– Я вам кое-что расскажу. Помните тот день, когда я вытащил эту юную леди чуть ли не из-под колес автомобиля? Это произошло прямо под вашим кабинетом, верно? Она едва успела выйти из машины, которую покинула весьма поспешно, направляясь… Куда бы вы думали? В этот самый кабинет, не иначе! Она не сказала мне этого, но я совершенно уверен, что она шла именно к вам. А шофер мчался за ней! Я не понял этого в прошлый раз, но сейчас… За день до того происшествия в "Мегафоне" вышла статья о вас, крайне хвалебная, и к ней шел карандашный портрет. Вы помните?
Мистер Ридер покраснел.
– Это была крайне глупая… гм… и плохо составленная… гм… статья.
– Вот именно. Она вам крайне льстила. Не знаю в чем, но совесть вам подскажет, в чем именно. Я понял это буквально за две секунды: вот почему она направлялась на встречу с вами! Тот сбитый с толку и плохо информированный журналист "Мегафона" называл вас величайшим детективом столетия или кем-то в подобном роде. Что, наверное, неправда, хотя я и преподнес бы вам все возможные цветы на золотом подносе, поскольку вы посрамили меня в том самом незабываемом случае. И она прочитала эту статью, выяснила, где находится ваш кабинет… Так или иначе, но она хочет вас увидеть. Это она успела мне сказать.
– Хочет меня увидеть? – пораженно спросил мистер Ридер.
Ларри кивнул.
– Разве это не потрясающе: мне удалось поговорить с ней не больше минуты, и я уже готов отдать за нее жизнь?! – Он вскочил и принялся в волнении мерить комнату шагами. – Я, мистер Ридер, крючок из крючков, грабитель. Она сто́ит около полутора миллионов и совершенно недостижима. Я не могу сделать ей предложение. Однако прикажи она: "Отправляйся на середину Вестминстерского моста и прыгни в реку!" – я бы так и сделал!
Мистер Ридер потрясенно глядел на него.
– Звучит так, будто она вам очень нравится, – сказал он.
– Почти так, – грубо ответил Ларри.
Он прекратил шагать и вытянул руку, невоспитанно ткнув в мистера Ридера указательным пальцем.
– Я не собираюсь прыгать с середины Вестминстерского моста… или, точнее, я собираюсь сделать нечто намного более полезное, и если сумею добиться успеха, то это изменит всю мою жизнь.
– Если вы сядете, – мягко сказал мистер Ридер, – и будете выражаться менее туманно, я, возможно, сумею вам помочь.
Ларри покачал головой.
– Нет, я должен сам осветить этот путь. – Он засмеялся. – Мои метафоры немного беспорядочны, но это потому, что у меня сейчас каша в голове. Когда вы собираетесь ехать в замок Сэвенвейс?
– Она сказала вам, что живет там? – спросил мистер Ридер.
– Когда вы поедете?
Дж. Г. Ридер задумался.
– Завтра. Скорее всего, завтра днем. Так вы не знали Бакингема? – снова спросил он
– Нет, – сказал Ларри. – Я, конечно, вспомнил, что это тот самый малый, который заговорил с вами в Куинс-холле. Странное совпадение, что он вообще вам встретился, вы не находите? – Он подошел к двери и открыл ее. – Извините меня, мистер Ридер, я ухожу. Возможно, мы еще увидимся сегодня вечером. К слову, вы участвуете в американском рынке?
– Я никогда не спекулирую, – чопорно ответил мистер Ридер. – Ни разу в жизни я не покупал ни единой акции или облигации и уж совершенно точно не собираюсь покупать их теперь. Но я читаю газеты и, конечно же, знаю об обвале рынка.
– О да! – загадочно откликнулся Ларри.
Его поведение сбивало мистера Ридера с толку. А упоминание о рынке акций заинтересовало настолько, что заставило в тот же вечер просмотреть курсы ценных бумаг. На Уолл-стрит цена акций стремительно падала, провоцируя панические продажи и мрачные прогнозы совершеннейшего коллапса. Оставалось только гадать, как на пике эмоционального подъема Ларри сумел отметить столь печальный факт.
