Снотворное мистера Поскитта (Вечерние истории йоркширского фермера) - Джозеф Флетчер 2 стр.


- Не путай меня совами! - ответил Симпсон. - Нет, ни собаки, ни лисы, ни что-либо еще не издает таких звуков по ночам! Айзек, там что-то есть!

- О, да и черт с ним! - сказал Айзек. - Иначе я начну думать, что ты такой же пугливый, как тот стряпчий. Пойдем-ка спать.

И они отправились спать, и, пока они спали, ничего не произошло. Но рано поутру Айзека разбудили громкий стук в дверь и голос экономки, взволнованный и перепуганный.

- Мистер Айзек, сэр, мистер Айзек! Да когда ж вы проснетесь наконец, сэр!

- Что стряслось? - рявкнул Айзек. - Пожар, что ли?

- Новая собака, сэр, которую Триппетт купил намедни, - о, скорее бы вы спустились, сэр! Нам так страшно!

Айзек спрыгнул с постели, накинул впопыхах одежду и выбежал из комнаты. На лестнице он столкнулся с Симпсоном, тоже одетым кое-как - и очень бледным.

- Я слышал, - сказал он. - Пошли!

Они сбежали вниз по лестнице и через кухню вышли на задний двор. Там сгрудились перепуганные люди - пастух, Триппетт, парочка деревенских парней, экономка и служанка. И возле их ног лежала несчастная маленькая колли - мертвая. Одного взгляда хватило, чтобы понять: ей полностью разорвали горло.

После, зайдя в дом, братья обменялись долгим молчаливым взглядом. Побледневшие, с безумными глазами, они едва сдерживали дрожь в руках. Симпсон заговорил первым - слабым, неуверенным голосом.

- Там что-то есть, Айзек, - тихо сказал он. - Там. Что-то. Есть!

Айзек стиснул зубы и крепко переплел пальцы.

- Я разберусь с этим, Симпсон, - сказал он. - Разберусь!

- Ага, но что это?

- Погоди, - ответил Айзек.

Затем начали происходить те же события, что ознаменовали быстрый отъезд их предшественников. Лошади в конюшнях перепугались; скотину нашли сбившейся в кучу и тяжело дышащей в углу хлева, а овцы разбежались с пастбища по окрестным лесам и тропинкам. И оба брата смотрели и смотрели - но ничего не видели, даже огненных глаз. До этих событий ни Айзек, ни Симпсон понятия не имели, каково это - соприкасаться с чем-то за пределами обычного, материального мира. Родом из оборотистой семьи, которая работала и зарабатывала крестьянским трудом многие годы, они только и делали, что улаживали дела, ловко торговали и спали так же хорошо, как и ели. Нормальные люди: не слишком отягощены воображением, да и нервы их никогда не беспокоили. Но с того момента, как они поселились в "Высоких Вязах", все начало меняться. Постоянно перепуганные по ночам лошади и коровы, и причину страха невозможно было определить; вечное беспокойство, потому что никто не знал, что может случиться в любую минуту, - все это вместе с бессонницей, подорванным здоровьем и расстроенным аппетитом. Симпсон не выдержал первым; он был куда восприимчивее к вещам подобного рода и не такой стойкий, возможно. Айзек это заметил и только сильнее разозлился на эту тайну, тем более что у него не получалось справиться с ней.

Однажды ночью дело дошло до крайности. В глухой полуночной тиши в конюшне началось столпотворение. Лошади кричали от ужаса; а когда двое братьев добрались до них, то поняли: каждое животное изо всех сил рвалось наружу в неистовой борьбе за свою жизнь - лишь бы выйти. Лишь только Айзек отпер дверь, лошади помчались вперед, сбив его с ног в дикой скачке, перепрыгнули невысокую ограду загона и с диким ржанием рассыпались кто куда, скрывшись в темноте. Поутру некоторых нашли в полях неподалеку, часть пригнали из дальних деревень, но все как одна отказались даже близко подойти к конюшне.

Несколько дней спустя Симпсон вышел к завтраку, одетый словно в дорогу.

