Мужчина посмотрел на рассыпанный перец, стер его на пол полотенцем. Чихнул и взялся за вилку. Первый пельмень мало обжог ему рот, так еще и оказался безвкусным. Егор со злости скинул тарелку со стола и пошел звонить Лике, чтоб она пришла и поработала сверхурочно, на кухне, не столько как домработница, сколько, как хороший повар.
В коридоре появилась дочь. Встала у стены, сложив руки на груди:
- Лике звонишь? - прошипела, догадавшись.
- Да! Она в отличие от тебя белоручки, готовить умеет!
- Я тоже умею.
- Но не каждый сумеет съесть то, что ты готовишь! - нажал рычаг, прерывая серию длинных гудков, и вновь набрал номер Цезаревой.
- Не старайся - ее дома нет. Я звонила и домой к ней приезжала. Никого нет.
- А где она? - нахмурился Греков соображая, что же могло случиться.
- Понятия не имею! Вчера твоя любовница уволилась. Видимо нашла более подходящую партию, - с желчью сообщила девушка.
- Она мне не любовница! Сколько можно повторять?! - рявкнул мужчина.
- А что ж ты так забеспокоился? Побледнел вон, - презрительно скривилась Маша. Греков не в силах больше сдерживаться и понимая, что в таком состоянии натворит дел, от души поколотив двух стерв - жену и дочь, схватил куртку и вылетел из квартиры прочь. Куда угодно, лишь бы не находится в одном помещении со змеями!
Маша пошла к матери. Постояла, разглядывая ее застывшую фигурку, и сказала:
- Отец ушел.
Пусть. Мне-то что? - тряхнула та волосами, не повернувшись к дочери.
- Я почти уверена, что к Лике.
Никакой реакции.
- Тебе все равно, да?
- Да.
- И было все равно, - кивнула Маша, понимая. - Что удивляться, что он бегает от тебя, как от чумной?
- Сбавь тон и не забывайся, - предупреждающе процедила Вероника.
Девушка помолчала, прошла к окну и встала напротив матери.
- Тебе его не жалко?
- Мне?! - возмутилась женщина. - Это нас надо жалеть! Твой отец заложил все, включая эту квартиру! У нас ничего нет, кроме мифических дивидендов Вадима!
- Вадима?! - ужаснулась Маша, соображая. Опустилась на постель рядом с матерью и потрясенно прошептала. - Вадим с Ликой. Я видела их в воскресенье.
- С Ликой? - не поверила женщина. Уставилась на дочь, и вдруг истерично расхохоталась. - Вадим с Ликой…Вадим и… Лика….
- Мам, что смешного?! - испугалась и возмутилась девушка. - Эта гадина могла подговорить Вадима устроить любую пакость! - и опомнилась. - Но не будет же он гадить родному брату? Зачем? Он разумный человек.
Вероника перестала сменяться и озабоченно нахмурилась:
- Дура, какая же я дура, - прошептала, сообразив, что натворила.
- Она мстит нам, за то, что не отдали ей отца, за то, что получила по заслугам.
- Перестань говорить ерунду! - оборвала ее мать, и принялась искать сотовый. Нашла. - Выйди, выйди сейчас же! - крикнула дочери, набирая номер Вадима.
Маша обиделась на незаслуженный крик и вышла: нет, ноги ее здесь больше не будет - в общежитие, снимать квартиру или комнату - куда угодно, как угодно, лишь бы поскорей!
Грекову она дозвонилась с пятой попытки:
- Вадим, мне нужен паспорт, - стараясь, чтоб голос звучал ровно и спокойно, сказала Вероника. - Все отменяется. Я была не адекватна и не подумала, а скорей поддалась порыву.
- Хочешь сказать, что передумала?
- Скорей вообще не думала. Немного повздорили с Егором, и после эскапады Ярослава, которой ты был свидетель, я перенервничала. Но сейчас все уладилось. Я бы хотела забрать паспорт и попросить тебя не обращать внимания на недоразумение. Надеюсь, ты не обижаешься? Мы по-прежнему с тобой друзья. Но ты должен понять - я люблю Егора, детей и наша семья…
- Монолит. Понял. Не обижаюсь. Конечно, досадно, но ничего не поделаешь. Я уважаю твои чувства и решения. Естественно все останется меж нами. Паспорт я верну в пятницу. Хорошо?