В тот день мистеру Ридеру нужно было проделать еще немало работы, уточнить некоторые детали в банках, прочитать рапорты, а потому домой он отправился не ранее девяти часов. Он настолько устал, что уснул едва ли не раньше, чем натянул на себя одеяло.
Глава 6
Во время возвращения в Кент Памела Лэйн Леонард молчала.
– Почему вы позволили Лиджетту разговаривать с вами таким тоном, дядя Дигби? – наконец спросила она.
Майор Дигби Олбуд моргнул и посмотрел на нее.
– Каким "таким" тоном, моя дорогая? – раздраженно спросил он. – Лиджетт – старый друг нашей семьи, а это дает определенные привилегии.
– Вы рассказали мистеру Ридеру о его размолвке с Бакингемом?
Олбуд долго молчал.
– Я не знал, что они поссорились, – сказал он наконец. – И определенно не говорил этого мистеру Ридеру. К слову, как вышло, что ты знакома с ним?
Она покачала головой.
– Я не знакома с мистером Ридером. Но много читала о нем, он очень умен… А почему вы позволяете Лиджетту грубо говорить с вами, почему разрешаете ему вести себя так, словно я… словно я служанка?
Майор длинно и громко вздохнул.
– Ты все не так понимаешь, дорогая. Лиджетт грубоват, но он верный слуга. Я поговорю с ним.
И снова наступила тишина.
– Когда они поссорились, Бакингем и Лиджетт? – спросил Олбуд.
– Я видела их однажды в лесу. Бакингем сбил его с ног.
Олбуд взъерошил пальцами седые волосы.
– Все это очень сложно, – сказал он. – Твой покойный отец дал мне особые инструкции относительно того, что Лиджетт ни при каких условиях не может быть уволен. И пока тебе не исполнится двадцать пять, боюсь, у меня нет права голоса в этом вопросе, дорогая. – Внезапно он спросил: – А что ты сказала тому молодому человеку?
Этот вопрос он задал уже во второй раз.
– Я же говорила вам, – сдержанно ответила девушка. – Он спас меня от смерти под колесами, и я его поблагодарила.
Это было неправдой, но отчего-то ее совесть оставалась чиста.
Было кое-что еще, о чем она хотела бы сказать ему, но не могла. Сам факт, что в ярде от них сидел человек, которого она боялась и ненавидела, и их разделяла лишь стеклянная перегородка, был достаточным поводом для того, чтобы промолчать. Но Олбуд снова вернулся к прежней теме.
– Лиджетт всего лишь неограненный бриллиант. Памела, тебе следует ценить его верность, а не помнить о его грубости. Он предан семье…
– Он предан мне! – дрожащим от негодования голосом воскликнула она. – Известно ли вам, дядя Дигби, что этот человек просил моей руки?
Он повернулся к ней, открыв рот.
– Просил твоей руки?! – потрясенно переспросил он. – Он сделал тебе предложение? Я предупреждал Лиджетта, чтобы ни при каких обстоятельствах он не смел говорить о подобном…
Настал ее черед удивляться.
– Неужели он обсуждал это с вами? И вы его выслушали? О нет! Вы… Дядюшка, что же вы делаете!
Он заерзал на сиденье, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– Лиджетт – неограненный бриллиант, – повторил он. – Многие его черты достойны восхищения. Да, он не слишком хорошо образован и на двадцать лет старше тебя, но он обладает множеством великолепных качеств.
Девушке оставалось лишь беспомощно замереть на сиденье, глядя на него непонимающими глазами. Майор, похоже, решил, что ее впечатлила его речь, поскольку продолжил:
– Лиджетт накопил немалое состояние. Полагаю, благодаря щедрости твоего отчима он теперь очень богат. А разница в возрасте вовсе не так важна, как может казаться. – И тут, словно пораженный внезапной мыслью, он спросил: – Ты же не рассказала об этом О’Райану?
– О’Райану? – повторила она. – Вы его знаете?
– Ты, похоже, тоже. Так он успел представиться?
Она кивнула.
– Да, он назвал свое имя. Где вы с ним познакомились?
