Когда зашел разговор про купчую, Комаров встал из-за стола, якобы принести чистую бумагу, немного порылся для виду в старинном комоде, что стоял аккурат за спиной гостя, пододвинул ногой ближе к стулу рогожку, что лежала посередине комнаты, достал молоток и, держа его за спиной, подошел к крестьянину. Тот повернул голову, но посмотреть на Комарова не успел: сильнейший удар обрушился на него чуть выше темечка. Череп хрустнул, крестьянин стал падать на бок, и Комаров едва успел его поддержать. Из раздробленной головы потекла кровь, перемешавшись с мозгами, - настолько силен был удар. Кровь, ладно, она стечет на рогожку, потом Мария ее застирает, почистит, но как остановить вытекающие мозги?
Комаров быстро огляделся, не увидел ничего подходящего, метнулся в детскую, схватил первую попавшуюся под руки пеленку, сложил ее пополам и подвязал ею размозженную голову крестьянина наподобие косынки, сделав крепкий двойной узел под подбородком. Потом накинул на шею петлю и стянул ее, привычными движениями раздел труп, вышарил пришитый к исподней рубахе потайной карман, вырвал его с корнем и стал пересчитывать деньги. Денег было много, причем они были новенькие, не успевшие еще потерять в цене. Их с лихвой хватило бы убиенному крестьянину и на приобретение коня вместе с пролеткой, заломи Комаров даже запредельную цену, и на покупку подарков.
Убивец повеселел, часть денег положил в комод, в верхний ящик, часть сунул в карман, после чего подошел к столу, долил в стакан водку и залпом выпил. Затем стал связывать обмякшее тело. Быстро управившись с вязкой, сходил в кладовку, принес пустой мешок, засунул в него тело, завязал мешок и оттащил его обратно в кладовку. Поставив мешок в угол, сказал без всякого выражения:
- Вот так вот, брат ты мой. Небось облапошить меня хотел? На грош пятаков загрести? Ан нет, не на таковского напал, братец. Не родился еще тот человек, что мог бы меня облапошить. А тебе наука будет: не рой другому яму, ибо сам в нее опосля и попадешь…
Вернулся в комнату, посмотрел на окровавленную рогожку и крикнул в раскрытую форточку:
- Мария!
Через минуту-другую, оставив детей в их комнате, Мария уже замывала кровавые пятна на полу. Где не отмывалось - просто скребла ножом. Рогожу бросила в таз, и вода в нем тотчас порозовела. Через четверть часа все снова будет в доме чисто, будто и не было ничего.
- Деньги я в комод положил, - степенно сказал Василий. - На хозяйство и детей тебе покуда, чай, хватит. А я, пожалуй, пойду прошвырнусь. Скоро меня не жди…
Где он мотается едва ли не до ночи, Марию не беспокоило. Верно, сидит в каком-нибудь трактире да водку глушит. Что до баб, так он не особо был охоч до них. Не то что до водки. А когда, бывало, приспичит, то бывал игрив, шутил, называл ее "моя римско-католическая пани", щипал за ляжки и грудь, а потом тащил ее на кровать и почти насильничал. Ладно хоть, что все скоро кончалось, за пару-тройку минут. После чего он отворачивался к стене и засыпал. А она шла к детям…
Когда Василий вернулся, они попили чаю, а потом долго молились, стоя на коленях перед иконами. Мария бездумно повторяла слова молитв за мужем, не вдумываясь и не понимая их смысла. После каждого убийства, а Мария никогда не говорила этого слова и даже не произносила его в мыслях, принесение молитв Николаю-угоднику и Пресвятой Деве Марии с Младенцем было для них как некий ритуал. Словно Господь Бог мог очистить их души, простить содеянное ими и дать Свое благословение на последующие подобные действия.
Отмолившись, с полегчавшей душой принялись за дело. Вынесли мешок с трупом, погрузили в пролетку и, отвезя к Москве-реке, столкнули его с откоса в воду. Вернувшись, сразу пошли спать…
Глава 10. Детская пеленка с разводами
- Вернулись? - встретил Осипова и Стрельцова старший инспектор Бахматов. - Ну и что вы выходили?
