- Незадача, - повторил Сигурд. - Тут, в городе, с этим и то получше… Не пойму, зачем же ты мне врала, какие они хорошие.
- Прости, - сказала она.
"Танки… это все, что мне от них нужно, - подумал он. - Это моя личная война - не больше".
Однако ситуация требовала переосмысления. Выходит, повстанцы не так-то просты, а он их с подачи Руны едва ли не идеализировал. Возомнил, что, стоит запомнить позиции терракотеров и кое-как набросать карту (как это делали разведчики в несуществующую гражданскую войну), и албы-борцы примут его в свой круг с распростертыми объятьями. До этого единственную трудность для себя он видел в решении моральной проблемы: как подавить неприязнь к расе албов. Теперь эта неприязнь грозила перерасти в отвращение.
- Тот человек, что все придумал… он жил в вашей пещере, верно?
- Да, однажды Велимир ушел от повстанцев. Дождливой осенней ночью он добрался до нас и попросил убежища. Среди нас он и умер.
- Почему он покинул свои заводы, этот старик?
Руна пожала плечами:
- Должно быть, решил, что путь, по которому шел раньше, ошибочен.
- Как так? - Сигурда даже передернуло. - Струсил?
- Дядя Леон говорил, он раскаялся.
- В чем? Объясни толком.
- Сама не знаю.
- Но он жил среди вас!
- Да. Дядя Леон разрешил ему. Велимир большей частью держался в стороне. Говорил мало. Как-то он сказал, что хоть в Большом Поселении и делают оружие, но земляне еще не скоро будут готовы к войне. Не при нашей жизни, понимаешь? Он считал, что воевать рано. Мой брат так не считал. Помню, брат спорил с ним, он хотел учиться у Велимира, но старик отказал ему.
- А ты? Почему не ушла… не попросилась с братом? То его изобретение… разве нельзя было его как-то поделить на двоих? Ты ведь тоже против терракотеров! Помнишь, ты сама говорила об этом на Шедаре.
- На двоих?.. Нет, никак… Не могла я с ним идти…. Из-за родных… их нельзя было оставлять…
- Эй, хватит меня дурачить, - вскипел Сигурд. - Не пойму, ты в Поселение хочешь или не хочешь? Ты сама себе противоречишь.
Она не ответила.
- Ага… кажется, дошло… - Сигурд притворился огорченным. - Большое Поселение - мечта любого алба. У тебя не было шансов попасть туда, но ты усвоила: повстанцы нуждаются в бигемах-гонцах. Вот ты и решила, что я для тебя буду не только средством передвижения, но и товаром, который можно будет обменять на жилье. Прекрасно! Помнится, ты называла этот товар "милым"?
Руна побледнела.
- Если бы я знала, как это объяснить… - голос ее срывался. - Дело в том, что албы из Поселения, они бывают жестоки друг к другу.
- Как это понимать?
- Ты сказал: мечта… Да, нас всех неудержимо тянет туда, но там совсем не сладко, как кажется…
- Выкладывай все, что знаешь, или я ухожу от тебя, - твердо сказал он. - Выбирай.
- Я пытаюсь собраться с мыслями, - пробормотала Руна. - Мне страшно… Там у них строгий порядок, режим… У них своя мораль. Ради выживания, ради науки… Например, когда становится тесно или голодно, они уменьшают количество людей.
- Как?
- Искусственным отбором.
- Точнее?
- Интеллект - он служит у них мерилом. Если ниже нормы - ты уже как бы не член общества.
- Ого-го…
Ему представилась толпа интеллектуалов-очкариков, сжигающая на костре своих отсталых соплеменников.
- Да уж, согласен. Жизнь там не мед. Что ж, видать, обществ без недостатков не бывает. Бигемы - они ведь тоже жестоки, но зато у них нет танков. А у албов они есть. Албы - единственная сила на всей земле, которая может противостоять проклятым терракотерам. Я прав?
