- Я не к вам, - отрубила я. - Я к Любане!
И решительно села к ней на сундук. Тогда Гаврилов повернулся и ушел.
- Из-за этого мента у нас репетиция погорела, - сказала Любаня. - Ну, что они за люди! Спрашивают одно и то же сто раз! Как будто я должна ему придумывать что-то новенькое! Долбо… несчастный!..
- Не реви, - сказала я Любане. - Найдутся эти побрякушки. Я тебе обещаю! Вот увидишь - сегодня же найдутся! И вся эта чушь кончится.
- Ага, кончится! Они все с ума посходили! Яшка, прибабахнутый этот! Тоже твердит, что я была в цирке! Он, видите ли, заходил в шорную, когда я спала! Представляешь? Конечно, если вставать в пять утра, то на ходу заснешь и черт знает что увидишь!
- А чего он утром у тебя в шорной забыл? - спросила я. - Зачем он туда совался? У него гримерка и реквизит не на конюшне, а на втором этаже! И этот свой гроб на колесиках он тоже здесь не держит!
- Послушай!.. - тут Любанины глаза вдруг округлились. - А что, если это - Яшка?
- Спер?
- Да! Он же первый приходит! Кремовская говорит, что я ключи подобрала! А ведь он тоже мог подобрать!
И тут я поняла одну чудовищно забавную вещь. Я второй день ношусь с этими дурацкими блестяшками, я уже половину растеряла, но ни разу не задумалась - а кто же их спер на самом деле? Кому, кроме меня, потребовались брилики, да еще в таком количестве?
Яшка это сделать не мог. Яшка пришел уже после того человека, который сунул коробку в бочку. Впрочем, откуда я знаю, когда он пришел? Я же вообще ничего не знаю, а спрашивать не могу. Вот даже следователю никто ничего толком не отвечает, а мне?
- Знаешь что? - сказала я Любане. - Давай лучше сюда бинты, я тебе скатать помогу. А ты шей оголовье. А то уедешь в воскресенье, так оно и останется недошитое.
- Уеду, как же! - буркнула Любаня. - А если они до воскресенья не найдут эти побрякушки? Куда я, к чертям, поеду? А у Колесниковых в следующую пятницу программа открывается! Вот не дождутся они меня, возьмут другого ассистента - что я тогда делать буду?
- Останешься с Гавриловым. Он же все равно другого конюха еще не нашел. Я сама объявление в газету давала - пришел какой-то шизофреник…
- Знаю, сама выпроваживала. А с Гавриловым не останусь. Лучше с голоду подыхать. Лучше я вообще из системы уйду.
Уйти из системы - это было серьезно. В цирковой системе Любаню поставили на очередь, и через несколько лет она уже должна была получить квартиру. А куда она без квартиры, да еще с ребенком? Под забор, что ли?
- Ну, вы уже столько лет ругаетесь, еще годик погрызетесь, - успокоила я и подумала, что вот Любаня смоется от Гаврилова, которого вдруг так крепко возненавидела, и через месяц забудет всю грызню, а я куда из дому смоюсь? Не писать же заявление - мол, прошу уволить из семьи по собственному желанию… У меня моя домашняя грызня - навечно.
- Хватит, - твердо сказала Любаня. - Пусть ищет другую дуру.
Не знаю, почему, но в цирке служащими по уходу за животными работают в основном женщины. Я имею в виду - конюхами. Просто эта должность в документах так заковыристо называется. И мы занялись бинтами.
* * *
Весь вечер я провела в цирке. Я ждала, когда же наконец Кремовская скажет, что коробка с драгоценностями нашлась. Эту коробку вполне могли ей подбросить с шести до семи, пока все в буфете. Опять же, в это время и Любаня в буфете, а я неотлучно при Любане. Я даже Эдика поймала, и он стоял при нас, чтобы в случае чего подтвердить - Любаня не бегала на второй этаж. Она вообще там появляется очень редко - если на конюшне чепе и нужно позвать Гаврилова. А чепе, кстати, и в этот вечер назревало - Любаня долго ходила вокруг Борьки и щупала ему живот. Конечно, ворчала на Гаврилова, который погубит хорошую лошадь. Борька меланхолично все это слушал и даже не попрошайничал.
Пришел Гаврилов, уже в синих джинсах и гусарских сапогах, но с доломаном через плечо. Я понимаю, ему жарко, но лосины у него - на грязных белых подтяжках, и это отвратительно. Наверно, я отошла в сторону главным образом из-за этих подтяжек, а не потому, что Гаврилов мог меня обругать.
- Погоняй лучше кляч! - крикнула мне Люба. - Погонялка вон там, на стене, на гвоздике!
