- Не десятков - сотен. Все, кто был на пляже, гулял по улицам, выходил из "Гранд-Отеля", казино, пляжных кабинок, водолечебницы. Когда стрельба прекратилась, весь Довиль явился поглазеть на место трагедии. И нам это на руку, Ж. Б. Номер мы, конечно, пробьем, но это может ничего не дать, тогда придется снова просмотреть все любительские фотографии - у нас их полный диск - в надежде найти на одной из них Малона Мулена…
- За руку с мамочкой.
Марианна еще раз провела пальцем по фотографии - осторожно, словно боялась обрезаться.
- Безумцы, - прошептала она. - Взять на ограбление такого кроху…
- Он был с матерью, машина стояла далеко, и они не собирались проливать кровь - ни свою, ни чужую.
Марианна бросила на лейтенанта негодующий взгляд: он вроде как оправдывал действия безответственной парочки.
Это было несправедливо, почти смешно, но она не могла сдержаться:
- Да как у тебя только язык поворачивается. Ты ведь сам отец! Мальчик все видел. Видел, как убивали людей, в том числе тех, кого он, возможно, знал.
Марианна была в бешенстве. Один негодяй использовал своего ребенка как приманку, другой обманывает жену, рискуя испортить жизнь детям, которые ни в чем не виноваты… Одна мера вины, равное наказание!
Ж. Б., похоже, не заметил, что начальница пребывает в гневе. Он положил руку ей на плечо и воскликнул, с трудом сдерживая нетерпение, как взявшая след ищейка:
- Ты гений, Марианна! Люди, которых он знал… Вот он, ключ!
Секунду спустя оба снова сидели на кровати Малона.
- Начнем сначала. Банда из Потиньи планирует ограбление. Сирил и Илона Люковик, Тимо Солер и четвертый мушкетер - без сомнения, Алексис Зерда. Плюс подружка Тимо Солера, до сих пор нами не вычисленная.
- Такое дело нужно готовить несколько недель, - подхватила Марианна, - возможно, месяцев. Но в назначенный день идеальный план проваливается. Илона и Сирил убиты, Тимо Солер ранен и опознан…
- А мы не сомневаемся, что четвертым налетчиком был Зерда, но доказать не можем! Никто из окружения Тимо Солера не желает помогать легавым, все заявляют, что ничего не знают. А о существовании еще двух свидетелей - подружки Тимо и его сына - полицейские даже не подозревают.
Ж. Б. потянулся за папкой Василе Драгонмана, на мгновение прижался к плечу начальницы, она резко отстранилась, схватившись за детское одеяльце. Под ее рукой заиграла музыка. Звуки издавал маленький фотоальбом, украшенный обезьянками, попугаями и тропическими деревьями, с кнопкой в центре обложки. Ее-то и задела Марианна.
Она открыла альбом на первой странице: малыш спит в плетеной колыбели под ажурным пологом, то ли кисейным, то ли кружевным, не самого лучшего вкуса.
Малон?
Узнать его в этом крошечном человечке Марианна не могла, хотя кто-то из любящих родителей усадил рядом с ним нового чистенького Гути.
- Еще два свидетеля, - продолжал Ж. Б., проигнорировав находку Марианны. - Знай мы, что у Тимо Солера были подруга и ребенок, допросили бы их. Но не думаю, что женщина сдала бы нам сожителя…
- Зато ребенок наверняка рассказал бы о маме с папой. Об их друзьях.
- О Люковиках… О человеке, который все время оставался в тени, но часто бывал у Солеров. Они выпивали, изучали карту, снова и снова преодолевали расстояние от улицы Эжена Кола на мотоцикле, засекая время. Алексис Зерда!
- Алексис Зерда, - повторила Марианна. - Малон не мог не знать его. Он играл рядом со столом, за которым взрослые строили планы, или сидел на коленях у матери, или просыпался, чтобы сесть на горшок, и видел лица гостей. Видел и запоминал. Доберись мы до мальчика, получили бы подтверждение, что Зерда участвовал в ограблении. Ребенок мог подтвердить, что Солеры, Люковики и Зерда - все вместе - жили в какой-нибудь берлоге, вдали от чужих глаз и нескромных ушей.