- Нет, думаю, албы поселений куда безжалостнее, чем бигемы, - сказала Руна. - Только и это не все. Ты ведь знаешь, у албов нет религии, а без религии глубоко под землей долго не протянешь. Зато у них есть кое-что другое, оно заменяет им вашего Спаро. Это психоделик, он действует на сознание, и… жители поселений делают его из себе подобных.
- То есть, как так?
- Прана… так они его называют, - сказала Руна. - Если надо сократить общину, проводят экспертизу. Тех, кто не дотягивает до нужной цифры, отправляют в специальную лабораторию. Там с ними что-то делают. Иногда их мучение длится несколько лет. Так всегда было, это тянется целые столетия. Все к этому привыкли, но если вдуматься…
- Твари, - выругался Сигурд. - Хуже болгарских гангстеров. Тьфу!
Дзендзелю пришлось цыкнуть на Зуброва: тот уже собирался пропустить через себя поток эмоций.
В голове, однако, не укладывалось, как можно создавать сложные машины и при этом превращать соплеменников в какую-то дрянь для получения удовольствия.
- Психоделики… что с ними делают?
- Их распределяют согласно заслугам. Но, в сущности, все их принимают. Даже дети. Только ренегаты полностью отказались от нее. Но их мало, и они далеко.
"Ладно, - снова стал убеждать себя Сигурд. - Это все равным счетом ничего не меняет. Пусть себе делают, что хотят, - хоть друг друга живьем лопают. Танки, танки, танки - вот все, что меня интересует".
- Думаешь, меня волнуют законы албов? Эй… - Он мрачно уставился на нее. - У меня есть резон туда идти. Но ты… Если тебе так страшно попасть в Большое Поселение, почему ты сама туда все время рвешься?
- Не знаю, - вздохнула Руна. - Должно быть, это ремень.
- Что?
- Мы привязаны к своим персолям, даже те, кто сроду не бывал в больших общинах. Так во всем мире. Если ты алб, обязан постоянно носить персоль. В нем все - патриотизм, самосознание, коллективное чувство… Мне трудно объяснить… это слишком сложно. Персоли в какой-то мере управляют нашими поступками.
- Как терракотеры - куклами?
- Не знаю. Это что-то другое.
- Ясно. - Сигурд невесело усмехнулся. - Почему ты не хочешь избавиться от него, как я от ошейника?
- Нет, Сиг. Вас привязывают к территориям, а мы привязаны к своей расе, к поселениям. Я могу снять его на время, этот ремень… Стоит отойти дальше, чем на пять шагов, и сердце остановится. В ремне моя задача, я не могу не выполнять ее, я всегда остаюсь албианкой. Даже живя среди бигемов или здесь, в Алгирске. Только ренегаты смогли от них избавиться.
- Кто такие? И ты не объяснила, почему раскаялся Велимир?
- Ренегаты… отделившиеся. Что-то вроде религиозной секты. Тоже занимаются наукой, но у них свое мировоззрение, они не хотят воевать.
- Почему?
Она пожала плечами.
- Проклятие! - пробормотал Сигурд. - Албы… психи сумасшедшие… А ты! Ты эту гадость пробовала?
- Одно время мой дядя заставлял нас это делать. В особые праздники… Когда мы их проглатывали… - Она запнулась, потом быстро сказала: - Сигурд, я не хочу, чтобы ты от меня уходил.
- Почему Велимир бросил свое дело?
- Сирен говорил, его ренегаты испортили.
- Как это?
- Не знаю. Им удалось убедить его, что все это скверно.
- Что - скверно? Воевать со злейшим врагом - скверно? Эти сектанты… их что, обратно в Большое Поселение пускают?
- Откуда я знаю. Может, они говорили с ним по волновой связи…
- Злобный чхарь! Избавляться от тех, у кого мозги не так хорошо работают, - это… не знаю даже как назвать. Но отказываться от борьбы с врагом! Нет ничего позорнее! Прана, ренегаты… а вы еще смеете потешаться над бигемами.
Руна вздохнула.
- Стало быть, в ремне все дело? - спросил Сигурд.
