– Если этот собор рухнет, Ксения, я даже не вздрогну, но если вы вдруг исчезните с моих глаз, мне останется только одно – застрелиться.
– Что касается собора, герр Шульц, то я вам верю, а вот что касается моей скромной особы, то – извините. Неужели вы думали, что я брошусь вам на шею после нескольких часов знакомства.
– Вы будете смеяться, Ксения, но я думал именно так. Я почему-то был абсолютно уверен, что любимая женщина просто не сможет не заметить тех чувств, которые разрывают мое сердце. Возможно, я романтически настроенный дурак, но вы же не сможете запретить мне любить вас, думать о вас и даже вожделеть вас, как только мужчина может вожделеть женщину.
– Вы наглец, Шульц, – сказала Ксения, резко останавливая свой "Мерседес". – Немедленно покиньте мою машину.
– Я бы ушел от вас, сударыня, я бы бежал от вас быстроногим оленем, но у меня нет сил, чтобы расстаться с вами хотя бы на секунду.
– Мне позвать полицейского?
– Нет, просто выбросите меня в том месте, где подобрали. Без вашей помощи я в этих каменных джунглях просто заблужусь, – попросил я.
– Если вы произнесете еще хоть слово, я выполню свою угрозу и сдам вас в полицию.
К удивлению Ильиной, я молчал всю дорогу до отеля, все сорок пять минут нашего возвращения под гостеприимный, но не бесплатный французский кров. И только здесь я позволил себе открыть рот:
– Последнее желание приговоренного, сударыня.
– Разрешаю, – снисходительно кивнула Ксения.
– Я хотел бы накормить вас ужином. В конце концов, любой труд должен быть вознагражден, в том числе и работа гида.
– Сейчас вы рассуждаете как прагматичный и расчетливый немец…
– Торгующий пивом, колбасой и сосисками. Я не знал, Ксения, что это ваш идеал.
"Мерседес" рванулся с места раньше, чем влюбленный рыцарь успел распрощаться с благородной дамой. Мне осталось только огорченно крякнуть, глядя на его габаритные огни, уходящие за горизонт. Я поймал себя на мысли, что за весь день, проведенный рядом с Ксенией, ни разу не вспомнил о ее отце. Василий Валентинович Ильин начисто выпал у меня из памяти вместе с целым сонмом проблем, которые я подрядился решать. Прежде со мной такого не случалось. Я всегда ясно видел цель, даже находясь в объятьях женщины. Впервые меня выбросило из нашей реальности в какой-то иной мир, гораздо более притягательный, чем мне это до сих пор казалось. В своей самонадеянности я почему-то полагал, что хорошо разбираюсь в женщинах. Собственно, и Ксения не стала в этом ряду исключением. Я был уверен, что завтра она мне позвонит и сама назначит встречу, но сейчас к этой уверенности примешивалось еще и беспокойство, странное, незнакомое мне чувство человека, медленно погружающегося в омут.
Ксения не позвонила, зато ее "Мерседес" притормозил у входа как раз в тот момент, когда я покидал опостылевший отель. Мне не оставалось ничего другого как сесть в машину.
– Это похоже на похищение, сударыня. Ничего, что я не сопротивляюсь.
– Я тебя ударю, Шульц, – зло выдохнула Ильина.
– А я всю ночь мечтал о поцелуе. Извините, Ксения, я просто пошутил. К тому же в полиции вас не поймут.
– Мы едем не в полицию.
– А куда?
– Ко мне. Я решила позволить одному облезлому павиану проявить свою сексуальную прыть.
– А я не помешаю его утехам?
– Павиан, это ты, Шульц, – отрезала Ксения. – А несчастная жертва твоего вожделения, это я. Такой расклад тебя устроит?
– Меня устроит любой расклад, дорогая, важно, чтобы он устроил тебя.
– Мы разве перешли на ты? – вспылила Ксения.
– Странно ждать хороших манер от павиана, – пожал я плечами. – Обещаю, что буду есть пищу исключительно руками и сморкаться в чистую скатерть. Кстати, а твоим родителям это понравится? Мне бы не хотелось выглядеть в их глазах невоспитанным человеком.
