– Именно. – Он вперил в молодого человека долгий испытующий взгляд. – Для чего вы отправились в дом покойного мистера Уэнтфорда между восемью тридцатью и девятью тридцатью давеча вечером?
Лицо молодого человека залила смертельная бледность.
– Я не знал о том, что он мертв. До сегодняшнего утра я даже не знал, как его зовут. Я отправился туда потому… Словом, я пал так низко, что стал шпионить кое за кем… Я следил за этим человеком от самого Лондона, а потом тайком пробрался в дом…
– Молодая леди Марго Линн. Вы влюблены в нее? Быть может, обручены с ней?
– Я люблю ее, но мы не обручены. Более того, мы… даже перестали быть друзьями, – сдавленным голосом признался Кеннет. – Полагаю, это она сказала вам, что я там был? – Но потом на него снизошло озарение, и он воскликнул: – Или вы нашли мое кепи? А ведь на нем мое имя.
Мистер Ридер кивнул.
– Вы приехали тем же поездом, что и мисс Линн? Очень хорошо. В таком случае вы сможете доказать, что прибыли на станцию Бурн-Энд…
– Нет, не смогу, – возразил Кеннет. – Я спрыгнул на рельсы. Естественно, я не хотел, чтобы Марго меня увидела. А со станции я ушел через железнодорожный переезд. Там никого не было… Да и снег валил вовсю.
– Какая незадача! – Мистер Ридер поджал губы. – Очевидно, вы подумали, что мистера Уэнтфорда и молодую леди связывает нечто вроде дружбы?
Кеннет в отчаянии покачал головой.
– Не знаю, о чем я думал… Я оказался просто ревнивым болваном.
В комнате повисло долгое молчание.
– Несколько дней назад вы выплатили шестьсот фунтов по чеку мистера Уэнтфорда одной даме…
– Я не знал, что Уэнтфорд был… – начал было Кен, но мистер Ридер взмахом руки отмел этот аспект как несущественный. – Да, какой-то даме под вуалью. Она приехала на автомобиле. Сумма была крупная, но за день до этого мистер Кингфитер распорядился, чтобы я обналичивал любой чек мистера Уэнтфорда, невзирая на то, кто его предъявит.
Более мистер Ридер практически ни о чем не спрашивал. Казалось, удовлетворить его любопытство было легче легкого. Но перед уходом он снова заглянул к управляющему.
– Вы говорили мистеру МакКею, что он должен безотлагательно обналичить любой чек мистера Уэнтфорда вне зависимости от того, кто предъявит его к оплате?
Ответ он получил немедленно.
– Разумеется, нет! Более того, я полагал, что он удостоверится в том, что персона, предъявляющая чек, имеет на это право. И еще одна любопытная деталь, о которой я не упомянул. Обедаю я в гостинице напротив и обычно сажусь у окна, откуда виден банк, и я что-то не припоминаю, чтобы ко входу подъезжал автомобиль.
– Гм… – Вот и все, чем ограничился мистер Ридер.
Он навел кое-какие справки в Биконсфилде и окрестностях, после чего направился к дому Уэнтфорда, где его уже поджидал Гейлор. Инспектор расхаживал взад-вперед по засыпанной снегом террасе и явно пребывал в отличном расположении духа.
– Кажется, я его нашел, – не здороваясь, сообщил он. – Вы знаете типа по имени МакКей?
Мистер Ридер с усмешкой взглянул на него.
– Мне известна по крайней мере дюжина людей с такой фамилией.
– Идемте внутрь, я покажу вам кое-что.
Мистер Ридер последовал за ним в комнату. Ковер был скатан и убран, а мебель отодвинута к стенам. Очевидно, в доме шел тщательный обыск. Гейлор откатил в сторону поддельный книжный шкаф: дверца сейфа оказалась распахнутой настежь.
– Ключи мы получили у производителя. Чистая работа! Они были здесь уже к восьми тридцати.
Наклонившись, он вытащил из сейфа три связки бумаг. В первой оказались счета, во второй – погашенные чеки, а третья являла собой толстую стопку французских банкнот номиналом в тысячу франков каждая.