- В той самой, которую мы безуспешно искали… Воспоминание о ней запрятано среди пиратов, замков и ракет. Именно это укрытие нашел Василе Драгонман.
Марианна перевернула страницу. Пластиковые карманчики для фотографий потускнели: их часто трогали.
Ребенку явно больше полугода. Он сидит в траве. Погода теплая, на нем только подгузник и красная бандана на голове. Маленький пират…
Мальчик. Еще лысенький. Щурится на солнце, так что цвет глаз определить невозможно.
Малон? Возможно… По-прежнему никакой уверенности.
Пухлой ручкой он держит за заднюю лапу Гути. Почти нового, но уже порядком замурзанного.
- Значит, гипотеза такова, - севшим от волнения голосом произнесла Марианна. - Ребенка прячут. Доверяют приемной семье - пока все не успокоится и мальчик не забудет то, чему был свидетелем. В том числе - лицо Зерды.
Марианна замолчала, вспоминая теории Василе насчет детской памяти, которые он пять дней назад излагал в ее кабинете.
- Трехлетнему ребенку нужно совсем мало времени, чтобы забыть свое прошлое и на всю оставшуюся жизнь превратиться в безмолвного свидетеля. Лицо забывается за несколько недель, вся прежняя жизнь - за несколько месяцев. Максимум за год.
Ж. Б. придвинулся к Марианне, чтобы заглянуть в альбом.
- Хитро… Более того - логично! И все-таки остается масса вопросов. Как осуществить этот ловкий трюк? Где найти приемную семью? Как сменить личность мальчику двух с половиной лет? И главное - зачем так рисковать? Подруга Солера могла затаиться, спрятаться вместе с ребенком, мы ведь и знать не знали об их существовании. Мы близки к разгадке, но нам не хватает еще одной части головоломки.
Близки к разгадке…
Марианна поежилась, вспомнив, как ветер разносил холодный пепел на мысе де ла Эв, и открыла следующую страницу.
Ребенку больше года. Он стоит у дерева, одетый в костюм индейца. На заднем плане - пруд с утками, чуть дальше - кремовые дома Верхнего Манеглиза. На сей раз сомнений нет, это Малон: снимали с близкого расстояния, лицо в кадре, свет достаточно резкий.
Никаких следов Гути или других игрушек.
Новые страницы. Малон в манеже, перед аквариумом, смотрит на именинный торт вместе с Амандой и Димитри. Три свечи. На последней странице - Малон у подножия сосны. Майору Огресс показалось, что этот снимок толще остальных. Она засунула палец в карманчик и вытащила неумело сложенный в восемь раз листок бумаги.
Рисунок. Сделан явно взрослой рукой, но раскрашен - вернее, расчеркан - очень маленьким ребенком.
Малоном?
Классическая сцена: семья празднует Новый год, все собрались у елки, украшенной гирляндами, увенчанной звездой, под елкой - подарки. Многим детям, желая занять их, говорят: "Давай, милый, нарисуй всех нас, и мы отдадим твою картинку Деду Морозу, когда он придет!" Папа, мама и ребенок изображены хоть умело, но вполне схематично, так что картинка ничего не дает. Разве что вот эта деталь: у мамы длинные волосы - намного длиннее, чем у Аманды Мулен.
Марианна отметила еще одну вещь: на рисунке шесть слов, четыре написаны вверху, над звездой, а два - внизу, под человечками. Почерк явно женский. Очевидно, написала его мать. Нужно будет сравнить с почерком Аманды Мулен. Что символизировали для мальчика слова, фигурки людей, елка?
Вопросов становилось все больше.
