- Представь себе, что это всего лишь китовые усы. Мы будем там рядом с его зубами, но кит добрый и себе на уме, и он выплюнет нас на волю, как только путь будет свободен. И мы унесемся в сияющие дали. Ну же, Ингрид, помоги мне.
Ухватившись за контейнер, Лола, хоть и с трудом, уже поднимала ногу. Ингрид помогла ей взобраться, и та кое-как перебралась через край, выругавшись по-провансальски. Сжав зубы, Ингрид последовала за ней. Теперь только голова Лолы торчала из грязного белья. Она улыбалась, как здоровенный кот, которого чокнутый волшебник обучил французскому, чтобы рассказать ему старую солдатскую байку. Ингрид попробовала дышать через рот, зажав нос, но при мысли, что миазмы попадут в трахею, вернулась к привычному способу. Она вытянула шею, как лежащий на воде пловец, и попыталась задержать дыхание. И бог знает в который раз мысленно поблагодарила японского друга, обучившего ее восточным техникам расслабления. Это был ее учитель "бонжи". Художник, сделавший ей татуировку с помощью стерильных инструментов, работавший на выметенном татами и угощавший своих клиентов чаем образцовой чистоты. Чудесный человек.
- Расслабимся, - прошептала Лола. - Уж ты-то побывала и не в таких переплетах.
Шум голосов заставил Ингрид сдержать готовую вырваться колкость. Она глубоко вздохнула, зажмурилась, закрыла лицо ладонями и погрузилась в неописуемое. Ей показалось, что Садовый Гном и его люди расхаживали по прачечной целую вечность. Она слышала, как они одну за другой открывали машины, и подумала, что при таком тщательном обыске их непременно найдут. Вскоре ее головы коснулась чья-то рука, схватила ее за волосы. Подавив крик, она вынырнула - и очутилась нос к носу с Жеромом Бартельми. Они уставились друг на друга, затем лейтенант отпустил ее, похлопав по щеке. Потом бесцеремонно запихал ее голову обратно в белье. И она услышала, как он отдает приказ. "Адам Нон не прячется в прачечной, надо искать в другом месте. Уходим".
Когда Ингрид снова подняла голову, Лола в задумчивости уставилась на нее. Она использовала эту передышку, чтобы обдумать, что им делать теперь. Американка хотела предложить поскорей принять душ с дезинфицирующим раствором, но сдержалась. Лола собиралась нанести визит к рисовальщику анатомических атласов. Если Великий Часовщик на сей раз не станет совать им палки в колеса, как это у него заведено, есть надежда, что Эрик Бюффа уже вернулся из Германии и склонен к откровенности. Ее слова были прерваны приглушенным звонком.
- Кит предупреждает нас, что путь свободен, - сказала Ингрид с натянутой улыбкой.
Лола наконец сумела извлечь из сумки телефон Монтобера и завела разговор, который, казалось, доставлял ей удовольствие. Ингрид догадалась, что она беседует с самим завсегдатаем ночных клубов. Посоветовав ему избегать бесполезных оскорблений, Лола уточнила, что она успешно справилась с ролью его личной секретарши и что он в одно время приглашен к Тробону, где будет Жерар Депардье, и к Бьёрк, где будет Катрин Денев, или наоборот. С этого момента лицо ее стало серьезнее, и она больше не перебивала собеседника, разве что вставляла короткие фразы. Потом она объяснила Ингрид, что вопрос о записной книжке уже снят с повестки дня. Монтобер требовал вернуть ему паспорт. Подруги посовещались и, как ни странно, план Ингрид был признан наилучшим. Лола перезвонила Монтоберу в телефонную кабину и обрисовала положение вещей.
28
- Все складывается как нельзя лучше, - сказала Лола. - Успеем сходить к Эрику Бюффа, а потом помчимся на коктейль "Ручные сумочки в наручниках". В расследовании непременно наступает тот волшебный момент, когда ритм мира совпадает с твоим шагом. Его нельзя упускать. Долго он не продлится.
