Уж какую там фактуру он разглядел в полуразложившемся трупе, на который Люба не могла смотреть без икоты, приходилось только гадать. Но полицейские, видать, немало нагляделись за годы своей службы. Действовали они спокойно и деловито. Тут же появился черный полиэтиленовый мешок, в который аккуратно положили труп. Мешок на носилках отправился в машину "скорой помощи", и в морг, в прозекторскую, на вскрытие и экспертизу. А полицейские принялись осматривать место происшествия, занося подробности в протокол.
– Ты вот что, – сказал участковому следователь, – дуй к Беймуратову и возьми материал для сравнительной экспертизы ДНК.
– Сделаем. То бишь: есть!
– Вот и выполняй.
– А как же мой бриллиант? – не выдержала госпожа Старкова.
– Успокойтесь, гражданочка, – попытались урезонить ее. – Вы же сами видите, что здесь происходит? В могиле вашего родственника захоронили криминальное тело. Надо разобраться, кто это сделал.
– Да что тут думать! Воры не поделили добычу! – нервно сказала Аграфена Дамировна.
– Мы это проверим. Но вряд ли известная фотомодель отправилась ночью грабить кладбище.
– Много вы про них знаете! Да эти девки на что угодно готовы ради денег!
Люба невольно покачала головой: кто бы говорил! Старкова рвалась к раскопкам, и двое мужчин с трудом ее удерживали.
– Вот это сюжет! – жадно сказала подруга, хватая Любу за руку. – Бриллианты, модельный бизнес… И селфи!
– Погоди… Надо еще во всем разобраться. Будет вскрытие, опознание.
Наконец добрались и до гроба Платона Большакова. Аграфена Дамировна вздохнула с облегчением.
– Вскрывайте! – велела она.
– Но все ведь цело, – полицейские удивленно переглянулись. – Никаких следов взлома и грабежа.
– Значит, кольцо там?!
Все посмотрели на Анфису. Она кивнула.
– И что теперь делать? – озадаченно спросил участковый.
– Я требую, чтобы мне вернули мой бриллиант! – закричала Аграфена Дамировна.
– На каком основании? – уныло спросил следователь. Он тоже не знал, как поступить. – Гражданка Сироткина, отец добровольно отдал вам кольцо?
Анфиса опять кивнула.
– И вы добровольно положили его в захоронение?
Еще один кивок.
– Вы хотите, чтобы оно там осталось?
– Да. Хочу, – звонко сказала Анфиса.
– Да она же сумасшедшая! – рванулась Старкова. Муж с адвокатом вцепились в нее, но едва удержали. – Я это докажу! Она похоронила редчайший красный бриллиант, будучи невменяемой!
– Моя клиентка права, – очнулся, наконец, адвокат. От вида полуразложившегося трупа его замутило, и Генрих Карлович какое-то время был в ступоре, борясь с приступами тошноты. Адвокат еще не до конца пришел в себя, поэтому свой гонорар отрабатывал вяло.
– Вот когда вы это докажите, тогда и получите кольцо, – сказал следователь.
– Да вы здесь все сумасшедшие! В этом гробу несколько миллионов долларов! Вы за всю свою жизнь столько не видели! Как можно оставить их лежать в земле?! Подумайте об исторической ценности этого бриллианта! – Старкова посмотрела на присутствующих безумными глазами. Люба подумала, что еще немного, и санитаров из психбольницы придется вызывать именно Аграфене Дамировне.
– Тогда ему место в музее, – следователь призадумался. – Может, оформим как археологические раскопки? – он с сомнением посмотрел на "мумию", то бишь гроб впавшего в маразм старика. – Но на это надо разрешение. Кладбище – это вам не какой-нибудь курган в степи. Родственники усопших могут подать в суд.
– Да они сами уже покойники, – возразил участковый. – Здесь давно никого не хоронят. Что до Большакова, так это они от жадности. Старковы то есть. По дешевке деда схоронили.
– Да ничего подобного! – взвизгнула Аграфена Дамировна. – Это была его воля!
– Я хочу, чтобы кольцо осталось у моего отца, – вновь зазвенел голос Анфисы. Любе показалось, что Старкова ее сейчас придушит.
