– Леша! На улице! При всех! – вспыхнула она. – Мы же не подростки какие-нибудь!
– Где эти все? – он широким жестом обвел пустой колодец-двор, в котором тонул свет редких фонарей.
"Люське расскажу – не поверит!" – думала она, торопливо забегая в подъезд. Щеки пылали. Вот и встретились два одиночества. Так что ли, говорится?…
…Люська поверила сразу.
– Первая любовь не забывается, – авторитетно заявила она.
– Ты свою-то помнишь? – уколола Люба. Она все еще была под впечатлением последнего "чуда", сотворенного новым-старым поклонником. Утром во дворе дома, как по волшебству появилась Любина машина. Хотя владелица никому не давала от нее ключи. Но машина стояла под Любиными окнами, это факт.
– А мне с последней любовью повезло. Она все прочие переплюнула, потому даже первую я теперь не помню, – невозмутимо сказала лучшая подруга. И придирчиво осмотрев Любу, кивнула: – Неплохо выглядишь.
– Неплохо! – Люба опять была готова Апельсинчика задушить. Ну что за характер! Два часа придирчиво выбирать наряд, возиться с прической и макияжем, чтобы в итоге услышать "неплохо"!
Сама известная телеведущая выглядела экстравагантно. Шляпка-таблетка на взбитых кудрях, алая помада и митенки. Лак на ногтях тоже, разумеется, алый. На подруг косились, Людмила Иванова была персоной медийной и потому узнаваемой.
– Если бы не дело, ни за что бы сюда не пришла, – сказала Люська, снимая с подноса у подскочившего официанта бокал шампанского. Люба последовала ее примеру. Стоять с пустыми руками глупо, вон все гости пьют шампанское и угощаются. В холле накрыт щедрый стол для фуршета. Пить Люба не собиралась, поскольку была за рулем, но не хотела выделяться. Бокал с шампанским прекрасно занимает руки, которые надо куда-то девать, чтобы не выглядеть деревенщиной.
– Ждем, когда перережут ленточку, – авторитетно заявила Людмила.
– А ты уверена, что мы не зря теряем здесь время? А вдруг в могиле старика нашли не тело Ники Бариновой?
– Мне сегодня утром позвонил участковый. Люба, это именно Ника. Вот так-то.
К ним уже летел фотограф.
– Для светской хроники, – сказал тот, торопливо настраивая аппаратуру. – Телеведущая Людмила Иванова на открытии ювелирного бутика! А вас как представить? – подозрительно спросил хроникер у Любы. Лицо было ему незнакомо.
– Напишите: с подругой, – сказала она.
– Во, блин, публика! – избавившись наконец от фотографа, Люська цапнула с подноса еще один бокал шампанского. – Мне срочно надо выпить. Я им не то что в пупок дышу, гораздо ниже. Это место даже неприлично называть, – она кивнула на стоящих у стенда с ювелирными изделиями девушек-моделей. – Вот почему так: одним все, а другим ничего?
– Не гневи Бога, – рассердилась Люба. – А кто в четвертый раз замужем? Причем, твой муж красавец и не бабник. А еще ты звезда.
– Эх, Любка, если бы ты знала, как же я в детстве мечтала быть высокой! С тех самых пор, как наш физрук в шутку пригласил меня в секцию баскетбола вместо мяча. Знаешь, как мне было обидно? Я всю ночь рыдала в подушку. Сколько же я слез тогда пролила!
– Но утром на физ-ре ты смеялась громче всех, повторяя раз за разом эту шутку!
– Не хватало мне еще разреветься при всех! Особенно при Димке. Помнишь моего первого парня?
– Помню, конечно. Кто ж его не помнит, нашего самого-самого? По нему все девчонки умирали, и я тоже. Но даже дышать боялась в его сторону. Знала – куда уж мне! И достался он в итоге тебе, а не высоченной Ленке Павшиной, нашей первой красавице, которая тоже за ним бегала.
– Мужики любят прикольных и терпеть не могут зануд. А я прикольная.
– А я зануда? – прищурилась Люба.
– Потому мы с тобой и дружим! – Люська одним глотком допила шампанское и потащила Любу к входу в демонстрационный зал. – Пошли! Ленточку режут!