- Э-э-э…
- Хочу устроить прощальный ужин. У вас, если ты не против. Заодно свои вещи заберу.
- Ты уезжаешь? - не сдержала вздох облегчения женщина.
- Да. В начале следующей недели возвращаюсь домой.
- Замечательно!… В смысле очень хорошо, что ты придешь к нам попрощаться. Я приготовлю ужин, посидим, поговорим.
- Да, да.
- Видишь ли, меня еще немного встревожила ваша с Егором сделка.
- Рядовое вложение. Ничего экстраординарного.
- Он говорил о фантастичных процентах…
- Что ты Вера? Обычные проценты. Я же не враг своим любимым родственникам. Через пару месяцев получите дивиденды.
- Но Егор заложил квартиру.
- Знаю, он говорил. Ничего страшного. Вы ее всего лишь заложили, а не продали.
Голос Вадима был спокойным, чуть ленивым. И, как всегда было непонятно, говорит мужчина серьезно или издевается, насмехается. Что естественно, не успокаивали подозрений и тревоги женщины, а увеличивали нервозность.
- До пятницы?
- Да. Буду К которому часу подъехать?
- Как тебе удобно.
- В четыре, устроит?
- Да.
- Хорошо. До свидания. Егору привет. И не беспокойтесь: ваши вложения в надежных руках. Чистых, как ваши помыслы.
Вера удивленно посмотрела на смолкнувшую трубку, пытаясь разгадать смысл последней сказанной Вадимом фразы.
А может и гадать незачем?
Егор долго стучал в дверь Ликиной квартиры, и, не достучавшись, не дозвонившись, засел в машине у подъезда, в ожидании прихода девушки. К полуночи она не появилась, а позже мужчина заснул.
Глава 17
В эту ночь, Вадим не тронул Лику. Лежал, крепко обняв ее, слушал сонное дыхание, и думал над словами Кости. Сердце глухо билось о грудную клетку: только не это, только не это…
- Малыш, кто твой отец? - первое, что спросил Вадим, когда Лика открыла глаза. И тут же получил ответ:
- Хороший человек!
- Не сомневаюсь, но кто он был?
- Не знаю, - сонно хлопнула ресницами.
- Мама не говорила?
- Нет. Сказала, что он был хорошим человеком и все.
- А куда он исчез?
- Не знаю.
- А Егор… часто к вам приходил?
- По всякому, - Лика придвинулась, легла на плечо Вадима, и задумчиво обводя его грудь пальчиком, призналась. - Они были любовниками от слова люблю. Мама боготворила его. Он тоже любил ее, не раз хотел остаться у нас, но мама гнала его в семью, к детям. Он уходил, а она плакала, но когда все случалось вновь, опять выгоняла. А ко мне Егор Аркадьевич всегда, как к дочери относился: то конфет принесет, то игрушку, как учусь, спрашивал.
`Странные понятия о долге и обязанностях отца', - поморщился Вадим.
- Отец это не только конфетка и проверка дневника, малыш.
- Может быть, но мне не с чем сравнить.
- Понятно. Он не просил тебя называть его отцом?
- Нет. Да и как можно? У него ведь есть родные дети, а я ему кто?
- Ты чувствуешь перед ними и Вероникой вину за мать и Егора?
- Да, хотя мама не крала его из семьи и по большому счету не так часто они встречались, но все равно… Никто не знает, какой поступок может оказаться следствием, какой - причиной. Может быть, из-за их с мамой любви, отношения Егора Аркадьевича и Вероники Львовны настолько натянутые?
- Дети не отвечают за родителей.
- Не правда, мы все в ответе друг за друга.
- Не буду спорить, малыш… Подъем? Впереди хлопотный день.
- Волнительный.
- Разве? - улыбнулся. - Ты волнуешься?
- Да, сегодня я стану твоей женой перед Богом.
- Ах, вот почему вы так рано проснулись, фрау Грекова? - лукаво прищурился Вадим.