- Послушай, Айзек, - сказал он, - ничего не спрашивай, просто поверь мне. Я уезжаю - по этому делу. Вернусь завтра к вечеру. Нельзя все оставлять как есть!

Затем он притворился, что ест, отправился восвояси, и от него не было никаких вестей вплоть до следующего дня, когда Симпсон вернулся в сопровождении высокого седого незнакомца с военной выправкой, который вел на поводке бладхаунда . За ужином все трое обсуждали дела: незнакомец загадочным образом был уверен, что сможет решить проблему, которая прежде никому не поддавалась.

Той ночью взошла почти полная луна, и в девять вечера на улице было светло едва ли не как днем. Незнакомец вывел собаку и привязал перед домом к столбу, который Айзек заранее надежно вкопал в землю. По команде огромный пес трижды пролаял - глубокий звук эхом отозвался в вечерней тиши. И откуда-то из лесу в ответ послышался тот самый длинный, отчаянный крик, который братья слышали уже несколько раз, но не могли определить, откуда он исходит.

- Вот он! - воскликнули они одновременно.

- Тогда, что бы это ни было, оно приближается, - сказал хозяин бладхаунда. - Приготовьтесь!

Он что-то приказал собаке, и та в тот же момент доверчиво села возле костра. Все трое, вооруженные дробовиками, затаились среди кусов на краю сада и стали ждать.

Через несколько минут бладхаунд вздрогнул и заскулил.

- Близко! - сказал гость.

Бладхаунд зловеще зарычал - в лунном свете было хорошо видно, как его шерсть встала дыбом.

- Совсем рядом, - сообщил хозяин.

Из рощи прямо перед ними донесся едва слышный шорох, будто кто-то пробирался к ним, шелестя опавшей листвой. А после…

- Глаза! - прошептал Симпсон. - Смотрите - там!

Из черноты рощи губительными звездами светились и поблескивали глаза, которые братья уже видели раньше. На мгновение глаза замерли; но чем громче и ожесточеннее рычал бладхаунд, тем ближе и больше они становились. И в конце концов в лунном свете показался серый, огромный, отвратительный силуэт, который стал подползать ближе и ближе, подтягиваясь вперед на животе, пока не стал полностью виден - голова на передних лапах, зловещие глаза устремлены на бладхаунда.

- Внимание! - прошептал гость. - Оно встанет - интересно, с какой стороны на него нападать? Ждите сигнала.

Серая тварь заколотила хвостом по бокам, дрожа всем телом. Мало-помалу она поднялась с земли и по широкой дуге начала подбираться к бладхаунду: тот изо всех сил рвался с цепи. Ужасные глаза косили, в темноте тускло поблескивали белые клыки, животное кралось, словно леопард. Внезапно оно выгнуло спину, конечности напряглись…

- Сейчас!

Три выстрела прозвучали одновременно, и серая тень, уже готовая к прыжку, судорожно дернулась и бессильно упала рядом с привязанной собакой. И там осталась лежать - пока Симпсон Гривз не принес фонарь, который держал наготове в доме, а потом все трое подошли к убитому животному и стали его рассматривать. До этого никто из них не был уверен, что же они на самом деле застрелили, - а сейчас глядели на огромную собаку неопределенной породы, крупную, крепкую, больше похожую на волка, чем на пса, со злобными челюстями и жестокими клыками, оскаленными даже после гибели. И по крайней мере один из трех начал смутно понимать, в чем же крылась загадка.

Шум выстрелов разбудил остальных обитателей дома; они выбежали на выгон посмотреть, что случилось. К ним присоединилась женщина - соседка, которая раньше готовила и убирала для Джозайи Мэйдмента. И, глядя на мертвое животное в свете фонаря, она, негромко вскрикнув, всплеснула руками.

- Помилуй мя Боже, это ж большая псина мистера Мэйдмента! - сказала она. - Она ж ушла с ним, как он пропал, с того утра.

- Почему ты не сказала, что у Мэйдмента была собака? - рявкнул Айзек. - Ни разу о ней не слышал!