- Его действия я не замечаю. Но думаю, если бы не он, я бы никогда не просила тебя идти в Поселение. Здесь спокойно, хоть и терракотеры всюду…
- Что? - Он едва сдержался, чтобы не залепить ей пощечину. - Посмотри вокруг! Ты не понимаешь! Это враги! Они украли у людей все. Они считают себя всесильными!
- Это ты не понимаешь! - огрызнулась она. - Тут больше жизни, чем там… я тоже не знала этого раньше. Меня тянет в Поселение, но на самом деле я не хочу туда, в их бараки. Даже у вас на Шедаре было то, чего нет там. Я не могу, как ты, ненавидеть терракотеров. Эта маленькая квартира, однообразная работа - чудо по сравнению…
- Заткнись, - сказал он таким тоном, что она тотчас закусила губу. - Из твоих слов я понял, что ремень тобой управляет. Стало быть, албы в какой-то мере такие же куклы, как те, что вокруг.
- Нет. Решения принимаю я сама, но внутри как будто какой-то зуд. Наверное, этого никто объяснить не может. Даже Велимир не мог. Этой программе уже лет двести, а может и триста. Ее программу записывают всем.
- Как?
- Не знаю.
- Кто велит ее записывать?
- Понятия не имею. Может, традиция?..
- Так. На сегодня - все, - решительно сказал Сигурд. - Мне надо это переварить.
- Хорошо, - кротко согласилась Руна. Она тут же встала и занялась елочными игрушками.
- Нет, минуту, - Сигурд прищурился. - Ты сказала, что пробовала ту ерунду. Ну, и какие ощущения?
Руна застыла.
Ага, попалась! - он еще тогда заметил, как она хотела уйти от этих воспоминаний. Значит, это еще не вся мерзость!
- Сиг… - Руна выглядела совершенно измученной, на глазах выступили слезы. - Это гадко. Я не хочу, чтобы такое когда-нибудь повторилось.
10
Когда умнеешь, начинаешь чувствовать себя старше - такое уже случалось и с Дзендзелем в его дикарском прошлом, и с Зубровым в его несуществующей жизни.
Сигурд мог теперь праздновать полную капитуляцию Руны, и это ему было по душе. Постоянное ощущение, что албианка может его перехитрить, должно было смениться уверенностью, что теперь она целиком в его власти.
И все же ему было как-то не по себе. Он даже проникся сочувствием к Руне, попытался убедить себя, что у него не было другого способа выудить из нее нужные сведения.
Сигурд помог развесить игрушки и разноцветную мишуру.
- Забудь, - сказал он. - Все в прошлом. Представь, что все, что ты видела, просто твое воображение. Но я слыхал, всех албианок тянет к чему-то такому…
- Я - не все…
Ну да, разумеется… Он вспомнил стоны, чуть ли не каждый день доносившиеся из угла, гда обитал Мохнатый Уилл.
- Ладно, не буду больше спрашивать. Но, стало быть, в ремнях все дело. Избавляться вам надо от них.
Она покачала головой.
- Что? - спросил он.
- Они дают нам возможность жить.
- А это уж байки! Наверняка и без них можно. Это все та ваша дурацкая программа.
"Плохо дело, - прикинул он. - Терракотеры - не единственная проблема".
***
К вечеру подморозило, пошел снег.
В этот раз Сигурд надумал прогуляться к дому Инзы Берка. Само собой, заходить к нему он не собирался, - его интересовали те четыре терракотера, что стояли по углам большого квадратного двора. Может, просто так совпало, но в тот распроклятый вечер гопники его как раз в середине этого квадрата били. Скопище железяк не помогло Сигурду. Однако когда он потом, в одну из своих разведок, вновь побывал в тех местах, эти терракотеры привлекли его внимание. Их было четверо там, где вполне хватило бы и одного.
Хотя, с другой стороны, с чего это он взял, что одного будет достаточно? Разве он уже разобрался во всех железячьих премудростях?
Часы показывали семнадцать пятьдесят. Воздух был чист, дышалось легко. Сигурд бежал по улице Алых Роз параллельно проспекту Меламеда. Он думал об албианке и ее истории.