– Это сюрприз номер один, – начал детектив, пересчитывая купюры. – Французские деньги…
– Боюсь, меня это совсем не удивляет, – извиняющимся тоном заметил мистер Ридер. – Видите ли, я просматривал банковскую книгу покойного джентльмена. Кстати, вот номера банкнот, снятых со счета мистера Уэнтфорда. – И он протянул детективу клочок бумаги.
– Шестьсот фунтов – большие деньги, – заметил Гейлор. – Я передам номера кому следует. Итак, что еще вы обнаружили в его банковской книжке?
– Я заметил, – начал мистер Ридер, – хотя и не склонен придавать этому чрезмерного значения, что он все выплачивал банкнотами. А теперь, быть может, перейдем к сюрпризу номер два?
Инспектор извлек из стопки бумаг фирменный бланк. Испещренный карандашными пометками, он, по всей видимости, представлял собой докладную записку, составленную, как следовало из подписи, неким Д. Г. Хартфордом.
– "…я установил, что лицом, нанявшим детектива для слежки за вами, является Джордж МакКей, проживающий в Сеннет-Хаус, Марлоу. Не знаю, каковы его намерения, но подозреваю худшее. Хотя беспокоиться вам решительно не о чем, поскольку он связался с одним из самых бестолковых частных сыщиков".
– Невероятно! – пробормотал мистер Ридер и закашлялся.
– Первое, что мы должны сделать, – разыскать этого Хартфорда… – начал Гейлор.
– Он пребывает в Австралии, – прервал его мистер Ридер. – В момент написания письма его контора располагалась по адресу Лэмз-Билдингз, 327. Он обанкротился и вынужден был в большой спешке покинуть страну.
– А вы откуда знаете? – открыл от изумления рот Гейлор.
– Потому что я… э-э-э… и был тем самым бестолковым частным детективом, которого подрядили для поисков мистера Линна или, как он себя называл, мистера Уэнтфорда. Но я его не нашел, – закончил мистер Ридер.
– А для чего он понадобился МакКею?
– Он задолжал ему денег. Более мне ничего не известно. Поиски пришлось прервать, поскольку… э-э-э… мистер МакКей не смог расплатиться со мной. А ведь следует как-то зарабатывать на жизнь.
– В таком случае вам было известно об Уэнтфорде?
Мистер Ридер ненадолго задумался.
– Э-э-э… да. Я узнал его давеча вечером – когда-то у меня была его фотография. Подобное совпадение показалось мне очень странным. Поэтому я… э-э-э… съездил в Марлоу и навел кое-какие справки. Мистер МакКей, мистер Джордж МакКей, не выходил из своего дома вчера вечером, а в момент совершения убийства угощал ужином… э-э-э… местного викария.
– Умеете вы испортить удовольствие, – проворчал Гейлор, и мистер Ридер сокрушенно вздохнул. Инспектор остановился напротив него, уперев руки в бока. – Что вам известно об этих убийствах, Ридер? – пожелал узнать он.
Мистер Ридер с беспомощным видом развел руки в стороны. Очки, криво сидящие у него на носу, соскользнули еще ниже. Он являл собой весьма жалкое зрелище.
– Я странный человек, мистер Гейлор, и обречен на проклятие, как вам прекрасно известно, наличием у меня преступного склада ума. Кроме того, я невероятно любопытен – и всегда был таким. Меня чрезвычайно интересуют преступники и цыплята – у меня, пожалуй, лучшие в Лондоне красные род-айлендские куры, но это так, к слову… С моей стороны было бы несправедливо отягощать вас своими теориями. Кровь на мотоциклете полисмена – это интересно. А Генри – впрочем, как мне представляется, у служащего мистера Энварда есть и другое имя – испачкал кровью рукав своего пальто, хотя и не подходил к телу покойного мистера Уэнтфорда, что тоже весьма любопытно. Бедный Генри сильно простудился и лежит в постели, но его мать, замечательная и трудолюбивая женщина, позволила мне повидать его. Затем есть еще два туза, пришпиленные к двери, и все это тоже очень, очень интересно! Мистер Гейлор, если вы позволите мне расспросить старшего МакКея, который Джордж, я обещаю назвать вам имя того, кто совершил эти преступления.
