Во дворе под беседкой бабули распивали чай. При моем появлении они прервали это увлекательное занятие.
– Ох, Настя, не слушаешь ты добрых советов. Связалась-таки с этим чёртом, подведет он тебя под монастырь, – проворчала баба Зоя.
На столе у старушек стояла бутылка наливки, на тарелке лежали подсохшие кусочки колбасы и сыра. На заветревшемся хлебе съежились кружочки свежего огурца. Заметив мой взгляд, Полина Андреевна пояснила:
– Решили помянуть Светочку. Может, и внуков уже нянчили бы, если бы доченька осталась жить, – всхлипнула она.
– И мой мальчик не сидел бы дома бирюком, хороня себя заживо.
Я подсела к столу. Так, так, что это ещё за новость?
– Баба Поля, Светлана собиралась выйти замуж за вашего сына? – повернулась я к бабе Зое.
Старушка кинула. Вот о каком женихе не хотела тогда говорить Полина Андреевна. Получается, её дочь предала сына Зои Ивановны и погубила мечту бабушек иметь внуков. Баба Поля не хотела вспоминать об этом.
Хозяйка подперла кулаком щеку и с надрывом в голосе произнесла:
– Они дружили с детских лет и в июле должны были пожениться. Но тут на несчастье, моей девочке повстречался Матвей. Он вернулся в село и со своим дружком начали строить турбазу. Запудрил девке голову и в кусты. А она бедная с обрыва вниз головой кинулась.
"Понятно, – посмотрела я на старушек. Бабульки выпили лишнее и языки развязались"
Перевела взгляд на бабу Зою и вздрогнула, увидев искажённое злобой лицо соседки.
– Матвей погубил не только её. Коля до сих пор не женат и тоскует, тоскует. Он и его убил.
– Да, Николай изменился, – подтвердила Полина Андреевна. – Такой был светлый, тихий мальчик, а стал нелюдимым человеком. Вот так походя, Матвей перечеркнул и наши, и их судьбы. – Баба Поля вытерла ладонью слезы, бегущие по щекам. – А ты не слушаешь, когда тебя предупреждают.
Я никак не могла уразуметь, в чем вина Ангела?
– Что произошло? Почему ваша дочь покончила с собой?
– Она голову потеряла от него, а он плевал на её чувства. Сколько слез выплакала моя девочка.
Соседка налила полный стакан наливки и подала подруге.
– Выпей. Полегчает. Отольются злодею наши слезы.
Баба Поля посмотрела на стакан и выпила залпом.
Я ошарашенно уставилась на старушку.
– Налить тебе, – Зоя Ивановна показала на бутылку.
– Спасибо, не надо. Я не пойму, вашей дочери исполнилось двадцать пять, когда она погибла. Это произошло пять лет назад. Как все-таки получилось, что вы обе так поздно родили своих детей?
Старушки своим детям годились не в матери, а в бабушки. Я некоторое время переваривала новость, что с бабой Зоей живет не внук, а сын.
– Для нас с Зоей это был последний шанс родить ребенка.
Я удивилась ещё больше.
– Вы говорите так, словно своих детей заказали в магазине.
Баба Зоя икнула и зло глянула на меня.
– Ты ещё будешь осуждать, соплячка!
– Нет! Что вы, какое осуждение. В Европе многие рожают после сорока лет, – заверила я.
– Мы Феодору упросили, она поспособствовала. Ведьма долго отказывалась. Я перед ней на коленях ползала. – Зоя Андреевна с силой сжала стакан с остатками вина.
Баба Поля всхлипнула.
– И я кланялась ей до земли. "Жизнь за жизнь", – сказала Феодора. Мы согласились. Так и вышло. Ровно через год, один за другим, умерли наши мужья. Теперь понимаешь, какой ценой достались нам наши дети?
– Бред какой-то. Феодора убила ваших мужей? – удивилась я.
– Нет. Но она предупредила: бог не дал нам детей, значит так надо. Она не хотела совершать обряд, уговаривала смириться. Феодора считала, что души, призванные не в свой срок, заберут другие души: наши или мужей. Мы еле её уговорили. Я была согласна прожить всего год, лишь бы увидеть своего малыша. Судьба распорядилась по-своему, забрала у детей отцов, – печально повествовала Полина Андреевна.