- Да потому, мистер, что я ничуть не подумала о ней, - ответила женщина. - Но собака была, и это она, не будь я христианкой! Самая дикая тварь на всем белом свете - никому не позволяла даже близко подходить к старому джентльмену. И где ж она пряталась все это время?

- Это, - сказал хозяин бладхаунда, - мы и собираемся выяснить.

Он спустил собаку с цепи, взял на поводок и велел братьям следовать за ним. Затем он направил пса по следам убитого зверя - и они углубились в темный лес. Все трое бежали, не останавливаясь, не оглядываясь и ни на секунду не сбиваясь со следа. Сквозь густой подлесок, едва заметными тропами, пробираясь через заросли кустов, трое мужчин во главе с ищейкой мчались вперед, пока не добрались до глубокой лощины посреди леса, где известковые скалы выступали из-под нависающих деревьев. Здесь, посреди ежевичных зарослей, скрывавших его от посторонних глаз, собака остановилась у норы, достаточно большой, чтобы в нее мог пролезть взрослый человек. В свете фонаря, который принес с собой Симпсон, они увидели собачьи следы, отпечатавшиеся на рыхлом грунте.

- Здесь пещера, - сказал хозяин собаки. - Дайте свет - я пойду внутрь.

- Тогда и я пойду, - решительно подхватил Айзек.

- И я, - добавил Симпсон.

Туннель, который вел в пещеру, был не более нескольких футов длиной; вскоре они смогли выпрямиться и осветить все вокруг фонарем. И в одновременном ужасе схватились за руки, ибо на полу ютилось тело седого старика, которого, очевидно, застигла смерть прямо в тайном убежище, в месте, которое он выбрал, чтобы скрыться от мира.

- Мы обеспечим этому несчастному дикарю достойные похороны, - сказал хозяин собаки, когда они вернулись в усадьбу. - Он был по-своему первобытным варваром, но на редкость хорошо чувствовал, в чем по-настоящему нуждался. Похороните его под большим вязом.

Странник в Аркадии

Животное, которое впоследствии стало таким известным в деревне, в неяркую тишину которой привнесло свежее дыхание романтики, появилось незнамо откуда. Его появление было таким же таинственным, как осадки, как растущая по ночам пшеница; подобно ей, оно, должно быть, тоже как-то связано с ночью, потому что оно уже уверенно сделалось частью или, лучше сказать, деталью Малого св. Петра, когда тот проснулся однажды утром. Те ранние пташки, которые выбрались из дому до того, как первые лучики осеннего солнца нежно поцеловали сверкающие на кустах паутинки бабьего лета, были уже осведомлены о присутствии в деревне удивительно худой свиньи с любопытным рылом, заинтересованными глазками и похлопывающими ушками, которая исследовала улицу. Она бродила туда-сюда, очевидно, в поисках чего-то, хотя бы отдаленно напоминающего пищу. Возле кладбищенских ворот рос дуб; странница задержалась под ним до тех пор, пока под опавшей листвой оставались желуди. Чуть подальше в живой изгороди, окаймлявшей сад пастора, стояла дикая яблоня, которая давала такие кислые плоды, что на них бы не позарился даже самый отчаянный деревенский мальчишка; свинья остановилась там и пожрала опавшие дички, прятавшиеся в блестящей траве. Но она все шла и шла, искала и выведывала, и ее глаза становились все голоднее и голоднее, а размашистый шаг ускорялся. И дойдя до дырки в заборе, который ограждал сад вдовы Груби, она наконец добралась до цели и увлеченно занялась выкапыванием картошки.

Часом позже налетчика вытурили из тихой гавани, и он сбежал, унося не только следы хлыста, которым вдова Груби изгнала его прочь, на поджаром теле, но и обильную еду в желудке. Когда свинья наконец высказала последний протест против такого жестокого обращения, то снова побрела по улице, одиноко и крадучись, но в гораздо более неторопливом темпе существа, которое позавтракало. Вдова Груби проводила ее разгневанным взглядом.