– Мои родители сейчас находятся в Париже. Прислугу я отпустила. У тебя будут развязаны руки, герр Павиан.
Любой психотерапевт на моем месте без труда определил бы, что у Ксении нервный срыв. Причина его, в общем, тоже была понятна. Неудачное во всех отношениях замужество. Тягостный разрыв. Продолжительное воздержание. И мужчина, замаячивший на горизонте. И страх – вдруг этот тоже окажется мерзавцем. Честно говоря, у меня пропала всякая охота шутить. Я вдруг осознал, что вполне могу оказаться той каплей, которая станет для Ксении Ильиной роковой.
– Извини, я не думал, что все будет так сложно.
– А на что ты рассчитывал, ловелас, – бросила в мою сторону злой взгляд Ксения.
– Надеялся приятно провести время с красивой женщиной.
– Сейчас ты говоришь правду, Шульц, – удовлетворенно кивнула Ильина. – Я тебе верю. Но это даже к лучшему.
– Не уверен, – покачал я головой. – Кроме всего прочего, я просто боюсь. Мне уже давно перевалило за тридцать, Ксения, но я никогда не задумывался о браке. В голову просто не приходило.
– Я не собираюсь сажать тебя на цепь, Шульц, – удивленно покосилась на меня Ильина.
– Сие от тебя не зависит.
– Ты что, боишься в меня влюбиться, Эрнст?
– Как вы догадались, сударыня? – ощерился я в ее сторону. – Вчера мне померещилось что-то. Не знаю, как это объяснить.
– С твоим-то красноречием! – не удержалась от шпильки Ксения.
– Влюбленные часто бывают косноязычны. Не замечала?
– Нет.
– Значит, прозевала свое счастье. Кстати, ты хорошо готовишь?
Ксения очень хотела выругаться, но сдержалась в самый последний момент:
– Наташка была права, ты действительно незаурядный человек, Шульц, что, впрочем, еще ничего не означает. Незаурядными бывают и подлецы. Я накормлю тебя обедом, Эрнст, но после этого ты уберешься с глаз моих навсегда. Договорились?
– Сердце мое говорит нет, но желудок готов с ним поспорить. Быть может, ты подождешь, пока они договорятся?
Вилла, купленная Ильиным, была построена где-то в начале прошлого века, однако обладала всеми преимуществами современного жилища. По меркам наших нуворишей она смотрелась скромно, к счастью, Эрнст Шульц в олигархах не числился, а потому его восторги по поводу произведения французской архитектуры могли быть вполне искренними. К тому же во дворе имелся бассейн, заполненный подогретой водой. В море-океан я, пожалуй, не рискнул бы окунуться в эту осеннюю пору, но в данном случае, погода располагала к подвигам.
– Захотелось поплавать? – удивилась Ксения.
– Так ведь двадцать с лишним градусов в тени, – пожал я плечами.
– Эти градусы, Шульц, лишними не бывают, чай не шнапс отправляешься пить. Ладно, я принесу тебе полотенце.
На бортике бассейна мы впервые поцеловались. Ксения накинула мне на мокрую шею полотенце и притянула к себе. Возможно, с ее стороны это было просто шуткой. Поначалу. Что не помешало ей зайти далеко. Нам оставалось только надеяться, что в Ницце у соседей не принято заглядывать через забор друг друга, иначе бы им открылось шокирующее зрелище.
– Ты все-таки ввел меня в соблазн, Шульц, теперь не хватало еще по твоей милости простудиться.
В Париж я опоздал. Супруги Ильины покинули этот чудный город как раз накануне моего приезда. Они улетели в Москву по срочной надобности, и мне ничего другого не оставалось, как последовать за ними. В принципе, я, конечно, виноват, но это еще не причина для едких даже ядовитых замечаний со стороны моих хороших знакомых, можно даже сказать друзей.
– Ты провалил дело, Феликс, – констатировала Наталья.
– Я просто не успел.
