* * *
В "Вивеко" мужчина в темно-синей куртке увлеченно читал журнал.
Wakou. Для маленьких любителей природы от 4 до 7 лет.
"Похож на подростка, тайком рассматривающего голых баб в издании для взрослых", - подумала Аманда.
Легавый… Добренькие соседки и знакомые подробно его описали. Белокурые волосы зачесаны набок, длинная жирафья шея, пальцы как у пианиста - или душителя.
Подмастерье легавого! Наверняка только-только выучился. Разнюхивал, выспрашивал - вкрадчиво, как продавец жалюзи со скидкой.
Аманда бросила на него злобный взгляд. Ничего, в худшем случае решит, что она просто делает свою работу: читаешь - плати! Может, даже испугается немножко, не полезет дальше, не подойдет к ним слишком близко.
К ней. К Димитри. И - главное - к Малону.
Этот юнец наверняка хорошо поработал в Манеглизе. Сделал первоклассную грязную работу… Соседки, приятельницы рады были посплетничать с продавцом жалюзи. Впускали его в дом, ничего не покупали, зато много чего наболтали.
Женщина положила перед Амандой квитанцию на посылку. В бакалейный магазин доставляли товары, заказанные по почте: чтобы выжить, все деревенские лавочки вынуждены были предоставлять эту услугу интернет-компаниям, которые рано или поздно их же и сожрут.
Она передала покупательнице пакет, та расписалась и ушла. По большому счету, Аманде не было дела до проблем деревенской торговли: когда все рухнет, ее здесь уже не будет.
Молодой полицейский успел открыть другой журнал и листал его, ненатурально изображая начинающего извращенца.
"Тобогган".
Вы захотите повзрослеть.
15:53.
Кароль не должна опоздать на смену. Только не сегодня! Аманда хотела оказаться у ворот школы раньше других мамаш. Она не боится этой своры! Пусть говорят и думают что хотят.
Никто и близко не подойдет к Малону.
Никто не заберет у нее сына.
* * *
- Майор, это Люка…
Марианна Огресс припарковалась у аптеки на улице дю Ок.
- У тебя что-то срочное?
- Ну, я в Манеглизе. Сижу на автобусной остановке. Вы приказали давать устный отчет дважды в день.
Марианна обвела взглядом пустынные тротуары. Чисто рефлекторно. Она отправила пять машин патрулировать улицы квартала де Неж и еще две - наблюдать за аптекой с разных точек.
На случай, если появится Зерда…
- Слушаю тебя. Переходи к сути. Есть что-нибудь новое?
- Пожалуй. Вы попали в точку, когда велели копнуть глубже. За гладким фасадом обнаружились неожиданные следы.
- Я же просила - без лирических отступлений!
- Ладно, не сердитесь. Итак, версия семейства Мулен слегка расходится с тем, что я выяснил. У Аманды действительно шестилетний стаж работы в магазине, но она забыла упомянуть, что прерывалась на три года - была в декрете - и вернулась только в прошлом июне.
Марианна полезла в карман за блокнотом и ручкой.
- То есть все это время сидела с малышом дома?
Она изогнулась, безуспешно пытаясь выдернуть застрявший в подкладке ежедневник. "Ты по три часа в неделю терзаешь себя фитнесом, а в результате даже задницу не можешь приподнять!" - укорила она себя.
- Не совсем так, шеф. У меня полно свидетелей, видевших Малона с самого рождения. Совсем крохотным, полугодовалым. Педиатр, друзья, жители деревни. А вот няни у мальчика никогда не было. И в ясли его не отдавали. Впрочем, их в Манеглизе нет.
- То есть до школы Малон с другими детьми не контактировал?
- Именно так, майор.
- Прекрати повторять "майор" через каждые три слова, это сэкономит нам время! Есть что-нибудь еще?
- Да, несколько странных деталей. Помните, я говорил, что соседи иногда видели, как Малон катается на велосипеде? В шлеме. В конце сквера Равеля есть пруд, весной туда прилетают утки и вьют гнезда. Манеглиз - красивое место… Марианна. Недалеко от Гавра, жизнь не слишком дорогая - самое оно, чтобы создать семью, и…
Марианна наконец нащупала ручку. Окажись стажер рядом, она бы с наслаждением воткнула ее в руку этому болтуну!
- Выкладывай, не тяни!
- Простите, Марианна. Несколько месяцев назад - зимой этого года - супруги, так сказать, оборвали все связи. Никаких семейных обедов, что неудивительно, поскольку все их близкие родственники живут в сотнях километров от Нормандии - кроме родителей Аманды, которые лежат на деревенском кладбище.