Новая тайна? Еще один ключ к разгадке? Если бы знать… Каждый предмет в этой обычной детской могли поместить сюда намеренно, со вполне определенной целью. Все они выполняют запрограммированную функцию, помогают создать другую реальность, которую должен принять Малон. Игрушки или ловушки? Календарь в виде Солнечной системы. Светящиеся звезды на потолке. Одеяло "История игрушек". Самолет "Счастливая страна". Ящик с плюшевыми зверями. Игрушечные пираты. Альбом с фотографиями…
Марианна вглядывалась в снимки и прокручивала в голове выкладки подчиненного. Кто он, этот ребенок, три первых года жизни которого любовно запечатлены на пленке?
Один и тот же мальчик?
Или два разных и это умело скрыто с помощью ретуши?
Нет, все-таки один, а взрослые изложили две версии его жизни… Первая - до трех лет, до налета, до драмы, с жестокой травмой в конце. Вторую сочинили, чтобы вытеснить первую и защитить знакомых ему с рождения взрослых. Принесли в жертву.
Какая мать согласится на подобное? Лишиться своего ребенка, пусть даже на несколько месяцев, если за это время он все забудет и она станет ему чужой?
Еще невероятней выглядит подмена детей. Люка Маруэтт отлично поработал и выяснил, что у Аманды и Димитри Мулен действительно был сын Малон, родившийся 29 апреля 2012 года в клинике де л’Эстюэр.
Если мальчик Тимо Солера занял его место, что стало с настоящим Малоном?
Тоже исчез? Испарился?
55
Маленькая стрелка на 1, большая - на 11
Они спустились до середины лестницы. Отсюда были хорошо видны четыре больших цилиндра, корабль на воде и чуть правее - первые пустующие дома.
Аманда никогда не была здесь. Она слышала разговоры об этом странном месте, но не связывала его с историями Малона.
Теперь все стало ясно.
Малон по-прежнему держал ее за руку. Смирный. Послушный. Думающий о чем-то своем. Возможно, погруженный в воспоминания.
Зерда шел за ними след в след. Ему явно хотелось, чтобы они поторопились, но он их не понукал. Сопляк не кочевряжится - и слава богу!
Он промолчал, когда Аманда остановилась, сняла плащ и повесила его на руку. Спина у нее взмокла. От страха. От усталости. Спуск был трудным. Ледяной ветер хлестал по лицу, но она все-таки расстегнула две верхние пуговицы на блузке.
Голая шея. Безумие. Так и заболеть недолго. Аманда понимала, как смехотворны все ее попытки, но должна была попытаться.
Напомнить Зерде, что она женщина…
И если он хочет…
Никакой другой жертвы во имя спасения жизни Малона Аманда принести не могла. Она не сумела защитить своего первого ребенка, но второго просто так не отдаст.
До пляжа осталось сто ступенек. Не меньше. Лестница в преисподнюю…
Та, с которой упал Малон.
Другой Малон, тот, что умер.
17 января 2015 года она получила очередное письмо из клиники Жолио-Кюри, в котором сообщалось, что ее сыну осталось жить несколько недель, потому что трещина у него в мозгу увеличилась. В тот день Димитри ничего не сказал. Просто ушел.
И вернулся вечером.
С мальчиком. Чужим, "на замену" приговоренному, который спал в своей комнате на втором этаже.
Можешь получить его… если хочешь.
Сначала Аманда сочла это безумием. Она ничего не поняла в истории о приятеле, с которым муж не виделся тысячу лет, но "Алексис - так его зовут - готов оказать нам услугу. Она будет взаимной, что-то вроде обмена". Димитри произносил слова, которые пускают в ход, торгуясь с соседями на гаражной распродаже.
Только речь шла о ребенка. Их ребенке.
"Это временно, всего на несколько недель, ну, может, месяцев, пока не закончится траур, не уйдет боль. Антидепрессант, ребенок в доме, которому нужна мать, он смеется, хочет играть, ждет ласки…" С этого Димитри начал, но быстро понял, что выбрал неверную стратегию. Сообразил, хоть и был придурком. Аманда на мгновение вспомнила мертвое тело мужа на полу в кухне. Временно… По большому счету, Димитри оказался прав. Ему оставалось жить несколько месяцев, он уловил предостережение свыше.