– Да ладно, Поля, не велика потеря, – ехидно заявила соседка. – Твой мужик никчемушный был.
– Да. Он немного ленился, не мог семью обеспечить, но зато не пил, как твой, – ответила обиженная хозяйка.
– Мой хоть и пил, но зарабатывал, а твой лодырь, всё работу менял. И тут ему тяжело, и там его не понимают, – парировала баба Зоя.
Я поморщилась, от старушек сильно пахло вином.
– Зато руки не распускал, как твой. Пожизненно битая ходила. Тьфу! Мужичок с ноготок, а прыгал, будто петух голландский. – Лицо Полины Андреевны пошло пятнами, голос молодо зазвенел.
"Надеюсь, бабки не подерутся", – подумала я, вставая со стула.
– Может и прыгал, – стукнула по столу кулаком баба Зоя. – Но он мужик был, а твой неспособный ни на что. Евнух!
"Так, пора сматывать удочки. Про интимную жизнь старушек слушать удовольствие малоприятное". Я громко, перекрывая шум, сказала:
– Спасибо за вечер. Иду спать.
Они не обратили на меня никакого внимания, продолжая, осыпать друг друга оскорблениями. А ведь приличные были старушки, пока не выпили. Что-то не то с самоубийством Светланы. Не может это быть совпадением. Она якобы покончила с собой. А что если и, правда, она первая жертва маньяка? Ведь и посмертную записку, как выяснилось на экспертизе, Света не писала. Кто же тогда её написал? А что если кто-то просто мстит девушкам. За что? За неудавшуюся жизнь? Тогда это может быть сын бабы Зои, или Олег, или Леший, или вообще незнакомый мужчина, о котором я просто не знаю. Скромный, спокойный Николай не похож на убийцу. Совсем не похож. Кандидатуру Ангела на роль маньяка я даже не рассматривала. Сердце уверяло – это не он. Я хотела ему верить. Между прочим, на базе есть ещё один человек, – напомнила я себе, – любитель подглядывать. Уж ему-то, есть за что ненавидеть женщин. И на базу он ездит давно. С Громовым тоже не всё понятно, – размышляла я. – он тесно общался с одной из жертв. И выглядит угрюмым бирюком. Кто же, ты чудовище? А может, это Леший мстит за неудавшуюся судьбу брата? Совмещает полезное с приятным. И за Николая расплачивается, и девушек к своему покровителю сатане отправляет. Чем так знаменательно пятнадцатое июля для маньяка, что значит для него это число? Я чувствовала: разгадка рядом. Но усталость взяла своё, и я решила поразмыслить утром, на свежую голову.
Во дворе стихли крики. Я выглянула в окно кухни. Старушки сидели на скамейке, обнявшись и горько плакали.
"Хорошо, что не подрались", – обрадовалась я и отправилась в душ. После душа вернулась в свою комнату. На подоконнике стояла запотевшая бутылка минеральной воды. Вот за это спасибо, баба Поля. Не очень люблю "Ессентуки", но хозяйка всегда покупает только эту воду, и я приучилась её пить. Последний раз в магазине по заказу Полины Андреевны я приобрела пять бутылок ей и себе три штуки. Еле дотащила, чуть руки не оторвала. Я налила полный стакан и с удовольствием выпила.
***
Проснулась я с головной болью, тело почему-то болело. Кровать казалась неудобной и жесткой. Птицы оглушительно орали за окном. Появилось ощущение, что руки онемели, и я их совсем не чувствую. Глаза разлепить удалось с большим трудом. Над головой шевелилась листва.
"Ничего не понимаю, какая листва в комнате? – мозг отказывался воспринимать очевидное. – Я где угодно сейчас, но только не в доме бабы Поли", – осознала я наконец. Удалось пошевелить пальцами рук. Да они связаны! Приподняла гудящую голову. Лежу на траве в лесу.
– Голова болит? Сейчас дам тебе таблетку, – послышался чей-то голос.