Майор уклонился от ответа.
– Неважно. Не думаю, что он меня помнит. В последний раз я видел его, когда он был совсем ребенком. Он ведь не сказал, что узнал меня, верно? – встревоженно спросил майор.
Девушка покачала головой.
– Нет, вас мы не обсуждали.
– А что же вы обсуждали?
Она помедлила.
– Ничего такого, что могло бы вас заинтересовать.
По возвращении Памела прямиком отправилась в свою комнату и села писать письмо, хотя оно, скорее всего, пройдет путь ее прежних писем: слуги замка Сэвенвейс во всем подчинялись Лиджетту, и девушка по опыту знала, что каждое написанное ею письмо попадает ему в руки.
Ситуация сложилась невыносимая, но она привыкла к ней. Лиджетт был хозяином дома, а ее дядя – всего лишь ширмой. Именно Лиджетт подбирал слуг, Лиджетт увольнял их без рекомендательных писем, Лиджетт брал машину, когда хотел, и даже заказывал ремонт и перепланировку особняка, не посоветовавшись со своим работодателем.
Однажды днем, когда она читала, он вошел в гостиную и без предисловий сделал свое чудовищное предложение.
– Понимаю, это шокирует вас, мисс Памела, но я накопил немного денег и хочу жениться. К тому же я люблю вас, и этим все сказано.
– Жениться на мне? – Она не поверила собственным ушам.
– Именно так, – холодно сказал он. – С майором я еще об этом не говорил, но, думаю, он возражать не будет. Немало леди выходили замуж за своих шоферов, а я буду мужем получше, чем эти пустозвоны, с которыми вы наверняка встречались.
Вот и все предложение руки и сердца, почти слово в слово. Она была слишком шокирована, чтобы дать достойный ответ.
Памела была в отчаянии. Лиджетт не скрывал своего господствующего положения и даже осмелился в присутствии Ларри приказать ей садиться в машину!
Раздался стук в дверь, и ненавистный голос позвал ее по имени. Памела спешно спрятала письмо между листами промокательной бумаги, отперла замок и открыла дверь.
– Что этот парень говорил вам по-французски? – с ходу спросил Лиджетт.
– Неважно, что он говорил, – ответила она. – Важно то, что сказала ему я. А я сказала, что пленница в этом доме, что вы захватили здесь власть и просили меня стать вашей женой. Я сказала, что ужасно боюсь, и попросила его связаться с полицией.
Его лицо покраснело, посинело, затем стало мертвенно-бледным.
– Ах, так вот как вы сказали! – Голос Лиджетта стал высоким и писклявым. – Все, что вы сказали… вы наврали ему обо мне!
Он был испуган. Памела поняла это, и сердце ее дрогнуло от радости.
– В тот день, когда я едва не погибла, – продолжила Памела, – я направлялась на встречу с мистером Ридером, детективом. Я не потерплю такого обращения! С этим домом что-то не так, и я собираюсь узнать, что именно. Майор Олбуд ничего не значит здесь, вы командуете им, как пытаетесь командовать мной, и тому должна быть причина. Мистер О’Райан наверняка ее выяснит.
– Мистер О’Райан, верно? Вам, полагаю, известно, кто он такой? Бывший заключенный! Он был осужден за грабеж. Вот какого друга вы себе подыскали!
Лиджетт задыхался. На грани между яростью и страхом он почти потерял способность говорить, чего до сих пор не случалось.
– Ну что ж, мы еще посмотрим!
Он развернулся и зашагал прочь. Девушка закрыла дверь и заперла ее на замок. Впервые ее посетила надежда. Кто знает, что произойдет этой ночью? Она ведь сказала Ларри О’Райану чуть больше, чем открыла своему тюремщику.
Мистер Ридер спал крепко, и сон его неизменно, из ночи в ночь, продолжался одно и то же количество часов. Он отправился в постель вскоре после десяти, а чуть позже четырех часов проснулся, поставил кипятиться чайник и включил в ванной воду.
В половине пятого он уже работал. В этот час его разум был кристально чистым.