– Что ж, воля дочери закон… – следователь развел руками. – Как ни крути, а вы всего лишь внучка. Наследница второй очереди, – он с сомнением посмотрел на Старкову.
– Да она же незаконнорожденная!
– Но отчество-то отец ей дал свое. Значит, признал, – следователю явно не хотелось возиться с каким-то бриллиантом, пусть даже красным. Непонятно, что с ним делать. И куда его? В музей или внучке? По идее, он принадлежит дочери, но та от него отказывается. Тупиковая ситуация.
– Вы соображаете, что делаете? – Люба сочла, что пора вмешаться. Кто-то здесь должен сохранить остатки разума. – История получила широкую огласку. Если до сего момента кто-то еще не верил в существование красного бриллианта и в то, что сокровище лежит в могиле Платона Большакова, то теперь об этом знает вся округа. Вы представляете, какое это искушение? Вы готовы приставить к этой могиле круглосуточную охрану?
– Я думаю, у госпожи Старковой хватит на это денег, – ехидно сказал следователь. – Но государство это делать не обязано.
– Гроб чей? – нервно спросил господин Старков. – Наш?
– Ваш.
– Могила чья?
– Земля муниципальная.
– Э, нет! Это частная собственность! Участок приватизирован! Генрих Карлович…
Адвокат стряхнул оцепенение и полез в папку.
– На своей земле мы имеем право делать все, что угодно. И со своим гробом. Так что вскрывайте.
– Это гроб гражданина Большакова! – заупрямился следователь.
– Но он-то уже не в состоянии высказать свою волю! На то есть родственники!
– Да перестаньте вы препираться! – не выдержала Анфиса. – Тетя, я тебя предупреждаю. Не бери этот камень. Он проклят. Недаром он такой… красный. Это запекшаяся кровь.
– Теперь вы понимаете, что она безумна? – накинулась на следователя Старкова. – Она же бредит! Одни ее видения чего стоят!
– Да делайте вы, что хотите! – не выдержал следователь. – Раскапывайте, закапывайте… Ваша земля, ваш родственник.
– Доставайте! – ликуя, крикнула Аграфена Дамировна.
Сотрудники ритуального агентства переглянулись и дружно полезли в разрытую могилу. Люба не сомневалась, что госпожа Старкова пообещала их озолотить. Вскоре появился гроб. Люба отвернулась, чтобы не видеть этого варварства. В самом деле, оставили бы старика в покое.
Оглянулась она лишь, когда раздался Люськин крик:
– Держите ее!
Аграфена Дамировна рванулась к открытому гробу, словно боясь, что ее могут опередить. И тут уже никто не смог ее удержать. Запах стоял такой, что никаких бриллиантов не захочешь, но Старкова его словно не чувствовала. Она буквально выхватила из руки у трупа кольцо. Раздался противный хруст, все невольно содрогнулись. Кости старика и без того были хрупкими, а тут еще два месяца пролежали в сырой земле. Зрелище было настолько мерзким, что Любу затрясло. И не только ее.
– Вот кто варвар, – тихо сказала Люська.
Аграфена Дамировна с торжеством смотрела на кольцо в руке. В этот момент, как по заказу выглянуло солнце, и его луч упал на красный бриллиант. По руке у Старковой словно разлилась кровь. Это было так жутко, что Любе захотелось крикнуть:
– Положи его обратно!
Она посмотрела на Анфису и поразилась. Та улыбалась!
– Дорогая, поехали отсюда, – сказал господин Старков, не подходя к жене. Издалека сказал. Потом торопливо: – Заколачивайте и закапывайте.
Могильщики деловито принялись за дело. Адвокат нервно прижал к пиджаку черную папку. На свою клиентку Генрих Карлович смотрел с ужасом. Люба вдруг подумала, что завтра модный адвокат откажется вести дела госпожи Старковой. И никакие деньги не заставят его переменить решение.
– Протокол будем составлять? – хмуро спросил следователь.
– А чего тут составлять? – вздохнул участковый. – Баба свихнулась от жадности…
На обратном пути подруги, не сговариваясь, молчали.
– Что дальше-то? – со вздохом спросила, наконец, Люська.