- Ничего, Леонид Лаврентьевич, - устало признался Николай. - Всю Шаболовку вдоль и поперек прошли. Правда, есть один подозрительный дом. Но хозяин был в отлучке, так что…
- Ясно, - не дал договорить Коле Бахматов. - Тогда собирайтесь. У нас еще один труп в мешке…
Картина, что предстала перед бригадой Бахматова, почти полностью напоминала предыдущую, когда был найден восемнадцатый по счету труп в мешке. И место было похожее: Москва-река, крутой склон с Нескучной набережной, с которой мешок с телом просто столкнули в воду.
- А наш преступник разнообразием не отличается, - заметил Осипов, помогая Георгию вытащить мешок на сухое место. - Действует, как машина какая: убивает человека, связывает, заталкивает в мешок и выбрасывает потом его, как какой-нибудь хлам.
- Это от безнаказанности, - буркнул Леонид Лаврентьевич, хмуро наблюдая, как Осипов и Стрельцов, развязав мешок, высвобождают от него тело. - Ничего, - зло добавил он, - недолго ему осталось жизни людские безнаказанно отнимать…
Труп был связан, как и предыдущие: ноги и голова стянуты веревками к животу, руки заведены за спину и тоже связаны, на шее явственно различимы следы веревки. Никакого сомнения в том, что это дело рук убийцы-лошадника, не имелось.
- Ну что, грузим тело и в морг? - нетерпеливо проговорил Осипов.
- Погоди-ка, Коля, - задумчиво протянул Леонид Лаврентьевич и подошел к телу. Какое-то время он смотрел на него, будто видел такое впервые, а потом произнес: - Что-то тут не так…
- Да что не так-то? - недоуменно посмотрел на него Николай. - Вот мешок из-под фуража. Вот веревки, которыми стянут труп, чтоб его можно было уместить в мешок. Веревки завязаны извозчичьими узлами, что заметил еще в прошлый раз наш эксперт-опознаватель Саушкин. Вот следы от удушения на шее. Вот разбитая голова. Почерк-то один и тот же, вне всякого сомнения…
- Голова, - тихо произнес Бахматов.
- А что - "голова"? Разбита голова. Как обычно.
- Голова! - едва не воскликнул обычно суховатый и сдержанный в общении Леонид Лаврентьевич.
- Точно! - Это уже воскликнул Георгий. - Голова ведь!
- Да что голова-то? - непонимающе посмотрел Николай сначала на Жору, а потом снова на Бахматова.
- У него голова перевязана… - сказал Стрельцов.
- Ну, мозги потекли, вот он ее и перевязал, - резонно заметил Осипов.
- Перевязана, это ладно, а вот чем она перевязана? - быстро спросил Бахматов, находящийся ближе всех к трупу. Он наклонился над ним и с трудом развязал узел под подбородком застывшего тела. Потом встряхнул ткань, показал ее Коле и спросил: - На что похоже?
- Ну, на пеленку похоже, - ответил Осипов. - Вон в углах разводы. Верно, от детского поноса…
- Именно так! - констатировал Леонид Лаврентьевич. - Это и есть детская пеленка! - потряс ею старший инспектор. - Видишь, материя небольшая, так завязывать ребенка удобно. А что это значит?
- То, что у нашего убийцы имеется грудной ребенок. И убивает он, как мы и предполагали, у себя дома…
Это произнес Георгий Стрельцов. И застыл. На мгновение замер и Осипов. А потом оба дружно повернулись к Бахматову и едва ли не хором выпалили:
- Это у той бабы молчаливой с Шаболовки, во дворе которой стояла телега, и было стойло для лошади, есть грудной ребенок! Ну, у которой мы мужа дома не застали.
- Не застали, говорите, - потер пальцами подбородок старший инспектор МУРа Бахматов. - Так, может, он новую жертву уже себе подыскивает. Так… труп пусть везут в морг, а вы со мной в машину!