Ингрид молча кивнула. С тех пор как кит выпустил их на волю, ей стало намного лучше. А когда Лола согласилась заглянуть в бассейн на улице Жонкьер, чтобы принять дезинфицирующий и укрепляющий душ, она была в отличной форме и, не жалуясь, тащила тяжелые сумки. Все самое необходимое они раздобыли в больнице, а затем совершили налет на специальный отдел в магазине косметики, где американка обрела счастье. Лола тоже осталась довольна своей находкой - роскошной штемпельной подушкой.
Они вышли из метро на станции "Порт Пантен" и пошли по авеню Жан-Жорес. Лола от всей души надеялась, что Бюффа работает дома. На этот раз ее надежды полностью оправдались. В доме пятьдесят три по улице Эдгар-Варез рисовальщик открыл им дверь двухкомнатной квартиры с видом на "Сите де ля Мюзик" и канал Урк. Уже в красной с золотом прихожей вами овладевала восточная атмосфера. Эрик Бюффа пригласил их в гостиную с обоями шафранного цвета. На черном лаковом столике лежали прекрасные книги: "Китайское искусство сегодня" и "Мир манга".
Лоле не пришлось ничего объяснять или предъявлять полицейское удостоверение. Бюффа не намерен был запираться: работница морга Фрамбуаз предупредила его, что на похитителя руки объявлена охота. А пока их внимание сразу же привлекли руки самого рисовальщика. Длинные, тонкие, украшенные строгими серебряными кольцами, они словно парили в воздухе, подчеркивая его слова. Такими же грациозными движениями он подал им пирожки с начинкой из лотоса. И черный китайский чай, аромат которого напоминал о костре на берегу Янцзы.
Лола подивилась образам, мелькнувшим в ее воображении под воздействием этой квартирки. Атмосфера переносила вас за тысячи километров от Парижа, к рисовым полям и сосновым лесам, коричневым храмам и розовым деревьям. Все это не мешало ей внимательно слушать молодого рисовальщика. Анатомическими атласами он зарабатывал на жизнь. Но увлекала его художественная видеозапись. Эрик Бюффа любил с помощью друзей снимать мнимые убийства. Каждый предлагал свой вариант трагической смерти, а он осуществлял постановку, обрабатывая картинку при помощи специального программного обеспечения. Особенно удачно вышло убийство одной знакомой серийным убийцей-людоедом. Увлекшись рассказом, Бюффа не задумываясь сообщал им бесконечные подробности. Лола выслушивала их, спрашивая себя, когда же художник доберется до руки.
- Вот так я и встретил Бенжамена. Потрясающий талант. Если он будет продолжать в том же духе, то станет мэтром ужастиков.
До этого момента Ингрид лишь заставляла себя прислушиваться к разговору. Лола почувствовала, как она напряглась.
- Вы говорите о Бенжамене? Бенжамене Нобле?
- А вы его знаете?
- Она тоже интересуется ужастиками, - вставила Лола, с беспокойством наблюдая за подругой.
Мертвенно-бледная, она стиснула чашку, и Лола испугалась, как бы тонкий фарфор не разлетелся на куски. Но Ингрид взяла себя в руки. Она отставила чашку и повернула к Лоле невозмутимое лицо. Только взгляд стал странно неподвижным.
Эрик Бюффа рассказал, как он из дружеских чувств и особого родства душ открыл Бенжамену Нобле бассейн с формалином и заброшенную зону в больнице - два избранных места, отличавшихся причудливой красотой. В больнице Святого Фелиция скрываются сокровища, способные удовлетворить самых продвинутых художников. Однако туда не попасть без серьезной протекции.
- Администрация запретила съемки. Жаль. Бенжамен нашел блестящий сюжет. Миф об ожившем вампире. Он предполагал поручить часть ролей актерам из порнофильмов.
- А как же рука? - почти робко спросила Лола.
Она хотела только одного - выяснить все что можно и поскорее увести Ингрид из этого лакового, увитого шелком гнездышка, прежде чем у той не началась страшнейшая истерика.
