- Я с тобой побуду, - сказал мне Костик. - На всякий случай.
Макс и Шериф не торопясь зашли в гостиницу. Чуть позже Макс вернулся и сообщил:
- Эти уже прошли. У них, наверно, номер был заранее зарезервирован.
- Ладно, Макс. Спасибо. Идите спать. Я не буду уезжать далеко, - сказал я.
Макс направился к двери. Он уже взялся за ручку, когда двери широко распахнулись, и навстречу ему вышли четверо. Они успели переодеться, и Владимир теперь был в слегка помятом льняном пиджаке и в черной рубашке с расстегнутым воротом. Заметив меня издалека, он заулыбался.
- Петруха, здорово! - воскликнул он. - Вот где увиделись!
Эпизод17. Исполнительный директор за последний год явно повысил свой статус. Об этом свидетельствовал как автомобиль, так и весь остальной его прикид. Внутри мерседеса было темно и прохладно, пахло дорогой кожей и почему-то французскими духами. Впереди сидел водитель.
- Нет, ты скажи, Петруха, ты чего такой грустный? Выглядишь плохо. Устал? Так я тебе налью, - сказал Владимир. - Тебе восемнадцать-то есть?
Он и вправду достал из ящичка бутылку "Джим Бима", пару стаканов и налил на два пальца себе и мне. Мы выпили ("За встречу", - пояснил Владимир). Виски обожгло горло и откликнулось какой-то дрянной кукурузой.
- Ну и хватит пока, - Владимир поглядел на меня неожиданно цепким взглядом. - Поехали, покатаемся.
Мерседес плавно принялся с места. За столом под навесом я успел заметить Костика. Он в отчаянии оглядывался по сторонам - может, надеялся увидеть милицейский патруль? Автомобиль углубился в темные улицы, сделал пару поворотов и выбрался на широкую дорогу, застроенную одинаковыми пятиэтажками. Я посмотрел назад и увидел, что мы едем одни: вторая машина, видимо, осталась стоять у гостиницы.
Владимир повернулся ко мне:
- Ты бы, Петруха, осторожнее себя вел.
- Почему?
- Уже все в курсе, что вы с пацанами поехали папину заначку искать. Даже ваша братва по району.
Я не верил своим ушам.
- Мы с отцом твоим вместе работали, ты знаешь. Так что к этим деньгам мы имеем прямое отношение. Ты что, хочешь поллимона гринов один взять? Это не пройдет.
Тут Владимир (я клянусь!) погрозил мне пальцем.
- И потом, эти… чурки ваши. Как вы от них оторвались, до сих пор не понимаю.
- Какие чурки?
- Отморозки ваши местные. Ну, которым Петрович раньше платил. Некто Арслан, может, слышал про такого?
Я промолчал. А Владимир щелкнул пальцами:
- Даже если и не слышал, ты мне теперь по жизни должен. Завалили бы и спасибо не сказали. Они ж по-русски вообще не говорят.
- Я ничего не понимаю.
- А вот они, похоже, сразу тему просекли. Хотя уже год как не при делах. Откуда - сам бы хотел знать. Для этого тебя и нашел.
- Как нашли?
- Даже не вспотели. Автобус летать не умеет. Дорога прямая. Вот ты сам куда надо и приехал. У меня же друзья на всех постах, вот они и свистнули: шаттл снова появился на экранах наших радаров. Полет проходит нормально, корабль от курса не отклоняется.
Мне было тоскливо и почему-то досадно, как командиру шаттла, сбившегося с курса при посадке: прощай, солнечный мыс Канаверал, под нами - Куба, и команданте уже потирает ладошки. Больше всего хотелось, чтобы этот разговор хоть как-нибудь закончился, и меня отпустили. А наутро, может, все станет как раньше?
"Нет, теперь уже не отпустят", - подумал я очень отчетливо.
- Короче, так, - сказал Владимир. - Сегодня всё равно уже поздно. Спать пора. Наутро выезжаем, ты нам показываешь дорогу. Берем бабки. Да не трясись ты так. Не звери какие, цивилизованные люди. Тебе на пиво причитается.
- У меня адреса нет, - проговорил я. Это была правда. - Мы с отцом связаться должны.