В поле зрения появился сын бабы Зои.
"Надо же быть такой тупой. Вот кто у нас маньяк. А ведь почти догадалась", – разозлилась я на себя.
Николай понял по моим глазам, о чем я думаю. В недоброй улыбке обнажились ровные белые зубы, но она всё равно походила на оскал зверя.
– Правильно поняла. А я тебя предупреждал. – Он протянул таблетку и бутылку воды. – Ах, да, ты же беспомощна, как ребенок, – Он приподнял меня и прислонил спиной к дереву.
Я сжала зубы крепче. От него пахло ландышами. Вот кто бывал в моей комнате.
– Не трусь, это всего лишь "миг" и голова не болит, – произнес он голосом из рекламы.
Я решилась: если буду плохо соображать, вряд ли смогу что-то придумать для своего спасения.
– Давай.
Николай положил таблетку мне в рот и дал запить водой. Часть воды пролилась и вымочила тонкую трикотажную футболку на груди. Мужчина задумчиво уставился на меня.
– Руки развяжи, з-затекли совсем, – запинаясь, попросила я.
Николай поднялся и прошел к расстеленной на траве белой скатерти или простыни. Взял нож. Когда он разрезал веревки, намеренно прижимался ко мне всем телом, я еле сдерживалась, чтобы брезгливо не отодвинуться от него. Мужчина вызывал у меня не только ужас, но и сильное чувство гадливости. Веревки на ногах он разрезать не стал, но я заметила: они не тугие. Он был уверен в себе, если спокойно освободил мне руки. Я разминала кисти, чувствуя, как паника охватывает меня. Противная мелкая дрожь начала сотрясать тело, показалось, что и душа затряслась осиновым листом. Я крепко прикусила губу. Боль немного отрезвила, стараясь говорить спокойно, я поинтересовалась:
– Снотворное в минералке?
– Ага.
– Но бутылка была запечатана, – мне хотелось выть в голос.
– А шприц на что?
Да, он немногословен. Как же его разговорить?
Николай что-то строгал чуть в стороне от меня. На скатерти я разглядела свечи, пучки каких-то трав, книгу в черной обложке, медный кувшин.
– На пикник собрался?
– Веселись пока, – буркнул он.
– А если бы я не выпила воду?
–Твою комнату я часто посещал, когда ещё была жива моя коварная невеста. Да и тебя проведал несколько раз. Могу двигаться бесшумно, оглушил бы тебя и все. Для этого приготовил и эфир, но ты молодец! Облегчила мне задачу. Пока я тебя нёс, спала как младенец.
– Нёс?
– Помечтай. Не всю дорогу нёс, часть пути ты на машине проделала, на заднем сиденье, – уточнил он.
Я потянулась и ощутила боль в правом боку.
– А почему всё тело ломит?
Николай засмеялся:
– Ты же не пушинка. Споткнулся и нечаянно уронил.
– Где мы находимся? – Я незаметно ослабляла веревки на ногах.
– Неужели не догадываешься? Неподалеку от Чёртова урочища. Что побледнела? Ты здесь самая важная птица.
– О чём ты? – Голос подвел меня, я с трудом выталкивала слова из пересохшего горла.
– Эти глупые куклы и Леший считали себя детьми дьявола, а это не так. Они подделки, только я настоящий колдун, – Николай с усмешкой посмотрел на меня.
– Я не видела твоего лица – это ты был четвертым на шабаше, когда резали петуха, – сообразила я. – Значит, и девушек ты убил? – Прислушалась к себе – Паника понемногу отступала. Я не верила, что могу умереть.
– Не всех. Твою сестру, например, я не убивал. Наверно, она сама утонула. Последнюю девушку ту, что вы нашли неподалеку отсюда, мы убили вчетвером, проведя обряд крови. Только убрать за собой не успели. Ты и тот алкаш ломились по лесу, как медведи – мы услышали вас за километр. Липовые ведьмы струхнули, а Леший чуть в штаны не наложил. Я и предложил наш обряд замаскировать под маньяка. Они, идиоты, обрадовались.