У мистера Ридера была замечательная библиотека, посвященная примечательным случаям и личностям в истории человечества. Был в ней и томик, который он вынул и начал поспешно листать. Да, там было немало прецедентов, связанных с накопительством: дело Шнайдера, и мистера Ван дер Хина, и польского барона Подуски, и банкира Ламонта, и эксцентричного американского миллионера, мистера Джорна Дж. Грюндевальда. Все они занимались накоплением золота, и двое из них оставили завещания, похожие на последнюю волю мистера Леонарда. Один указал столько эксцентричных требований, что суд признал завещание недействительным.
Иными словами, в недоверии Лэйна Леонарда рынку акций не было ничего примечательного. И мистер Ридер вынужден был признать, что последние новости из Америки оправдали предвзятость покойного миллионера.
Он попытался реконструировать деловую жизнь Бакингема. Итак, человек служит охранником сокровищ немыслимой ценности. Невозможно с уверенностью сказать, что у него была возможность что-то украсть, однако каким-то образом он получил значительные суммы денег, и эти деньги были уплачены банку золотом. Это открытие мистер Ридер сделал вчерашним вечером. Большие суммы в золоте уплачивались на счет "Лэнд дэвэлопмент компани" – примерно пятьдесят и шестьдесят тысяч фунтов за раз – так часто, что компанию вежливо спросили по поводу возникновения столь значительного количества слитков. Ответ был менее вежлив: если банк не желает сотрудничать с директорами, компания обратится в другие банковские заведения.
Когда могли украсть это золото? Тело Бакингема было обнаружено в воскресенье, майор Олбуд посещал хранилище в пятницу. Возможно, в то утро, когда он вновь решит провести осмотр, мистера Ридера будет ждать срочный телефонный звонок из Кента.
Начинало светать. Мистер Ридер поднял шторы и выглянул на блестящую от дождя улицу. Небо было серым, свинцовым. Он заварил еще чашку чая и, проходя мимо окна, вгляделся в непривычно пустую дорогу.
И услышал визг тормозов машины, что мчалась от Луишем-хай-роуд, виляя, словно ее водитель изрядно перебрал за ужином. Это был красный спортивный автомобиль, почти новый, с длинным капотом, и, к удивлению мистера Ридера, свой хаотичный курс он закончил у его двери. Прошло некоторое время, и водитель, спотыкаясь и хватаясь в поисках опоры за машину, выбрался наружу, неуверенно зашагал к калитке и споткнулся на каменных ступенях. Прежде чем он успел дойти до двери, мистер Ридер уже спустился по лестнице, поймал Ларри О’Райана за плечи и помог ему удержаться на ногах.
– Я в порядке, – пробормотал Ларри. – Но хочу воды. Могу я присесть на минутку?
Мистер Ридер запер дверь и провел молодого человека к дивану.
– Через секунду я буду в порядке… – бормотал Ларри.
Его лицо было залито кровью.
– Все в порядке, – сказал он. – Небольшой рыцарский поединок. – Он едва слышно рассмеялся. – Переломов нет, но вести машину было той еще задачей… Я рад, что не ношу с собой пистолет, а то бы наверняка им воспользовался. Похоже, я уже могу двигаться.
Мистер Ридер провел его вверх по лестнице через свою комнату в ванную. Намочив полотенце, он помог Ларри отмыть лицо и осмотрел довольно жуткую рану под слипшимися волосами.
– Кажется, это был шофер. Но я не уверен. Я припарковался в полумиле от замка Сэвенвейс и дальше отправился пешком…
Он говорил рваными фразами, склонив голову над раковиной, а мистер Ридер в это время состригал длинные пряди его волос канцелярскими ножницами и обрабатывал рану йодом.
– Так или иначе, но я ее увидел.
– Вы ее увидели? – переспросил мистер Ридер.
– Да, пусть только на пару секунд. Она не могла выглянуть в окно, там решетки. И дверь была заперта. Но мы немного поговорили. Я принес складную лестницу и добрался до окна. Вы найдете ее в посадке у подъездной дороги.
Мистер Ридер нахмурился, глядя на юношу.
– Вы предполагаете, что она пленница?