- А я уже, можно сказать, поманил Бенжамена восхитительными ужасами, и вот ему отказывают в съемках. Так что, когда недели две назад он попросил меня об одной услуге, мне не хватило духу ему отказать.
- О какой услуге речь? - все тем же изменившимся голосом спросила Лола.
- Бенжамену понадобилась рука для другого короткометражного фильма. Фрамбуаз поняла, в каком я был положении. Надеюсь, что и Виктор Массо не станет держать на меня зла.
- Ну что ж, желаю вам этого от всей души, - сказала Лола, поднимаясь с самой любезной улыбкой. - Мы горячо благодарим вас, но мы вынуждены вас покинуть. Опаздываем на коктейль у Тромбона.
- С Кеном Камияной?
- С ним.
- Я обожаю то, что он делает. С какой тонкостью, например, он работает с понятием "кавай".
- "Кавай"? - спросила Лола, подталкивая Ингрид к выходу.
- По-японски это значит "милый", - замогильным голосом произнесла Ингрид.
После долгого церемонного прощания, в котором не принимала участия Ингрид, словно погрузившаяся в спячку в пещере, затерянной в Гималаях, дверь квартиры наконец закрылась. Онемевшая американка смотрела с лестничной клетки вниз, словно собираясь туда броситься. Лола взяла ее за руку. Так и не произнеся ни слова, они вышли из дома и сразу окунулись в привычное уличное движение и напряженный ритм парижской жизни. Ингрид, казалось, ничего не замечала вокруг себя: ни старую даму, чья собачка нагадила на тротуар, ни мужчину, поставившего свою "веспу" на тот же самый тротуар, так что им пришлось ее обходить; она не слышала водителей, сигналивших изо всех сил, как всегда стараясь перекрыть других.
- Мне очень жаль, - сказала Лола, обхватив ее лицо обеими руками, чтобы вглядеться в него.
Она была встревожена. Можно ли впасть в каталептическое состояние, узнав о предательстве близкого человека? Способен ли сильный, даже неукротимый человек свалиться, как подрубленный дуб, под натиском урагана чувств? Последнее время Ингрид пришлось нелегко. И теперь, если правда то, что сказал Эрик Бюффа, Бен Нобле ржавой шпагой пронзил ей сердце. Лоле казалось, что она видит, как от этого укола в душе Ингрид расходятся ядовитые круги, грозя лишить ее рассудка. В наше время изобретены всевозможные лекарства, действующие исподволь, усваивающиеся медленно или быстро, но разве по-прежнему нельзя потерять рассудок от одного удара, нанесенного изо всех сил этой проклятой невоспитанной жизнью? Черт.
"Я и сама уже не понимаю, что со мной происходит", - подумала Лола, оглядываясь вокруг в поисках выхода, символического островка в этом городском океане. Уютного уголка, где можно было бы перевести дух и прийти в себя. Мысленно она на все корки разругала Антуана Леже и его собаку Зигмунда. Обоих этих адептов глубокого погружения в психоанализ никогда не бывает рядом, когда они особенно нужны. Она вспомнила о панораме, открывавшейся из окна художника, и, обняв Ингрид за плечи, увлекла ее в парк, окружавший "Сите де ля мюзик".
Они снова оказались на лужайке, посреди запахов канала и сладкой ваты. Вокруг играли ребятишки, ворковали влюбленные парочки, пожилые люди рассказывали друг другу о своей жизни, меломаны направлялись на фестиваль джаза. Лола вспомнила, что она тоже слушала джаз, когда была замужем. Вместе со своим мужем-англичанином. Тот еще тип, пусть и не такой чудной, как этот господин Нобле. Но что могло взбрести в голову этому чокнутому, чтоб ему пусто было?
Вытянувшись на траве, Ингрид прикрыла глаза ладонью, словно ей мешало солнце. Лола ждала, когда она вновь заговорит. А если так и не заговорит, придется в самом деле позвать на помощь доктора Леже.
- Пора идти, - наконец выговорила Ингрид.
- Куда идти, моя хорошая? - ласково спросила Лола.