Я и так знаю, где погонялка - рядом с огнетушителем. Вообще это такая процедура, которую увидишь только в цирке. Берется погонялка, это такой кнут, и ею осторожно пощелкиваешь лошадей по пузу, приговаривая:
- Гуляй, Борька! Гуляй, Санька! Гуляй, Хрюшка!
Кони топчутся, поводят боками, тужатся - они знают, что от них требуется. Они должны сходить на горшок, чтобы потом, во время представления, не оскандалиться в манеже. Когда они "погуляют", нужно похвалить, угостить морковкой и, конечно, убрать навоз.
Командуя лошадьми, я видела вход в зверинец.
Появилась Кремовская в черном бархатном халате. У цирковых такое особенное пижонство - эти черные бархатные халаты. Из-под него мелькали ноги в блестящих сапожках. Она вошла в зверинец.
Если бы она была там одна, я, наверно, тоже пошла бы, хотя боюсь этих тигров, как огня. Мне понарассказали всяких страшных историй - как тигр снял с человека скальп, как отъел руку, и так далее. В конце концов, я вернула коробку еще до обеда, почему же до сих пор она молчит? Но в зверинце наверняка были служащие, и вообще - как бы я об этом спросила? Нейтрально - мол, ничего не нашлось? И она окрысилась бы - а кто тебе, дуре, позволил лазить в зверинец? Кремовская недолюбливает меня, но Любаня говорит, что она недолюбливает всех женщин моложе сорока.
Первым Любаня седлает Хрюнделя. И я беру его и вожу по коридору. Потом в другую руку она дает мне Санькины поводья. Морды кивают и обдают мне руки горячим дыханием.
Хорошо…
Даже Гаврилов почему-то не ругается. Он надел и застегнул доломан. Кремовский в таком же пижонском халате, как у супруги, что-то ему рассказывает. Они старые приятели, начинали джигитами в одном номере, а потом Кремовского подобрала Кремовская. Тогда у него еще была другая фамилия. Он был у нее ассистентом, потом она ввела его в номер, и теперь они выступают вместе - она в золотистом фраке и в маленьком цилиндре, а он - в черном с золотом. Очень эффектно. Только я бы ни за какие эффекты не вошла в клетку.
Вот разве что ради Макарова… Гаврилов очень интересно садится на лошадь. Подходит, кладет левую руку на холку, заводит правую ногу чуть назад и делает резкий мах. Впечатление, будто нога летит под потолок и тащит его за собой. Раз - и он в седле. Два - опирается правой рукой о круп коня за спиной и отталкивается. Три - он уже стоит ногами на седлах и разбирает поводья.
- Хрюшка, Хрюндель, Хрюшенька, - говорю я. - Не подкачай, мальчик. Ладно?
Хрюшка кивает. Врет! Опять что-нибудь выкинет. Дело в том, что у Хрюшки мания величия. Он самый крупный и сильный жеребец на конюшне и вообразил себя вожаком табуна. А Гаврилов с этим не считается, и Хрюшка ему мстит. У них сложные отношения.
Гаврилов работает на Хрюшке высшую школу. Хрюшка - солист. Когда он идет испанским шагом, я балдею. Он высоко выкидывает ноги и сам осознает, насколько красив. Гаврилов у него на спине - какой-то чужеродный элемент. Остальные лошади в это время - как кордебалет. Они по команде кружатся и опускаются на колено, это называется "а жну".
Когда Хрюшка попрошайничает, он тоже высоко поднимает ногу - однажды чуть меня по носу не съездил. Но сколько я с ним нянькаюсь, никогда он даже не ущипнул - думаю, это враки, что цирковые лошади кусаются, вот щиплются - это да.
И вот Хрюшка прискакал с манежа, я повела его шагать. А к форгангу уже подкатывали вагончики переходной клетки. Это целый туннель от зверинца к манежу. Из одного вагончика торчала полосатая лапа. Вернее, свисала, там внизу есть щель, и когда в переходнике перед вторым отделением уже полно тигров, лапы висят отовсюду.
Из-за Хрюшкиной спины я выглядывала на Кремовскую. Она и ее красавец муженек готовились к выступлению. Кто знает, может, артисты перед выходом на манеж действительно в таком состоянии, что им все до фени? Любаня шагала Саньку и Ромку. Вот тоже дикое словечко - шагать лошадей! Они тут в цирке издеваются над русским языком как хотят. Кремовская посмотрела на нее, но не подошла и ничего не сказала. Может, она собиралась всем все сказать после выступления?
Началось второе отделение. Конечно, Гаврилов мирным путем с конюшни не убрался. Выругал Любаню, что седла свалены, как попало, она огрызнулась - пусть берет второго конюха, она и так вкалывает за двоих. На такое количество лошадей положено двое служащих. И хорошо, что добрые люди приходят иногда помочь.