- Да-а. А можно вопрос?
- Да-а, - передразнил.
- Почему ты про Егора Аркадьевича и моего отца спросил?
- Так, что-то в голову пришло, - пожал плечами. - Встаем?
Лика кивнула, но еще минут пять лежала, раздумывая: к хорошему или плохому с утра, в день венчания, подобные вопросы услышать. И пришла к выводу, что бесспорно к очень хорошему - ведь и ее отец, пусть она и знает его лишь со слов мамы, и брат Вадима - прекрасные, замечательные люди.
- Эй, молодожены?! - стукнула в дверь Светлана. - Пора вставать, время почти восемь!
Лика разглядывала платье и боялась прикоснуться к нему, поверить, что оно ее.
Вадим улыбнулся ей подбадривающе, поцеловал и ушел в другую комнату. Его уже ждал мужской мастер - серьезный, обходительный мужчина.
Светлана, онемевшая от восторга, осторожно расправила полы платья, усыпанные стразами, и шумно вздохнула, разглядывая выбитый рисунок ткани:
- Мама, дорогая…
С помощью приглашенных Вадимом женщин, она помогла Лике одеться, и замерла, разглядывая подругу:
- Лика, - качнула головой. - Ты чудное виденье!
А та боясь шевелиться и вообще дышать смотрела во все глаза на Светлану, пытаясь собраться с духом и сообщить ей, что она тоже выглядит сногсшибательно в новом костюме. И хорошо, что они его купили, и хорошо, что у подруг почти один размер.
- Фата дополнит образ, - со знанием дела сообщила визажистка и помогла укрепить диадему с каскадом воздушной вуали на голове девушки, которая в тот же миг почувствовала себя статуэткой, и вела себя соответственно. Света оглядела ее и заулыбалась:
- Лика ты просто Фея. Жаль, нет фотографа.
- Ошибаетесь, мадмуазель, - бросил появившийся Вадим.
Девушка открыла рот, разглядывая его безупречно элегантный костюм, прическу, и вдруг рассмеялась - ее страхи ушли от понимания, что Лика и Вадим - пара. И он не хитрит, и действительно любит, судя по отношению, а если судить по взгляду что устремляется к жене - обожает!
Присутствующие женщины переглянулись с довольными улыбками - подруга невесты - удались на славу. А уж новобрачных - хоть на рекламный щит.
В коридоре появился Костя, которого Лика не узнала в строгом костюме. Мужчина чинно поздоровался с присутствующими, галантно поцеловал руку невесты под смешок друга, сунул ей букет цветов, и жестом пригласил высокого парня с фотоаппаратами:
- Работайте, Жан.
Вскоре Вадим подхватил невесту на руки, понес к выходу.
У машин уже ждали водители.
Маша настороженно косилась на мать: та вела себя, как ни в чем не бывало - ровно, обходительно. И словно не было изматывающих волнений и скандалов: дома опять чисто, уютно, на столе завтрак, на лице Вероники Львовны маска безмятежности.
Ярослав ни слова, ни сказав, съел свою порцию, вопросительно поглядывая на сестру, настороженно на мать, и ушел в школу. Маша же с тоской смотрела на свою любимую пшенную кашу в тарелке, и через силу глотая ее, силилась понять причину маминой метаморфозы.
- Ма, а отец опять не ночевал дома, - сказала, пытливо поглядывая в лицо женщины. У Вероники и ресница не дрогнула:
- Ничего страшного. Твой отец, занятый человек, - ответила равнодушным голосом, пододвигая к себе тарелку с витаминным салатом.
- Вы помиритесь?
- Конечно, - попробовала салат, и удивленно посмотрела на дочь, не спускающую с нее пытливого взгляда. - В чем дело Машенька? Что тебя беспокоит?
- Твои чемоданы, отсутствие отца, - неужели не ясно?!
- Ах, это. Не беспокойся девочка, все наладится. В любой семье случаются инциденты, досадные недоразумения. Мы, с твоим отцом люди взрослые, разберемся. Твое же дело, девочка, учится и не огорчать нас своей учебой и поведением.