Ей казалось, что голос Ингрид подобен хрупкому засушенному листу, растению из гербария, и его унесет порывом ветра, если слишком резко распахнуть окно, чтобы вернуться к действительности.
- На коктейль. Уже пора. Мы можем переодеться в туалете "Сите де ля Мюзик".
- Да, идем переодеваться. Хорошая идея, Ингрид. Ты права.
Они одновременно вышли из своих кабинок и подошли к зеркалу над умывальниками, чтобы оценить результаты своих усилий.
- Ты и вправду уверена, что стоит, Ингрид?
- Доверься мне, Лола.
29
Державшаяся очень прямо на своих высоченных каблуках, Ингрид произвела в метро фурор. Ее чемоданчик с красным крестом, в котором лежала обычная одежда и кроссовки, соответствовал костюму. Белая шапочка, надетая слегка набок, и коротенький облегающий халатик, весь в пятнах поддельной крови, из-под которого виднелись подвязки и розовые чулки в сеточку. Левый глаз с накладными ресницами густо накрашен, а правый скрыт повязкой на резинке. И еще одна пикантная деталь: на шее у нее был лейкопластырь, из-под которого свешивался шприц, наполненный золотистой жидкостью
Маскарадный костюм Лолы, хотя и более строгий, тоже не был лишен пикантности. Ее простая черная джелаба была оттенена стетоскопом, а пластмассовый шейный корсет придавал ей поистине королевскую осанку. Все вместе представляло собой некий синтез Эриха фон Штрохайма и Мей Вест. Эти костюмы оказали магическое воздействие на швейцара, он оторвал уголок единственного приглашения на одну персону, которое предъявила ему Лола, улыбаясь Ингрид.
Они вошли в зал, полный элегантно одетых гостей, толпившихся вокруг щедро накрытых стоек с закусками. Группка гостей танцевала под музыку вроде той, что любила Ингрид. Увы, Монтобера нигде не было видно, и Лола подавилась ругательством. Армия официантов суетилась с подносами, заставленными бокалами с шампанским. При виде Ингрид кое-кто замолчал, но вскоре все снова обрели дар речи.
Лола направилась к самой привлекательной стойке с закусками. Она взяла две чистые тарелки и быстро наполнила их разноцветным соленым печеньем. Одну она протянула Ингрид, и они стали есть, улыбаясь друг другу. Улыбка Ингрид оставалась сдержанной, но у Лолы отлегло от сердца. Взгляд ее подруги все еще казался немного печальным и странным, в полном соответствии с ее костюмом, но самое страшное было позади. Ингрид это переживет. К тому же она поглощена их миссией. Она поджидала Монтобера.
Лола изумилась, увидев Диего Карли. Держа руки в карманах, он непринужденно разговаривал со швейцаром и, судя по всему, не мог предъявить ему никакого пропуска.
- Я попросила его прийти, - бросила Ингрид, направляясь к нему. Лола поставила пустую тарелку, взяла бокал шампанского и пошла следом.
- Это мой пациент, - пояснила Ингрид решительно. - Я должна обеспечить ему постоянный уход. Иначе он погибнет.
Швейцар рассмеялся, сказал Диего, что тому крупно повезло, раз у него есть собственная медсестра, и пропустил его. Лола поздоровалась с молодым человеком и бросила Ингрид вопросительный взгляд. Та объяснила, что все-таки приняла приглашение Диего потанцевать; в жизни бывают минуты, когда необходимо встряхнуться под хорошую музыку. К тому же у Диего есть интересная информация о записной книжке. Лола передала ее ему с тем, чтобы проверить контакты через Интернет и поискать возможную связь с Паскалем Грегорьо. Шикарная книжечка заговорила.
- И что она тебе сказала? - спросила Лола.
- Она мне сказала обо мне.
Лола с сомнением взглянула на Диего, ожидая продолжения.
- Мой номер есть в записной книжке Ролана Монтобера. Черным по белому.
- Но я тебя там не нашла!
- Естественно. Мой номер телефона записан рядом с телефоном Алис, а имя не указано.