- Помощница! - сказал ехидно Гаврилов, глядя на меня. - Ох, будь я твоим отцом, я бы с тебя сало-то согнал!
Я фыркнула - папочка-миллионер у меня на этой неделе уже был, теперь вот объявился папочка-наездник. Точно - надо женить Гаврилова на мамке, он ее быстро в чувство приведет. Это она только на меня орать мастерица, с Гавриловым ей не справиться!
- Послушай, ты ко мне в контейнер сегодня лазила? - спросила Любаня.
- Когда? Мы же весь день друг за дружку держимся! Если бы я лазила, ты бы это видела.
- Кто-то перерыл весь контейнер, - сердито сказала Любаня. - Не иначе, бриллианты искал!
- Может, Гаврилов?
- Не-е, Гаврилов только в кастрюлю лазит и в сундук.
У Любани есть здоровенная эмалированная кастрюля, литров этак на двадцать. В ней лежат гвозди, кусачки, отвертки, молотки, прочие железяки. Вытаскивать что-нибудь из этой кастрюли - все руки себе обдерешь.
- Конкурирующая фирма?
В этой программе работают джигиты. И то их конюхи сопрут у Любани погонялку, то Любаня у них свистнет хвостик для шамбарьера. Они наплели этих хвостиков целую коробку, а Любаня так плести не умеет. Постоянно на конюшне конфликт из-за всякой мелочевки, но надо и отдать девчонкам должное - сегодня утром они, оказывается, решительно заявили, что не верят, будто Любаня попятила брилики.
- Нет, они бы все раскудлачивать не стали. Кто-то всерьез решил, что эти блестяшки у меня. А куда я их могу спрятать? Или на конюшне в контейнер, или в гостинице под кровать! Железная логика, тудыть ее…
- Ты следователю скажи, что контейнер растребушили!
- Думаешь, он мне поверит? Скажет, что я сама и расковыряла его. Он же не верит мне, как ты не понимаешь? Он убежден, что если я мать-одиночка и работаю за гроши, и если мне случайно подвернулся ключ от комнаты, где лежат брилики, то я не могу их не взять!
Я подумала - а действительно, если бы Любаня выудила из бочки эту коробку, как бы она поступила? Все мы умеем красиво говорить, но когда у тебя в руках - настоящие бриллианты, и ты можешь делать с ними, что душе угодно, как тогда? Причем эти проклятые бриллианты знают, к кому в руки лезть! Мне - когда я родилась, бабка с дедом сказали матери - нечего было нищету плодить! Или Любане - она же никогда дочке нового платья не купила, все - с чужого плеча, подружки ей сбагривают поношенные детские тряпки.
А если бы бриллианты выудил Макаров?
Ведь он многим нравится, я знаю, а выбрал именно генеральскую дочку на машине и в ажурных колготках за кварт. Но ему легче - он всегда может сказать сам себе, что это любовь. С бриллиантами такие выкрутасы невозможны.
Впрочем, девчонки так преподнесли меня в комплекте с папочкой-миллионером, что я вполне затмила бы даже маршальскую дочку. А что, если он обо всем догадался?!? Как хорошо мне жилось до этих проклятых бриллиантов…
Представление окончилось.
Любаня прибиралась на конюшне, я ждала. Ведь Кремовская обещала, что скажет, будто драгоценности нашлись. Сейчас был последний срок и самое подходящее время. Мол, пока с мужем слушали аплодисменты, коробка оказалась в гримерной. Принесли по крыше гаража, и все тут!
Не выдержав, я пошла наверх. У меня там не было решительно никакого дела, но я могла и просто так зайти в гримерку к Вейнерт. Она мне нравится, однажды я даже послала ей цветы. В театре это очень принято, а в цирке - не слишком. Она угостила меня кофе и вообще относится ко мне лучше, чем вся остальная программа. Еще я дружу с музыкальными эксцентриками Буйковыми. Они оба уже старенькие и симпатичные, и номер у них тоже старенький, но модный. Они даже по манежу ходят медленно, а танцуют вальс. И когда седенький Георгий Антонович обнимает Риту Степановну и они кружатся, как в старом кино, зал замолкает, а у меня щиплет в глазах. Ведь все видят, какие они старенькие, и как им трудно делать даже эти несложные трюки, и все всё понимают…
Они меня любят потому, что у них две дочки, обе поздние, и обе работают в других коллективах, а встречаются с ними очень редко. И они страшно тоскуют по дочкам, а молодежь на них не обращает внимания, и поэтому им кажется, что дочкам они тоже больше не нужны. И они всегда со мной такие веселые и ласковые, что я думаю - а может, если бы я была у мамки поздним ребенком, она тоже ко мне относилась, как Буйковы? Вот было бы здорово…
Я пошла к Вейнерт и рассказала ей, что у Любани копались в контейнере. Вейнерт сказала, что у нас в цирке не конюшня, а проходной двор, и еще удивительно, что оттуда ничего ценного не пропало. В нормальных цирках есть двери и есть замки, а у нас - полный коммунизм: приходи, кто угодно, и бери, что угодно!