В тот вечер он все-таки нашел нужные слова - единственно верные, способные заставить Аманду изменить мнение, согласиться на дьявольский план.
Может, нам даже удастся оставить его…
Аманда начала задавать вопросы много позже. Она хотела узнать историю ребенка, упавшего с неба, чтобы заменить того, что упал с лестницы. Ей нужно было понять, почему мальчику понадобилась защита, зачем мать и отец решили отдать его - пусть и на некоторое время. А если Димитри сказал правду, значит, они готовы расстаться с сыном навсегда.
Может, нам даже удастся оставить его …
Аманда колебалась. Какой же дурой она тогда была! Но если бы отвергла предложение Димитри и Алексиса, никогда бы не почувствовала теплой ладошки маленького мужчины в своей руке, не услышала стука его сердца у своей груди, он ни разу не ткнулся бы влажными губами ей в щеку.
К счастью, она сдалась, уступила, поняв, что судьба дает ей второй шанс.
Малон был обречен. Уже несколько недель он "разговаривал" только со своими проклятыми насекомыми - общался с помощью невидимых антенн или телепатически, но не выражал никаких чувств. Ни радости, ни боли. Врачи объяснили ей, что множество таблеток, которые принимает мальчик, не могут ни смягчить боль, ни зарастить проклятую трещину. Лихорадка, мигрени, бред. Варолиев мост рушился. Беззвучно, безболезненно.
Возможно, было бы лучше, чтобы Малон отправился на небо, вырвался из кокона страдания, а его мать начала воспитывать другого ребенка, оберегая и защищая его. Сегодня это так ясно, так очевидно.
Море лизало гальку. Интересно, сейчас прилив или отлив? Судя по отсутствию на сваях влажных следов и липких водорослей, вода прибывает. Нужно прибавить шагу.
* * *
Наконец они внизу, остается преодолеть бетонный парапет. Аманда хотела помочь сыну, но он увернулся, сам забрался на бортик и только после этого снова дал ей руку, не показав лица из-под капюшона.
Маленькая обезьянка…
Конечно, сказала она себе, плача перед стулом, на котором спал Малон, пуская слюни и писая под себя, равнодушный, как умирающее животное. Конечно, она не будет любить нового ребенка так же сильно, но, взяв его, попробует искупить свою вину, доказать, что может быть хорошей мамой - отважной и внимательной защитницей, и ее сын будет гордиться ею там, куда попал, где нет страданий.
До галечного пляжа внизу было не меньше метра. Она сжала ладошку сына.
Сильно. Слишком сильно.
Он не заплакал. Он никогда не плакал.
Она тогда не представляла, как сильно полюбит этого другого мальчика, которого должна была звать именем сына.
Он был умным и застенчивым фантазером, этот малыш. Именно таких мужчин она и любила - могла бы любить, представься случай. Милый, серьезный, любящий стихи и всякие выдумки, он больше интересовался ракетами, чем машинами, волшебные палочки предпочитал саблям, а драконов любил больше собак.
Она была готова ради него на все, хотя он не любил ее, вернее, любил, но не как маму. Ничего, это придет. Со временем. А если времени не хватит, если она умрет ради него, он будет любить ее через призму воспоминаний.
На мгновение, даже не оглянувшись на Зерду, она взмолилась, чтобы соленый туман, липнущий к коже, сделал ее желанной.
Они медленно брели по берегу. Вода быстро поднималась, перекатывая гальку, утягивала камешки в море и возвращала назад. Малон не спускал глаз с домов, выглядевших заброшенными.
Зерда прошел вперед, указав взглядом на третий дом со сломанными ставнями. На Аманду он не обратил ни малейшего внимания, больше того - нарочито проигнорировал, наклонился к Малону и заговорил с ним доверительным тоном, как будто матери не было рядом:
- Нужно поторопиться, великан. Здесь теперь небезопасно, потому что кое-кто выболтал полицейским, где находится наше тайное убежище. - Он подмигнул, давая мальчику понять, что не сердится, бросил усталый взгляд на Аманду и произнес с нажимом: - Нельзя терять время.