– Девушка наверняка рассказала вам кое-что… эта девчонка Линн, я имею в виду.
– Девушка ничего мне не рассказывала, но и она может обладать чрезвычайно полезными сведениями. Я предполагаю провести одну или две ночи в ее квартире… э-э-э… в присутствии дуэньи, разумеется.
Гейлор изумленно воззрился на него, и мистер Ридер покраснел.
Закончить последнюю страницу письма, которое ранним утром Эрик Кингфитер начал сочинять с такой легкостью, оказалось чрезвычайно трудно. Выяснилось, что ему необходимо передать кое-что на словах, поскольку изложить их на бумаге было решительно невозможно.
В отчаянии он решил прервать свои эпистолярные экзерсисы. Решено, он едет в Лондон! Оставить банк до закрытия он не имел права, но ведь можно уехать сразу же после этого, хотя срочная работа требовала его присутствия как минимум до шести часов, да и важные дела личного характера не позволили бы ему освободиться ранее полуночи. Когда банк закрылся, он протянул ключи от сейфа Кеннету.
– Меня вызывают в город. Подведите баланс в банковских книгах и положите их в сейф. Я вернусь к шести, дождитесь меня.
Кеннет встретил распоряжение в штыки. Ему тоже необходимо было отлучиться.
– Ваши дела могут подождать! – услышал он в ответ. – Завтра в банк пожалует инспектор, чтобы проверить счет Уэнтфорда. Скорее всего, он понадобится для полицейского расследования в качестве вещественного доказательства.
Мистер Кингфитер сел в автомобиль и покатил в Лондон. Оставив машину на Блумсбери-сквер, он пешком направился к большому особняку на углу Гоувер-стрит. Лифтер приветствовал его широкой улыбкой.
– Молодая леди уже здесь, – сообщил он.
"Молодая леди" сама открыла дверь на его звонок.
– Смотрите-ка, кто пришел! – с удивлением воскликнула она и отступила в сторону, давая ему пройти.
На ней было поношенное платье, и выглядела она далеко не так привлекательно, как обычно.
– Еще полчаса, и вы не застали бы меня дома, – сказала она. – Я встала только после обеда. Эти поздние посиделки – сущий ад!
Она провела его в гостиную, сизую от табачного дыма. Это была большая комната, пол в которой покрывал пушистый ковер, стоивший некогда кучу денег, но теперь испещренный множеством пятен. Перед камином стоял большой диван, на котором она и расположилась. Обставлена комната была в стиле, который многие полагают восточным. Впрочем, повсюду царил беспорядок, а воздух был спертым и сладковатым.
– Итак, мой дорогой, что привело вас в город? Я же говорила, что вам необходимо выспаться, – после полуночи вы выглядели как вареная курица, а это никуда не годится, особенно если гонишься за большими деньгами.
Она была смуглой и темноволосой, и кое-кто мог бы счесть ее привлекательной. У нее было тело зрелой женщины, и природа щедро наделила ее формами, только подчеркивавшими это соблазнительное очарование.
У них состоялся долгий разговор. Женщина умела слушать, и выслушала она его с искренним сочувствием. В половине шестого она сказала:
– А теперь ступайте и ни о чем не тревожьтесь. Хозяин примет вас сегодня вечером. Поговорите с ним. Причем непременно – на случай, если что-нибудь всплывет… Вы понимаете, о чем я.
Он достал из кармана письмо и смущенно протянул ей.
– Я написал его или, точнее, начал писать, сегодня утром… Закончить мне не удалось. Но я готов подписаться под каждым словом.
Она крепко поцеловала его.
– Вы такой симпатяга! – услышал он на прощание.
Вернувшись в свой кабинет, мистер Кингфитер обнаружил на месте лишь младшего клерка. МакКей, несмотря на полученные строжайшие инструкции, исчез, и управляющий принялся подводить баланс в банковских книгах в расположении духа, которое никоим образом не способствовало успешному выполнению этой задачи. О таких, как он, говорят, что они тяжелы на подъем, но пустячный повод и долго сдерживаемое недовольство вскоре привело его в состояние беспричинной и неконтролируемой злобы.