- Так ты прямо сейчас его набери. Скажи: папа, мы уже на месте, говори чего как.
- Он мне телефона не оставил.
- Петруха, ты не ври мне. Не надо.
- Мы так договорились: приезжаем в интернет-клуб. Получаем письмо. В письме все сказано.
- Ой, бля, вот ведь как Петрович все замутил! Талант. Но на него похоже.
Владимир даже прищелкнул языком.
- Ну что, завтра в компьютер идем играть. Всё завтра. Сейчас - в Березу. Спишь у меня. Парни твои сидят и не высовываются. Понял?
- Понял.
- Не слышу, рядовой!
- Понял!
- Да хорош уже очковать, Петька, - проникновенно произнес Владимир, взял бутылку, хлебнул из горла и протянул мне. - А к отцу твоему вопросов после этого вообще не будет. Практически. Только пусть глупостей не делает. И ты глупостей не делай. Обещаешь?
Я кивнул и сделал большой глоток. Говорить было больше не о чем.
Мы уже подъезжали к гостинице. Макс и Костик всё так же сидели за столиком. За соседним столом поместились двое крепких гостей из Москвы.
Под руку с Владимиром я проследовал в номер-люкс. Я думал: где же Шериф?
Эпизод18. - Значит, они не знают? Может, и в натуре не знают. Ну ладно, на связи.
Владимир отключил телефон и посмотрел на меня. Я побрякал ледышками в стакане с виски.
- Петруха, - сказал он и хлопнул меня по плечу. - Ты знаешь, чего я тебе скажу? Завтра в Москве будем. А Москва - это такой город… Даже и не город. Это для лохов город. А для нас - золотой прииск. Там баксы прямо из асфальта растут. Только стриги. Я как в первый раз с пацанами из своих, блядь, Электроуглей приехал, по улицам прошелся, сразу всё понял. Чисто конкретно.
Он усмехнулся, потер руки, разлил вискарь по стаканам и продолжал:
- Эх, Петька! Я тебя полюбил, я тебя научу. Ты только мне адресок скажешь, к кому вы там в Москве собирались. Скажешь, не забудешь?
- В Москве? А откуда…
- Оттуда, старик, оттуда. Ты вот молчишь, скромничаешь. А ребята водителя твоего сразу раскололи.
- Макса?
- Макса, хренакса, это я не знаю. Короче, делаем по-твоему. Едем в Москву, играем в компьютер. Если на связь не выйдем, папа очень расстроится. Не надо расстраивать папу… А про парней своих забудь пока.
- Как это - забудь? Что с Максом? Что с остальными?
- С какими еще остальными? Двое же их. Или у тебя еще кто был?
- Двое, - повторил я.
Он махнул рукой:
- Двоих сдал, двоих обратно получишь. Без царапин и повреждений. Ты пей, Петруха, пей, привыкай к взрослой жизни. Потом, когда бабло возьмем, как следует отметим.
Дальнейшее я помню отрывочно. В номере-люкс работал телевизор. Показывали молодого премьер-министра, прозванного в народе "киндерсюрпризом", за ним - концерт скучных морщинистых юмористов, похожих на зажравшихся мартышек-переростков, потом, как вершину эволюции, - Арнольда Шварценеггера… Впрочем, скоро я перестал различать их. Владимир о чем-то говорил, говорил, тыкал пальцем в экран, в старину Шварца, а сам щедро подливал мне маслянистую вонючую жидкость, которую я глотал, зажмурясь. Один раз он куда-то вышел, оставив вместо себя рослого ассистента - тот, оценив обстановку, предложил мне сразу стакан водки; после этого…
Эпизод19. Я проснулся от головной боли. Оказалось, я спал прямо на полу. В комнате было темно и душно: тяжелые шторы не пропускали воздух. Пошарив по стене, я нащупал какой-то выключатель. Лампа осветила пустую комнату. На столе остались два пустых стакана и почти допитая бутылка виски.
Шатаясь, я добрался до туалета. Яркий свет вызвал неудержимый приступ тошноты. Когда слегка отпустило, я вернулся в комнату и попробовал выглянуть в окно. Оказывается, было еще довольно темно. Но внизу, на улице, суетились какие-то люди.
