Как ни странно, я совсем не боялась. То сонное, грустное существование, в котором я пребывала многие годы, не вызывало никаких сожалений. Терять мне было нечего. Ни семьи, ни детей, ни друзей. Да, наверное, я рискую, но чем? Что меня убьют? Зато хоть перед смертью я испытаю заново то чудесное ощущение драйва, когда адреналин кипит в крови. Это придаст моей жизни смысл, ради этого стоит рискнуть. Я не могла разобраться, нравится ли мне Панкратов, но то, что мне нравился риск, пьянило ощущение близкой опасности, я поняла точно. Это придавало жизни цвет, вкус и даже запах - вот этот запах мокрой опадающей листвы. Так что, если выживу… Все равно возврата к прежней жизни не будет. Так что с какой-то стороны, можно считать, что я уже умерла. А дальше… Доживем - так увидим. "Женщина моей мечты". Значит, я могу быть и такой женщиной. И я ей стану - или умру.
Чудинов согласился на свидание не сразу. Он явно не видел во мне красивой женщины, похожей на Лилю. Я ничем не напоминала ему сестру. Пришлось соврать, что в дневнике сестры говорилось кое-что интересное про Щеглова, но я согласна рассказать это лишь при личной встрече. И вот теперь я сидела на причале, изредка поглядывая на часы, и ждала своего не слишком обязательного кавалера.
Панкратов сидел в машине, замаскированной густым кустарником. Мы проверили - из кустов он мог видеть и кафе, и изрытую ямами извилистую проселочную дорогу, по которой к причалу могли подъехать машины. Его серо-зеленые Жигули заметить было сложно, если специально не съезжать с дороги, а из кафе не было видно вообще.
Я снова посмотрела на часы. Шел девятый час, солнце замерло над самой озерной гладью, окрасив ее в нежно-розовый цвет. Я выпила уже третью чашку кофе, и молодая официанточка в фирменной короткой юбке поглядывала на меня с немым укором. Видимо, кафе работало до последнего посетителя, а поскольку немногочисленные парочки из кафе уже ушли, я одна мешала ей закончить смену и уехать домой. Или, может, посидеть в одиночестве на этой чудной пристани, любуюсь окрашенной в цвет утренней зари озером. Но я не могла уйти. Чудинов здорово опаздывал, и я с сожалением подумала, что, возможно, моя затея обречена на провал. Он не придет, и не видать мне больше восхищения от единственного мужчины, так высоко меня оценившего.
Но вот на повороте, где асфальтовая дорога переходила в проселочную, мелькнула серая Хонда. Неуклюже припарковавшись на небольшой лужайке, из нее вышел Юрий Чудинов в шерстяном сером костюме, показавшимся мне сегодня особо помятым. Он медленно шел ко мне, и очарование теплого вечера постепенно тускнело, словно алые кленовые листья тускнели от его дыхания. Когда он подошел поближе, я увидела густую полуседую щетину на его некогда интеллигентном лице отличника. Очки как-то безнадежно перекосились, словно на них сидели, и от ссутуленной фигуры веяло глубокой скорбью. Моей задачей было спровоцировать его на нападение, но в тот момент мне захотелось начать его утешать, словно потерявшего мать ребенка. Да что это с ним, он так скорбит по пропавшей жене?
- Юрий Алексеевич, садитесь. - я нагнулась и подвинула к столику поближе одно из плетенных кресел с особо красивой синей подушечкой. - Вы такой печальный, что-то еще случилось?
- Я скоро умру. - он говорил без вызова, безнадежным тоном смертельно больного. - Я это знаю. Недаром же иногда кровь застывает в жилах. Тамары тоже давно нет в живых, я чувствую. Я не сплю уже несколько ночей, готовлюсь…
- К чему? - я лихорадочно соображала, как его успокоить. Или, наоборот, он готов во всем признаться, и надо только поднажать?
Не отвечая, он плюхнулся в кресло и замер. Официантка подошла к нам и, гордо выпрямившись, встала за его спиной. Я заказала еще чашечку кофе и два пирожных, и покосилась на Чудинова. Но он смотрел себе под ноги, и никак не отреагировал на мой заказ.
- Юрий Алексеевич, вы убили Тамару? - вырвалось у меня. Все отрепетированные фразы вылетели из головы, и я решила идти напролом. Чудинов вздрогнул, поднял голову и, похоже, немного пришел в себя.
- Что вы себе позволяете? - пытался выкрикнуть он, но голос сорвался.
- Я прочла в дневнике Лили, что вы предупреждали ее о какой-то опасности. - меня уже несло. - Вы знали заранее, что из похода никто не вернется. Что это была за опасность?
Какое-то время он глядел на меня, словно не узнавая. Потом медленно проговорил:
- Она поняла, что я ее предупреждал? Она была умницей. Мне так жаль…
- О чем вы ее предупреждали???
Он снова сгорбился и ушел в себя. Я вскочила с места, сделала шаг к нему и положила руку ему на плечо:
- Юрий Алексеевич, соберитесь. Что произошло в походе?