Винить ее не в чем. Она, конечно, пыталась использовать Сигурда, но ведь он и сам давно бы уже избавился от нее, если бы проку в ней не видел. Раз уж на то пошло, то потому они и оказались в одной связке, что друг в друге для себя полезность видели. Оплошность ее только в том, что юлила, и его в заблуждение вести пыталась, но неужели сам он не ошибался?
Сигурд вспомнил о пране и тех гнусных албовских обрядах, что она описала. Что-то подобное было и в несуществующем прошлом того мира, представления о котором было заложено в Зуброва. Оргии. Мистерии. Культовые ритуалы. Кровосмешения. Жертвоприношения… чхарь бы их…
Вот они, темные пятна их бытия. Стало быть, албы куда криводушнее, чем представлялись раньше. Жизненный университет, пройденный в лаборатории Алгирска, едва ли станет легким путем к захвату власти в большой общине, хоть именно на это Сигурд и надеялся. Нет, схватка непростая ждет.
Албов тянет к албам, албы помогают албам, албы делают одно дело, албы безжалостно уничтожают албов… Найдется ли вообще ему место в этом замысловатом муравейнике?
Странные у них нравы, они не похожи на нравы бигемов и уж тем паче на мораль граждан Федерации. Последнее Сигурд не только не отметал, но все чаще использовал в рассуждениях. Руна говорила, что терракотеры копировали древние человеческие эпохи, да и сами терракотеры не дураки. Все, что логике поддавалось, теперь для Сигурда обретало смысл. И еще - он мог глубоко мыслить и чувствовать благодаря программе, записанной в него терракотерами.
Итак, албы разумны, жестоки, противоречивы. Как ни странно, от бигемов они отличаются даже принципиальнее, чем граждане Федерации, поскольку их гуманизм, если вообще можно о нем говорить, представляется каким-то перевернутым. Ну и ну! Бигемы - дикари, албы - людоеды, граждане Федерации - куклы. Так кто же тогда настоящие люди?
"Инза Берк… вот кому были бы интересны албы, - ни с того, ни с сего подумал Сигурд. - Он бы под них быстренько целую концепцию подвел. Во всех отношениях он и сам похож на алба. Разве не так? Он и циник, и лицемер, хотя это противоположности. Он и партийный, и бунтарь - все вместе. Жаль, что ему нельзя обо всем рассказать, интересно было бы его мнение услышать…"
Размышляя, Сигурд приблизился к Южному микрорайону. Это место было самым любопытным на плане города, который он составил. Тот квадрат из терракотеров, что его интересовал, находился внутри более просторного равнобедренного треугольника, составленного из больших терракотеров, а он, в свою очередь - внутри полукруга малых терракотеров, и этот полукруг был открыт на север. Что это значит?
Может, это большая радиостанция для приема передач из космоса? Или генератор какого-нибудь особого поля для защиты от албов с юга? Ответов не было. Все, что было доступно Сигурду, - бродить вокруг, таращиться, прикидывать, анализировать и делать выводы - один фантастичнее другого.
Он дошел до дома Инзы и окинул взглядом двор. Все фонари были перебиты, но от снега и окон было светло, и Сигурд видел все почти так же хорошо, как днем.
Посреди двора стояла кирпичная трансформаторная будка. Похоже, ее построили лет пятнадцать - двадцать назад. Будка была побелена известью, но уже вся облезла. Сейчас, когда все вокруг было припорошено рыхлым снегом, она единственная портила торжественную новогоднюю картину двора. Отчего-то при виде этой будки у Сигурда тревожно застучало сердце. Странно, но раньше, когда он хаживал к Инзе, он ее почему-то не замечал.
Сигурд выбрал путь таким образом, чтобы пройти как раз мимо наглухо задраенной двери. Стараясь шагать как можно шире, он свернул в сторону подъезда Инзы. Ему не нравилось, что на снегу за ним остаются следы. Да уж, то, что заложено с детства, никакими программами не сотрется.