– Дальше надо искать убийцу. Как оказалось, красный бриллиант Платона Большакова тут не причем. Все это время камень преспокойно лежал в руке у своего хозяина, и никто на реликвию не покушался. Убийца фотомодели (если это все же Ника Баринова) тоже не знал, к кому в могилу он залез. Просто услышал, что на местном, почти уже заброшенном кладбище недавно похоронили старика. Тому, кто убил молодую женщину, показалось, что лучшего места, чтобы спрятать ее труп, не найти. Но на несчастье преступника, на кладбище той ночью пришли две девчонки, делать селфи. Убийца напугал их до полусмерти, но этого ему показалось мало. Люся, нам по любому пора подключать Стаса. У него связи в полиции. Там до сих пор работают его друзья. Нам эту информацию никто не даст.
– Сами раскопаем.
Люба невольно поморщилась на "раскопаем". Перед глазами все еще стояла ликующая госпожа Старкова, держащая в руке кольцо. И мистическая кровь на этой руке, свет от красного бриллианта.
– Что именно раскопаем? – вздохнула Люба.
– Про эту Нику. Завтра же и займусь.
– Что до меня, то мне надо заняться Аленой Галкиной. Я обещала ее матери. Я, конечно, гляну в Инете. Вероника Баринова… Гм-м-м… Громкое имя. Материалов по ней должно быть много. Я их посмотрю.
– Вот и отлично! Мне до жути интересно, кто ж ее грохнул? Если из-за денег, то это прям ирония судьбы! Труп-то закопали в могиле, где лежал редчайший красный бриллиант! Интересно, а что теперь с ним будет? И с Дамировной?
– Мы все равно туда поедем. В коттеджный поселок. Там жила убитая неизвестным или неизвестными Ника, там же находится особняк Красильниковых. Ничто не мешает заехать к Иванычу.
– И то!
Глава 6
– Куда вы пропали? – нервно спросила Анастасия Петровна, когда Люба до нее дозвонилась. Так и хотелось спросить: а вы? Потом она вспомнила, что у дамы перед долгожданным отпуском много дел. Которые надо оставить в порядке, иначе по возвращению будут проблемы. Галкина своей работой дорожила.
– Мы разбирались с причиной, по которой убили Кристину, – как можно спокойнее сказала Люба.
– И как? Разобрались?
– С причиной да. Но убийца пока гуляет на свободе.
– Алене точно ничто не угрожает?
– Алене нет. Если только Кристина не поделилась с ней своим секретом.
– Я долго беседовала с дочерью. Пыталась донести до нее мысль, что эти секреты могут быть опасными для жизни. Но Алена поклялась мне, что никаких фоток с кладбища в глаза не видела. Кроме тех, что выложены в "Инстаграм". И с Кристиной они об этом не говорили. Ту ничего кроме лайков под этими селфи не интересовало.
– Странно. Может быть, она так и не поняла, что именно сняла той ночью?
– Не об этом сейчас речь, – начала раздражаться Анастасия Петровна. – Вы придумали, как помочь моей дочери? Как оторвать ее от этого селфи?
– Приезжайте ко мне, поговорим. Только одна, без Алены. Хорошо?
– Договорились, – сдержанно сказала Галкина.
"Права ли я? – мучилась Люба в ожидании Анастасии Петровны. – Может, лучше было бы попробовать гипноз? Или сеансы психотерапии? Пройдет месяц, другой, третий, и Алена уже не будет так трепетно относиться к своему увлечению. Если мадам Галкина заупрямится, я так и поступлю. А этот мой план, мягко скажем, непрофессиональный".
Она нервно стала перекладывать на столе бумаги. Телефонный звонок застал ее врасплох. "Самохвалов", – удивленно прочитала Люба на дисплее. И со вздохом сказала в трубку:
– Да, Стас. Я тебя слушаю.
– Привет. – Голос у него был кислым. Люба невольно посмотрела на часы. Без десяти семь. Вечер. Либо в Крыму теперь сильно другой часовой пояс, либо со Стасом что-то случилось. Он трезв, как стекло, и не валяется на пляже. Шума моря в телефоне не слышалось, зато на заднем плане работал телевизор. Люба так и спросила:
– Что-то случилось?