Марианна испустила тяжелый вздох.
- Мулены не приглашают к себе друзей, а в те редкие разы, когда сами идут в гости, ребенка с собой не берут. Они перестали посещать Сержа Лакорна, лечащего врача Малона. Еще одна деталь показалась соседям странной - по трезвом размышлении. Нынешней зимой они видели мальчика в саду. На велосипеде, у пруда… и всегда - в шерстяной шапочке и с толстым шарфом на шее. Но чем теплее становилась погода, тем реже малыш появлялся на улице. Да, конечно, обитатели подобных мест сразу валят на пляж, стоит солнцу выглянуть из-за тучи, но…
Марианна отказалась от надежды справиться с непокорным еженедельником: ее пальцы нащупали в кармане другой предмет.
- Если я все правильно поняла, Люка, Мулены - особенно мамаша - опекали сына до двух с половиной лет, сведя его общение с другими детьми до минимума. А с трех лет - полное затемнение!
- В сентябре он пошел в детский сад, Марианна…
Уж лучше бы называл меня майором!
- Да, как и любой ребенок во Франции, которому должно исполниться четыре. Не записать Малона в сад они не могли - это сразу привлекло бы к ним внимание.
Она осторожно, двумя пальцами, вытащила из кармана свою находку.
- Вы правы, Марианна, но я должен сказать кое-что важное.
- Пожалуйста, Люка, не зови меня по имени. Даже сотрудники с тридцатилетним стажем этого не делают.
- Конечно. Так вот, мад… Думаю, она меня вычислила…
- Кто? Аманда Мулен?
- Да.
- Ну и что? Мы полицейские, а не секретные агенты!
- Вы так думаете, э-э-э, мадам Огресс?
Марианна снова вздохнула и положила мятый стаканчик на приборную доску.
- Покорителем сердца Аманды Мулен ты точно не станешь. Она никогда не забудет, что ты копался в ее личной жизни. Ничего, переживешь…
Она закончила разговор, не дождавшись ответа, и устремила взгляд на фею Динь-Динь и ее подружек, готовившихся вспорхнуть в небо над улицей дю Ок.
Малон Мулен пил из стаканчика сегодня утром.
Что, если Василе Драгонман прав?
Возможно, простейшее из решений - начать официальное расследование и сделать анализ ДНК?
33
Маленькая стрелка на 8, большая - на 10
Малон плакал. Мама-да сидела рядом с ним на кровати, но он не мог сказать ей, почему так грустит.
Не мог признаться, что Гути уснул - возможно, навсегда.
Что его сердце больше не бьется, а рот не разговаривает. Что он теперь такой же… как все игрушки.
Малон понимал, что должен успокоиться. Нужно взять платок, вытереть слезы и сопли. Иначе Мама-да не уйдет. Останется в комнате, будет гладить его по волосам, говорить, что любит, что он ее большой мальчик, ее сокровище.
А он хочет остаться один, с Гути.
Раз друг не может говорить, значит, историю сегодня вечером должен рассказать Малон. Его историю. Сквозь завесу слез он видел стрелку, стоящую на карамельной планете. Самой большой из всех.
Сегодня день Юпитера. День силы. День мужества.
Мама-да никак не уходила. Сидела, прижавшись к нему, в тепле детской. Малон слышал ее мерное дыхание. Заснула? Нет. Подняла руку, приласкала его, беззвучно прошептала "тсс…". Поцеловала в шею со словами: "Уже поздно, милый, тебе пора в страну снов".
Малон понял: сегодня Мама-да не уйдет из комнаты, пока он не заснет.
Ну и ладно… Мальчик завел мысленный разговор - в надежде, что Гути сумеет его услышать.
Он знал наизусть историю про Юпитер.
Она самая важная, мама все время это повторяла. Именно ее он должен будет вспомнить, когда наступит момент.
Момент улететь. И вовсе не в страну снов, как хочет Мама-да.
А в лес людоедов.
В этот момент Малон должен быть очень-очень храбрым. От чудищ можно спастись одним-единственным способом. Потом будет слишком поздно. С самолета не спрыгнешь. Мама сказала, что есть всего одно место, где людоеды никогда его не найдут.
Она заставила Малона пообещать, что он будет думать об этом каждый вечер. Думать, повторять слова, пересказывать их Гути, но только ему.
КАЖДЫЙ ВЕЧЕР
Снова и снова думать об укрытии.
Сверхсекретном. И самом простом на свете.
34
Сегодня на заправке я сдрейфил и не сказал своим, что мне нечем платить за бензин. Не мог расстроить их в первый день отпуска.