– Лучшие места, что ли, займут?
– Смеешься? На моем карточка лежит. Я ж звезда! И твой стульчик придержали.
Их места и в самом деле оказались возле подиума, в первом ряду. Зальчик был небольшой, да и подиум чисто символический. Не наряды ведь демонстрируют, а ювелирные изделия. Любе показалось, что большая часть публики это секьюрити. Повсюду были крепкие мужчины с цепкими пронизывающими взглядами. Казалось, они смотрели прямо в сумочки и борсетки гостей, сканируя их содержимое. Люба на подобных мероприятиях бывала крайне редко. Разве что знаменитая подруга приглашала для компании. Сергей Иванов, парень абсолютно не светский, тусовки терпеть не мог, хотя мог бы украсить любую. А Людмилу положение обязывало. Селебрити должны вести активную светскую жизнь. Вот Любе и перепадали такие вот звездные пати.
Многие лица она узнавала. Селебрити кивали Людмиле и скользили по ее спутнице равнодушными взглядами. Вскоре зазвучала лирическая музыка и по подиуму, сверкая бриллиантами, поплыли модели. Их отбирали по принципу "длинной шеи", а не ног. Поэтому у Любы вскоре возникло чувство, будто на подиум приземлилась лебединая стая.
– А Платошин-то камушек все одно лучше, – шепнула ей на ухо Людмила. – Брюлики фигня, итальянцы за бренд бабки дерут. Ну и за дизайн. А на каратах жмутся.
– Что-нибудь приглядели? – спросила их после показа сухопарая дама в элегантном костюме. Она говорила по-русски с сильным акцентом, но очень старалась.
– Всенепременно, – невозмутимо кивнула Людмила. Дама не совсем поняла, но на всякий случай расцвела улыбкой и кивнула. Люба подумала, что итальянка сейчас кинется выяснять значение сложного и длинного русского слова и оставит их с подругой в покое. Ну, Иванова! Умеет она выкручиваться! Еще со школы, когда Люба дотащила-таки закадычную подружку до аттестата зрелости. Сообразила ведь Люська, к кому примазаться и как списать!
– Что делать-то будем? – спросила Люба у телезвезды. – Мы ведь не шампанское пить пришли. И не за устрицами.
– Покушать тоже не мешает. Думаю, начинать надо не с итальянки, – Люська принялась озираться по сторонам. – С подружек Бариновой. Они всяко больше знают. Видишь вон ту девку?
– Какую? – Люба тоже завертела головой.
– В золотом. Я за ней следила. Она уже четвертый бокал пьет. Судя по ее виду и росту тоже модель, но на подиуме я ее не видела. Значит, вышла в отставку. Замуж выскочила или бизнесом занялась. Идем к ней!
– Но мы ведь незнакомы!
– Люба, да кто ж меня не знает?
Девица в золотом и в самом деле расцвела улыбкой, едва они подошли. Улыбка была не совсем трезвой. Размытой, как и помада на губах, неоднократно искупавшихся в шампанском.
– Вино дрянь, – заявила им девица вместо "зрасьте". – Экономят на всем.
– Понятное дело – кризис, – Людмила вскарабкалась на барный табурет. Люба поняла ее маневр. Неудобно дышать собеседнице в пупок. Пришлось и Любе "взять высоту".
– Я Рита. А вы Людмила Иванова? Господи, какая же вы маленькая! А на экране кажетесь нормальной.
– Вы на подиуме тоже кажетесь нормальной, – парировала Люська.
– Я с год как не работаю!
– Зацепились за матушку-столицу? Замуж или так?
– Сейчас все живут в гражданском браке.
– Значит, я отстала от жизни. А где же ваш супруг?
– Где они все? – Рита поморщилась и взяла с барной стойки еще один бокал "дряни". Надо сказать, бывшая модель лихо ее в себя сливала. – На работе.
– Уж не в командировке ли? – прищурилась Люська.
– А если и так?
"Зачем она настраивает ее против себя вместо того, чтобы разговорить? – огорчилась Люба. – Так мы ничего не узнаем". Но получив отпор, девица неожиданно подобрела.
– А ну их, этих козлов. Выпьем! – и она подняла свой бокал.