– Ты двадцать дней добирался от Ниццы до Парижа, Строганов. Видимо, ехал на перекладных.
– Сначала была нелетная погода, потом меня свалила жесточайшая ангина…
– Ангина, случайно, не Ксенией зовется? – оборвала мои оправдания Наталья. – Ты меня удивил, Феликс, ты меня просто потряс. А я ведь почти потеряла веру в мужчин. Неужели ты действительно влюбился? Или тебя увлекла рулетка? Или подвернулся под руку какой-нибудь клад?
– Издеваешься? – попробовал я защититься от расходившейся ведьмы.
– Я восхищаюсь тобой, Феликс, поверь мне. Ты здорово вырос в моих глазах, но это вовсе не освобождает тебя от обязательств перед солидными и уважаемыми людьми.
Колотов, сидевший за спиной Натальи, ехидно улыбался. Язон старательно считал мух на потолке, но, в общем, это были явно не те люди, которые готовы судить слегка оплошавшего человека.
– Меня накормят? – осторожно спросил я, опасаясь нарваться на отповедь гневливой Натальи.
– Ешь, – воинственная амазонка выставила на стол тарелку с котлетами и макаронами собственного приготовления. – Надеюсь, нам удастся тебя откормить. После ангины…
Расторопный Ильин, опередивший меня всего лишь на сутки с небольшим, уже успел встретиться с посланцами Чистопалова, которые как на грех вновь прилетели в Москву. Скорее всего, их предупредил о возвращении Василия Валентиновича Пузыревский. Конечно, Антон Сергеевич не настолько глуп, чтобы взять и выложить боссу о встрече в его загородном доме с неким Феликсом Строгановым. Тем более что никто Строганова в поселке не видел, зато некий Эрнест Шульц действительно потревожил покой пустеющего дома, о чем Ильину должна была рассказать Людмила. Как человек осторожный, Василий Валентинович проверит сведения, полученные от экономки, у бдительной охраны. Вряд ли он обрадуется этому известию, но и паниковать раньше времени не станет. Пожалуй, моя задержка пойдет нам только на пользу.
– Это еще почему? – удивилась Наталья.
– А ты сама посуди. Иващенко и Певцов предлагают Ильину от имени Чистопалова сотрудничество и не только в поисках клада. В знак доверия они передают ему кинжал. Но кинжал-то на поверку оказывается фальшивым. К тому же некий Шульц, которого его новые союзники называют убийцей Степанкова и, более того, покойным убийцей, оказывается жив. Ты бы поверила после этого в чистые намерения благородных господ из провинции?
– На месте Ильина, я заподозрил бы Пузыревского в нечистой игре, – отозвался за Наталью Вячеслав. – В том, что он с помощью Шульца пытается шантажировать своего благодетеля.
Мне предположение гиперборея показалось вполне разумным. Нам осталось только отловить человека, достаточно информированного для того, чтобы либо подтвердить, либо опровергнуть наши предположения. Более всего, по моему мнению, для этой роли подходил Сипягин. Язон подтвердил, что провинциалы остановились в той же самой гостинице, что и в прошлый раз. Аргонавт не рискнул предложить им услуги вновь, во избежание вполне обоснованных подозрений, и наблюдал за ними все это время издали. По его словам, провинциалов оказалось не трое, а четверо, причем этот четвертый поселился в другом отеле и на свидание с Пузыревским и Ильиным не ездил.
– Речь идет о Чистопалове, – сказал Вячеслав. – Геннадий Степанович пробыл в Москве всего сутки, встретился с каким-то типом в штатском, но с повадками человека, привыкшего командовать. Кстати, собеседника Чистюли сопровождали два типа с корочками, которые они предъявили охраннику кафе, отнесшегося к сановному посетителю без должного почтения.
– Фотография типа в штатском у тебя есть? – спросил я у Язона.
– Разумеется, – отозвался Константин. – Мы с Вячеславом так старательно разыгрывали из себя журналистов, что едва не удостоились генеральского пинка.
– Ты уверен в его звании?