- Что же это может значить?
- Понятия не имею, ни разу в жизни не видел этого типа, и он мне никогда не звонил, - отозвался он, возвращая ей книжку.
Лола сунула ее в свою сумку, пока Ингрид нетерпеливо увлекала молодого человека к танцевальной площадке. Лола посмотрела, как они танцуют танго. Теперь, когда ее наряд сыграл свою роль золотого ключика, ей захотелось от него избавиться. В туалете она сняла шейный корсет, хотела было снять и стетоскоп, но в конце концов, посмотревшись в зеркало, решила его оставить.
Доктор Лола, которая только и мечтает, чтобы вы благополучно разродились нужной информацией. Скоро ты у меня попляшешь, мой Монтобер. Ты скажешь мне, что делает Диего в твоей записной книжке. И что тебе сделала Алис Бонен. Ты объяснишь, почему ты так любишь цветы. Ты расскажешь мне все, я тебе обещаю!
Ингрид и Диего могли танцевать хоть до упаду, потому что Ролан Монтобер так и не явился. Зато Лола заметила брюнетку в ярко-синем платье и с ярко накрашенными губами. Следившую за ней издалека с высоты своих ста восьмидесяти сантиметров. Лола, наконец, узнала Мирей Кост, несмотря на парик с густой челкой, который переносил вас в психоделические семидесятые не хуже, чем массажный кабинет Ингрид. Мирей растягивала удовольствие, изображая международную шпионку. Она сделала вид, будто что-то разнюхивает возле стойки с закусками, взяла своими тонкими пальчиками канапе и с притворной улыбочкой предстала перед Лолой.
- Паспорт, - просто сказала она.
- Монтобер, - в тон ей ответила Лола.
- Его нет в Париже. Не стоит нервничать, я всего лишь его курьер.
- Паспорт здесь, - сказала Лола, похлопав по своей сумке. - Но прежде всего я хочу услышать неприкрашенную версию смерти Алис. Я же это ясно сказала Монтоберу по телефону.
- Вы ее узнаете от меня. Для этого вам не нужен Ролан.
Лола обратила внимание, что она произнесла имя завсегдатая ночных клубов с особым чувством. Потом ее взгляд затуманился.
- Говори, я слушаю.
- Ради Ролана я готова на все.
- Тем лучше.
- Нет, вы это действительно должны понять, чтобы понять остальное.
- Будь по-твоему.
- Ролан - человек из другого мира.
Раздраженную этим кривлянием Лолу так и подмывало спросить, может, Ролан прибыл с Альфы в созвездии Центавра и хромосом у него больше сорока шести, но она передумала. Мирей задумала хитрый номер, но, кажется, готова была выдать и крупицу правды.
- У него было обеспеченное детство, - продолжала она.
Лола вспомнила о семейных фотографиях в монашеской квартире Монтобера, о снимках, повествующих о благополучной жизни, о счастливых днях на морском берегу. И ощутила прилив надежды. Доктор Лола добьется своего.
- И вдруг все кончилось. Вот так, нежданно-негаданно.
Девушка щелкнула пальцами. Официанту показалось, что его подзывают, но Мирей Кост отказалась от шампанского. Зато Лола сочла, что это очень кстати, и не преминула прихватить два бокала.
- Его отец разорился. Прекрасная вилла на Изумрудном берегу, уроки гольфа, парижская квартира, поездки в Англию для изучения языка, мечты об учебе в лучших американских университетах испарились как сон. Но это еще не все.
- Надеюсь.
- Монтобер-отец выбросился из окна своей парижской квартиры.
- Когда это случилось?
- Ролану исполнилось семнадцать. Ему пришлось работать, чтобы прокормить сестру и мать. Он был барменом, светским танцором…
- А, так он тоже танцует?
- Уже нет. Теперь он, сидя в креслах лучших ночных клубов, смотрит, как лезут из кожи вон другие. Он сделал из этой жизни свою профессию, создав с Карин и Жоржем "Праздник, который всегда с тобой".