- Хотела б я знать, чья это голодная зверюга! - бросила она соседке, которая приникла к дверям, прислушиваясь к причитаниям свиньи, покинувшей место преступления. - Весь мой огород перегребла, сожрала полгрядки лучшей моей картошки, поди ж ты. И она б этого не сделала, Джулия Грин, коли б твой Джонни не сломал мне забор, когда пытался украсть мои зимние яблоки, нет, не сделала бы! Лучше бы твоему Уильяму заделать эту дыру - вот что я думаю.

- Делать нечего моему Уиллу, только заборы чинить, - угрюмо произнесла миссис Грин. - И дырка там была до того, как Джонни через нее пролез. Это не наша свинья, в конце концов, наши все в хлеву, корм едят, так-то!

Голодная и бездомная свинья, будучи не в курсе этого спора и его возможности перерасти в старую добрую соседскую ссору, побрела дальше по улице, по-прежнему разнюхивая, что да как. Однако народу стало больше, и дверь "Лисы и Скрипки" широко распахнулась - парочка завсегдатаев обреталась в зале, принимая по привычному утреннему стаканчику. Свинья прошествовала мимо, повернув любопытный пятачок на запах кислого пива и табака. Она прошла, и один из посетителей выглянул вслед за ней.

- Чья ж это хрюшка? - сказал он и почесал ухо. - Чет раньше я ее здесь не видал.

Еще один человек из бара подошел к двери и посмотрел незваному гостю вслед - очень любопытный малый, и сам до ужаса похожий на свинью, краснолицый, с поблескивавшей от жира кожей и лысый как колено. Поверх одежды на нем был надет синий льняной передник, а на боку, пристегнутый к поясу, болтался здоровенный нож. Короче говоря, это был деревенский мясник и забойщик, так что к свиньям у него имелся профессиональный интерес. Он окинул свинью острым взглядом, покачал головой и вернулся к кружке с элем. Мясник знал каждую свинью в Малом св. Петре - а эта приблудилась откуда-то из другого места.

- Эт’ не из наших, - с капелькой презрения сказал он. - Только боровок Джека Лонгботтома из наших так плохо выглядит, и то он на пуд тяжелее этой.

- Плохонький же у него, стал-быть, боровок!! - заметил второй. - Но Джек и откармливать-то ни разу в жизни не умел.

Тем временем бесхозная свинья продолжала исследовать окрестности. Свернула на парочку тропинок, заглянула в ворота то одной фермы, то другой, но, недовольная, каждый раз возвращалась на улицу. Ей перепал легкий обед из картофельных очисток, которые женщина выбросила на дорогу, но свинья все еще хотела есть и мечтала о корыте, полном корма, так что после полудня, вспомнив о дырке в заборе вдовы Груби и обнаружив, что Уильям Грин все еще не заделал ее, пролезла внутрь и снова поддалась порывам своей разрушительной натуры.

На этот раз вдова Груби, заметив это, ничего не сделала, чтобы изгнать негодницу. Она была занята - крахмалила и гладила, будучи по профессии прачкой, - и вместе со своей молодой помощницей, жившей по соседству, они были, как говорила сама миссис Груби, так же заняты, как жена Тропа, и не хотели, чтобы их беспокоили.

- Проклятье! Эта чертова свинья снова на моем огороде! - воскликнула вдова Груби. - Второй раз за утро, и теперь принялась за морковь! Ну да все равно не женское дело гонять бездомную скотину. Марта Джейн, сбегай-ка к Джеймсу Бертону, пастуху, и скажи ему, что у меня тут по двору бродит странная свинья, и я буду счастлива, если он придет и сию минуту заберет ее и вернет на законное место - в хлев. Чтобы ейный хозяин потом пришел и заплатил за нее - и я еще поговорю с ним насчет моего огорода и его свиньи!

Пастух, которого выдернули из-за обеденного стола, отправился выполнять свой долг медленно и неохотно: не так уж легко загнать бродячую свинью в деревенский хлев; с коровами, лошадьми и ослами все гораздо проще, но свиньи - другое дело.

- Чья это свинья? - ворчливо спросил он с набитым ртом, следуя за Мартой Джейн. - Если это то скандальное рыло Гринов, чего ж они сами его не загонят?

