"Спасибо накормила", – возмущение во мне бурлило на манер вырвавшейся из бутылки тёплой газировки.
Сейчас баба Поля совсем не походила на "Божий одуванчик". Её лицо сморщилось и стало злым.
– Не шарила, а посмотрела. Должна же я знать кого селю в своём доме. Вдруг воровку какую? И все-таки, зачем ты приехала?
"А пусть знает", – решила я.
– Хочу найти убийцу сестры.
– Да ты безголовая! Сидела бы дома. Уже четвертый год ищут убийцу. Думаешь, ты умнее всех? – Полина Андреевна достала из холодильника любимую минералку и, налив стакан, стала пить маленькими глотками.
– Не умнее, а настойчивее. У меня стимул есть.
– Как бы ты сама не поплатилась. Хорошо, что дрыхнешь ночами, но вот днём зря по лесу одна бродишь. – Баба Поля осушила стакан, промокнула рот полотенцем и начала убирать со стола тарелки.
– Спасибо за омлет.
– На здоровье, – прежним ласковым тоном сказала баба Поля.
Я вышла во двор и уселась на лавочку.
Пора подвести итоги.
Следователь из меня вышел, прямо скажем, никчемный. Я начала подозревать и хозяйку дома. Девушки, жившие у бабы Поли, спустя какое-то время погибали от руки убийцы. Ну не может эта старушка оказаться маньяком: не производит впечатления физически сильного человека. Как бы она справилась с молодыми и крепкими девушками? От дома Полины Андреевны до Чёртова урочища три километра, у бабульки сил не хватит дотащить туда тело. Или она их отводила в урочище? Чем-то прельщала? Полный бред. Конечно, сегодня баба Поля показала и другую сторону своей натуры, но это не повод делать из неё преступника. А ведь ни Алёна, ни найденная в лесу девушка не вписываются в схему и сроки прошлых убийств. А что если причины, по которым погибли четыре девушки, разные, и убийца не один, как думают многие? Серегу я уже подозревала, но потом отмела дурные мысли. Слишком потрясённое лицо было у мужчины, а самое главное: по неизвестным причинам я доверяла ему. После наших с ним песен и плясок у дольменов теперь ещё и уважала. Странный алкаш, знающий Пастернака и умеющий замечательно петь. Ох, не прост Серега, совсем не прост. Откуда же всё-таки он узнал, что я умею танцевать? Я подпрыгнула на лавочке. Нужно сходить к участковому, вдруг что-нибудь выясню. И надо, наконец, осмотреть село при дневном свете. Вернувшись в комнату, я слопала ложку изумрудного снадобья. В этот раз порог онемения я прошла быстрее, за двадцать минут. Но и прилив сил оказался сильнее, чем обычно. Меня просто распирало от бурлящей в крови энергии. Если попросить Феодора откроет мне секрет странного зелья? Я выбрала светлое льняное платье, нанесла макияж. С собою всегда стараюсь быть честной и прекрасно понимала, для чего прихорашиваюсь. Вдруг встречу Ангела – пусть хоть раз увидит меня в нормальном виде.
На лавочке возле опорного пункта сидел помощник участкового Владимир. Увидев меня, он ловко кинул сигарету в урну и кивнул, как старой знакомой.
– Володя, следователь Егор Петрович уехал?
– Нет. Он с Александром Васильевичем в кабинете.
– Как думаешь, к ним можно зайти?
Парень кивнул.
Я поднялась по ступенькам. В открытую настежь входную дверь над моей головой пролетела ласточка. В узком коридоре в двух углах под потолком птицы соорудили гнездо. Я посмотрела на птичий помет на полу, немного выпачканную землей стену, и подумала: "А ведь им приходится убирать за ласточками каждый день, но гнезда не разорили. Значит, тут работают люди, не огрубевшие от трудной работы". Настроение у меня поднялось, и я решительно постучала в дверь.
Следователь встретил меня неласково.
– Ты ещё здесь? Всё слишком серьёзно, твоя игра в сыщика не доведет тебя до добра.
– Егор Петрович, не волнуйтесь так за меня, я могу за себя постоять. Скажите, появилась хоть маленькая зацепка?
– Ты думаешь, что погибшие девушки были слабенькими? Ошибаешься. Не собираюсь я тебе болтать о тайнах следствия. Лучше ответь на один вопрос. Ты знала, что Веденина и Алёну подозревают в связи с наркоторговцами?
Я охнула от неожиданного вопроса и перепугалась: нашли тайник? С трудом справилась с волнением. Заставила голос не дрожать. Надеюсь, Егор Петрович подумал, что я растерялась от неожиданного известия.
– Значит, не знала.