До будки оставалось метров тридцать, когда он услышал слабое жужжание трансформаторов. Еще через несколько шагов к этому присовокупился необычный шум - ритмичное металлическое всхлипывание. Подойдя ближе, он уже четко различал звук, напоминающий завывание центрифуги. Когда оставалось несколько шагов, ему показалось, что шум скорее не механический, а как будто синтезирован множеством разноголосых динамиков - таким непривычным он был. Впрочем, мало ли звуков может издавать электрооборудование? Что он в этом понимает?
Зубров покосился на деревянную дверь, обитую жестью. Большой навесной замок, да еще замочная скважина. Хороший удар ногой - и дверь слетит с петель. Что там - в этом мрачном сооружении?
Он прошел мимо. Чуть свернул, чтобы не идти к знакомому подъезду, вышел на тротуар, глянул на окна. На втором этаже, у Инзы, свет. Любопытно, что он сейчас делает? Смотрит телевизор? Пьет коньяк? Строчит диссертацию? Или развлекается с очередной пассией?
Послышались негромкие голоса. Несколько человек спускались по лестнице в соседнем доме. Скрипнула дверь.
Сигурд оглянулся и увидел, как из подъезда вышли пятеро парней. Внутри что-то лихорадочно поскреблось, - нет, не холодок страха привычно разлился в животе трусоватого Зуброва, - горячая кровь зашумела в голове Дзензеля. Он сжал кулаки.
Да¸ это были они. Двоих, по крайней мере, он точно узнал. Сигурд оценил обстановку. Впереди - угол, образованный двумя домами, никакого прохода. Можно завернуть к Инзе. Можно вернуться назад, но тогда он наверняка столкнется с гопниками.
Сигурд искоса глянул на терракотеров. О чем могут думать железяки, видя одинокого громилу в рыбацком плаще и группу молодых хулиганов? О чем они подумают, если громила внезапно бросится на стену и как прыткая ящерица заберется на крышу? Или если он набросится на хулиганов и за доли секунды превратит их в горку отбивных?
Пока Сигурд соображал, один из парней его заметил и что-то сказал остальным. Издали они, конечно, вряд ли могли разобрать, что это тот же самый "пролетарий", которого они шмонали пару недель назад, и который им пять червонцев задолжал. Скорей всего их просто заинтересовал одинокий человек, застывший на тротуаре, как раз между подъездом и детской площадкой. Видя, что он не уходит, парни, должно быть, решили, что жертва сама на неприятности напрашивается, и не спеша двинулись к Сигурду.
Первой его мыслью было проучить их так, чтобы вечер этот остался в их памяти на всю жизнь. Однако, злость его, как ни странно, стала рассеиваться по мере их приближения. Они подходили все ближе, а угроза чувствовалась все меньше. Программа в них проста, а тела хрупки. Позор, что он совсем еще недавно дрожал от страха перед горсткой этих молокососов!
- Эй, пролетарий! - Это был тот же голос.
Сигурд думал теперь о терракотерах. Им, конечно, дела нет до уличных драк, но, может статься, они не реагируют лишь в случаях, когда случайные инциденты отвечают сценарию? А что будет, если он этот сценарий изменить попытается? Не объявят ли всеобщую тревогу?
Так что же ему все-таки, черт побери, делать? Снова дать себя поколотить?
Импровизируй!
- Стоять на месте! - крикнул он. - Кто атаман? Шаг вперед!
Парни и впрямь остановились. Похоже, они были сбиты с толку. Признавать себя атаманом никто не захотел.
Сигурд откашлялся, стал не спеша приближаться.
- Нет атамана? - спросил сурово. - Значит, шпана. А я подумал: настоящая банда.
Парни молча смотрели на приближающегося. Должно быть, в просторном рыбачьем плаще он казался великаном. Двое, сдрейфив, отделились от остальных: боком, по-крабьи, начали отступать.
- Ну, допустим, я атаман, - неожиданно выпалил тот, что назвал его пролетарием. - А что такое?
- Поди-ка сюда, - сказал Сигурд.