– В каждом деле должен быть смысл. Зачем ты убивал девушек? – Я почти распутала ноги, веревки теперь ослабли. Но с виду всё было по-прежнему.
– Вот. Вся суть в нём – в смысле. Дочь тети Поли и была моим смыслом жизни. Сколько себя помню, всегда любил её, с детства, а она нашу любовь бросила под ноги смазливому сопляку. За неделю до свадьбы Света призналась, что разлюбила меня. Мы распланировали нашу жизнь на годы вперед, купили кольца, свадебное платье. Её в нем и похоронили. Я не мог представить, как буду жить без Светланы. Она предала меня. Мы стояли на берегу. – Он показал рукой себе за спину.
"Там река и обрыв", – вспомнила я.
– Мы часто бывали в Чёртовом урочище, здесь нам никто не мешал. И я, и она, в отличие о других людей, чувствовали себя в этом месте замечательно. Ты не знаешь, но мы появились на свет, благодаря Феодоре. В некотором роде мы дети ведьмы. И были предназначены друг другу. Света позвала меня на наше место, чтобы попросить прощения. Она, видите ли, не может выйти за меня замуж потому, что полюбила Матвея Ангела. – Николай зло сплюнул. – Идиотская фамилия. Я спрашивал её: а как же я? Он младше на четыре года и не обращал на неё внимания. А Света бегала за ним, как собачонка. Я смотрел на это и не мог понять: как можно так унижаться? Моё божество, моя любимая предавала нас и всё, что было нам дорого. Не помню себя без неё. Мы вместе росли, взрослели, стали близки. Мечтали о семье и детях. А она в тот вечер говорила только о нём, убивая наше будущее. Я не мог отпустить её. – Он повернул голову и уставился потемневшими глазами на меня. – Просто не мог. Она собиралась покинуть меня, и я захотел ударить её ножом. Обычным кухонным ножом, которым до этого срезал грибы. Всегда ношу его с собой. – Он показал нож. – Но не смог, просто сбросил Свету с берега в реку. До сих пор помню тот покой и блаженство. Я понял: теперь моя любимая не бросит меня. Её нашли быстро. Река вернула моё сокровище, обновленной и чистой. Я оплакал свою девочку на похоронах. Год прожил, как во сне, но потом жизнь без Светы стала пустой и ненужной. Вот тогда-то я узнал, что мама родила меня благодаря ведьме. За моё рождение отец заплатил своей жизнью. Я сразу понял, что надо делать: жизнь за жизнь. Решил вернуть душу любимой в новом теле. Переселить душу Светы можно, выполнив определённый обряд. И я нашел похожий обряд в старинной книге у Феодоры.
Я удивилась:
– Она дала тебе книгу?
– Сам забрал. Выследил, когда она ушла за травами, и забрался в дом. У неё в шкафу полно книг, по-моему, она до сих пор не хватилась её.
Легкий ветерок пробежался по кустам, всколыхнул траву. На верхушке дерева застрекотала сорока. Я сглотнула слюну.
– Аглая, Леший и Варвара знают?
– Нет, конечно. Они считали себя главными, не принимали меня в серьёз. Клоуны. Правда, иногда мне с ними было весело. Дергал их за ниточки. Марионетки, – сплюнул Николай. – Идею грохнуть девицу, подкинул им я. Они собирались превратиться в настоящих исчадий ада. Трусы! Убили и раскисли. – Николай засмеялся, вспомнив что-то.
От его смеха у меня по коже побежали мурашки. Сейчас он ничем не напоминал того вежливого и приятного человека, который угощал меня малиной.
– Как я понимаю четыре попытки переселить душу, оказались неудачными? Иначе, зачем ты их убивал? В мертвом теле душе делать нечего.
Я незаметно двигала ступнями, ослабляя веревки, ещё чуть-чуть и освобожу ноги.
– Слушай, – Николай оглядел меня, – а с тобой может получиться. Ты не рыдаешь и не раздражаешь меня. Не просишь отпустить. Совсем, не боишься?