– Я не предполагаю, я констатирую факт. Она совершенно точно пленница. В доме есть слуги, но всех их подбирал один и тот же человек. И бо́льшая часть денег пропала.
Некоторое время Дж. Г. Ридер молчал.
– Откуда вам это известно? – спросил он.
– Пошел и посмотрел, – прозвучал спокойный ответ. – Майор, наверное, скажет, что я вломился, но такое физически невозможно. Мне всегда хотелось взглянуть на эту сокровищницу – у меня есть фотографии всех ключей ко всем сейфам, выпускавшимся "Монарх компани" за последние двадцать лет. А в офисе есть комната с дубликатами. Я не стану рассказывать, как получил фотографии, поскольку вам это не понравится, но они у меня есть. И войти в сокровищницу мне было не труднее, чем отойти ко сну.
– Охранники?
Ларри неосторожно качнул головой и вздрогнул.
– Ох как больно! Там нет охраны. Вся эта история – ложь от начала и до конца. Во времена Лэйна Леонарда они могли там быть, но не теперь. Я спокойно вошел и вышел. Больше половины контейнеров пусты! Я был в нескольких ярдах от своей машины, когда на меня напали. Кто бы то ни был, он наверняка ждал моего возвращения. Я никого не видел, но обернулся на звук. Это, скорее всего, и спасло мне жизнь. Налитая свинцом дубинка…
– Вы не видели того, кто вас ударил?
– Нет, было очень темно. Но я узна́ю его, если увижу. Он надолго меня запомнит! У меня есть клинок-трость – из тех, что покупают ради шутки в Испании, даже не предполагая, что придется ею воспользоваться. Поскольку я, помня свое ужасное криминальное прошлое, не ношу пистолета, то подумал, что не помешает захватить трость для самозащиты. К счастью, я ее не выронил и прежде, чем этот человек успел нанести мне второй удар, дважды рубанул его клинком, после чего он с воплем бежал. Кровь заливала мне лицо, я ничего не видел, но слышал, как он ломится через кусты. Не помню, как я добрался до машины и как доехал до Лондона…
– Могу ли я поинтересоваться, зачем вы отправились в Сэвенвейс?
– Она попросила меня о встрече. Попросила по-французски, специально по-французски, поскольку не хотела, чтобы шофер ее понял. Она призналась, что хотела увидеть вас… Дом называют замком, но на самом деле это особняк в стиле Тюдоров. Ее комната расположена в той части здания, что выходит в парк, третье окно справа от галереи.
– И что же вы собирались сделать? – спросил мистер Ридер.
– Я собирался сбежать с ней, – спокойно ответил Ларри. – Это была ее идея.
Мистер Ридер являл собой образец изумления.
– Вы собирались сбежать с ней? – потрясенно переспросил он.
– Она попросила меня забрать ее оттуда. Звучит безумно, но такова правда. Она, вероятно, доверяла мне… или была в отчаянии. Я думаю, того и другого понемногу.
Мистер Ридер шагнул к телефону, но Ларри запротестовал:
– Мне не нужен доктор. Один удар по голове – это пустяк.
– Удар по голове, который рассек четыре дюйма кожи до самого черепа, – это очень важно, – заявил мистер Ридер. – А я один из тех, кто верит в докторов.
Хирург прибыл через полчаса и наложил несколько швов. Мистер Ридер настоял на том, чтобы Ларри остался в доме, – крайне необычное требование, поскольку он никогда не предлагал посетителям остаться. И это был первый гость на долгой памяти его экономки.
Наконец мистер Ридер добрался до замка Сэвенвейс. Тот, как Ларри и говорил, стоял посреди огромного парка и с первого взгляда совершенно не походил на замок. Архитектурный стиль принадлежал к эпохе Тюдоров, и в глаза бросалось крайне уродливое современное дополнение из тесаного камня, которое виднелось с подъездной дороги. Вероятно, это и есть "дом сокровищ", решил мистер Ридер.
Он заранее сообщил по телефону о своем прибытии, и майор Олбуд ждал его у крыльца. Хозяин дома проводил мистера Ридера в обшитую панелями библиотеку, где в открытом камине полыхал огонь.