– Нет, с чего ты взяла? Случилось, блин! – не выдержал он. – У меня приступ как его там? Острого панкреатита! Во!
– Так ты тогда должен быть в больнице!
– Я там был. Вчера, весь день. Меня чуть наизнанку не вывернули! Ты не представляешь, через что я прошел, – зловещим шепотом сказал Стас. Как и большинство абсолютно здоровых от природы мужчин, он каждый чих принимал за симптом раковой опухоли и впадал в панику. Люба подумала, что у Стаса, скорее всего, просто заболел живот. Самохвалов дорвался до крымской шаурмы с чебуреками и объелся ими. Да еще и молодого вина перепил. А перепуганная Марина повезла супруга в больницу. Где настояла на обследовании.
– Тебе, небось, делали гастроскопию? Или УЗИ? – спросила Люба, изо всех сил пытаясь не рассмеяться.
– Я не знаю, что это было, но лучше бы я умер!
– А где Марина?
– На пляже. С друзьями. Потом они пойдут ужинать. А у меня нет сил на это смотреть, – тоскливо сказал Самохвалов. – Потому что мне прописали жесткую диету. Я не хочу давиться манной кашей в компании людей, которые лопают шашлыки, запивая их вином. Это средневековая пытка.
– И ты решил позвонить мне? – невольно улыбнулась Люба.
– А кому? Ты ж у нас врач!
– Я психотерапевт.
– Один хрен. Люба я хотел бы вернуться в Москву. Такой отдых не по мне.
Она вспомнила про чау-чау и сказала:
– Я бы тебе этого не советовала. Хотя… Раз у тебя теперь панкреатит… Небось оторвался по полной? Стас, тебе уже за сорок. И нельзя как прежде метать в себя все, что лежит на тарелках, без разбору.
– Когда у меня не было ипотеки, у меня не было и панкреатита, – с обидой сказал он.
"Я отмщена", – подумала Люба. Но ей тут же стало стыдно.
– Успокойся. Пей таблетки, которые тебе прописали, денек-другой посиди на диете, и все пройдет.
– И я опять смогу есть шашлыки? – спросил он с надеждой.
– Жирного и жареного я бы тебе не рекомендовала. И вообще: вернешься в Москву – пройди полное обследование. Хочешь, в нашем медицинском центре. Я тебя ко всем врачам запишу.
– Таскаться по больницам?! – взвыл Стас. – Да никогда!
– Тогда мучайся. Сиди в одиночку в номере. Что интересное кино по телеку идет? – ехидно спросила Люба.
– Чушь собачья! А Wi-Fi в кафе внизу. Там пахнет пончиками.
– Ладно, отвлекись. Напряги мозги. В могиле старика нашли женский труп. Убитая была высокой молодой женщиной, предположительно известной фотомоделью. Как думаешь, кто ее убил?
– Муж. Или любовник.
– Муж написал заявление о том, что девушка пропала. А любовника убили спустя несколько дней.
– Ха! Муж написал! Ты знаешь, сколько я читал таких вот заявлений? Грохнут – и в полицию. Слезы лить. Найдите мне упыря, который погубил любимую. Я по наивности верил. И по молодости. Но потом стал циником и поумнел. Чем больше муж убивается, тем вероятнее его вина. Надо его колоть.
– Спустись в кафе, где есть Wi-Fi. Девушку звали Вероника Баринова, или Ника. Об этом много писали. Была версия, что она сбежала от мужа-бизнесмена на Кипр с криминальным авторитетом, и там их расстреляли, когда они ехали в машине с открытым верхом.
– В кабриолете что ли?
– Судя по всему, там была другая девушка, не Ника. Тоже брюнетка, тоже модель, но другая. Ее лицо было обезображено выстрелом. Но муж почему-то ее опознал.
– Все интереснее и интереснее, – оживился Стас. – Ладно, пойду в кафе нюхать пончики. Что ты со мной делаешь? – тяжело вздохнул он.
– А вдруг ты знал этого криминального авторитета? Может, пересекались когда-то? Ты ведь столько лет в милиции проработал.
– Дурак был, – засопел он.
– Деньги портят, Стас.
– Ты так говоришь, потому что у тебя их нет.
