– Именно так он сказал, когда я пришел забирать его, и, пожалуй, это были его единственные слова по-английски: "Я подарю вам свою замечательную брошь – она стоит десять тысяч!" Даже не представляю, что он имел в виду. А потом он добавил, что у него есть собственность в Монро. Он выкрикнул эти слова в толпу, когда мы с констеблем Леем его уводили.
– Монро, Монро… Кажется, это где-то в Шотландии?
Но в этот момент Гейлора вызвали в зал суда.
Тем же вечером, проглядывая газету, он прочел репортаж о ходе судебного заседания:
ПЬЯНИЦА ПРЕДЛОЖИЛ ВЗЯТКУ ОФИЦЕРУ ПОЛИЦИИ.
БРОШЬ СТОИМОСТЬЮ В ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ БЫЛА ОТВЕРГНУТА
…Констебль полиции Смит утверждает, будто подсудимый предлагал ему брошь стоимостью десять тысяч фунтов за то, чтобы он отпустил его.
Магистрат: У него была при себе означенная брошь?
Свидетель: Нет, Ваша честь. Разве что воображаемая.
( Смех в зале )
– А вот Ридеру это случай показался бы занятным, – сообщил Гейлор своей молодой супруге, и та улыбнулась.
Ей нравился мистер Дж. Г. Ридер, но она жалела его, в чем очень сильно ошибалась. Он представлялся ей жалким неудачником и совершенно беспомощным неумехой в сравнении с сильными и хваткими ребятами из Скотленд-Ярда. Многие жалели мистера Ридера – но были и те, кто придерживался противоположного мнения на его счет.
Джейк Элсби, например, не испытывал жалости ни к кому, кроме себя. Сидя долгими зимними вечерами в своей камере в Дартмуре, он думал о мистере Ридере как угодно, только не с сожалением. Камера была славная – просторная и уютная, со сводчатым потолком. В ней имелась кровать, застеленная яркими одеялами, и здесь было тепло даже в самые холодные дни. На полочке у него стояла фотография жены и детей, коих было двое – страшненький мальчик десяти лет от роду и шестимесячная малышка, орущая во все горло. Джек никогда не видел ее, что называется, во плоти. Откровенно говоря, ему было решительно все равно, увидит он когда-либо свою жену с детьми или нет, но фотография подпитывала его угасающую враждебность. Она напоминала Джейку о том, что подлое вероломство мистера Ридера оторвало его от семьи и забросило сюда, в сырое и холодное узилище. Поэтическая фантазия и не более того, но тем не менее льстящая самолюбию человека, который ни разу в жизни не смог заставить себя взглянуть правде в глаза без того, чтобы не приукрасить действительность яркими лентами выдумки.
Да, Джейк действительно подделывал казначейские билеты Банка Англии, был пойман на горячем, и лавочка закрылась; да, ранее он уже был осужден по той же самой статье, но его не было рядом с Марбл-Арч в понедельник перед самым арестом, как утверждал мистер Ридер, причем под присягой. Это было во вторник. Следовательно, мистер Ридер совершил клятвопреступление.
Джейк получил письмо от одного из тех, кто недавно был выпущен на свободу из-под гостеприимной тюремной опеки исправительного заведения Ее величества в Принстоне. В нем содержались кое-какие новости, одна из которых была следующего характера:
… видел вчера твоего старого дружбана ридера он расколол дело мэчфилда там пришили какого-то старикана в бурн-энде ридер ничуть не постарел он спросил у меня как твои дела а я ответил ему что отлично и тогда он сказал какая жалость что он получил только семь лет хотя должен был схлопотать десятку а я ему ответил …
Взбешенного узника не интересовало, что ответил детективу его любящий эпистолярное творчество подельник. Именно тогда он и стал обдумывать планы жестокой мести недостойному субъекту, который оклеветал невинного человека – учитывая, что то был вторник, а не понедельник! – и обрек его на пребывание в этом живописном местечке, которое недаром называют "ад на земле".