Мистер Кингфитер как раз довел себя до кипения, когда в банк воротился Кеннет МакКей.
– Я, кажется, просил вас остаться, не так ли? – набросился он на своего подчиненного.
– В самом деле? Что ж, я и оставался здесь до тех пор, пока не закончил работу. А потом пожаловал банковский инспектор…
Мистер Кингфитер побледнел.
– Что ему понадобилось? Редман ничего не говорил о том, что он был здесь.
– А он взял да и пришел.
Кеннет вышел в соседнюю комнату.
Несколько мгновений Кингфитер сидел за столом, черкая бессмысленные каракули на промокательной бумаге, и только потом заметил письмо, лежащее на каминной полке. На нем стояла пометка "Срочно, в собственные руки. Доставить под расписку", и пришло оно из головного отделения.
Дрожащей рукой он взял его и после долгих колебаний сломал печать. На стене над камином висело небольшое зеркало и, поймав в нем свое отражение, мистер Кингфитер поразился тому, как ужасно выглядит.
Перечитывать письмо дважды ему не пришлось. Он с первого раза запомнил его содержание до последней запятой. Немного постояв, в задумчивости глядя в зеркало, Кингфитер вышел в соседнюю комнату, служившую рабочим залом. Кеннет как раз опустошал свой стол, собирая личные вещи.
– Полагаю, инспектор приходил насчет чека Уэнтфорда? – спросил управляющий.
Молодой человек поднял голову и оглянулся.
– Чека Уэнтфорда? Не понимаю, о чем вы говорите. Или вы имеете в виду чек, который я обналичил для той дамы?
Управляющему пришлось сделать над собой усилие, чтобы подтвердить очевидное.
– С ним что-то не так?
– Он поддельный, только и всего.
– Поддельный?
Кеннет нахмурился, недоуменно глядя на него.
– Да. Разве инспектор ничего не говорил об этом? А вот мне он оставил письмо.
Кеннет покачал головой.
– Нет. Он удивился, не застав вас здесь. Я сказал ему, что вы уехали в главную контору. Знаете, мне уже надоело врать, покрывая вас. Так что за вздор вы несете насчет этого чека?
И вновь управляющему пришлось сделать над собой усилие, чтобы заговорить.
– Он был подделан. Завтра утром вас ждут в головном офисе с объяснениями… Несколько банкнот удалось отследить, и выяснилось, что они попали к вам в руки… Да и чек был выписан из вашей конторской книжки.
Вот он и сказал то, что должен был, но облегчения не испытывал.
А МакКей смотрел на него с открытым ртом.
– Вы имеете в виду чек, который предъявила эта женщина?
Слово "женщина" вызвало у мистера Кингфитера непонятное раздражение.
– Предполагалось, что нам нанесет визит одна дама, дама под вуалью…
– Что значит "предполагалось"? – пожелал узнать Кеннет. – Вы говорите, что банкноты попали ко мне в руки, то есть я выдал их… Вы это имеете в виду?
– Они – во всяком случае, некоторые из них – находятся в вашем распоряжении, только и всего.
Кеннет смотрел на него с таким видом, словно не верил своим ушам.
– В моем? То есть вы хотите сказать, что я украл их?
У Кингфитера лопнуло терпение.
– Откуда, черт возьми, мне знать, что вы натворили? – Он едва не сорвался на крик. – Я получил письмо из головного офиса, в котором говорится, что несколько банкнот, которые вы выплатили через кассу, вернулись к вам через ростовщика по имени Стюарт.
Выражение лица молодого человека внезапно изменилось.
– Стюарт… Вот оно что! – только и сказал он и мгновением позже выскочил через черный ход, оставив мистера Кингфитера и далее малевать бессмысленные каракули на промокательной бумаге.
Кеннет добрался до Марлоу как раз перед обедом и прямиком направился в кабинет, где обыкновенно и можно было застать старого Джорджа МакКея, вечно занятого составлением очередных комбинаций и планов. К изумлению Кеннета, отец приветствовал его улыбкой. Вместо игральных карт на его столе были разложены кипы документов и груды корреспонденции.