Желание убить
Взял 11,78 литра на 20 евро… вылил на землю и кинул окурок.
Не нравится: 176
Нравится: 324
www.jelanie-ubit.com
Прожекторы башен-близнецов маяка на мысе де ла Эв каждые двенадцать секунд освещали обрывистый берег.
Василе мысленно отсчитывал время. Мощный фонарь позволял взбираться по нависшей над пропастью террасе, сплошь заросшей кальцефилами, но береговую линию и чернильно-черную поверхность моря внизу он видел плохо.
Двенадцать секунд.
Василе направил фонарь на свой мотоцикл, оставленный между двумя белыми скамейками, чуть в стороне от пустой парковки. Байк стоял прочно. От порывов ледяного ветра у Василе то и дело сбивалось дыхание, развернуть карту еще раз он не рискнул и мысленно восстановил в памяти цветные кружки, линии и стрелки - результат долгой кропотливой работы по сопоставлению данных.
Сразу после полудня Василе купил новую карту, перенес на нее все значки, потом взял фломастеры, надел наушники и несколько часов гонял по кругу истории Гути, которые переписал на свой плеер. Слушал, возвращался назад, искал расхождения, пытался выделить место, в котором сходилось большинство воспоминаний Малона.
"Я должен найти общий знаменатель!" - твердил он себе, продираясь сквозь заросли темного можжевельника. Здесь. В колючих джунглях, цеплявшихся за рукава его мотокуртки "Беринг", дорогой, почти новой. Накрылась одежка…
Какого черта он тут делает?
Василе осторожно двигался вперед по скользкой траве, светя фонарем себе под ноги. Он не мог избавиться от мыслей об угрожающей эсэмэске "с видом на могилу", рассудок нашептывал: "Вали отсюда! Садись на байк и возвращайся в город - к свету и людям!" Спастись бегством не позволяли мысли о Малоне.
Он не мог забыть, как мальчик стоял на верхней ступеньке лестницы, напуганный, дрожащий, не решаясь спуститься во двор. Последние капли дождя и тонкий ручеек воды на асфальте казались ему непреодолимым препятствием.
Василе решил, что проведет рекогносцировку и, если интуиция его не подвела и все элементы окажутся на месте, больше сюда не вернется, даже средь бела дня. Позвонит Марианне Огресс.
Она будет вынуждена вмешаться.
Свет фонаря не позволял определить, где кончается плато и начинается пропасть. Если он как полный идиот сорвется вниз, сразу его точно не найдут, а потом изуродованное солью и нефтью тело вынесет на один из пляжей или прибьет к берегу в гавани.
На сей раз он избавился от мрачных мыслей, вспомнив об Энджи. Нужно послать сообщение. Взбодрить себя. Успокоить ее. Назначить встречу дома, в Резиденс де Франс. Много времени ему не понадобится, смотается туда-сюда на мотоцикле - всего-то десять километров.
Телефон тренькнул - сообщение ушло. Василе посмотрел на часы. 22:20.
Чайки затихли. Море нашептывало ночи колыбельную.
Двенадцать секунд.
Луч маяка ослепил Василе и заскользил на север, на мгновение высветив пляж и отхлынувшую воду.
Четыре башни. В один ряд.
Замок Малона!
У Василе бешено заколотилось сердце. Нет, ему не померещилось.
Он прищурился, вглядываясь в поверхность моря, по которой закат разбросал золотые блестки.
Пиратский корабль.
Черный.
Расколотый пополам.
Василе постарался сдержать возбуждение.
При следующей вспышке он увидел странные дома и голую стену за ними.
Тени, людоеды?
Мог ли Малон жить здесь?
Что, если он заблуждается, принимая фантазии ребенка за реальные факты, и пытается решить загадку, опираясь на них, как на Розеттский камень?
Василе попытался прикинуть расстояние до аэропорта, до Мон-Гайара и до Манеглиза, понимая, что без помощи полиции не обойдется. Да, он нашел "то самое" место, но обыскать эти замогильные хижины удастся только по судебному ордеру. Возможно, призрак матери Малона все еще здесь, как и тайна его рождения?
Через четверть часа он пошел назад, к мотоциклу, воспользовавшись расчищенным проходом. Фонарь освещал следы человеческого присутствия - окурки, пустые пивные бутылки, старое костровище.
Стоянка была совсем рядом, за можжевеловой завесой, и тут снова подал голос мобильник.
Энджи.
Семь слов. Ошибка на ошибке.
Буть астарожен. Жду тибя. Целу
Василе почувствовал, как по телу разлилась волна тепла, словно бесшумный двигатель заработал в полную силу, ускорив работу сердца, подстегнув желание немедленно вернуться на бульвар Клемансо и укрыться в объятиях любовницы.