Подруги чокнулись с ней своими. Любе, которая все же сделала пару глотков, "дрянь" понравилась. Настоящее французское шампанское, брют. Бывшая модель просто привередничает. Хочет продемонстрировать свою искушенность.
– Я вообще-то к подружкам пришла, – сказала Рита. – Соскучилась. Но они еще не освободись. Пока грим снимут, пока цацки под роспись сдадут. Еще и обшманают. Бывает, что и затеряется колечко. Нам, молодым красивым женщинам денег всегда не хватает. Судя по тому, что никто из девчонок на фуршете все еще не появился, у них недостача. Знаете, в суете, в спешке всякое бывает. А там, за кулисами, такое творится! Помещение тесное, гримерка маленькая, девчонок много.
– И все они такие большие! – хмыкнула Люська, отхлебывая шампанское.
– Вот именно. Вон, Мама Мина побежала. Аж трясется от злости.
– Кто-кто?
– Вильгельмина, директриса. Кличка у нее такая среди своих: "Мама Мина".
– Я думала, она итальянка, – удивилась Люба. – А она, оказывается, Вильгельмина!
– Итальянка с австрийскими корнями. Та еще сука. Как хорошо, девочки, что я больше не работаю! – с чувством сказала Рита.
– Я вижу, вы здесь всех хорошо знаете, – приступила Люба к делу, радуясь, что подружек Риты задержали за кулисами. – Все женщины вам, девушкам модельной внешности, завидуют, а работа у вас и впрямь не легкая. Да и судьба тоже. Вот недавно нашли Нику Баринову. Она тоже работала с этим ювелирным брендом. Представляете, Рита, ее убили и спрятали тело в могиле старика!
– Погодите-ка, – Рита наморщила гладкий, будто мраморный лоб. Вернее, попыталась наморщить, потому что накачанный рестилайном лоб стоял намертво. – Она же на Кипр укатила! Ее в кабриолете расстреляли!
– А вот и нет. Выяснились такие жуткие подробности, – Люба умоляюще посмотрела на подругу: "Иванова, выручай! У тебя фантазия богатая".
– Ее наказала мафия, – с энтузиазмом взялась за дело та. – Ника подставила ее главаря. Наркотики, торговля оружием… Жуть, просто!
– Кто? Ника? – Рита расхохоталась. – Вы явно о ком-то другом говорите. Ника никогда не ввязывалась в авантюры. Ее даже прозвали "Мисс Благоразумие". Вы ведь знаете ее историю?
– В общих чертах, – сказала Люська и кивнула официанту: еще шампанского. Рите явно было скучно, и она порядком набралась. Поэтому от вина не отказалась и, чокнувшись с новыми знакомыми, в запой начала сплетничать:
– Нам ведь ее всегда в пример ставили. Мол, учитесь, девочки, как надо. Потому и обидно. Тоже мне, пример для подражания! Я, живая, здоровая, пью французское шампанское и закусываю устрицами, а она… Как вы сказали? В могиле старика? Ха-ха! – Рита нетрезво рассмеялась. – Она ведь тоже. Девочка из провинции. Из такой дыры, что даже название ее выговорить трудно. Задрипанск, в общем. Где-то за Уралом. И вот в семнадцать лет Нике удалось выиграть местный конкурс красоты. Баринова бог знает что о себе возомнила! О ней же в местной газетенке написали! И Ника, недолго думая, собрала вещички и с этой сраной статейкой рванула в Москву. Заявилась прямо в известное модельное агентство. Где над ней, разумеется, посмеялись. Сказали: вы бы, Мисс Задрипанск, сначала зашли к парикмахеру да прикупили абонемент в фитнес-клуб. Да ногти в порядок привели. Такой маникюр, как у вас, пардон, вот уже лет десять, как не носят. Я ее тогда не знала, Баринову, но девчонки говорят, выглядела она… – Рита с чувством осушила бокал. – В общем, как помойка. Девочка из о-очень глубокой провинции, где в бархатных платьях ходят на рынок за картошкой, потому что больше некуда. – Бывшая модель закатила глаза и с чувством стала пить шампанское, которым официант по Люськиному кивку вновь проворно наполнил опустевший бокал.
– И что дальше? – укоротила Люба возникшую паузу.