Видавший виды "Чандлер", доставшийся МУРу еще от сыскной полиции вместе с водителем, нещадно ревя и напрягая цилиндры, несся по улице во всю мощь своих двадцати семи лошадок, запрятанных в моторе.
- Давай, друг, давай! - погонял водителя Бахматов. - Погоняй свою колымагу!
- Делаю все, что могу, товарищ старший инспектор! - оправдывался шофер. - Не идет быстро, треклятая!
Подпрыгивая на ухабах и рытвинах, "Чандлер" накручивал километр за километром. В одном месте он едва разминулся с ломовым извозчиком, оторопело потянувшим вожжи, в другом едва не сбил молочницу с тележкой, что везла на ней молочную флягу.
- Черти треклятые! - зло прокричала им вслед молочница. - Чтоб вам пусто было!
На Конной площади народу было немного. Кто-то торговал сбрую, кто-то пытался выручить за вполне сносную телегу пару мешков муки. Две худющие лошади, каковых кормили, очевидно, лишь от случая к случаю, да старый мерин, которому явно подошел срок отойти в мир иной, стояли на торгах рядком, не двигаясь и одинаково понурив головы, словно в глубоком раздумье. Но если они и мыслили о чем-либо, то думы эти были невеселы. Как безрадостны были и лица их хозяев.
Человека жилистого, лет сорока пяти и схожего по описанию с маниаком-убийцей, на базаре не наблюдалось.
Леонид Лаврентьевич вышел из автомобиля и пошел к лошадникам. Николай и Георгий отправились с расспросами по рядам. Мужики здесь были по большей части случайные: кто заглянул что-то прикупить, а кто что-то продать. К таким с расспросами приставать - только время терять. А его у милиционеров теперь было в обрез. Однако попалось несколько торговцев, у коих базар был главным и единственным местом работы и получения пусть небольшого, но дохода. Их и стали расспрашивать Коля с Жорой. Они рассказали, что да, бывает на площади один мужик, очень схожий с тем, кого описывали Осипов и Стрельцов. Когда на пролетке приезжает, когда так, пешим ходом приходит. Конь у него ладный, просто загляденье. И пролетка тоже крепкая. Верно, извозом себе на пропитание добывает. Но клиентов берет не особо: так, если цену хорошую предложат. А бывает, седоков и вовсе не берет, все больше к лошадкам приценивается. Как звать мужика - не ведают, не знают, и где он проживает, но, судя по всему, где-то поблизости от площади, ибо каженный день или почти каженный на Конную площадь издалека ездить нет никакого резону, поскольку базар здешний не единственный на Москве.
Иная картина наблюдалась у Бахматова. Владелец унылого мерина, что стоял, словно высеченный из камня, и, похоже, пребывал в крепких раздумьях относительно того, сейчас отдать душу Богу или малость погодить, оказался разговорчивым и был почему-то очень обижен на разыскиваемого Бахматовым жилистого мужика-лошадника.
- Да знаю я его, - ответил на вопрос Леонида Лаврентьевича хозяин доисторического мерина. - Васькой кличут. Василием Комаровым. Он тут недалеко живет, на Шабаловке, в своем доме.
- И что он за человек? - осторожно спросил Бахматов.
- Так себе человечишко, - сказал владелец мерина и смачно сплюнул. - Склизкий он какой-то. Намедни мерина мово присоветовал на живодерню отвести. А он ведь у меня работящий, это только с виду такой неказистый.
- А дети у этого Комарова есть?
- Есть. Сколько точно - не скажу. Но недавно еще одного народили…
- И часто он тут на базаре бывает? - снова осторожно поинтересовался Бахматов, стараясь скрыть волнение разыскника, напавшего на след и боящегося его потерять.
- Да, почитай, во всякий день, - сказал мужик. - Ну, ежели не во всякий, то через день - точно. Все кобылу свою гнедую торгует, да никак сторговать не может. Вроде и найдет покупателя. Сговорятся они, уйдут. Все, сделка готова вроде. Ан нет, через день снова приходит. Верно, цену ломит шибкую, вот никто и не покупает.