Я пожала плечами. Стараясь сдержать дрожь, и не выдать себя голосом, произнесла:
– Почему же, боюсь. Но у тебя такая любовь. Вдруг получится вернуть Светлану. Кстати, а куда моя душа денется?
Николай ответил серьёзно.
– Уйдет в небытие. Жаль, что и ты с этим бабником связалась.
Ноги я сумела освободить, но веревки вполне правдоподобно ещё обвивали щиколотки.
– Ничего не связалась. Я у него просто работаю. Кстати, почему ты только квартиранток бабы Поли использовал для переселения души? И почему убивал именно пятнадцатого июля? – Я напряглась, тело превратилось в пружину. Вот сейчас он отвернется, я прыгну в сторону и побегу изо всех сил.
– Следить удобнее и доступ к телу легче. А насчет пятнадцатого июля, проще некуда – это день рождения Светы.
В кустах что-то зашуршало и метнулось к нам. Николай рухнул на покрывало среди пучков травы и замер неподвижно. Вокруг его головы стало расползаться пятно крови. Полноватый мужичок быстро вскочил на ноги и бросил взгляд в мою сторону. Незнакомец оказался среднего роста, круглые очки придавали ему вид добродушного учителя.
– Как же ты так лопухнулась? – Он толкнул носком ботинка ногу Николая. – Вот, значит, как выглядит Вереевский маньяк. Целую теорию подвел под свои убийства. – Мой спаситель нагнулся и проверил пульс убийцы.
– Чем вы его стукнули? – поинтересовалась я, присматриваясь к незнакомцу. Этого дядьку я видела несколько раз. Он допоздна читал газету на лавочке, напротив дома Полины Андреевны. Прогуливался по улице с пекинесом. Я встречала его у реки.
– Этим. – Незнакомец показал тяжелый кругляш на цепочке. – Удобная штука.
– Спасибо, что спасли. Вы случайно здесь оказались? – Я сделала вид, что собираюсь развязать ноги.
– Стоп. Не торопись, а то тоже по башке получишь, – сказал он тихим голосом, от которого у меня кровь заледенела в жилах.
– Кто вы?
– Неважно. Важен лишь твой правдивый ответ. Где твоя сестра?
Почему-то я сразу поняла: этого не проймешь разговорами. Убьёт не задумываясь.
– Похоронили два дня назад. – Я сделала вид, что спокойно смотрю ему в глаза.
– Ответ неправильный. Подумай хорошо. Зачем губить свою жизнь из-за сестры, которая сделала ошибку и обидела больших людей.
"Если я скажу правду, вряд ли спасу себе жизнь, а сестру выдам", – промелькнуло в голове. Страх снова начал овладевать мной.
– Я говорю правду. Что такого сделала Алёна, что вы преследуете её и после смерти? – как можно искреннее спросила я.
– Значит, не понимаешь, когда с тобой говорят по-хорошему, – вздохнул мужчина и вытащил из кармана коробочку. Бережно открыл её и достал скальпель. – Люблю чистоту и порядок во всем, – пояснил он. И вдруг резко вскинул руку с зажатым в неё кругляшом.
Очнулась я от жгучей боли. Рука чуть выше кисти горела огнем. В голове стоял звон. Скосив глаза, увидела повязку пропитавшуюся кровью. Осторожно пошевелила рукой. Кисть двигалась.
– Вспомнила, где сестра?
Я покачала головой.
– У меня море терпения. Буду резать тебя по кусочку. – Он показал на окровавленный кусочек кожи, лежащий прямо на открытой странице книги в чёрном переплете.
– Вы хуже этого психа. Неужели трудно проверить её могилу? – Я кусала губы от боли. И тут почувствовала: мышцы жжёт огнем, будто вся кровь вскипела во мне, тело стало наливаться силой. Словно я съела полбанки зелья Феодоры. Я поняла, оно подействовало в нужный момент, страх или боль стали спусковым крючком, и во мне сейчас бурлит большая энергия. Как долго продлится действие снадобья, я не знала, поэтому нужно срочно использовать эту силу. Я подтянула ноги к груди.
– Упорствуем? Ладно. Так даже интереснее. – Толстяк подошел ко мне.