Джинсы я нашел под столом, кроссовки - под кроватью. Держась за стены, я дошел до двери. Она была заперта снаружи. Я щелкнул замком и выглянул в коридор.
В соседнем номере что-то происходило. Оттуда слышался шорох и почему-то плеск льющейся на пол воды. И тут дверь приоткрылась. Я, еле стоя на ватных ногах, ждал, кто оттуда выйдет. Но оттуда не вышел, а выполз абсолютно голый и мокрый человек (я узнал одного из вчерашних исполнителей). Он посмотрел на меня и помотал головой. Я увидел, что он зажимает ладонью рану в боку: из-под ладони пульсирующей струйкой текла кровь.
Я шарахнулся прочь по коридору. Увидел выход на лестницу и, хватаясь за перила, скатился на третий этаж. Там был наш номер. "Бежать, бежать", - колотилось у меня в голове одно-единственное слово. Я рванул дверную ручку. Заперто! Стучась в дверь, я стонал от ужаса. В комнате раздались шаги. "Кто там?" - спросил знакомый голос. "Господи, Шериф, открывай", - зашептал я. Дверь отворилась, и Шериф схватил меня за руки, иначе бы я свалился на пол тут же, в прихожей.
На объяснения не оставалось времени. Макс и Костик второпях оделись, мы похватали сумки и выскочили из номера. Макс метнулся было в сторону выхода, но Шериф его удержал: в дальнем конце коридора было окно, за которым виднелась железная пожарная лестница. Мы с треском распахнули окно и по очереди выбрались наружу. Оказавшись на улице, мы осторожно выглянули из-за угла: наш белый автобус стоял там, где мы его и оставили, в соседнем проезде. Пробежав по заднему двору гостиницы, мы подобрались прямо к нему. Я нащупал в кармане ключи и протянул Максу. Мы забрались в прохладный, пропахший бензином салон. Заскрежетал стартер. Мотор заработал неожиданно хорошо и ровно. Машина тронулась и поползла по переулку прочь от этой чертовой гостиницы.
А у меня снова страшно заболела голова. Я отполз в конец автобуса, лег на сиденье и сжался в комок, закрыв лицо руками. Так плохо мне не было ни разу в жизни.
Похоже, я вырубился на час или на два. Очнувшись, я обнаружил, что под головой у меня - подушка, а рядом молча сидят Костик и Шериф. Машина, спокойно урча мотором, летела по гладкой дороге. Я привстал и поглядел в окно. Солнце поднялось уже высоко. Трасса шла среди обширных полей и перелесков. Город Новосволоцк остался далеко позади.
- Я думал, на посту точно стопанут, - не оборачиваясь, произнес Макс. Я видел его лицо в зеркале. - Но ничего. Даже не вышли.
- На этих… ночью кто-то наехал, - проговорил я хрипло. - Одного прирезали прямо в ванне.
Все, что я видел, происходило как будто с кем-то другим. От страха не осталось и следа. Это было странно.
- Но не всех, - сказал Шериф. - Когда у вас охрану сняли, я вернулся, а они на улицу побежали. Кто в трусах, кто одетый. Еще темно было.
- Вот это отдохнули в отеле, - усмехнулся Костик. - Березка-Хилтон.
- Хуилтон, - не промедлил с ответом Макс.
Мне стало смешно. Я даже закашлялся, но на этот раз обошлось.
- Кто же это их так? - спросил Костик.
- Я боюсь, это кто-то по нашему вопросу, - сказал я. - Вот чего я на самом деле боюсь.
Шериф как будто хотел что-то сказать, но промолчал.
- А куда мы едем, кстати? - спросил я.
- Куда угодно. Подальше от Москвы, - ответил Макс.
Эпизод20. Свернув с объездной дороги, мы мигом заблудились. Макс долго искал на своей карте поселок под названием "Волкогоново", но не нашел. А поселок был, и синий указатель сообщал об этом, да и сам поселок виднелся невдалеке: там, на холме, выстроились аккуратные кирпичные домики разной степени художественной ценности, в основном, конечно, довольно странные с виду - типичные образцы загородной архитектуры эпохи первоначального накопления.
