Как только я дошла до своей машины, я все же подозрительно огляделась вокруг и, не найдя ничего опасного, села за руль. Затем включила мотор, мысленно перекрестилась и поехала в сторону нужного мне подъезда. Подогнав свой джип прямо к подъезду, я открыла задние двери, посмотрела, на месте ли плед, и, убедившись в том, что он есть, постояла так пару минут. Во дворе было тихо. В песочнице играли дети, на скамейках мамаши с колясками явно обсуждали своих мужей и тихонько смеялись… Бригады рабочих, которые рыли какие-то траншеи, не было. Не было и зеленой иномарки, которая должна была курировать двор. Было тихо. Необычайно тихо. И все же… Все же я чувствовала чей-то взгляд. Я очень хорошо его чувствовала. И я понимала, что этот чей-то настойчивый, незнакомый взгляд может, попросту говоря, запороть все дело.
Подняв голову, я увидела стоящую на балконе второго этажа бабульку, которая, по всей вероятности, очень скучала и решила развлечься, наблюдая за мной. Посмотрев на бабульку в упор, я глупо понадеялась на то, что она все же не выдержит моего взгляда и ретируется с балкона. Но не тут-то было. Вместо того чтобы уйти, бабулька поставила стул, села, нахмурила брови и снова стала таращиться на меня.
– Бабуль, а чего вы тут сели? – брякнула я, потому как молчать больше не могла.
– А тебе какое дело? Хочу и сижу. Мой балкон, что хочу, то и делаю. – Бабуля была настроена крайне воинственно, и я поняла, что мои шансы на то, что она перестанет за мной наблюдать и займется чем-нибудь другим, равны нулю.
– А зачем вы на меня так смотрите?
– Хочу и смотрю. В этом дворе больше смотреть некуда.
– Как это некуда?!
– Некуда. – Бабулька улыбнулась беззубой улыбкой и по-прежнему не сводила с меня своих глаз.
– На женщин с детьми посмотрите, – я махнула рукой в сторону мамочек с колясками.
– А чего мне на них смотреть? Я их каждый день вижу.
– Тогда на траншею. Присмотритесь, правильно ли ее вырыли и не ушли ли от нужного маршрута.
– От чего не ушли? – не поняла меня бабулька.
– Я говорю, не отошли ли от нужного маршрута. Может, траншея какая кривая получилась? Может, она вырыта не под тем градусом…
– Я, дочка, не строитель. Мне без разницы, под каким градусом эта траншея вырыта, а вот на тебя мне посмотреть интересно.
– Значит, вы так и будете на меня смотреть?
– Так и буду.
– До каких пор?!
– Пока не надоест.
– А когда надоест?
– Не знаю. Наверное, пока ты, дочка, с нашего двора не уедешь.
Я обессиленно развела руками, тяжело вздохнула и спросила вкрадчивым голосом:
– Бабуль, а может, я вам денег дам?
– Каких еще денег?
– Каких-каких? Обыкновенных. Я быстро. Прямо сейчас к вам забегу и денежек дам.
– Да за что? – не понимала меня бабулька.
– За то, чтобы вы на меня не смотрели. Какая у вас квартира? Я вам прямо сейчас денежек и принесу.
– Чего?!
Я полезла в сумочку за кошельком, но старушка зашлась в истошном крике:
– Ты чего к пожилым людям цепляешься и с собственных балконов их выгоняешь?! Я вот сейчас позвоню в милицию и расскажу, что ты мне открыто угрожаешь!
– Да что вы, я и не думала вам угрожать. Я просто хотела вам помочь, денег немного дать.
– Нет, угрожаешь!!! – не унималась старушка.
Поняв, что своим криком она может привлечь уж совсем излишнее внимание к моей персоне, я тут же постаралась ее утихомирить и по возможности загладить конфликт.
– Вы успокойтесь, пожалуйста. Не нужно так кричать. Вас же никто не убивает.
– Такая, как ты, и убить может! – распалилась бабулька. – Что ты в нашем дворе делаешь?! К кому ты приехала, аферистка проклятая!
– Тише…
– Я тебе сейчас покажу тише! Ишь ты, она мне еще деньги сует!