Я покачала головой.
– Вадим, будучи ещё студентом, попал под наблюдение, но он оказался умным и хитрым. За руку его поймать не удалось ни разу, хотя знали: продает студентам дозы. Видимо, потом Веденин вовлек в это дело и твою сестру. Они поднялись на ступеньку выше по сравнению с обыкновенными барыгами, стали наркокурьерами. По нашим каналам мы случайно узнали: Вадим и Алёна привезут в Краснодар большую партию афганского героина. Сообщили в наркоконтроль. Оказалось, сладкая парочка давно находится у них под подозрением. И о провозе партии "Снежка" они уже знали. Но произошел прокол: их упустили. И тут случилось непредвиденное: Веденин попал в аварию, Алёна пропала. Я это к чему тебе рассказал? – Следователь посмотрел на меня в упор. – Не только мы ищем ответы, но и хозяева героина пытаются узнать, что произошло с их товаром? А мы точно знаем, курьеры не доставили его по назначению. Я уверен, за тобой присматриваем не только мы, но и бывшие работодатели Алёны. А тут ещё и маньяк действует. Я, конечно, расследую убийства, наркотиками другие занимаются. Но вот на твоей сестре сошлось всё и сразу. Настя, уезжай, не путайся под ногами.
– Егор Петрович, вы не расследуете убийства девушек, вы ищите наркотики? – возмутилась я.
– Глупости. Я уже сказал тебе – наркотиками другие занимаются. Заявление твоих родителей стало основанием к возбуждению уголовного дела. Я дознаватель. Моя группа собрала доказательства и установила наличие преступления. Следственная машина закрутилась. В ходе расследования всегда выплывает много интересного и неожиданного. Когда дела о гибели девушек объединили, дело твоей сестры оставили расследовать отдельно: оно все-таки сильно отличается от других.
– Вам тоже показалось, что маньяк совершил последние преступления не в тот день, какой намечал. – Я поёрзала на жестком стуле.
– Разве можно предположить, что творится в голове убийцы. Может, он решил поменять дату и время. Последняя девушка убита по-другому: сначала ножом в сердце, а остальные три удара в спину нанесены уже после смерти.
– Другой убийца?
– Не знаю. Теперь понимаешь: ты должна покинуть Вереево и как можно скорее. Да… и не болтай о том, что я рассказал тебе.
– Кроме меня других девушек в селе нет?
– Есть, но они не бродят по лесу в поисках приключений и не находят трупы убиенных.
– Егор Петрович, а как же туристки?
Следователь усмехнулся и посмотрел на коллегу. Участковый красноречиво покачал головой. Мол, понимаю, упертая девица.
– Отдыхающие с турбазы ходят в лес и походы только в сопровождении Громова и Ангела, так что они в безопасности, – подтвердил Александр Васильевич.
– Ангел? Неземной охранник? – удивился Егор Петрович.
Я хмыкнула. Александр Васильевич покосился на меня и сказал:
– Местный парнишка. Ангел – его фамилия. Матвей и Олег работают проводниками и экскурсоводами по совместительству. Друзья построили в лесу турбазу. Обычно отдыхающие приезжают к ним на две недели. Ребята катают их на лошадях, водят в пешие походы к Пшадским водопадам и дольменам. За три года ни одного несчастного случая. Их гости в надежных руках, за них волноваться нечего.
Причудлива человеческая мысль, я почему-то подумала о грустной девушке на фото в комнате бабы Поли и решила узнать о ней.
– Александр Васильевич, от чего умерла дочь Полины Андреевны?
– Несчастная любовь. Она долго дружила с местным парнем, собиралась за него замуж. Насколько я знаю, даже дата свадьбы была назначена. Никто не знает, что произошло потом. Светлана покончила с собой, бросившись в реку с обрыва у Чёртова урочища.
– Именно там, где теперь находят убитых девушек, – сообразила я. – Может она не сама прыгнула в реку? Ей помогли.
– Нет, Настя. Светлана прыгнула сама. Она оставила предсмертную записку и на её теле не было других повреждений, кроме естественных от падения. Дочь бабы Поли осталась бы жива, но она неудачно упала, ударилась головой о камни.
– Когда Полина Андреевна начала пускать в свой дом квартиранток? – В голове забрезжила мысль: "Вдруг бабка сумасшедшая? У ненормальных силы возрастают в три раза. Где-то я об этом читала".
Александр Васильевич посмотрел на меня насмешливо.
– Я понял, о чем ты подумала. Полина Андреевна не убивала девушек. У неё больное сердце, и она дальше нашего магазина никуда не ходит, сразу появляется одышка. Так что силёнок у бабушки маловато. На роль маньяка не тянет.