- Значит все как было?…
- Так и будет, - заверила с легкой снисходительной улыбкой на губах. - Кушай и беги на занятия. Некрасиво опаздывать, Машенька.
Та нахмурилась:
- Вы издеваетесь над нами, да?
Вероника выгнула бровь:
- Что за странный вопрос? И что за вызывающий тон, дочь?
- Еще вчера он был нормой у любого в этом доме, - напомнила девушка.
- Возможно, но вчера прошло. Мы дали себе волю, дали выход накопившимся негативным эмоциям, и повздорили, что абсолютно закономерно. Неприятно, согласна, но и причины для беспокойства нет. Мы были не сдержанны, это послужит нам уроком в дальнейшем.
- Вы помирились с папой?
- Сегодня помиримся, - заверила.
- А завтра опять поссоритесь?
Вероника положила ложку и укоризненно посмотрела на дочь:
- Машенька, человек в момент превалирования эмоций, увы, не в состоянии держать себя в рамках приличия. Срывы бывают у всех, на то мы и живые люди со своими проблемами, мыслями, желаниями. Никто из нас не застрахован от срывов, но они не являются причиной для особого беспокойства. Нынешняя осень оказалась слишком тяжелой для всех нас, затяжные дожди усугубили нестабильность душевного состояния, ухудшили настроение. У твоего отца неприятности на работе, у меня тоже есть свои проблемы. Наступивший кризис не причина, а всего лишь, стечение обстоятельств. Но обстоятельства приходят и уходят, а люди остаются.
- Ты намекаешь на Вадима? Он обстоятельство? Или причина, или следствие? Или Лика? Может быть вы сами?
- Девочка, сбавь тон. Не стоит возвращаться в исходную точку.
- Мы и не уходили от нее!
- Машенька выпей валерианы, ты слишком возбуждена….
- А-а-а, я поняла! Ты наглоталась успокоительного! И поэтому опять заморожено-равнодушная!…
- Сейчас именно так называют тактичность? - выгнула бровь Вероника, пытаясь взглядом осадить дочь. Но та устала от лицемерия родителей, устала от вечных ссор, да и тревоги, волнения, разочарования прошедших дней сказались на ней, сломали наледь показного благополучия. Она больше не хотела фальши, устала от нее, как любитель веселья и праздников рано или поздно устает от их слепящей мишуры: огней, смеха, беззаботности, легкомысленных связей, пустых разговоров.
- Наверное, для тебя каждая ссора всего лишь возможность выплеснуть негатив, а потом снова прикрыть его маской вежливости. Идеальная семья, идеальные отношения: холодные и благопристойные улыбки на лицах, вежливый тон, интеллигентность, тактичность суждений. Салфеточки на столе, ни соринки на паласе. Лучше бы почистила себя! Да я умираю в пыли вашей лживой атмосферы! Может, для тебя все как было, так есть и будет, а для меня нет! Потому что будет завтра и послезавтра, будет весна и будет еще одна осень и будут новые ссоры. И дело не в природных явлениях, а в вашей природе! Мне надоело ваше лицемерие, мне надоело жить в семье и чувствовать себя сиротой, и самой решать, самой думать, держать все в себе, мирить вас! Мне надоело жить вашей жизнью! По вашим гнилым правилам! Регламент слов, дел, взглядов, дозы улыбок и эмоций! Вы же скупцы!
- Неблагодарная эгоистка! Как ты смеешь разговаривать со мной в подобном тоне, говорить подобный вздор? - возмутилась женщина.
- Правду говорю! Не нравится она тебе, да?! Ну, извини, она одна, в отличие от масок лжи! И куда бы ты ее не прятала, как бутылки со спиртным, она все равно выходит наружу! И состоит в том, что тебе ровно на всех нас: на меня, сына, мужа! Каждый в этом доме живет сам по себе, варится в отдельной кастрюльке! Так заведено тобой! Мы всего лишь овощи на твоем столе! Продукты питания, необходимые, но бездушные! Нас можно резать, шпарить, отбивать, замораживать, готовить во фри осуждения и под майонезом скупого поощрения! Но ни один микроб эмоций, ни одна калория нормального человеческого тепла не должна попасть в приготовленное блюдо, ни одна крошка лишнего слова не должна упасть на стол! Но я не овощ, и не хочу в твой салат! У меня есть чувства, есть душа! Считай, что твоя пшенка, взбунтовалась! - Маша схватила свою тарелку и, перевернув ее, плюхнула в салат матери недоеденную кашу. - Приятного аппетита! И не обращай внимания… это всего лишь осень! - прошипела с желчным сарказмом, презрительно скривив губы. Вышла, оставив мать в растерянном недоумении.