Поняв, что с этой фурией спорить бесполезно, я подошла к своему джипу, быстро завела мотор, развернула машину задом и, заехав на асфальтированную площадку, примыкающую к подъезду, подкатила к самым дверям. Бабульку явно заинтересовал мой маневр. Она тут же встала со своего места, наклонилась, перегнулась через перила и принялась возмущаться:
– А ты зачем так свою машину поставила? Ты что собралась делать? Сюда вообще заезжать нельзя! Я сейчас в экологическую милицию позвоню! Поставила машину так, что ни пройти, ни проехать. Как теперь людям из дома выходить?!
– Да я ненадолго, – попыталась я отмахнуться от изрядно поднадоевшей бабульки.
– Хоть надолго, хоть ненадолго – мне все едино. Ты нарушаешь правила нашего общежития.
– Бабуль, какого еще общежития?!
– Нашего, – не моргнув глазом ответила бабка.
– Да вы ж не в общежитии живете, а в квартире.
– Какая разница?!
Поняв, что у меня уже просто не осталось времени на то, чтобы продолжать дальнейший и совершенно бессмысленный спор, я смахнула выступивший на лбу холодный пот и процедила сквозь зубы:
– Бабуля, ты чего так через перила перегнулась?! Того и гляди сейчас упадешь. Равновесие не удержишь и шлепнешься вниз. Любопытной Варваре что сделали, а?!
Мои слова подействовали на бабульку, как красная тряпка на быка, и она принялась костерить меня на чем свет стоит. Стараясь не обращать внимания на ее брань, я открыла задние двери, достала оттуда плед и, положив его под мышку, пошла в подвал. Петька полулежал на холодной земле и смотрел на меня какими-то пустыми, ничего не выражающими, едва приоткрытыми глазами.
– Тань, ты чего так долго?
– Да там бабка одна привязалась.
– Что-то мне совсем поплохело.
– Ну все, Петенька, потерпи. Сейчас нам бы только до машины добраться…
Подойдя к Петьке как можно ближе, я попыталась его поднять и, осознав, что эта задача не из легких, спросила:
– Петь, а может, не будем рисковать? Может, пошло оно все к черту! Может, "скорую" вызовем?
– Нет. Только не "скорую", – замотал головой Петька. – Меня никто не должен видеть. Я или в тюрьму попаду, или меня люди Ворона на тот свет отправят. Вези меня к Люське. Ты права, Люська меня выходит и обязательно поймет.
– И почему вы, мужики, своих жен начинаете ценить только тогда, когда попадаете в переплет…
С трудом подняв Петьку с пола, я обратила внимание на то, что он и в самом деле стал выглядеть намного хуже. Он весь как-то осунулся, побледнел, а его плечо было насквозь пропитано кровью. Накрыв Петьку с головой пледом, я схватила его руку и потащила к выходу. Как только мы вышли из подвала к машине, бабулька с ужасом посмотрела на идущий плед и заверещала:
– Свят, свят, свят! Спаси, Царица Небесная!! Привидение!!!
Не обращая внимания на ее визг, я положила Петьку в так называемый багажник и закрыла задние двери джипа. Затем довольно потерла руки, подмигнула бледной как смерть старушке и ощутила, как меня обдало какой-то незримой горячей волной. Возле бампера моего джипа стояла та самая зеленая иномарка, которую очень боялся Петька. Следом за ней подъехала другая, черного цвета. Из машин вышли бритоголовые ребята, которые смерили меня подозрительным взглядом и задали вопрос:
– Привет, красавица. Ты откуда такая взялась?
– Как это откуда? – Я старалась держать себя в руках, но тут же почувствовала, как мое лицо залилось алой краской.
– Мы имеем в виду, ты местная?
– Московская я.
– По номерам видим, что не деревенская.
– Если видите, то чего спрашиваете?
– А здесь что делаешь?
– К подруге приехала.
– К какой подруге?
– Как к какой? – не поняла я вопроса. – К своей.
– В какой квартире она живет?
– В двенадцатой, – не моргнув глазом соврала я.
– А машину ты чего так подогнала? Чего вход в подъезд перегородила?