Через три месяца после получения письма Джек Элсби вышел на волю – ему скостили часть срока за примерное поведение: за время заключения он ни разу не нарушил правила содержания в тюрьме. В день своего освобождения Джейк прямиком направился в Лондон, где и обнаружил, что его семья взята под опеку местными властями, а бывшая супруга умотала в Канаду с более достойным претендентом на ее руку и сердце. Не будем ее винить – любой мужчина был лучше Джейка.
– Вот к чему привела невинная шуточка Ридера! – только и сказал он.
Подкрепившись горячительными напитками, он отправился на поиски своего смертельного врага.
Но прямой путь в контору мистера Ридера был ему заказан, поскольку он должен был еще сделать несколько звонков и возобновить старые знакомства. В одном из таких местечек, в небольшой, но уважаемой гостинице, он случайно столкнулся с бородатым мужчиной, попеременно изъяснявшемся то по-английски, то на каком-то варварском непонятном наречии. Тот не носил ни воротничка, ни галстука – после четвертого стаканчика виски Владимир неизменно срывал с себя и то и другое, – зато во всеуслышание разглагольствовал о бриллиантовом фермуаре невероятной ценности. Очарованный его словами, Джейк решил задержаться ненадолго. Он выпил с человеком, говорившим, как выяснилось, по-русски, но деньги которого, несомненно, оказались вполне английскими – как и язык, на который он временами переходил.
– Ты спрашиваешь меня, друг мой, кто я по профессии? Актер, да! Но это ремесло не приносит мне денег. Все импресарио, кого ни возьми, – вор на воре и вором погоняет! Лучшая моя роль? Но ведь я болен! Вот это хорошая работа, я понимаю! Белая горячка – как это будет по-вашему? Экстаз? Да, экстаз… хриплый голос, нет?
– Это мне знакомо, – заявил Джейк, с умудренным видом качая головой. – Не подмажешь – не поедешь.
– А-а… как это мерзко… ti durak !
Джейк не знал, что его обозвали дураком, да и не слишком расстроился бы, даже если бы догадался. Он был совершенно уверен в одном: что напал на щедрого транжиру, классного парня, особенно если смотреть на него сквозь золотистые пары алкогольного опьянения. Пока он еще не дошел до стадии, когда хочется затеять с кем-либо драку. Сейчас он пребывал в том блаженном состоянии, когда человека подмывает поделиться с собеседником самыми сокровенными тайнами.
– Ты никогда не слышал о типе по имени Ридер? – многозначительно спросил он. – Старая ищейка… И я намерен прищучить его!
– Ага! – сказал его новый друг.
– Вот тебе и ага! Я все равно его прищучу! – угрюмо пообещал Джейк.
Бородатый мужчина опрокинул в глотку содержимое стакана, осушив его до донышка. Затем, яростно пожав Джейку руку, он ухватил его под локоть и потащил прочь из бара. На свежем воздухе у мистера Элсби подогнулись колени.
– Ид-дем и пор-решим его, – заплетающимся языком с трудом выговорил он.
– К чему такие пошлости, друг мой?
Держась друг за друга, они, пошатываясь, брели неведомо куда. Джейка вдруг занесло, и он едва не очутился в сточной канаве.
– Живи и пей! Лучше взгляни на мою прекрасную брошь, мою ферму… мои виноградники… горы… Я все тебе расскажу, друг мой… кто-то же должен узнать об этом…
Улица, на которой они оказались, была очень темной, и по обеим ее сторонам тянулись мелкие магазинчики. Краешком сознания Джейк отметил, что они только что миновали лавку молочника, как вдруг обнаружил, что путь им преграждает какой-то человек.
– Эй, приятель! Хочешь… чтобы я… показал тебе брошь?
Это подал голос Владимир, он тоже был сильно пьян. Незнакомец молчал.
Внезапный грохот заставил Джейка Элсби отшатнуться. Ему еще никогда не приходилось слышать оглушающих раскатов выстрела в упор. Он увидел, как русский покачнулся и голова его склонилась к плечу. Он как будто прислушивался к чему-то, а потом принялся шарить руками по груди.
– Эй, что за шуточки?
Джейк моментально протрезвел. Незнакомец шагнул вперед и, проходя мимо, сильно толкнул его плечом. Джейк покачнулся и едва не упал. Оглядевшись, он заметил, как стрелок растаял в густой темноте – чуть поодаль виднелся узкий проход между домами.
– Ты не ранен, приятель?
А русский уже упал на колени, по-прежнему держась руками за грудь. Еще мгновение, и он с шумом рухнул лицом вниз на тротуар.
Джейк побелел как полотно. С безумным видом посмотрев по сторонам, он бросился бежать. Ему хотелось оказаться как можно дальше от места, где произошло убийство. Именно так, самое натуральное убийство!
Забежав за угол, он угодил прямо в распростертые объятия полисмена. Повсюду раздавались свистки. Стараясь вырваться, он уже понимал всю бесплодность своих попыток: со всех сторон к ним сбегались стражи порядка.
– Ладно, ладно, я ничего не сделал… там, за углом, лежит один парень – его убили… какой-то тип застрелил его.
Полицейские отвели его в участок и в качестве меры предосторожности обыскали.
В правом кармане его пальто они нашли автоматический пистолет, из ствола которого пронзительно пахло порохом.
Мистер Дж. Г. Ридер позвонил в колокольчик и вздохнул. Он вздыхал оттого, что звонил уже в четвертый раз, и все безрезультатно.
Случалось, он воображал, как входит в соседнюю комнату и обращается к мисс Жиллет отеческим, но твердым тоном. Он указывает ей на недопустимость ситуации, которая складывается, когда секретарь игнорирует повелительный вызов своего нанимателя; настаивает на том, что она не должна приносить в контору или, если уж принесла, не увлекаться в рабочее время чтением дамских или авантюрных романов; он говорит ей тем же самым отеческим, но решительным тоном, что, быть может, для блага всех заинтересованных лиц будет лучше, если она подыщет себе иное занятие или такое же, но у того, кто придерживается не столь строгих взглядов на вопрос служебных обязанностей. Но, поднявшись из кресла после того, как четырежды позвонил в колокольчик, исполненный решимости уладить вопрос раз и навсегда, он неизменно опускался обратно и звонил в пятый раз.
– Бог ты мой! – воскликнул мистер Ридер. – Как это все утомительно!
В это самое мгновение в комнату вошла мисс Жиллет. Она была красива, стройна и невысока ростом. У нее был курносый нос и безупречный цвет лица, а тускло-золотистые волосы пребывали в некотором беспорядке.
– Прошу прощения, – сказала она. – Вы звонили?
В пальцах у нее был зажат длинный нефритовый мундштук. Мистер Ридер однажды просил ее не входить к нему в кабинет с сигаретой в зубах – отныне она неизменно держала ее в руке, и ему пришлось смириться хотя бы с этим.
– Пожалуй, – мягко признал он.
– Так я и думала.
Мистер Ридер поморщился, когда она положила мундштук на каминную полку и, придвинув стул, уселась напротив него у стола. Под мышкой у нее была книга, и она раскрыла ее, положив на стол.
– Валяйте, – приказала она, и мистер Ридер поморщился вновь.
Дело в том, что мисс Жиллет была исключительно компетентной особой. Если бы она делала ошибки, вкладывала письма не в те конверты или забывала о назначенных встречах, мистер Ридер отправился бы в дальние края, например в Истбурн или Брайтон, и написал бы ей оттуда исполненное грусти прощальное письмо, приложив месячный заработок вместо предупреждения. Увы, она была сокрушительно компетентна: ей удалось стать совершенно незаменимой, и в самые кратчайшие сроки она превратилась в привычку, от которой весьма нелегко избавиться.