Я ждала совсем другого. Я так надеялась, что она скажет - чушь какая-то, пойди успокой Любаню, только что заходила Кремовская и сказала, что ей подбросили коробку с драгоценностями.
Но Кремовская не заходила. А то бы уже весь цирк гудел.
Я столкнулась с ней в коридоре. Она шла к лестнице. Через плечо у нее была сумочка размером с почтовый конверт. За ней шел Кремовский - руки в карманах великолепной куртки, нос вверх. Я искренне пожелала ему свалиться с лестницы.
Самое скверное - я даже не знала, где они живут. Не в цирковой гостинице, это точно. Сперва они вроде взяли номер "люкс" в "Глории". Потом вроде сняли квартиру у каких-то алкашей, прямо с мебелью. Но у алкашей был второй комплект ключей, и из-за этого случилась какая-то история. То ли алкаши нагрянули не вовремя, то ли что-то унесли, не помню. И после этого Кремовские опять собирались в гостиницу. А собрались ли?
Был один способ как-то это выяснить. Вслед за Кремовскими я побежала к вахтерке и стала клянчить ключ от директорского кабинета. Естественно, соврала, что оставила там папку с документами, которые мне нужно до завтра перепечатать.
Мне дали этот ключ на пять минут.
А у директора на столе, под стеклом были телефоны всех артистов программы, это я точно помнила. Вернее, не всех, а тех, кто жил не в цирковой гостинице. Буйковы, например, сняли комнату у какой-то старушки. Телефон Кремовских там тоже был, но я не могла по нему определить, гостиница это или квартира. Одно было ясно - Кремовские живут где-то недалеко от цирка. А другое было неясно - это телефон, имеющий практическое значение, или уже устаревший? Я его запомнила. И минут через пятнадцать позвонила.
Трубку взяла Кремовская.
- Добрый вечер, - не своим голосом сказала я. - Драгоценности у вас. Почему вы никому об этом не сказали?
- Добрый вечер, - с насмешкой ответила она. - А в чем, собственно, дело?
- Дело в том, что мы так не договаривались.
- А как мы договаривались?
Она явно издевалась надо мной!
- Мы договаривались, что вы получаете коробку и говорите всем, что ее вам подбросили.
- Там кое-чего не хватало, - сказала Кремовская, и я поняла, что она дома не одна.
- Не хватало золотой корзинки с бриллиантами. Но я ее верну чуть позже.
- Вот тогда и будем разговаривать.
И она положила трубку.
Конечно, она привыкла справляться с тиграми и думает, что справится с кем угодно! Я представила себе ее лицо. Она сейчас иронически и высокомерно усмехается. Сила на ее стороне. Это анонимной звонильщице от нее чего-то надо, а не наоборот. Вернуть сегодня корзинку - это было совершенно невозможно. Не полезу же я в окно шестого этажа, даже твердо зная, что блестяшка - на подоконнике. А что-то предпринять надо. Кремовская будет молчать, как рыба, следователь будет трясти Любаню… Кремовская будет молчать… И тут у меня в голове забрезжило нечто.
Я подставила Любаню. Хотела я этого или не хотела - это уже другой вопрос. Если блестяшки не найдутся, она, наверно, не сможет уехать в Симферополь и все ее ассистентское будущее рухнет. И ее всю жизнь будут подозревать. Драгоценности должны найтись! Чего бы мне это ни стоило!
И стоить это, кстати, будет недорого!
И заодно я так проучу Кремовскую, что она долго будет помнить!
А главное, что сама же подсказала ход.
Я заберусь в ложу и подремлю до полуночи. А потом вскрою ее гримерную и найду коробку. И она даже пожаловаться никому не сможет. Потому что она же никому вечером не сказала, что драгоценности нашлись! А утром их уже не будет.
Вскрыть гримерку - "Это элементарно, Ватсон!" У меня примерно такие же ключи от квартиры, как те, что висят в вахтерке на стенде. И еще я умею открывать замки шпильками.
Так что главное - план есть. Остается действовать.
А о том, что коробка - в гримерной, и сомнений быть не может. Она довольно большая, эта коробка. И Кремовская не могла ее незаметно вынести из цирка - я же следила за ней. Скорей всего, она затолкала коробку в какое-нибудь неподходящее место.
Делать нечего - я найду это место.