– Но разве нестранно: четверо из пяти убитых девушек снимали у неё комнату. – Меня возмущало, что они не допускают даже мысли о причастности старушки к преступлениям.
– Все, Настя, не искушай судьбу, уезжай. Я тебе сказал своё мнение. – Егор Петрович устало потёр ладонями лицо.
Я заметила на столе стопку фотографий поверх папок.
– Это снимки девушек, погибших от руки маньяка?
– Да. Я попытался обнаружить между ними хоть что-то общее. Непонятно по какому принципу он выбирает свою жертву. Девушки из разных мест и внешне между ними нет никакого сходства. Их связывает только одно: Всё они жили на квартире у Полины Андреевны. Но пропадали в разных местах района.
– Можно, я взгляну?
Следователь протянул мне фото.
Я посмотрела на миловидную девушку с длинными светлыми волосами. Даже смерть не смогла изуродовать её прекрасное лицо.
– Ольга Широкова из Перми, – пояснил Егор Петрович. – Её он убил первой и бросил в реку.
На следующем снимке в яме среди веток лежала симпатичная девушка с короткой стрижкой, совершенно не похожая на первую жертву.
– Это Елена Котова. Детдомовка. Приехала на экскурсию из Саратовской области. Её и Ирину Санаеву, – следователь показал на третий снимок девушки с длинной роскошной косой, – похоронили на кладбище в Вереево. Ирина собиралась выйти замуж за местного и жила до свадьбы у Полины Андреевны. После её смерти несостоявшийся муж упросил родителей не увозить покойницу домой, а похоронить здесь.
"Вот почему девушек похоронили на местном кладбище. А тело Ольги увезли родители домой.
– Не верю в совпадения, – заявила я. – Вы сами сказали, что Светлана погибла в том же месте, что и другие.
Александр Васильевич усмехнулся:
– Это было давно, но мне помнится, что она покончила с собой в начале мая, а девушек маньяк убивает в июле.
Я смутилась.
– Да, немного неувязочка выходит, но всё равно Чёртов лог связывает всех.
Мужчины встревоженно переглянулись. Мне показалось, они что-то от меня скрывают. Егор Петрович попросил:
– Будь добра, придержи эти мысли при себе и не озвучивай их нигде, а то посажу в кутузку.
Пришлось пообещать, но пальцы на руках я на всякий случай скрестила. Интересно, что утаивает от меня следователь и участковый? Боюсь, многое. Я посмотрела на Владимира. Он отвел глаза и покраснел.
"Вот жук, – возмутилась я, – никому нельзя верить".
ГЛАВА 4
Я шла по улице, бормоча себе под нос, разглядывая симпатичные деревенские дома, утопающие в садах. А ничего село, аккуратные улицы, маленькие палисадники возле заборов, правда, дорога и тротуары узкие, но это уже мелочи. Вереево окружено лесом, чистый и свежий воздух, никаких тебе промышленных предприятий и загазованности. Дыши – не надышишься. Жаль, что в этом красивом месте вершится зло. Я прислушалась к себе. Боюсь ли за свою жизнь? Да. Мне немного не по себе. Но тут я вспомнила потерянный мамин взгляд, несчастное лицо отца, опустившего руки и не верящего в возмездие. Я должна найти убийцу Алёны ради моих родителей. Мы не были близки с сестрой. Имели разные вкусы в одежде, музыке, подходе к жизни, читали разные книги, смотрели различные фильмы, но она моя сестра, и этим всё сказано.
Будучи подростком, я очень обижалась, когда слышала: "До чего же девочки разные: старшая красавица, а младшая никакая".