Не значилось на карте и дороги, которая вела бы в Волкогоново, в то время как асфальт под колесами был реальным и довольно свежим; было совершенно непонятно, куда такая дорога может завести. Именно поэтому мы поехали вперед. С ревом взобравшись на пригорок на первой передаче, мы притормозили и огляделись. Чуть дальше и внизу, в сторонке, мы увидели широкую лужайку, с трогательными белыми березками вокруг и удобной парковкой. Вероятно, новые русские из тех, кому наскучило жарить свои barbeque за кирпичными заборами, иногда собирались на нейтральной территории, чтобы повстречаться с себе подобными, мирно обсудить возможный срок нового премьер-министра, или дайвинг на Красном море, или что они там еще обсуждают. Сейчас тут не было никого. Зато висела забытая кем-то волейбольная сетка.
Мы спустились с горы и вылезли из машины на свежий воздух. Пели птицы, откуда-то издалека доносилось протяжное зуденье бензопилы - видимо, там расширяли пространство для новых кирпичных особнячков, а может, пытали какого-нибудь зазевавшегося конкурента. Меня самого все еще подташнивало после вчерашней пытки вискарем, но голова почти не болела, и это было чудесно.
Разделившись на две команды, мы устроили на чужой поляне нехитрый пляжный волейбол (в паре с Костиком я отбивался от неутомимого Шерифа и чертовски ловкого Макса). Мы разыгрались и расшумелись не на шутку, и из проезжавших изредка мимо дорогих джипов поглядывали на нас с любопытством. А потом на дороге показался велосипедист.
Это был парень наших лет или чуть помладше, в очках и в бейсболке с непонятной надписью, в хорошем спортивном костюме. Хотя на спортсмена он явно не тянул. Приблизившись, он тормознул так, что колодки дико заскрипели (дерьмо велик, - подумал я и ошибся), чуть не упал, но все же удержался на колесах и встал в десяти шагах от нас. Мы продолжали играть. Парень стоял и смотрел.
Наконец мяч, отбитый Костиком, улетел на ту сторону дороги, и тогда мы решили обратить внимание на зрителя.
- Чего смотришь? - тяжело дыша, спросил Макс. - Мячик бы лучше поймал.
И верно, мячик пролетел в каком-нибудь полуметре от парня.
- Я не успел, - сказал он виновато. - Мяч очень быстро летел.
Голос у него был негромкий, и говорил он как будто с чуть заметным акцентом - уж чересчур правильно.
- Да, блин, конечно, - проворчал Макс, отправляясь за мячом. - Тормоз.
- Эта дорога куда ведет? - спросил я.
- Не знаю, - сказал парень. - На шоссе. Кажется, в Москву.
- Точно, тормоз, - проговорил вернувшийся Макс. - Живет тут и не знает.
- Мы недавно приехали.
- Из-за границы, что ли? - поинтересовался Костик.
- Из-за границы приехали. Да.
- Зовут как? - спросил и Шериф.
- Михаил.
- Так ты нерусский, что ли? - слышать такой вопрос от Шерифа было забавно. Но Михаил не обратил на это внимания. Он почему-то смутился:
- Ну… Вообще-то я родился в Одессе…
Я-то, конечно, понял, в чем дело, а Шериф - нет. Он недоверчиво поглядел на Михаила, потом на меня и покачал головой.
- Мы тоже неместные, - сказал я примирительно. - Мы на юг едем.
Макс нетерпеливо подбросил мяч.
- Играть будем, нет?
- Слушай, я устал, - сказал я. - Чего-то всё еще ломает после вчерашнего.
- Ты тоже тормозишь. Мишка, ты-то, конечно, не играешь?
- Я играл раньше.
- Ну и вставай вместо него.
Мишка помедлил, оглянулся, положил велосипед на траву и подошел к сетке. Зачем-то потрогал ее и сделал несколько шагов назад, как будто выбирал место. Они начали игру, и я с удивлением заметил: наш новый знакомый неплохо двигается и хорошо принимает мяч - если только попадает по нему. Пару раз он промахнулся так, что все ахнули.
- Против солнца, - оправдывался он.
Что-то было тут не так. Кончилось тем, что Костик подхватил мяч, несколько раз постучал им по земле и после этого сказал:
- Мишка, ты что, не видишь ничего?
- У меня дистрофия сетчатки, - процедил тот сквозь зубы. - Я больше не могу играть. А раньше играл.