- Не-а, не ихняя, - ответила Марта Джейн. - Эта зверюга непонятно откуда, и ты должен загнать ее в хлев сию же минуту, говорит миссис Груби.

- Ой, действительно! - заметил пастух. - Интересно, как бы ей понравилось, если б ее оторвали от обеда, чтобы гонять свиней! Ну да ладно…

Мимо шли дети, которые возвращались из школы, и мистер Бертон тут же призвал их на службу - помочь прогнать свинью из огорода вдовы и препроводить в места лишения свободы. Свинья же, как только ей начали досаждать, проявила склонность идти куда угодно, только не туда, куда нужно. Через несколько минут тихая улица взорвалась шумом и гамом.

Хлев стоял неподалеку от кладбищенских врат, обсаженных тисами, и самого кладбища с древней церквушкой посреди него. Как и все остальное там, он был серым, побитым временем и благоухал давно ушедшим прошлым. Квадратный контур серых, усеянных лишайником стен, против одной из которых стояли деревенские амбары, а против другой - подножка, с помощью которой многие пожилые сквайры и бодрые девицы садились в седло, чтобы отправиться из церкви домой; внутренний двор, давно заброшенный, зарос щавелем и крапивой; зеленая обветшалая дверь вряд ли выдержала хотя бы пары толчков крепкой деревенской задницы. Когда-то эту дверь открывали, вероятно, чтобы загнать внутрь пленных, однако те давно уже сбежали.

Свинья тут же доказала, что, как и многие ее предшественники, не желает заходить в загон. Она заглянула внутрь, оценила неприветливый мрак, крапиву, щавель, отсутствие даже намека на вкусные корешки, развернулась и стала прилагать героические усилия, чтобы сбежать от преследователей. Она пыталась и так и сяк, то прорываясь по углам, то пытаясь выскочить через кладбищенские ворота. Пастух, вспоминая прерванный обед, кричал, мальчишки голосили, девочки визжали. Но бездомная свинья, уворачиваясь то туда, то сюда, все еще избегала попыток лишить ее свободы, хотя уже повизгивала и задыхалась. Неожиданно она оперлась на кладбищенскую ограду, будто выбилась из сил.

Именно в эту минуту мисс Лавиния Дорни, обитавшая в красивом доме с садом неподалеку от церкви, спустилась на лужайку, привлеченная непривычной суматохой, и увидела усталую свинью и ее мучителей. Мисс Лавиния была утонченной натурой очень благородного и величественного поведения, которое подчеркивалось ее шалью и шляпкой - их она носила с превеликим достоинством. Наполовину скрытая живой изгородью, изящно подстриженной и только подчеркивавшей ее элегантность, мисс Лавиния выглядела весьма внушительно, и Бертон приподнял шляпу, мальчики сняли кепки, а девочки присели в книксенах.

- Бог ты мой! - воскликнула мисс Лавиния, приподняв элегантное пенсне, сидевшее на ее аристократической переносице. - Бог ты мой, что за шум! О, это вы, Джеймс Бертон, не так ли? И к чему вся эта суета?

- Хотим загнать свинью в хлев, мэм, - отпетил пастух, вытирая лоб. - Но это самое упертое животное, которое я видел! Обожрала почти весь огород хозяйки Груби.

Мисс Лавиния присмотрелась и заметила беглянку.

- Бог ты мой! Должно быть, она голодна, Бертон. Чья это свинья?

- Не в курсах, мэм, - ответил пастух тоном, указывающим на полное отсутствие интереса к предмету разговора. - Но это точно не свинья из Малого Петра - слишком тощая, одни кожа да кости. Думается мне, мэм, она сожрет все, что едят свиньи, если ей выпадет шанс.

- А кто собирался кормить ее в загоне? - спросила мисс Лавиния.

Бертон покачал головой. Его гораздо больше заботил собственный обед, чем какой-то свиньи.

- Не в курсах, мэм, - повторил он. - Это не моя забота. За этой свиньей может никто так и не прийти, она только кожа да кости.

Назад Дальше