Эти слова запомнились мне надолго, я долго считала себя серой мышкой. Спасибо Сережке Углову, в восьмом классе он вдруг обратил внимание на мою незначительную персону, да так, что это заметили одноклассники. Он сидел за школьным столом впереди меня, развернув стул вполоборота, и не сводил своих чернущих глаз с моего лица. Сначала меня это жутко смущало, потом стало забавлять, и я начала подкалывать его. Несмотря на свою неприметную внешность, оказалось, что я влюбчива. С первого класса мне нравились разные мальчишки. Симпатии мои менялись и от времени, и от обстоятельств. Меня могло разочаровать грубое слово, плохой поступок, даже грязная шея избранника напрочь гасила мои нежные чувства. Повышенное внимание к мальчишкам выражалось в насмешках и подколках с моей стороны. В пятом классе мне нравились сразу три одноклассника, и я на полном серьёзе не могла определиться, кому из них уделять больше внимания. Теперь мне смешно вспоминать. Понравившийся мальчик становился жертвой моих розыгрышей и приколов. Он искренне не понимал: за что я возненавидела его. Отсутствием фантазии я не страдала и счастливчикам, на которых обратила внимания, доставалось больше всех. По-другому свои чувства выразить не умела и не хотела. Я хорошо бегала, и на уроке физкультуры легко обгоняла одноклассников, быстрее всех взбиралась на канат, не тряслась от страха на бревне, как другие девчонки. Меня магнитом притягивает любая высота. Когда я гляжу вниз, сердце замирает от восторга. Хочется прыгнуть вниз, раскрыв руки, как крылья. По всем предметам я училась ровно, не напрягаясь, на четверку. Злило то, что особого таланта за собой не замечала, умение хорошо танцевать не считала чем-то особенным. Для меня танцевать так же естественно, как дышать. Всё мои влюбленности были поверхностны, как пузырьки шампанского, они делали мою жизнь бурлящей, воздушной и интересной. Настоящее чувство не затрагивало мою спящую душу. Безмолвный поклонник Сережка заставил её проснуться. А произошло это эпохальное событие так. Он как обычно смотрел то на меня, то в мою тетрадь и ловко списывал контрольные задачки. Нежные чувства ко мне не мешали ему пользоваться моими знаниями. За два года я привыкла к тому, что он таращится на меня и при этом не предпринимает никаких попыток к сближению. Моя душенька чувствовала себя в полной безопасности. В тот день у меня было хорошее настроение, подняв голову, я натолкнулась на его взгляд. Из чувства протеста не стала, как всегда, поспешно отводить глаза, продолжила смотреть на него и вдруг почувствовала тягучее томление в груди и животе. Потом внутри всё замерло и онемело, как перед прыжком с парашютом. Я тонула в его чёрных глазах и, не выдержав, первая отвела взгляд. За какие-то две минуты, что мы смотрели, не отрываясь друг на друга, окружающий мир для меня изменился. Я осознала: какой желанной выгляжу в его глазах. В тот момент во мне родилась женщина. Сережка понял, что разбудил что-то, но совсем не для себя. После этого казалось бы незначительного эпизода, я начала заново познавать мир. Трава стала зеленее, небо выше, музыка прекраснее, а желание танцевать превратилось в способ выразить свои мысли и чувства. Я поняла: хочу танец сделать своей профессией. Заглянуть в глаза Сережке, я больше не отважилась, ибо сообразила: одноклассник затронул не душу, он пробудил во мне чувственность. Только это мне ещё не было нужно. Предметом своих грёз я выбирала совершенно разных мальчишек. Они отличались характером, внешностью: среди них были и рыжие, и блондины, и брюнеты. Но в каждом моем избраннике я находила то, что отличало их от других. Прежде всего, это выражалось в некотором бесстрашии, умении постоять за себя, чувстве юмора и остром уме. Я не переношу, когда парень, ничего не представляя собой, "гнет пальцы" и пыжится выглядеть значительнее, чем есть на самом деле. Все мои увлечения длились недолго, я быстро охладевала и так же быстро находила новый предмет обожания. Мне нравилось само состояние эйфории и влюбленности. Самое интересное: большинство мальчишек даже не догадывались, что нравились мне. Почему-то противоположный пол побаивался меня и считал злоязыкой врединой. Может, так оно и было, но я-то в душе считала себя трепетной ланью. В старших классах мои одноклассницы вовсю крутили любовь с парнями, а я оставалась одна. Как-то так получалось: те, к кому я испытывала симпатию, не подходили ко мне, а те, кто приставал, не устраивали уже меня. Совпадения всё не случалось и не случалось, вот и получилось, что в школе я не гуляла ни с кем. Мои влюбленности оказались лёгкими, без продолжения, проходили быстро, как простуда, не расстраивая меня понапрасну. Так называемой первой любви я не испытала и даже целовалась из интереса всего три раза. Однажды родители оставили меня гостить у бабушки, папиной мамы, на целый месяц. Тетя Соня, сестра папы, для компании привезла свою дочь Аллу, мою ровесницу. Я помнила двоюродную сестру худым нескладным подростком. Теперь же предо мной стояла крупная рослая девушка, её волосы рваными асимметричными прядями нависали на густо подведённые глаза, красивый большой рот кривился в усмешке. На моем лице, видимо, отразилась целая гамма чувств. Алла выплюнула жвачку и лениво произнесла:
– Привет, сеструха, не узнала? А ты, как была шкетом, так и осталась?
– Ничего себе шкет! – возмутилась я. – Сорок три кило чистого веса.
– Идеальный бараний вес, – хмыкнула она и тряхнула чёлкой. – Месяц без присмотра родителей. Ох и погуляем, Настёна.