- Да мы видим, - сказал я.
- Вы видите. Да.
- Слышь, парень, ты не грусти, - сказал Макс. - Меня, кстати, Максом зовут. Ты меня-то хоть видишь?
- Вижу. У тебя волосы яркие.
- Рыжие, - уточнил Макс. - Всё он видит, когда хочет.
Мы тоже назвали имена, поздоровались, причем Михаил подолгу задерживал руку каждого в своей - будто запоминал. "Уже привыкает жить без зрения", - подумал я.
Зная, что он не заметит, я искоса поглядел ему в глаза. Они были светлыми, как и волосы, и вообще этот Мишка весь выглядел каким-то наполовину обесцвеченным, выцветшим. Его взгляд уже приобретал тоскливое безразличие, свойственное слепым. Мне стало его жалко. Наверно, он был хорошим парнем, пока видел. Дистрофия сетчатки, как я догадывался, приходит постепенно и трудно лечится: у его папы наверняка были деньги, если судить хотя бы по одежде и по велосипеду (я успел рассмотреть этот великолепный "кэннондейл" с дисковыми тормозами), и что же, этот папа не мог заплатить за операцию? Может, сюда и приехали лечиться, - подумал я (и оказался прав). А пока что я пожал ему руку и вздрогнул, когда он протянул ладонь к моему лицу и легонько провел пальцами сверху вниз - и тут же отдернул руку.
- Извини, привычка, - глухо сказал он. Да, такие дела, подумал я. И тут же с усмешкой припомнил: никогда еще другой парень не касался моего лица иначе как кулаком.
- Смотри-ка, - услышал я встревоженный голос Макса и обернулся: со стороны дороги к нам шли двое взрослых, один - плотный, в голубой трикотажной куртке и в таких же брюках, а другой в костюме, даже с галстуком.
- Михаил, и вот же ты где, - сказал первый. А тот, что в костюме, внимательно оглядел нас.
- Мы тут играли в волейбол, папа, - произнес Михаил, обернувшись на голос.
"Вот вам и отец, - подумал я. - А в костюме охранник. Чтоб не перепутать".
- В волейбол? Но тебе же нельзя в волейбол.
- Да, блин, - смешно выговорил Михаил. - Можно только в шахматы.
- И что за ребята? - спросил отец. Он-то говорил без акцента, скорее по-южному мягко, но зато стало абсолютно ясно, откуда они с сыном вернулись. В те годы многие уехавшие в начале девяностых как раз-таки начинали возвращаться в Россию и находили тут место куда теплее, чем там, невзирая на климат.
- Мы проездом, - сказал Макс хмуро. - А что? Нельзя?
- Отчего же нет? - отец Михаила поглядел на нас, на автобус и спросил: - И это ваш транспорт? Вы путешествуете?
- Ну как бы да, - сказал я.
- Как бы да, - повторил он. - Интересно. А вы не спешите?
- Ну как бы нет, - нарочно ответил я. Но отец Михаила только улыбнулся и что-то шепнул охраннику. А сам обнял за плечи сына и пошел с ним к машине (это был новенький серебристый внедорожник-"лексус"). Мишка обернулся и поднял руку, будто собирался что-то сказать нам, но первым высказался охранник:
- Молодые люди, я очень попрошу вас следовать за нами. Это ненадолго.
- Не понял, - сказал Шериф.
- Поезжайте за нами, - закончил охранник негромко, поднимая с земли мишкин велосипед. - Прямо сейчас. У парня сегодня день рождения. Мой вам совет - не отказывайтесь.
С этими словами он повернулся и зашагал к джипу.
- Обожрем буржуев? - спросил Макс.
Эпизод 21. Это был высокий красный особняк с узкими стрельчатыми окнами. Из-за забора виднелся только второй этаж и еще высокая застекленная вышка непонятного назначения. Мы стояли у самых ворот, почему-то не решаясь войти.
- Ничего себе башня, - сказал Костик.
- Не сносит башню-то? - спросил Макс.
- Зачем сносить, ее только построили, - удивился Михаил. Макс только плюнул.
- Ты чего сразу не сказал, что у тебя день рождения? - задал я вопрос, и Мишка как-то сразу поскучнел, а потом сказал тихо: