– Значит, вам известно об этом деле, так получается?
– Мой необычный склад ума… – просто ответил он.
В эту минуту в наружную дверь постучали.
– Вам лучше взглянуть, кто там, – заметил мистер Ридер.
Мисс Жиллет подошла к двери и отворила ее. На коврике снаружи стоял клирик в длинном черном пальто. Он с сомнением взглянул на нее.
– Это контора мистера Ридера, детектива? – осведомился он.
Она кивнула, с интересом разглядывая неожиданного визитера. На вид тому было около пятидесяти, и на висках у него уже серебрилась седина. Он обладал невыразительной, довольно-таки бледной наружностью и явно чувствовал себя не в своей тарелке, беспокойно теребя пальцами зонтик, который держал за середину, словно собираясь подозвать такси.
Он беспомощно взглянул на мистера Ридера. Тот, в свою очередь, сплел пальцы рук на животе и с торжественной мрачностью уставился на него. Складывалось впечатление, что внешний вид посетителя поразил его своей безусловной высокой нравственностью.
– Присаживайтесь, прошу вас.
В благожелательном жесте мистера Ридера вдруг проскользнули нотки поведения церковного старосты.
– Дело, которое привело меня сюда… Признаюсь вам, я даже не знаю, с чего начать, – заявил клирик.
Здесь мистер Ридер ничем не мог ему помочь. На языке у него уже вертелось банальное, в общем-то, предложение: лучший способ начать любой рассказ – это поведать всю правду без утайки. Но вдруг ему показалось, что говорить столь нелицеприятные вещи священнослужителю не принято, поэтому он предпочел промолчать.
– Речь идет о человеке по имени Ральф, с которым меня связывает шапочное знакомство… Нет, не так. Я вступил с ним в переписку по вопросам, имеющим отношение к высоким материям. Но сейчас я уже не припоминаю, какие вопросы он поднимал и какие ответы я на них давал. Я не имею привычки хранить корреспонденцию – не в силу собственной непрактичности, просто потому, что письма имеют свойство накапливаться, а система регистрации документов представляется мне тиранией, которой я никогда не поддамся.
Сердце мистера Ридера уже готово было преисполниться симпатии к этому откровенному человеку. Он ненавидел старые письма и полагал их хранение и учет занятием отвратительным и недостойным.
– Сегодня утром мне позвонила дочь мистера Ральфа. Она живет вместе с отцом в местечке Бишопс-Стортфорд в Эссексе. Очевидно, она наткнулась на мое имя на конверте, обнаруженном в корзине для бумаг в отцовском кабинете, – у него имеется небольшая контора на Лоуэр-риджент-стрит, где он занимался своими делами.
– А ваше имя…
– Ингам. Доктор Ингам.
– И чем же он занимался? – поинтересовался мистер Ридер.
– Собственно говоря, ничем особенным. Он был отставным маркитантом, торговавшим продовольственными товарами и составившим себе состояние в Сити. Пожалуй, у него были, да и теперь, скорее всего, остаются кое-какие интересы, занимающие свободное время. Он наведывался в Лондон в минувший четверг – весьма любопытно, что он звонил мне в гостиницу, но не застал. И с того дня его более никто не видел.
– Неужели? – сказал мистер Ридер. – Какое совпадение!
На лице доктора Ингама изобразилось вопросительное недоумение.
– Я имею в виду тот факт, что вы вспомнили именно обо мне, – пояснил мистер Ридер. – Странно, что люди, теряющие из виду других людей, неизменно обращаются ко мне. А молодая леди… Это она поведала вам о случившемся?
Доктор Ингам кивнул.
– Да. Естественно, она обеспокоена. Судя по всему, у нее есть друг, некий молодой человек, с которым случилось то же самое. Он просто вышел из своей гостиницы и исчез. Разумеется, тому могут быть самые разные объяснения, но чрезвычайно трудно убедить молодую леди…
– Чрезвычайно, – согласился мистер Ридер и деликатно кашлянул. – Чрезвычайно. Это она предложила вам обратиться ко мне?
Клирик кивнул. Похоже, возложенная на него миссия приводила его в изрядное смущение.
– Если быть точным, она хотела прийти к вам сама, но я решил, что мой долг в качестве друга требует, чтобы я встретился с вами вместо нее. Я вовсе не беден, мистер Ридер. В сущности, меня можно назвать состоятельным человеком, и, полагаю, я должен оказать этой несчастной юной леди всевозможное содействие. Моя дорогая жена, не сомневаюсь, всем сердцем поддержит меня в этом намерении – я женат вот уже много лет, но еще ни разу у меня не случалось разногласий с моей спутницей в горе и радости. Вы сами, будучи женатым мужчиной…
– Я холостяк, – не без некоторого удовлетворения поспешно вставил мистер Ридер. – Увы! Я… э-э-э… не женат.
И он печально воззрился на своего нового клиента.
– Эта юная леди остановилась…
– В Лондоне, да, – кивнул его собеседник. – В гостинице "Хеймаркет Сентрал". Так вы возьметесь за это дело?
Мистер Ридер потянул себя за кончик носа и потеребил жиденькие бакенбарды. Затем надел очки и вновь снял.
– Какое дело?
На лице доктора Ингама снова отобразилось болезненное недоумение.
– То самое, которое я вам обрисовал. – Сунув руку во внутренний карман пальто, он извлек оттуда визитную карточку и протянул ее мистеру Ридеру. – Я записал адрес конторы мистера Ланса Ральфа на обороте своей визитки…
Мистер Ридер принял у него карточку и прочел записанный от руки адрес, затем перевернул ее и пробежал взглядом печатный шрифт. Сидевший перед ним джентльмен оказался доктором богословия и проживал в Грейн-Холле, неподалеку от залива Сент-Маргаретс-Бей, в графстве Кент.
– Здесь нет никакого дела, – произнес мистер Ридер с мягкостью человека, принесшего дурные вести. – Люди имеют право на… э-э-э… исчезновение. К моему глубочайшему сожалению, очень многие, дорогой доктор Ингам, отказываются им воспользоваться. Они исчезают в Брайтоне или в Париже, но вновь появляются спустя некоторое время. В этом нет ничего необычного.
Клирик окинул его встревоженным взглядом и переложил зонтик из одной руки в другую.
– Пожалуй, я не сказал вам всего, что должен был, – заявил он. – У мисс Ральф имеется жених – молодой человек, совладелец процветающего предприятия, который, по ее словам, тоже исчез, оставив своего партнера…
– Вы имеете в виду мистера Сифилда?
Но, к его удивлению и даже некоторому раздражению, клирик ничем не выдал своего изумления.
– У Джоан есть близкая подруга, работающая в вашей конторе. Могу ли я предположить, что это та самая молодая леди, которая открыла мне дверь? Именно так я и узнал о вашем существовании. Мы говорили о том, стоит ли ей обращаться в полицию, когда она упомянула ваше имя. Я решил, что в вашем лице получил самый удовлетворительный выбор изо всех возможных, если вы не возражаете против такого определения.
Мистер Ридер отвесил изящный поклон. Он ничуть не возражал. Воцарилось неловкое молчание, нарушать которое, похоже, не стремился ни один из вынужденных собеседников. Мистер Ридер проводил своего гостя до двери и вернулся за стол, где добрых пять минут черкал бессмысленные каракули в блокноте с промокательной бумагой. Была у него такая слабость – рисовать карикатуры, и он как раз пририсовывал длинный нос к вытянутой голове какого-то воображаемого существа, когда в кабинет без стука вошла мисс Жиллет.
– Ну и что вы обо всем этом думаете? – осведомилась она.
Мистер Ридер с недоумением воззрился на нее.
– Что я думаю о чем, мисс Жиллет? – пожелал узнать он.
– Бедная Джоан, она такая душка. Даже это дело Сифилда не смогло нас рассорить…
– Но как вы об этом узнали?
Мистер Ридер редко бывал озадачен, но сейчас как раз наступил такой случай.
– Я подслушивала у дверей, – без малейшего смущения сообщила мисс Жиллет. – В общем, не то чтобы подслушивала, просто оставила свою дверь открытой, а у него оказался очень громкий голос. По-моему, этим отличаются все приходские священники, не так ли?
На лице у мистера Ридера было выражение, какое бывает, наверное, лишь у раненого молодого оленя.
– Это очень… э-э-э… дурно – подслушивать, – начал было он, но мисс Жиллет лишь небрежно отмахнулась от его морализаторства.
– Не имеет значения, дурно это или хорошо. Где остановилась Джоан?
Наступил тот самый момент, когда мистеру Ридеру следовало бы с достоинством встать из-за стола, распахнуть дверь, вложить ей в ладонь жалованье за две недели и отправить на все четыре стороны, но он бездарно упустил его.
– Я могу привести сюда Томми, чтобы вы поговорили с ним?
Она подалась вперед и оперлась ладонями о край стола. Ее энтузиазм был почти заразителен.
– Томми не выглядит умником, хотя он такой и есть, и у него всегда было свое мнение насчет исчезновения Сифилда. Томми говорит, что Франк Сифилд никогда не стал бы покупать аккредитив…
– А разве у него был аккредитив? Кажется, вы говорили, что он просто снял все деньги со счета в банке…
Мисс Жиллет согласно кивнула.
– У него был с собой еще и аккредитив, – многозначительно заявила она, – на шесть тысяч триста фунтов. Так мы и узнали, что он отправился за границу. Он был обналичен в Берлине и Вене.
Мистер Ридер надолго застыл у окна, погрузившись в размышления.
– Я бы хотел поговорить с Томми, – медленно произнес он наконец и, обернувшись, увидел, что мисс Жиллет уже исчезла.
Добрых четверть часа он сидел, сложив руки на животе и невидяще глядя на трубу дома напротив, а потом услышал, как во входную дверь постучали. Не спеша поднявшись, он вышел в приемную и открыл. Последним, кого он ожидал увидеть у себя на пороге, был инспектор Гейлор.
– Убийство Литноффа вас интересует?
Мистера Ридера интересовали все убийства, но вот именно Литноффа – не слишком.
– А вам известно, что сюда собирался заглянуть Джейк Элсби?
Джейк Элсби… Мистер Ридер нахмурился, имя было ему знакомо, и, порывшись в памяти, он вспомнил.
– Если хотите знать мое мнение, Джейк уже все равно что покойник, – сообщил ему Гейлор. – Он пил с тем русским, у которого при себе оказалась куча денег. Через несколько минут после того, как они вышли из бара, Литноффа застрелили, а Джейка, который кинулся наутек, задержали с заряженным пистолетом в кармане. Случалось, людей вешали и на основании куда менее убедительных улик.
– Позвольте… э-э-э… усомниться в этом. Не в том, что людей… э-э-э… вешали и на основании куда менее убедительных улик, а в том, что наш бедный друг виновен в том преступлении, в котором его обвиняют. Джейк – профессиональный мошенник, а мошенники не берут с собой на дело пистолеты. Во всяком случае, в этой стране.
Гейлор многозначительно улыбнулся.
– Он искал вас, – сообщил он. – Причем сам в этом признался, что делает его нынешнее отношение несколько странным. Потому что он хочет, чтобы вы вытащили его из этих неприятностей!
– Вот это да! – вырвалось у мистера Ридера, который изумился не на шутку.
– Он полагает, что если сможет поговорить с вами наедине и рассказать о том, что случилось, то стоит вам выйти из Брикстонской тюрьмы, как вы сразу же схватите того, кто на самом деле совершил это убийство. Каков комплимент, однако!
– Вы серьезно?
Мистер Ридер вновь нахмурился.
Гейлор кивнул.
– Смешно, вы не находите? Этот малый, несомненно, направлялся к вам, чтобы отомстить, но первое, что он делает, попав в беду, – зовет вас на помощь! Как бы там ни было, но окружной прокурор говорит, что хотел бы, чтобы вы повидались с ним. В Брикстоне уже получили соответствующее уведомление. Они знают, что вы здесь и, если вы не прочь выслушать очередную порцию более-менее увлекательных побасенок, вас ждет интересный вечер.