– Полковники и подполковники так себя не ведут, Феликс. И в том, что этот тип из органов сомнений у меня нет. К сожалению, нам не удалось выяснить его фамилию.
– Зато я выяснила, что среди акционеров "Эвереста" есть некая Молчанова Ираида Викторовна с весьма внушительным пакетом в тридцать пять процентов. Наши общие знакомые характеризуют Ираиду Викторовну, даму приятную во многих отношениях, как набитую дуру, зато ее муж занимает очень высокий пост в специальных службах. В каких именно выяснить не удалось. Я хотела познакомить ее с Язоном, для дружеского препровождения, но потом передумала. Уж слишком это опасно, учитывая статус ее мужа. Наверняка за богатой дамочкой присматривают подчиненные ее мужа, и появление возле глуповатой Ираиды обаятельного молодого человека может вызвать ответную неадекватную реакцию.
– Ты правильно поступила, – одобрил я предусмотрительность Натальи. – Этот Молчанов интересует нас постольку поскольку. А его встреча с Чистопаловым если и таит в себе угрозу, то только для финансиста Пузыревского. Похоже, Геннадий Степанович заподозрил своего старого друга и одноклассника в чем-то нехорошем. Например в том, что он либо переметнулся, либо собирается переметнуться на сторону Ильина. У меня к тебе просьба, Константин, организуй, пожалуйста, мне встречу с Сипягиным.
– Сделаю, – кивнул Язон. – Этот тип ни в чем себе не отказывает. Все вечера проводит в кабаках.
Разгульная жизнь преступного Василия и стала причиной неприятностей, нежданно-негаданно свалившихся на его голову. Вкусив изрядную порцию спиртного, он плюхнулся на переднее сидение первой же подвернувшейся иномарки, не удосужившись бросить хотя бы беглый взгляд на ее водителя. То, что этим водителем оказался его старый знакомый и, можно сказать, благодетель, явилось для Сипягина неприятным сюрпризом.
– Пьянство тебя до добра не доведет, Василий, – укорил я заслуженного урку.
– Чтоб ты провалился, Строганов. А Славке передай, что жизнь его стремительно клонится к закату.
– Ты, Сипягин, стихи писать не пробовал? – насмешливо спросил Колотов с заднего сидения.
– Ты братанов моих верных положил, Вячеслав, – ударил себя в грудь кулаком Сипягин. – Такое не прощается.
– Не строй из себя честного вора, Васька, – огрызнулся Колотов. – Я тебя поверил как другу, вышел навстречу безоружным, а в ответ получил очередь в грудь.
– А зачем ты со Строгановым связался? У графа репутация первого отморозка в городе.
Разумеется, я не мог вынести такого поношения собственной персоны, да еще со стороны зависимого лица, а потому без стеснения ткнул расходившегося урку кулаком в бок:
– Думай, что говоришь, Василий, меня на том кладбище не было, и ты, сукин сын, это отлично знаешь. А скоро узнает и Певцов.
– А кто в нас стрелял из гранатомета? – рассвирепел Сипягин. – Кто в меня палил из автомата? Чистюля выяснил у следователя, что вас около кладбища было, по меньшей мере, пятеро.
– А ты почему уцелел, Вася? – ехидно спросил Колотов. – Заговоренный ты у нас, что ли? Все твои дружки полегли, а ты как Феникс восстал из пепла.
– Ты это к чему? – насторожился Сипягин.
– Видишь ли, Вася, уж очень странный получается расклад, – начал просвещать я необразованного человека, – про то, что перстень находится у Колотова, знало всего несколько человек, включая тебя. О том, что Феликс Строганов интересуется кладом, ты тоже был в курсе. Значит, звонок о нашем с Вячеславом сговоре вполне мог организовать именно ты.
– Зачем? – ошарашенно уставился на меня Сипягин.
– Затем, чтобы подставить под пули своего нанимателя Певцова и его братву. И ты их подставил.
– Какого нанимателя! – вскипел обиженным чайником Сипягин. – Ты что несешь, граф?