Она вздрогнула, не зная, как поступить: надеть плащ или притвориться, что не поняла намека.
Нельзя терять время?
У Аманды больше не было сил бороться. До заброшенного дома на пустынном пляже осталось несколько метров. Немолчный перестук гальки мешал сосредоточиться. Димитри был глуп, она немногим умнее и кончит так же - с пулей во лбу, в луже собственной крови.
Прилив унесет тело далеко-далеко, оно всплывет в грязных водах устья и будет болтаться среди отбросов, вываленных из контейнеров. Ладонь у Аманды вспотела, и рука Малона выскользнула, как маленькая рыбка.
Она примет любую судьбу, лишь бы ее сын остался жив.
* * *
Зерда остановился перед домом и послал Аманде с Малоном лучезарную улыбку, одновременно продемонстрировав рукоятку пистолета. Он читал Аманду как открытую книгу. Она паниковала, сомневалась, надеялась на передышку, на отсрочку. На то, что он пощадит малыша. Что трахнет ее, перед тем как убить. Что заберет спрятанную добычу и свалит.
Зерде это нравилось. У него нет причин менять свой план, но почему бы не поиграть в Мальчика-с-пальчик до самого конца, раз этот сопляк все равно считает его людоедом?
Все эти месяцы он только и делал, что проявлял терпение. Изображал сиделку, чтобы Тимо его не сдал. Не трогал товар. Ждал, когда этот недомерок все забудет, а легавые потеряют интерес.
Дом был деревянный, с оцинкованной крышей и совсем ветхий, как и десять других халуп на этом фальшивом пляже. Зерда поднялся на три ступеньки, достал из кармана ключ, хотя мог просто вышибить трухлявую дверь. Он старался совладать с возбуждением, не позволить чувствам взять над ним верх.
Нелегко.
Алексис знал, что из этой хибары, из убежища пиратов, где они с Тимо, Илоной, Сирилом и мальчишкой провели много недель перед ограблением, он выйдет через несколько минут богатым человеком.
Один.
56
Станция Сен-Лазар. 14-й путь. Вечер пятницы. Я - один из "хомяков", едущих на эскалаторе.
Желание убить
Я подложил бомбу. Они ни черта не понимают. Рассуждают об Аль-Каиде. А это я.
Не нравится: 335
Нравится: 1560
www.jelanie-ubit.com
Она всегда ненавидела парковки. Это была почти фобия.
Особенно гигантские, у торговых центров. Эти стальные равнины, где нельзя появляться пешеходам, а выезд затерян в конце лабиринта.
В детстве она однажды заблудилась на парковке.
В торговом центре "Мондевиль", в предместье Кана. Родители отказались купить ей очередной покебол, она обиделась и ушла через северный вход. Они с папой и мамой попали внутрь через похожую дверь. Южную. Взрослые целый час искали ее на стоянке S2 - лиловой, а она рыдала на зеленой N3. До ужаса перепуганная. Одинокая.
Там ее и нашли сотрудники службы безопасности.
Желание убить.
Стоянки… фобия.
Она выросла и теперь регулярно теряет тачку на разных стоянках.
Сегодня она теряет на одном из этих проклятых мест свою любовь.
Черная кровь медленно вытекала из раны. Темное пятно расплывалось по светло-кофейному сиденью "рено твинго". Лицо Тимо, его руки и шея стремительно теряли краски, становясь мертвенно-бледными.
Она нежным, успокаивающим движением гладила его по ноге. Пассажирское сиденье было откинуто, и Тимо лежал, пристегнутый ремнем. Случайные заблудившиеся покупатели увидеть его не могли, а если кто-нибудь вдруг поворачивал голову и вглядывался - машинально или из природного любопытства, - то видел мирно беседующую пару.