– Моя подруга с температурой лежит. Ангина. Заболела она очень. Она мне позвонила и сказала, что у нее телевизор сломался. Говорит, что вызвала мастера, да только тот сказал, что ее телевизор починить нельзя, то есть вообще-то можно, но у него при себе нужных запчастей нет. Везите, говорит, его в мастерскую. А у меня машина есть. Вот я и приехала, чтобы телевизор в ремонт отвезти. Болеть без телевизора последнее дело…
– Ну и как, погрузила свой телевизор?
– Погрузила, – я кивнула и тут же опомнилась. – А вы кто такие? Что вы мне тут за допрос устраиваете? И почему, собственно, я обязана вам отвечать?! И вообще, мне уже ехать пора.
Один из братков одарил меня насмешливым взглядом и посмотрел на балкон второго этажа, где стояла уже до боли мне знакомая старушенция.
– День добрый, мать.
– День добрый, сынок.
– Мать, ты местная? Ты в этом доме давно живешь?
– Давно, сынок. Ровно с того самого дня, как этот дом построили.
– Значит, мать, ты тут всех знаешь?
– Знаю, сынок. Знаю. И всех, кто раньше жил, и всех, кто только въехал.
– Тогда, мать, ответь мне на вопрос: кто у вас в двенадцатой квартире живет?
– Дед там один жил, умер месяца два назад. Квартира была родственникам отписана. Там сейчас ремонт идет. Я уже на эту квартиру в РЭУ жаловалась. Ремонт затеяли. Сверлят, стучат, стены все переломали, того и гляди, не сегодня-завтра дом рухнет. Пообещали меры принять.
– Значит, никакая девушка с ангиной там не живет?!
– Не живет. И телевизор она никакой не несла. Он у нее сам шел.
– Кто шел? Телевизор?!
– Не знаю, кто шел. Она его пледом накрыла и выволокла. Я у этого телевизора, который своими ногами ходит, ботинки мужские видела. Настоящие мужские ботинки.
– Спасибо, мать. Спасибо.
В тот момент, когда один из братков ринулся к багажнику для того, чтобы его открыть, я быстро перегородила ему дорогу и злобно произнесла:
– На каком основании?! Это моя машина и мой багажник. Мне самой решать, что именно в него класть!
– Отойди с дороги, а то щас мигом без всех зубов останешься!
– Это ты у меня сейчас без всех зубов останешься! Если ты меня хоть пальцем тронешь, тебе твой шеф самолично все зубы вместе с деснами вытащит!!!
Видимо, браток не ожидал такой откровенной наглости и посмотрел на меня удивленным взглядом.
– Е-мое… Баба, те чо, жить надоело?! Ты чо, совсем нюх потеряла?! Ты вообще кто такая?
Я облокотилась о задние двери багажника, затем улыбнулась ослепительной улыбкой, кокетливо поправила вырез на платье и вызывающе произнесла:
– Вообще-то, я не баба… Вообще-то, я жена Ворона…
Глава 17
Я первая нарушила молчание и попыталась привести в чувство слегка ошарашенных мужчин.
– Вы прекрасно слышали, что я сказала, и могу повторить это еще раз. Так что, ребята, если не хотите неприятностей, то я уезжаю.
– Пацаны, телка, по-моему, на понт нас берет. Она, в натуре, по зубам щас схлопочет.
Посмотрев на братка, который только что произнес эту столь неприятную фразу, я попыталась скрыть охватившее меня волнение, которое ну никак не хотело скрываться и завладело всем моим организмом.
– Да ты как со мной разговариваешь?! Какая я тебе телка?! Телка знаешь где?! Если Ворон узнает, как ты меня назвал, ты не только по зубам, но и по кой-чему другому схлопочешь. А ну давай звони Ворону и говори, что ты к его жене пристаешь с грязными домогательствами, угрожаешь, оскорбляешь, в общем, житья ей не даешь.
– Ворон не женат, – слегка побледнел браток.
– Ворон женат давно и надежно. И не на ком-нибудь, а на мне.
– Я те говорю, он не женат, в натуре.