– Ни в одно модельное агентство Баринову не взяли, сказали, данных нет, во все театральные вузы она провалилась. Тут дорожка проторенная – в официантки. Или же на панель. Вот Баринова и устроилась… В vip-сауну.
– Выбрала вариант номер два, – прищурилась Люська.
– Чего у Бариновой не отнять, так это чутья на мужиков. Она умела выбирать себе клиентов. Так все говорят, кто ее тогда знал. Ведь как оно бывает? Приходит дядечка, одет непрезентабельно, понты не кидает, машина скромная, вид потрепанный. Ну прямо бухгалтер! Что называется – от зарплаты до зарплаты. А он, оказывается, блин, миллионер! Они ведь почти все с чудинкой. А иной подкатывает на шикарной тачке, бабла полные карманы, костюмчик от "Армани", на руке "Роллекс". А наутро приходят менты и вяжут его. Парень, оказывается, решил оторваться напоследок. Костюмчик у хозяина "одолжил", часики тоже. Заели шестерку серые будни. Или собирается компания человек десять. Подвыпившие мужики все равно что бойцовские петухи. Начинают бахвалиться. Послушать их – так все олигархи! А хозяин сидит в сторонке, в простынку завернутый, пивко потягивает да над мальчиками посмеивается.
– Я вижу, у вас богатый опыт, – не удержалась Люська. – Вы прямо картины маслом пишите из жизни vip-сауны.
Люба дернула подругу за руку: молчи! Видишь, девушка разговорилась? Но девушка уже слушала только себя и шумящее в голове шампанское, поэтому на Люськины слова не отреагировала. Продолжала свой обличительный монолог:
– Так вот Баринова никогда в мужиках не ошибалась. В любой компании она сразу безошибочно определяла, кто тут главный. И подсаживалась к нему. Она этих дядечек прямо облизывала. Пела им в уши о том, какая у них прекрасная душа и чуткое отзывчивое сердце, а количество денег в кошельке вовсе не важно. И клиентура у Ники подобралась солидная. Все отмечали ее ум и умение слушать. Она и в самом деле умела превращаться в стенку. Клиент мог перед ней часам душу изливать. Не всем ведь нужен секс. Кто-то просто не находит в семье понимания. Или на работе. В итоге Нику Баринову порекомендовали в эскорт-услуги. Она к тому времени пообтесалась, имидж сменила, в фитнес-клуб записалась, с маникюром разобралась. Стала просто красоткой. И в эскорт-услуги вписалась, как спелый персик в натюрморт. Едва увидев вазу, все сразу обращали внимание на этот сочный персик.
– Какое изумительное сравнение, – похвалила Люба.
– А что вы думаете? Я, между прочим, филфак закончила!
– И кто вы, Рита, по образованию?
– Уч… ик… учительница. Официант! Еще шампанского!
– В модели-то вас как занесло? – сочувственно спросила Люська.
– А как и всех. Денег захотелось и славы. Мужика богатого. Отоварили сполна! – Рита схватила с барной стойки еще один бокал. – В общем, Фортуна любит настойчивых и наглых. На одной из тусовок Баринова познакомилась с известным фотографом и уговорила его на съемку. Хочу, мол, иметь от вас портфолио, никаких денег не пожалею. Что уж там она ему напела, не знаю, но после этой фотосессии гламурный парнишка был от Бариновой без ума. И сам пошел с ее фото в глянцевый журнал. А поскольку парня знала вся Москва, Баринову пропечатали. Теперь в то же самое суперраскрученное модельное агентство она вошла с парадного. С кучей рекомендаций и с портфолио известного фотографа. Плюс публикация.
– Молодец какая! – похвалила Люба.
– Да уж, молодец. Тогда-то я с ней и познакомилась. Подругами мы не стали. У Бариновой вообще не было подруг. Мисс Благоразумие не пила, наркотики не употребляла, даже не курила. Был у нее один пунктик.
– Какой? – Люба подалась вперед.
– Баринова обожала власть. Она все время нам тыкала: видите, чего я, деревенская девочка, добилась. И это не предел. Я так далеко пойду, что вы еще ко мне на прием будете записываться. А я подумаю, принять вас или нет. У нее все было рассчитано. Она говорила: "Сразу за олигарха я, конечно, не выйду. Надо адекватно оценивать себя и обстоятельства". Она выстраивала лестницу, как она сама говорила, в небо, ступеньку за ступенькой. А оказалась в итоге в могиле старика, ха-ха! А кого ж тогда в кабриолете расстреляли, а?