У него в блокноте оказались две вырезки из газетных статей, в которых подробно освещалось убийство Литноффа. Мистер Ридер принял их с выражениями благодарности, хотя в ящике его письменного стола уже лежало детальное описание этого дела.
Гейлор обладал одним свойством характера, которое приводило в восторг мистера Ридера: он не был склонен терять время зря. В мире полно интересных людей, которые, правда, не знают, где и на чем заканчиваются их интересы, людей, злоупотребляющих гостеприимством и бесцельно перескакивающих с одной темы на другую. Гейлора же Господь благословил чувством драматизма, и он вполне мог покинуть сцену на эффектной ноте. Что и проделал немедленно.
– Можете не просить его рассказать вам о бриллиантовом фермуаре, – сказал он. – Он сам вам все выложит! Только не забывайте, что, когда Литнофф был осужден в последний раз, эта нелепая выдумка перешла в разряд вещественных доказательств.
После его ухода мистер Ридер пристроил на носу очки и внимательно прочел вырезки, оставленные детективом, но не нашел там ничего, чего бы не знал ранее. Джейк Элсби, как он уже упоминал, был профессиональным мошенником, хорошо разбиравшимся в той части уголовного законодательства, которая непосредственно касалась его самого. Никто из старых рецидивистов не носил с собой огнестрельного оружия. Судьи крайне предвзято относятся к вооруженным преступникам, а Джейк и его подельники слишком хорошо разбирались в наказании за ношение незаконных стволов, чтобы подвергнуться риску быть схваченным с автоматическим пистолетом в кармане.
Мистер Ридер и сам обладал криминальным складом ума. Он совершенно точно знал, как бы поступил на месте Джейка Элсби, если бы перед этим застрелил своего собутыльника. Он бы постарался избавиться от пистолета перед тем, как скрыться с места преступления. То, что Джейк этого не сделал, доказывало, что он и не подозревал о пистолете в собственном кармане.
Он все еще размышлял над этим делом, когда услышал, как отворяется наружная дверь конторы, и до его слуха донеслись негромкие голоса. Мгновением позже в кабинет вошла запыхавшаяся мисс Жиллет и закрыла за собой дверь.
– Я привела обоих, – быстро проговорила она. – Я позвонила Джоан, она как раз собиралась выходить… Я могу пригласить их сюда?
Мистеру Ридеру показалось, будто она совершает акт публичного смирения, спрашивая его разрешения, поэтому он ограничился тем, что милостиво наклонил голову в знак согласия.
Томми Энтон оказался высоким молодым человеком того сорта, которого две женщины из тысячи могли бы счесть симпатичным с возрастом, а остальные попросту бы не заметили. Джоан Ральф, с другой стороны, была несомненной, причем очень необычной, красавицей. Темноволосая и светлокожая, она обладала фигуркой, все прелести которой настолько бросались в глаза, что у мистера Ридера сложилось впечатление, будто она презирает чрезмерное количество одежды.
– Это Томми, а это Джоан, – безо всякой на то необходимости представила друзей мисс Жиллет, потому что мистер Ридер вряд ли мог сам перепутать.
Стоило ему их увидеть, как он понял, что они не скажут ничего нового, но с большим терпением выслушал повторение всего, что уже знал и так.
Томми Энтон в мельчайших деталях описал ему свое изумление, ошеломление и прочие чувства, которые испытал, обнаружив, что его партнер исчез. При этом он весьма похвально отозвался о характере и деловых качествах пропавшего компаньона.
– Мистер Сифилд когда-либо упоминал в разговоре с вами бриллиантовую брошь? – прервал поток его воспоминаний мистер Ридер.
Томми в недоумении уставился на него.
– Нет, мы ведь занимались продажей автомобилей. Он редко обсуждал свои личные дела. Разумеется, мне было известно о Джоан…
– А ваш отец когда-либо заговаривал о бриллиантовом фермуаре? – обратился к девушке мистер Ридер, но она в ответ лишь покачала головой.