– А я тебе говорю, женат. А если ты на свадьбе не был, то только по той причине, что плохо работаешь и авторитетом у своего шефа совсем не пользуешься. Ты бы к мужикам каким пристал, а не к беззащитной девушке. Правда, я только на первый взгляд беззащитная, а так защита у меня в виде крутого мужа, дай Бог каждому…
– Ну смотри, – хмыкнул браток и злобно оскалился.
– Куда смотреть-то?
– Смотри у меня. Я шефа по пустякам не люблю беспокоить. Если ты нам соврала, а ты, конечно же, нам соврала, то пеняй на себя. Считай, что на этом свете тебя уже нет и никогда не было, – закончил свою речь браток и полез в карман за сотовым.
Он делал все нарочно медленно и издевательски наблюдал за мной со стороны. Наверное, он думал, что сейчас я брошусь в панику, скажу, что я все наврала, и попрошу пощады. Но я стояла неподвижно и наблюдала за его действиями хоть и с деланным, но все же спокойствием. Как только он нажал кнопки мобильного и приложил телефон к уху, я заметно напряглась, выгнулась, как струна, и замерла в ожидании. В конце концов, еще совсем недавно Ворон говорил мне, что совсем неважно, какая именно я жена – настоящая или будущая, главное, что я есть и что я обязательно ею стану. К моему удивлению, шкафообразный детина, не говоря ни единого слова, довольно быстро сунул трубку в карман и процедил сквозь зубы:
– У шефа мобильник отключен. У него разговор важный. Он когда важные вопросы решает, свой мобильник всегда отключает.
– Не судьба, значит. – Я понимающе пожала плечами и с наигранным испугом посмотрела на часы: – Ребята, я тороплюсь. Мой супруг свои вопросы решает, а я свои. Так что давайте разойдемся с миром, и дело с концом.
Браток почесал нос, затем поднял голову и посмотрел на любопытную бабку, которая еще больше перевалилась через перила и, раскрыв рот, ловила каждое наше слово.
– Мать, ты смотри, осторожно. Ты так не упадешь?
– Нет, сынок. Я крепко держусь на ногах.
– Смотри, а то равновесие не удержишь!
– Удержу, сынок, удержу.
– Мать, ты чо видела-то?
– Я видела, что не было у нее никакого телевизора, а плед сам шел! – радостно крикнула бабулька. Видимо, сознание того, что она принимает непосредственное участие в разборках, придало ей решимости, и ее понесло так, что она уже просто не могла остановиться.
– Сынок, я все видела, все слышала и все тебе расскажу! Этот плед оказался с ногами, и он шел сам. А из-под пледа виднелись мужские ботинки, так что я просто уверена, что она пледом какого-то мужчину накрыла, для того чтобы я его не увидела. И засунула она его не на заднее сиденье автомобиля, а в багажник! Затолкала, как непонятно кого. Разве живых людей возят в багажниках?! Он там калачиком свернулся, а она его пледом накрыла. А еще, видать, этот мужчина сам идти не мог, потому что даже под пледом было видно, что он всем телом просто повис на ней. Не могу сказать почему. Может, ему плохо было, может, еще чего, а может, он инвалид какой… Но то, что он немощный был, тут уж никакого сомнения. И вообще, эта девушка странная какая-то. Она когда к дому подъехала, огляделась и несколько раз просила меня с балкона уйти. Я, понятное дело, не соглашалась. Почему я должна с собственного балкона уходить?! Видать, боялась она, что я увижу человека, которого она пледом накроет и в багажник засунет… Когда она свою машину подогнала прямо к подъезду, я сразу почувствовала неладное. Уж больно она суетилась. Просто места себе не находила. Извелась прямо вся. Сначала она мне денег предлагала за то, чтобы я с балкона ушла, а затем, когда поняла, что я никуда не уйду, грубостей всяких наговорила.
Браток не выдержал и взмахом руки показал готовой свалиться старушке, что рассказ ее более чем исчерпывающий.
– Мать, я все понял. Молодец, мать, стой на посту и дальше и не теряй бдительность. Значит, говоришь, это был не телевизор, а непонятный мужик, накрытый пледом?