– Если ты хочешь меня обидеть, то зря стараешься. С тех пор, как ты ушел, я знаю, что самое худшее позади.
– Извини.
– Так ты посмотришь материалы по Нике?
– И что мне это даст?
– Ты можешь узнать гораздо больше, чем пишут в СМИ. Ты ведь общаешься с бывшими коллегами.
– В СМИ пишут всякую чушь, – сердито сказал Стас. – У журналюг богатая фантазия. Не удивлюсь, если выясниться, что не было никакого кабриолета. А девчонка была местной проституткой. И что это банальное ограбление. Нечего шататься ночью по дешевым забегаловкам и снимать шлюх, даже если ты криминальный авторитет. Если бы я был здоров, я бы и пальцем не шевельнул, чтобы тебе помочь. Охота читать весь этот бред.
– Тебе надо как-то протянуть эти два дня, – ехидно сказала Люба, – без спиртного и вредной еды, которые ты обожаешь. Не тусить, не врать жене, не таскаться ночью по дешевым кабакам. Ты так разозлился, потому что сам этим грешишь. А тебе сейчас всего этого нельзя.
– Слушай ты, психолог… Это в тебе обида говорит, да? Не смогла меня удержать.
– Пошел к черту! И не звони мне больше!
Она швырнула трубку. Трудно быть друзьями с бывшим любовником, у которого к тому же с личной жизнью все в полном порядке. Люба опять вздрогнула, потому что хлопнула дверь. Анастасия Петровна понятия не имела, что хозяйка кабинета только что разговаривала с ее зятем, у которого приступ панкреатита.
– Здравствуйте. Как там Марина? – спросила Люба, чтобы это проверить.
– Прекрасно! Только что звонила. Они валяются на пляже, потом пойдут ужинать. Погода чудесная, фрукты дешевые, люди приветливые.
"И ни слова о том, что вчера они со Стасом весь день провели в больнице. Погода чудесная. И фрукты да, дешевые. Почему Марина врет матери? Они, похоже, никогда и не были близки. Марине не нужны ее советы и ее сочувствие", – Люба внимательно посмотрела на Анастасию Петровну.
– У вас такой взгляд, – невольно поежилась та. – Словно вы пытаетесь залезть в мой череп. Что вы там придумали? Расскажите.
– Если мой план для вас неприемлем, скажите сразу. И мы пойдем по обычной схеме. Но если вы хотите быстро…
– Да. Хочу. Я не могу больше жить как на вулкане. Что я только не делала! Ведь это началось не вчера. Сначала я дарила Алене модные гаджеты. Чтобы у нее не возникло комплекса неполноценности. Эти дети, они ведь выставляются один перед другим, и такие жестокие. Особенно в элитных школах. Хвастаются новинками, смеются над теми, у кого их нет. И родители из кожи лезут вон, чтобы их ребенок был не хуже других. Вот я тоже. Старалась, – Галкина тяжело вздохнула. – Потом я заметила, что дочь все меньше реагирует на нас с мужем. Сидит за столом, словно робот. Взгляд уперся в мобильник. Что-то жует, причем абсолютно это не контролирует. Ест, пока хочется. Мало двигается. Спортом совсем не интересуется, от физкультуры отлынивает. Постоянно требует справки. Спать идет с мобильником. Я как-то заглянула вечером к ней в комнату. Он лежит рядом, на подушке. Алена не спит, пока не улягутся все ее подружки. Это нарушение режима. Каждый раз она ложится за полночь, а утром идет в школу, полусонная. Какие уж тут занятия! В сердцах я отобрала у дочери мобильник. Началась самая настоящая истерика. Алена, обычно такая спокойная, билась в припадке. Рыдала, умоляла, клялась, что завтра получит пятерки по всем предметам. И я сдалась. Подумала: главное, чтобы это не вредило учебе. У меня очень много работы, – принялась оправдываться Анастасия Петровна. – У мужа тоже работа, да еще эта собака. Я поговорила с подругами – у них тоже самое. У кого селфи, у кого игрушки. Но они все интернет-зависимы, эти дети. Может быть, это теперь норма жизни? И мы брюзжим, потому что старые.
– Какие же мы старые? – невольно улыбнулась Люба.