– Вот и мы бы хотели это узнать. А скажите, Рита…
– Девчонки! – та вскочила. – Как я по вас соскучилась!
К барной стойке летела стая длинношеих лебедей. Царь птицы шипели от злости.
– Водки! – сказала зеленоглазая брюнетка, рухнув на барный табурет, который был высотой аккурат по "лебединую" попу. Его сиденье начиналось там, где заканчивались девичьи ягодицы. Люба никогда еще не видела таких высоких девушек в таком устрашающем количестве.
– Викуся, что случилось? – удивленно спросила Рита.
Та хлопнула рюмку водки и тут же сказала:
– Повторить! – А потом: – Ненавижу эту собачью работу! Представляешь, сережка под тумбочку закатилась! Нас всех заставили раздеться до трусов и облапали! Все вещи перетряхнули! Все наши сумки! Да нужна мне была их поганая сережка! – Викуся чуть не разрыдалась. – Господи, как же это унизительно! В итоге сказали, что кто-то нарочно это сделал. Спрятал сережку под тумбочку, чтобы потом под шумок забрать. Одну сережку! Ладно бы две… Ненавижу! – Она всхлипнула и почти что детским кулачком размазала по лицу грим. Руки и ноги у Викуси были, как спички.
– Успокойся, – попыталась утешить ее Рита. – Бариновой, вон, хуже. Ее труп в могиле какого-то старика нашли, представляешь?
– Нашу Мисс Благоразумие? – округлились глаза у брюнетки. – Да ты что! Как же ее угораздило?
– Видать, ступенька-то взяла да и обломилась! Она же эту… лестницу выстраивала. В небо. А попала в ад.
– Да ну! Она же была праведница! Не пила, не курила.
– Зато спала со всеми подряд!
– Так это когда было? Все с чего-то начинали, – пожала плечами брюнетка, понемногу успокаиваясь.
В это время остальные модели бурно обсуждали происшествие с сережкой.
– Мама Мина – сука! Бесится от того, что сама в тираж вышла, а на нас злость срывает!
– Да на ком он был-то, этот гарнитур?
– Вон, на Насте!
– А при чем тут я?! Мне переодеться надо было побыстрее, я его сняла и на тумбочку положила! И пулей на подиум!
– Случайно кто-то локтем зацепил. В суете. А секьюрити проморгали.
– На задницы наши пялились.
– Господи, как же я хочу разорвать этот контракт! Лучше уж на автосалоне работать! Тачку не сопрешь, это все понимают.
– Зато поцарапать можно. Не переживай: хозяева всегда найдут, за что оштрафовать.
– Девочки, надо выпить. Все нервы подняли.
– Давайте Баринову помянем, – предложила Викуся. – Оказывается, ни на какой Кипр она не улетела. Ее тут грохнули.
– А как же Марат ее тогда опознал?
– Какой Марат? – мгновенно среагировала Люба.
– Муж. Он ездил за телом. Нику кремировали и похоронили. У нее и могила есть.
– Даже две, – вздохнула Люська. – Хотя, с первой, реальной, ваша Баринова недавно рассталась. Моими стараниями.
Люба покачала головой: вот оно, шампанское! Апельсинчик решила забрать себе всю лаврушку криминальной славы.
– Ой, а вы Иванова?! – переглянулись модели. – Какая же вы классная! Пригласите нас к себе в телешоу!
– Мы будем барабан крутить!
– У меня нет барабана.
– А давайте я расскажу вам о своей семейной драме! – нашлась одна из девушек. – Людмила, сделайте меня звездой!
– И меня!
– И меня!
Лебеди накинулись на гадкого утенка, оседлавшего барный табурет. Но Люська выстояла.
– Тихо! Все ша! – прикрикнула она на лебедей и все примолкли. – Устроим аукцион. Мое шоу ведь не резиновое. Приглашу на эфир ту, которая больше всех расскажет мне про Баринову.
– А зачем вам это? – с интересом спросила Викуся.