– Привет, сынок! Наконец-то нам повезло. Третейские судьи вынесли вердикт в мою пользу. Я прекрасно знал, что не лишился своих прав на процесс окраски, продавая дело, так что теперь компания выплатит мне что-то около сотни тысяч фунтов компенсации.
Кеннет знал о тяжбе, которую вот уже много лет его отец вел со своей бывшей компанией, но никогда не придавал ей особого значения.
– Это означает, что я получу надежный доход на годы вперед, и теперь намерен лично присматривать за всем. Гляди!
И он драматическим жестом простер руку к камину, в котором виднелись обгоревшие останки игральных карт.
– Они обратились ко мне с предложением вновь возглавить совет директоров. Что стряслось, Кенни?
Кеннет сидел по другую сторону стола, и отец впервые увидел выражение его лица.
Сын вкратце пересказал ему свою историю, и Джордж МакКей внимательно выслушал его, не перебивая.
– Уэнтфорд, значит? Неужели он останется проклятием до конца моих дней?
Кеннет, раскрыв рот от изумления, уставился на отца.
– Так ты знал его?
Старый Джордж угрюмо кивнул.
– И очень хорошо, – сообщил он. – Сегодня утром здесь был мистер Ридер…
– Он приходил насчет меня? – быстро спросил сын.
– Насчет меня, – ответил отец. – Насколько я понял, он подозревает меня в убийстве.
Кеннет в ужасе вскочил на ноги.
– Тебя? Да он с ума сошел! Для чего тебе убивать…
Мистер МакКей криво улыбнулся.
– У меня имелась веская причина убить его, – спокойно ответствовал он, – причем настолько веская, что я весь день ждал появления полиции. – Он резко сменил тему: – Расскажи-ка мне об этих банкнотах. Разумеется, я знал, что ты одолжил деньги у Стюарта, мой мальчик. Я повел себя как бессердечный эгоист, когда позволил тебе сделать это. Как эти купюры попали к тебе?
Рассказ Кеннета оказался весьма необычным.
– Я получил их пару дней назад, – начал он. – Спустившись к завтраку, я вдруг обнаружил письмо. Оно не было заказным, и адрес на конверте был написан от руки. Я вскрыл его, не имея ни малейшего представления о том, что может оказаться внутри. В то время я как раз здорово нервничал из-за Стюарта и решил, что в головном офисе узнали о том, что я занял у него деньги. А когда обнаружил внутри двадцать десятифунтовых банкнот, то от изумления лишился дара речи.
– И никакой записки?
– Нет. Не было даже коротенькой приписки "от друга" или чего-нибудь в этом роде.
– Кто знал о том, что ты оказался в долгах?
В голове у Кеннета сразу же всплыло одно-единственное имя.
– Ты рассказал обо всем своей Марго, не так ли, племяннице Уэнтфорда? Его настоящее имя – Линн, кстати говоря. Она могла прислать их?
– Клянусь, это не она получала деньги по чеку! Я бы сразу узнал ее. И хотя дама надела густую вуаль, я узнал бы ее, если бы встретил вновь. Кингфитер же утверждает, что никакой женщины не было. Он предполагает, что я сам обналичил чек. Он даже утверждает, что чек выписан из книжки, которую я держу в ящике стола для клиентов, если они приходят в банк без своей чековой книжки.
Джордж МакКей задумчиво потер подбородок, не сводя пристального взгляда с сына.
– Если бы ты попал в неприятности, то рассказал бы мне правду, мой мальчик, не так ли? А ведь все эти неприятности случились из-за меня. И сейчас ты говоришь правду, верно?
– Да, отец.
Он улыбнулся.
– Отцы имеют право задать вопрос "Ты вор?", не рискуя при этом получить кулаком в нос! А большинство молодых людей склонны совершать дурацкие поступки – как и старики, впрочем! Господи Боже мой! Однажды в баккара у меня в банке было четверть миллиона! Никто мне не верит, но это правда. Пойдем пообедаем, а потом отправляйся к своей Марго.
– Отец, кто же все-таки убил Уэнтфорда?