– Не телевизор, сынок. Не телевизор. Я сама мужские ботинки видела, и большого такого размера. Грязные такие ботинки, запачканные…
Без лишних церемоний браток попытался оттолкнуть меня от багажника, но, поняв, что я так просто не сдаюсь, покраснел от злости:
– А ну-ка, покажи, кто у тебя там в багажнике калачиком лежит?! Кого ты там прячешь?!
– Не покажу, – упрямо замотала я головой. – Кого хочу, того и прячу. Это личное дело каждого. Моя машина, мой багажник, что хочу, то и делаю. Может, у меня там таких калачиков миллион?!
А затем произошло то, чего я совсем не ожидала и к чему совершенно не была готова. Браток полез в карман и достал оттуда небольшой пистолет.
– А ну-ка, отошла от машины! Мне нужно посмотреть, что там внутри. Подруга, тут никто не шутит. Тут все очень даже серьезно.
Я посмотрела на пистолет и почувствовала, как на моей спине выступил холодный пот. Затем беглым взглядом окинула двор, отметила про себя, что бригада строителей уже вернулась с обеда, и вдруг подумала о том, что застрелить меня средь бела дня во дворе, где полно народа, было бы просто-таки редкой глупостью. А еще… Еще я подумала о том, как это жутко и невыносимо – оказывать сопротивление, когда на тебя наставлено дуло пистолета. В том, что эти люди не шутят, я, конечно же, не сомневалась; потому что на их лицах не было даже какого-то малейшего намека на улыбку.
– Ребята, поехали к Ворону.
– Чего?! – не понял меня браток с пистолетом.
– Поехали к моему мужу. Он сидит в кафе. Он звонил мне совсем недавно. Я знаю, что вчера на него было совершено покушение. Я присутствовала при этом. Я видела все своими глазами. После этого мы поехали к нему домой и провели эту ночь вместе. Если вы думаете, что в моем багажнике лежит человек, который имеет хоть какое-то отношение к вчерашнему покушению, то вы глубоко заблуждаетесь. Я не хочу объяснять, что это за человек и почему он лежит в моем багажнике. Я готова объяснить это только моему мужу.
Браток с пистолетом тут же сунул оружие в карман и посмотрел на своих товарищей:
– Пацаны, а баба-то ведь в курсе всего. Давайте и в самом деле к шефу проедем. Объясним ему, что мы не отвлекаем его по пустякам, просто не у каждой бабы хватит смелости и наглости женой шефа представиться. Одно из двух: или у нее тараканы в голове, или она правду говорит. Надо бы поехать и все выяснить.
На этом мы и порешили. Я села за руль своего автомобиля и покатила следом за зеленой иномаркой объездной дорогой к кафе. Петька громко стонал – ему стало еще хуже. Меня всю трясло, и я с трудом сдерживала себя от того, чтобы не наехать на какого-нибудь пешехода или не врезаться в дерево.
– Тань, долго еще до Люськи-то?
– Не знаю, – уже совсем неуверенно ответила я. – Петь, а может, я все же "скорую" вызову? Зачем так рисковать? "Скорая" подъедет прямо к моей машине, переложит тебя на носилки и увезет в больницу. Не будут же тебя люди Ворона прямо в "скорой" стрелять.
– В "скорой" не будут, а в больнице точно застрелят.
– Так "скорая" тебе хоть какую то помощь окажет!
– А зачем мне оказывать помощь, если меня потом убьют?! Тань, отвези меня к Люське. Спрячь меня, пожалуйста, поскорее. Иначе мне просто не жить.
– Именно это я и пытаюсь сделать. Ну, Петька, ты вляпался!
– Тань, а мы сейчас куда едем?
– К Ворону.
– А может, разворачиваем машину – и по газам? У тебя джип сверхскоростной. Нас черта с два кто догонит!
– Петь, легко тебе говорить… Даже если мы по газам дадим, Ворон прекрасно знает, где я живу, и пошлет своих людей ко мне домой. Там нас с тобой и замочат. Да и не только нас с тобой. Еще и Люську с раненым как свидетелей уберут.
– Ты считаешь, что Ворон может тебя убить?
– А почему бы нет?! Ворон все может. Он личность непредсказуемая.
– И за кого ты только выходишь замуж…