– Речь идет о Шульце, Вася, – ласково похлопал я его по плечу. – Певцов ведь знает, что ты на него работал.
– Так ведь немчик мертв! Я его собственными… Словом, я точно знаю, что он покойник.
– Тебя на опознание его трупа приглашали?
– Нет, но…
– Вот видишь, как все скверно, Сипягин, – укоризненно покачал я головой. – Шульц жив, дней двадцать назад он даже навестил Ильина, правда, не застал его дома. Зато кинжал, который вы передали Василию Валентиновичу, всего лишь подделка, сработанная твоими руками. Мы действительно договорились с Эрнестом, но у него не оказалось под рукою нужной суммы, поэтому реликвия осталась у меня.
Василий хоть и не отличался могучим интеллектом, но законченным идиотом не был, а потому без труда сообразил, чем для него лично может обернуться моя болтливость. Тем не менее, я счел своим долгом прояснить ситуацию до конца:
– Один мой звонок Певцову и у тебя, Вася, будут очень крупные неприятности. Впрочем, они будут и без моего звонка, как только Ильин обнаружит, что Иващенко и Певцов подсунули ему подделку. Кстати, чем парочка сейчас занимается?
– Ждут ответ от Ильина, он обещал подумать, – глухо отозвался Сипягин.
– Ты при их разговоре не присутствовал?
– Я сошка мелкая, – вздохнул Василий. – Все больше подай да поднеси. Меня дальше кухни не пустили.
– Материальные трудности, – посочувствовал я ему. – Вот ты и продался Шульцу.
– Не продавался я, – возопил Сипягин. – Мамой клянусь. Мертвый он был, мертвее не бывает!
– Покойники по гостям не ходят, – хмыкнул за его спиной Колотов. – Эх, Василий… А ведь был честным вором. Рулетка тебя сгубила.
Сипягин побурел от обиды и гнева, еще немного и его вполне мог хватить удар. Ведь он действительно убил Шульца. Причем надежно убил – обрезком водопроводной трубы. А теперь вдруг выясняется, что немец жив, более того свободно разгуливает по Москве. Ну, как после этого не поверить в нечистую силу.
– Врете вы гады! – захлебнулся Сипягин в собственной слюне. – Сдох ваш немец! Сдох!
– Ты не ори, неврастеник, – посоветовал ему Колотов. – Ты Людмилу, экономку Ильина знаешь?
– Ну, – нехотя отозвался Василий. – Она меня кофе поила. Фигуристая бабенка.
– Вот тебе номер Ильиных, позвони и пригласи к телефону Людмилу. Думаю, она точно знает, какого числа Эрнест Шульц навещал ее хозяев.
Разговор Сипягина с Людмилой не затянулся, "фигуристая бабенка" не оправдала надежд потенциального ухажера. Василий едва нашел в себе силы, чтобы распрощаться с ней без мата и истерических воплей типа "Не может быть", после чего ему ничего другого не оставалось, как признать свое полное и безоговорочное поражение.
– Ваша взяла, – сказал он потухшим голосом. – Спрашивайте, шантажисты.
Надо признать, что информацию нам Сипягин слил ценную, в том числе и по очень заинтересовавшему меня делу об ограблении фургона с ювелирными изделиями. Правда, Василий клялся и божился, что "всего лишь на шухере стоял", но мы вольны были ему не поверить. Любопытным здесь было то, что ограбление Певцову заказал какой-то столичный хмырь, которого интересовала во всей коллекции ювелирного ширпотреба только одна вещица. Сам Сипягин ее не видел. Но по слухам, ходившим среди братвы, эта бирюлька стоила дороже, чем все изъятые во время налета изделия из золота и серебра. Ее Певцов передал наводчику, сообщившему как время, так и маршрут передвижения фургона. Все остальные цацки главарь банды реализовал, по бросовой, в общем-то, цене в двести тысяч долларов.
– Не стоила вся эта бодяга такой крови, – вздохнул Сипягин. – Я тогда же Мишке об этом сказал, но он посоветовал мне заткнуться.