– Вы имеете в виду, что я должен начинать? – с самым серьезным видом вопросил он.
Любая другая женщина на ее месте заерзала бы от смущения, но мисс Жиллет оказалась исключительно толстокожей. Она лишь устало смежила веки.
– Давайте работать, – распорядилась она, и теперь смущение испытал уже мистер Ридер.
– Отчет по делу Уимбурга, – сказал он и неуверенно начал диктовать.
Увлекшись, он говорил все быстрее и быстрее. Но мисс Жиллет ни разу не перебила его каким-то вопросом, чтобы дать себе время на передышку и успеть записать за ним все до последнего словечка, лишь страницы ее блокнота шуршали с небрежной легкостью.
– Это все, – запыхавшись, сообщил он. – Надеюсь, я говорил не слишком быстро?
– Я даже не заметила, что вы спешите, – с великолепной надменностью отозвалась она и, послюнив пальцы, принялась перелистывать страницы в обратном порядке. – Вы трижды употребили слово "несущественный": в одном случае вы имели в виду "неадекватный", а в другом – "нереальный". Предлагаю заменить их.
Мистер Ридер неловко поерзал в кресле.
– Вы уверены? – слабым голосом поинтересовался он.
Она всегда была уверена в себе, потому что неизменно оказывалась права.
Было бы неверно утверждать, что мистер Ридер нанял себе секретаря. Скорее уж мисс Жиллет сама нанялась к нему. В результате одного из странных совпадений, в которые не верят почитательницы женских романов, но которые регулярно случаются в обычной жизни, она появилась в конторе мистера Ридера именно в тот день и час, когда он ожидал машинистку из агентства для временной работы. По какой-то неизвестной причине дама из агентства так и не явилась, а если и явилась, то ее проинтервьюировала уже мисс Жиллет, которая, совершенно в духе юной первой леди, буквально уничтожила соперницу – в хорошем смысле. Мистер Ридер, покончив с работой, ради которой он, собственно, и нанимал мисс Жиллет, уже готов был расстаться с ней, присовокупив десятишиллинговую банкноту, смущенно предложенную и без стеснения принятую, когда вдруг узнал, что она остается у него навсегда. Следующей ночью – это была пятница – он лежал без сна добрый час, дискутируя с собой о том, не следует ли вычесть десять шиллингов из ее жалованья.
– У меня назначены какие-либо встречи? – спросил он.
Таковых не оказалось. Мистер Ридер знал об этом еще до того, как задал вопрос. Это был своеобразный конфузливый ритуал, совершать который полагалось ежедневно.
– Полагаю, в газетах нет ничего интересного?
– Ничего, за исключением убийства в Пимлико. Самое смешное, что человек, которого убили…
– В убийстве… э-э-э… нет ничего смешного, моя дорогая леди, – пробормотал мистер Ридер. – Смешное? Батюшки светы!
– Когда я сказала "смешное", я имела в виду не "забавное", а "странное", – сурово отчитала его мисс Жиллет. – А если вы намекаете на "несущественный", то можете радоваться – вы попали в яблочко. Его звали Владимир Литнофф – помните, тот самый мужчина, который напился и утверждал, что у него есть брошь.
Мистер Ридер кивнул. Очевидно, известие о смерти Литноффа не произвело на него особого впечатления.
– Все дело… э-э-э… в моем складе ума. Я вижу зло там, где другие видят лишь самые невинные вещи. Тем не менее в вопросах человеческих взаимоотношений я придерживаюсь самых сдержанных и снисходительных взглядов. Гм… Вот, к примеру, тот молодой человек, что был с вами в синематографе "Регал синема"…
– …тот самый, за которого я собираюсь выйти замуж, когда мы заработаем достаточно, чтобы содержать друг друга, – веско заявила она. – Но как, черт возьми, вы могли нас увидеть?
– Ш-ш… – Мистер Ридер был шокирован. – Бранные… э-э-э… выражения – самые… э-э-э…
Мисс Жиллет, нахмурившись, глядела на него.