– Никогда. Он вообще не говорил со мной о драгоценностях, разве что… это было несколько лет тому, когда я только познакомилась с Франком… Отец вложил некоторую сумму в экспедицию Писарро, и Франк последовал его примеру; оба были полны самых радужных надежд и ожиданий на этот счет.
Мистер Ридер поднял глаза к потолку и принялся рыться в закромах памяти. Когда Джоан уже совсем было собралась пуститься в объяснения, он остановил ее легким взмахом руки.
– Экспедиция Писарро… Цель – найти захороненные сокровища инков. Она была организована Антонио Писарро, который утверждал, будто является потомком завоевателя Перу… Его настоящее имя было Бендини – итальянец из Нью-Йорка с тремя сроками за спиной, отбытыми за мошенничество в особо крупных размерах… Компания была зарегистрирована в Лондоне, и все, кто вложил в нее деньги, потеряли их. Верно?
Он сиял, торжествующе глядя на девушку, и она улыбнулась.
– Мне известно намного меньше вас. Отец вложил в нее пятьсот фунтов, а Франк – сотню. Он тогда еще учился в Оксфорде. Я знаю, что свои деньги оба потеряли. Франк особенно не расстроился, а вот папа очень переживал, поскольку был уверен, что в Перу лежат огромные сокровища, которые еще ждут, чтобы их отыскали.
– И тогда у вас зашел разговор о бриллиантовых брошках? – напомнил мистер Ридер.
Она заколебалась.
– О драгоценностях – да, а вот насчет брошек я что-то не припоминаю.
Мистер Ридер записал три слова, одно из которых она увидела – "Писарро". Второе показалось ей похожим на что-то вроде "Мэрфи". Девушка решила, что они плохо сочетаются друг с другом. Между тем мистер Ридер принялся расспрашивать о ее собственных делах. Выяснилось, что у Джоан имеется небольшой независимый доход, так что в деньгах она в ближайшее время стеснения испытывать не будет.
А потом она спросила, может ли поговорить с ним с глазу на глаз. У мистера Ридера сложилось стойкое приятное впечатление, что мисс Жиллет с крайним неодобрением отнеслась к подобной просьбе, но ей не оставалось ничего иного, кроме как уйти, прихватив с собой Томми. Мистер Ридер вдруг понял, что в глубине души жалеет этого недалекого молодого человека – причем такого недалекого, что сыщик впервые ощутил собственное умственное превосходство над своей секретаршей.
Он расхрабрился настолько, что набрался мужества открыть дверь и выглянуть наружу. Негромкие голоса, доносившиеся из комнатки мисс Жиллет, успокоили его относительно того, что им не грозит подслушивание со стороны этой деятельной и любознательной молодой леди.
– Мистер Ридер… – По тону Джоан Ральф он понял, что ей трудно облечь свои мысли в слова. – Полагаю, вам уже приходило в голову, что мой отец мог… сбежать… с кем-то. Я не настолько глупа, чтобы отрицать подобную возможность, и знаю, что мужчины в его возрасте часто заводят… в общем, интрижки на стороне. Но я совершенно уверена, что у папы никого не было! Доктор Ингам уже тактично намекал на это. Он был очень мил и любезен, но я уверена, что он ошибается. У отца не было друзей. Я вскрывала все его письма, и он ни разу не возразил против того, чтобы я их читала.
– В том числе и письма, которые приходили в его контору? – спросил мистер Ридер.
Этот вопрос заставил ее улыбнуться.
– Естественно, тех я не видела. Но их было очень мало, да и папа был начисто лишен скрытности. Я знаю, что он переписывался с доктором Ингамом, – мой отец был тем, кого называют сторонником Высокой церкви, и писал статьи в церковные издания. Доктор Ингам – практически единственный его друг за пределами нашего маленького круга в Бишопс-Стортфорд.
Мистер Ридер задумчиво взглянул на нее.
– Как вы полагаете, мог ли Франк Сифилд иметь… э-э-э… сердечную подругу? – спросил он.
И здесь она была совершенно категорична. Откровенно говоря, он бы удивился, будь это не так.