- А сегодня он был? - спросил Леонид Лаврентьевич, разыскивая взглядом Осипова и Стрельцова.
- А то! - Хозяин мерина, кажется, даже удивился такому вопросу. - Опять, стало быть, кобылу свою приходил продавать. Сторговался, похоже, тут с одним приезжим. Уехали с ним на пролетке. Верно, к себе домой повез…
- Давно? - быстро спросил Бахматов.
- Чего - давно?
- Уехали они, спрашиваю, давно?
- Да, почитай, час с четвертью уж прошел, - ответил мужик. - Небось опять не сторгуются, и завтра-послезавтра Васька ентот опять тута на базаре объявится…
Последних слов Бахматов уже не слышал. Он бежал к машине, крича на ходу, чтобы Осипов и Стрельцов поспешали тоже. Все трое почти разом уселись на сиденья, и "Чандлер", пыхнув гарью и зарычав, тронулся с места…
С такой скоростью американское авто ехало, верно, только на заре своей юности. А Бахматов все торопил и торопил водителя:
- Ну давай же, друг, давай…
Свернув на Шаболовку, немного сбавили скорость, мимо церкви Святой Живоначальной Троицы проехали еще медленнее, а к дому за номером двадцать шесть подъехали вообще словно нехотя и остановились рядом с воротами. Бахматов велел водителю ждать, первым вошел в дом, за ним - Осипов и Стрельцов.
В сенях им повстречался тот самый мальчишка лет двенадцати, которого видели в свой первый приход сюда Осипов и Стрельцов. Пацан, верно, собирался выйти во двор. Он посмотрел на милиционеров исподлобья и остановился.
- Родители дома? - тихо спросил его Бахматов.
Мальчишка кивнул.
- И отец дома? - снова спросил Леонид Лаврентьевич.
Мальчишка опять кивнул.
Бахматов посмотрел на Осипова и Стрельцова и решительно открыл дверь:
- День добрый, хозяева! Милиция…
Хозяин и хозяйка сидели за столом. На руках женщины был грудной ребенок. Он спал, а мужчина что-то негромко говорил женщине.
Когда милиционеры вошли, он сразу замолчал, и оба повернулись в их сторону: женщина посмотрела безучастно, а мужчина с любопытством, но спокойно. В комнате было чисто, ни следов борьбы, ни пятен крови…
- Мы по поводу самогоноварения, - кашлянув, произнес Леонид Лаврентьевич.
- Так вроде от вас приходили уже, - сказал Комаров.
- Да, но поступил сигнал… - быстро выкрутился Бахматов. - От соседей ваших. Говорят, выпиваете вы часто. Так что мы были просто вынуждены… отреагировать.
- Нашли кому верить, - пренебрежительно буркнул Василий. - Будто они сами не выпивают… Загляните как-нибудь в конце недели, вот тогда увидите, что к чему.
- Сейчас речь не о них, а о вас, - строго произнес Леонид Лаврентьевич. - Так вы выпиваете? Как часто?
- Ну, выпиваю, но не так чтобы часто. Так же, как и все. Праздники-то никто не отменял.
Женщина молчала, и, как ни пытался Бахматов встретиться с ней взглядом, у него не получалось.
- А что пьете? - после недолгого молчания спросил он. - Самогонку небось? Гоните ее сами или приобретаете? Если гоните сами - то где находится самогонный аппарат и хранятся бутыли с самогоном? Попрошу выдать их добровольно во избежание уголовной ответственности. А если приобретаете, то у кого? Назовите фамилии…
- Самогон не гоню и не приобретаю, - безмятежно отозвался Комаров. - А пью я исключительно водку. Которую покупаю в государственных или коммерческих лавках и магазинах…
- В каких именно? - быстро задал вопрос Леонид Лаврентьевич, пытаясь уловить во взгляде и голосе хозяина дома страх и тревогу. Однако ни того ни другого отнюдь не наблюдалось.