– Сядьте! – властно сказала она, и мистер Ридер, который имел весьма туманное представление о правах секретаря, но при этом был совершенно уверен, что приказывать своему нанимателю сесть в его же собственной конторе решительно выходит за рамки позволительных привилегий, послушно опустился на место.
– Вы мне нравитесь, Джон, Джонас или что там еще означает это ваше "Дж", – с возмутительной холодностью обронила она. – Придя сюда, я не отдавала себе отчета в том, что вы детектив. Я работала на нескольких усталых бизнесменов, которые к вечеру воодушевлялись настолько, что приглашали меня на ужин, но детектив в моей практике встречается впервые. И вы совершенно не похожи на тех мужчин, которых я знала. Вы никогда не пытались взять меня за руку…
– Очень на это надеюсь! – зардевшись, как маков цвет, вскричал мистер Ридер. – Да я по возрасту в отцы вам гожусь!
– Так долго люди не живут, – заявила она в ответ и уже на полном серьезе осведомилась: – Вы поговорите с Томми Энтоном, если я приведу его сюда?
– Томми… вы имеете в виду своего… э-э-э…
– "Своего… э-э-э…" – вполне удачное определение, – кивнула мисс Жиллет. – Он замечательный человек. Ужасно неловкий и застенчивый, и на вас, скорее всего, произведет удручающее впечатление – как случается и с вами! – но на самом деле он славный малый.
Мистеру Ридеру приходилось выступать во многих ипостасях, но вот посаженным отцом он не был еще никогда, и подобная перспектива, как нетрудно догадаться, привела его в ужас.
– Вы желаете, чтобы я спросил у него… э-э-э… каковы его намерения?
При этих его словах мисс Жиллет улыбнулась, а улыбка у нее была ослепительная и очаровательная.
– Дорогой мой, мне прекрасно известно, каковы его намерения. Нельзя встречаться с мужчиной изо дня в день на протяжении года и ничего не узнать о его идеях и представлениях. Нет, дело совершенно в другом.
Мистер Ридер смиренно ждал продолжения.
– Будь вы обычным нанимателем, – продолжала мисс Жиллет, – вы бы взяли меня за шиворот и вышвырнули вон отсюда, а потом уволили.
Мистер Ридер попытался опровергнуть подобное возмутительное заявление, неубедительно покачав головой.
– Но вы не такой.
Она встала, подошла к окну и выглянула наружу. Интересно, что она хочет этим сказать? В голову мистеру Ридеру пришла ужасная мысль, кошмарная настолько, что по спине его пробежал холодок. Но, как выяснилось, до этого не дошло, потому что она внезапно обернулась.
– Томми ограбили на двадцать три тысячи фунтов, – заявила она.
Он непонимающе уставился на нее.
– Ограбили?
Она кивнула.
– Когда?
– Более года назад, еще до того, как мы встретились. Впрочем, он не поэтому торгует автомобилями на комиссионных началах. Точнее говоря, он пытается продавать их, но не слишком успешно. Его ограбил партнер. Томми и этот человек, Сифилд, вместе учились в Оксфорде, а после его окончания задумали начать торговое предприятие. Томми отправился в Германию, чтобы договориться об учреждении агентства. Вернувшись, он обнаружил, что Сифилд исчез. Он даже не оставил записки – просто забрал деньги из банка и растворился в нетях.
Заметив, как загорелись глаза мистера Ридера, мисс Жиллет не могла не подивиться про себя тому, что дело, которое никоим образом его не касалось, способно пробудить в этом человеке живейший интерес.
– И он не оставил записку жене? Ах, он не женат… Гм… Он жил…
– В гостинице, он холостяк. Нет, и там он ничего никому не сказал – просто уведомил их, что уезжает на денек-другой.
– Не взял с собой одежду и даже не заплатил по счету… – пробормотал мистер Ридер.
Мисс Жиллет явно была удивлена.