Вероника застыв, разглядывала пищу в тарелке, силясь понять, какая муха укусила дочь, и очнулась лишь от громкого хлопка дверью. Маша ушла в институт.
Только стоя у аналоя Вадим пожалел, что спешил с венчанием. Столь значительное событие в жизни, наверное, стоило отмечать более пышно. Хотя…
Греков покосился на жену и невольно улыбнулся: девушка была очаровательна в венчальном наряде новобрачной, и выглядела бы легкомысленной, если б не лицо, взгляд соответствующее торжественности момента. Кто знает, собери Вадим толпу народа на свадьбу, вела бы себя Лика скромно, но естественно, улыбалась бы ему, не стесняясь взглядов незнакомых людей? Нет, скорей всего зажалась бы, и протирала взглядом пол, боясь не то что улыбнуться, ладонь мужу пожать, а и слово вымолвить, в глаза посмотреть.
Все правильно - уверился Греков. Пусть венчание пройдет тихо и скромно и останется в памяти светлым моментом единения, умиротворения. Возможно их с Ликой совместная жизнь пройдет так же тихо и спокойно, в кругу действительно близких, верных друзей. Никто не вторгнется в их мирок, не возмутит его ненужным шумом и суетой. Лика будет счастлива с ним, как сейчас - абсолютно, безмятежно. И он будет счастлив ее милой улыбкой, светом любви в глазах, ее покоем и теплом.
А наверное это и есть счастье - знать что ты сделал счастливым хоть одного человека, помог, сберег огонь веры и добра пусть не в себе, но в нем, хрупком, маленьком создании, что сильно своей искренностью и чистотой, что противится всей грязи мира, что на жестокость отвечает добром, на подлость прощением и пониманием.
` Если ты есть, если ты действительно есть, то сохрани Лику от бед и печалей, дай ей здоровья и долгих, безмятежных лет жизни. Не забирай ее у меня, пожалуйста, не забирай' - впервые обратился Вадим к строгому лику Христа, что смотрел на венчающуюся пару с иконы.
` Господи, прошу тебя, прости раба твоего Вадима, даруй ему долгоденственное и благоденственное житие, очисти душу от скверны неверия и обид, наставь на путь истинный и охрани от невзгод, бед и печалей. Спаси его от предательства и лжи, боли и горя, спаси и сохрани от пули летящей от стали разящей, от меча и огня, от утопления, от покушения, яда и подлости лживых друзей, от наветов, от вередов. Укрепись Ангел его Хранитель, сядь рабу Вадиму на плечико, береги с утра до вечера. Помоги мне Богородица, подскажи, как стать хорошей женой, помогать Вадиму, оберегать. Дай нам деточек, Господи, здоровых крепких, чтоб и умом и статью в отца. Чтоб уважали его, помогали, любили, оберегали. А если век Вадима недолог, возьми мне отмерянные годы, отдай ему', - истово молила Лика, с трепетом взирая на образа. И все посматривала, не затрещит ли, не погаснет свеча у Вадима - примета злая. И готова была от своей зажечь его, если такое случится. И радовалась, что ни одной лихой приметы не случалось, гладко проходил обряд венчания, а значит, Господь благословлял их на долгую счастливую жизнь.
Уваров с серьезно-застывшим лицом не сводил глаз с новобрачных и все качал мысленно головой: что ж ты делаешь, Грек?
Светлана с умилением слушала напутственные слова батюшки и радовалась за подругу: Вадим, бесспорно, будет хорошим мужем и Лика будет прикрыта его спиной от всех печалей и бед.
- Благослови их Господи, - прошептала, глядя, как они обмениваются кольцами.