- Да здесь, на Шаболовке, - пожал плечами Комаров. - В лавке Семенова. Или продуктовом магазине через два квартала.
- Мы это проверим, - нарочито строго произнес Бахматов. - А сейчас мы все же произведем досмотр вашего дома. Разрешающий ордер на досмотр у нас имеется, - добавил он и достал из внутреннего кармана сложенную вчетверо бумагу.
- Смотрите, коли надо, - спокойно произнес Комаров, но теперь его спокойствие показалось Леониду Леонтьевичу уже напускным. Он кивнул Осипову и Стрельцову, что означало "приступить к досмотру", а сам остался на месте, не спуская глаз с хозяина дома.
Николай и Жора Стрельцов медленно прошлись по комнате, осматривая пол, заглянули в детскую, а когда Жора взялся за ручку кладовки и потянул дверь на себя, Комаров вдруг резко вскочил, метнулся к раскрытому окну и буквально выбросился в него, высадив оконную раму. Следом выпрыгнул в окно Коля Осипов.
- Оставайся здесь! - крикнул Стрельцову Бахматов и тоже выпрыгнул в окно. Через несколько мгновений прозвучал выстрел. Затем второй.
Продолжая держаться за ручку двери кладовки, Жора посмотрел на женщину. Она по-прежнему безучастно сидела за столом, положив на него руки. Пальцы ее немного подрагивали.
Минут через двадцать вернулись Осипов с Бахматовым. Злые и запыхавшиеся.
- Ушел, гад! - коротко ответил Коля на вопросительный взгляд Стрельцова и плюхнулся на стул, на котором до их прихода сидел Комаров.
Леонид Лаврентьевич сразу же подошел к двери кладовки, рванул ее на себя и вошел внутрь. Он уже знал, что в ней увидит. Так и есть: к стенке был прислонен завязанный мешок. Когда они с Жорой развязали его, там оказался очередной опутанный веревками труп. Именно очередной , поскольку то, что происходило в этом доме, иначе, чем производством трупов и назвать было нельзя…
- Та-ак, - недобро протянул Бахматов, остро и зло поглядывая на Марию. - Стрельцов, Осипов - мигом по соседям! Вам надлежит выяснить главный вопрос: есть ли у Комарова хорошие знакомые, у которых он мог бы залечь и затихариться хотя бы на короткое время. Не будет ведь он шляться просто так по Москве, зная, что его разыскивает милиция. Значит, к кому-то придет и попросит его приютить. И придет он к тому, кого хорошо знает и с кем водит дружбу или приятельствует. А пока вы ходите, - снова не по-доброму взглянул на Марию Леонид Лаврентьевич, - я с гражданкой Комаровой побеседую…
Когда Осипов со Стрельцовым ушли, Бахматов сел на плетеный скрипучий стул напротив женщины. Какое-то время он молчал, то ли выстраивая в уме нужные вопросы, которые следовало задать в первую очередь, то ли решая, какую тактику следует применить на этот раз, чтобы разговорить молчаливую забитую бабу. Ну, не может она не знать, где прячется ее муж!
- Вы знали, чем занимается ваш муж? - наконец громко и резко спросил Леонид Лаврентьевич.
Для начала он решил быть с женщиной предельно жестким, поскольку если она и не участвовала непосредственно в убийствах, то не знать о них просто не могла. Вряд ли пол от крови отмывал Комаров, этим занималась его жена. И деньгами, добытыми столь ужасным образом, она наверняка пользовалась. Получалось немало, столько на извозе не заработаешь. А так как о содеянном она в надлежащие органы не сообщала, то по закону, как тут ни крути, все же является прямой соучастницей убийств…
- Да, - тихо ответила Мария.
- Чем же? - грозно произнес Леонид Лаврентьевич.
- Извозом, - еще тише сказала она.
- Извозом, - угрюмо повторил за ней Бахматов. - А труп в мешке в вашей кладовке откуда взялся? На улице, что ли, нашли, а потом в дом притащили, так, что ли?
Мария молчала.