И как его угораздило влюбиться в парикмахершу?
Да вот угораздило…
Он улыбнулся и пошел дальше, наступая на обрывки критмума и морской капусты. Не глядя коснулся указательным пальцем телефона, и лицо Энджи растаяло в темноте.
Байк лежал на земле.
"Похож на раненое животное, сбитое на шоссе и оставленное умирать…" - подумал он и кинулся бежать. Порывы ветра толкали в спину, раздували куртку, но опрокинуть машину весом в триста килограмм точно не могли.
Тусклый фонарь метрах в ста от парковки давал мало света, и Василе наклонился, чтобы оценить потравы. Он смотрел на двухколесного друга и терялся в догадках.
Что это было? Авария? Угроза? Кто-то намеренно опрокинул мотоцикл, толкнув его бампером? Нет, был бы слышен звук удара. И следы бы остались. Значит, это дело рук человека, который пришел один и двигался совершенно бесшумно. Но зачем?
Василе принюхался и не уловил запаха горючего. На хромированных деталях царапин от гудрона осталось не больше, чем на кожаной куртке от шипов ежевики.
Нужно успокоиться. Наверняка он сам плохо закрепил подпорку, не учел угол уклона. Страх и спешка сделали свое дело. "Кретин несчастный! Ты не создан для подобных эскапад, вот и не лезь!" Нужно как можно скорее передать Малона на попечение полиции. И встретиться с Энджи.
Заняться любовью.
Сделать ей ребенка.
Эта мысль, не подкрепленная мысленным образом, оказалась последней.
Он погрузился во мрак.
Запах. Боль.
Василе не знал, как долго был без сознания.
Несколько минут? Больше часа?
Удар по затылку отдавался невыносимой болью во всем позвоночнике, на ноги чудовищной тяжестью давил мотоцикл, грозя расплющить голени и коленные чашечки. Василе попытался оттолкнуть Guzzi , но из этого ничего не вышло. Он в западне.
Шлем откатился в сторону на несколько метров и лежал на асфальте, как отрубленная голова.
Василе уперся одной рукой в руль, другой в обтекатель и снова толкнул тяжелую машину. Не сдаваться, хоть чуть-чуть сдвинуть махину, тогда появится шанс дождаться помощи… живым.
Он сделал глубокий вдох.
Запах топлива проник в легкие, как невидимое кислотное облако, разъедающее все на своем пути. Горло. Трахею. Грудную клетку.
Он закашлялся. Под ним растекалась лужа газойля. Перед выездом он залил полный бак на круглосуточной заправке у Мон-Гайара, и теперь большая часть этих тридцати литров вылилась на землю.
Василе опустил веки, досчитал до двадцати, медленно, очень медленно расслабил бицепсы, трицепсы, дельтовидные мышцы, открыл глаза и снова толкнул Guzzi , вложив в это движение всю оставшуюся силу.
Он не сдастся, пока совсем не выдохнется. Будет толкать до рассвета.
Не останется лежать тут, как бабочка, приколотая булавкой к подушечке.
Вдох, забудь о запахе горючки, выдох, не дыши.
Не закрывай глаза.
Тол…
Сначала Василе подумал, что это звезда, или сигнальный огонек самолета, или странное светящееся насекомое.
Понимание пришло не сразу.
Первыми дрогнули ноздри. Из-за дыма. И запаха опасности.
Это была не звезда. Не жук. Не самолет и не ракета.
В нескольких метрах от него, скрывая лицо в тени, стоял человек с горящей сигаретой во рту.
35
Сегодня мне 39 лет, детей нет.
Желание убить СЕБЯ
Съесть отравленное яблоко, лечь в стеклянный гроб и ждать.
Не нравится: 7
Нравится: 539
www.jelanie-ubit.com
Буть астарожен. Жду тибя. Целу
Энджи перечитала свое сообщение и зажала телефон между коленями, вздрогнув, когда холодное стекло экрана коснулось ноги в нейлоновом чулке.
Сидевшая напротив Марианна продолжала что-то говорить.
Кальцоне, к которому она едва притронулась, напоминал вулкан, остывший тысячи лет назад. Официант то и дело проходил мимо их столика, словно решал, не присесть ли на свободный стул, чтобы покормить майора Огресс с ложечки.
Время было позднее. Скоро полночь.
Энджи хотелось одного - вернуться домой и обнять любимого.
Марианне это знать ни к чему.
Сегодня вечером она не станет говорить с подругой о мужчинах. Особенно о своем.