- Кто-то из группы был не тем, за кого себя выдавал. Я подслушал разговор… - он словно бредил. На высоком, с залысиной лбу выступили капли пота, глаза упорно смотрели вниз. - Кто-то угрожал одному из членов группы, что всех перережут. Но я не знаю, кто… Это мог быть Щеглов, да…
Он судорожно вздохнул и быстро, словно боясь, что его сейчас перебьют, продолжал:
- Я понял, что в гору идти нельзя. Туда придут какие-то уголовники, и, если им не понравится что-то, они просто перережут всем горло. Я не заболел тогда, я просто… просто не хотел идти. И пытался остановить Лилю. Она не захотела остаться со мной… Но я не знаю, что произошло на горе! - теперь он почти кричал. - Я не знаю, кто их всех убил. Я не знаю, кто из наших оказался предателем. Их всех убили, я их всех опознал. Никто не мог выжить!
- Но Щеглов был сильно изуродован. - тихо сказала я, сев в кресло. Официантка плавной походкой приблизилась к нам с небольшим круглым подносиком, небрежно поставила на столик наш заказ и, вдернув носик, отошла. Чудинов словно не заметил ни ее, ни дымящихся на столике чашечек с горячим кофе, ни аппетитных пирожных, украшенных садовой малиной.
- Изуродован, да. Теперь я уже не знаю… ничего не знаю. Возможно, это был не он… но кто??? А тогда я боялся, до смерти, я ведь узнал голос… - и он замолк.
- Ну же! - мне очень хотелось его подтолкнуть, но я сдержалась.
- Лариса, не надо вам в это вникать. - надтреснуто сказал он. - Просто поверьте, лучше было со всем соглашаться. Я хотел жить. Видели бы вы, во что их превратили. А ее… ее прекрасное личико… - он скривился, словно от боли, а потом быстро заговорил, захлебываясь в словах: - И мне кажется, я должен что-то вспомнить. Срочно, немедленно! И это меня спасет, я буду в безопасности. А потом накатывает дикий страх, и перед глазами снова их лица после… Изуродованные… И я понимаю, что сам мог быть среди них. Я почти не сплю, я уже говорил об этом. Но когда забываюсь иногда ночью, то вспоминаю… вижу кого-то… или что-то… что меня скоро убьет. Но просыпаюсь, и снова забываю. Иногда мне кажется, что вот-вот, еще совсем немного, и я все вспомню. Лицо или голос… Я напрягаю память, я пытаюсь изо всех сил, но… Я трус, трус… не могу вспомнить из-за вечного страха, и поэтому мне не спастись!
Он снова замолк, сгорбился, и, глядя себе под ноги, казалось, впал в забытье. У меня внезапно начали жечь глаза. Я потерла их руками, поморгала… Жжение прошло, и я постаралась не думать о нем. О чем беспокоиться? Жжение всегда предупреждало меня об опасности, но сейчас я не нуждаюсь в предупреждениях. Я и так знаю, что меня, вероятно, попытаются убить. Но какое-то странное чувство неудовлетворенности осталось. Какая-то странная мысль мелькнула в голове, но я решительно отогнала ее прочь. Мне надо сосредоточиться, мне надо вывести Чудинова из себя. Прошло минут пять, а он все молчал.
- Что узнала на днях Тамара? Вы стали бояться и ее? - но я уже понимала, что этот вопрос задан в пустоту.
- Не знаю. - теперь он обхватил голову руками и начал раскачиваться из стороны в сторону, как в припадке. Я в ужасе обернулась на официантку, но к счастью, на причале ее не оказалось. Видимо, вошла в домик. Тогда я против воли покосилась в сторону далеких кустов, где должен был сидеть в засаде Панкратов, но тут же отвела взгляд. - Она сказала, что кого-то встретила. Я не поверил. А потом она ушла из дома… и все. Я не знаю, где она. Я не понимаю, куда делся Щеглов - если мне звонил он. Я не понимаю, о чем думает наша полиция! - выкрикнул он. - Почему она не идет пропавших!
- Скажите, ваша жена нашла локоны? - резко спросила я и в упор уставилась на него. Словно конь, остановленный на скаку, он замер, опустил руки в изумлении поглядел на меня сквозь покосившиеся очки. Затем растерянно спросил:
- Какие локоны?
- Которые вы срезали у девушек.
- Лариса, вы, похоже, сошли с ума. - устало ответил Чудинов, нервно поправляя очки. - Впрочем, о чем это я… Все сошли с ума. Иногда мне кажется, что и я сам.
- Юрий Алексеевич, вас видели в квартире убитой девушки. - жестко сказала я.
- Кто меня видел? - его тон звучал все так же убито.
- Я. Я там была. Но… Я не хотела никому об этом говорить.
- Да что за девушка? - нервно спросил он.
- Студентка вашей жены, Маргарита Портнова. Рыжая Марго. Никогда не поверю, что вы ее не помните.
- У моей жены было много студенток. И студентов. - он явно был растерян, но от чего? От того, что я угадала, или потому, что правда не мог вспомнить Марго? - Но где вы меня видели?
- В тот вечер у нее была большая тусовка. И вы там появлялись.
Он лишь помотал головой, затем спросил:
- Когда это было?
- В тот же вечер, когда вы приходили ко мне, за дневником. Это вы помните? А ночью я поехала на тусовку к Марго. И там снова увидела вас.
- Я поехал от вас домой. - сердито бросил он. - Вы обознались. Или у вас, простите, глюки.
- Я обозналась, ваша жена обозналась… - вслух подумала я. Официантка прошествовала мимо нас, выразительно поглядывая на наш столик. Ему непрезентабельному кавалеру, и На ее миловидном личике с курносым вздернутым носом все четче выражалось презрение. Оно относилось и ко мне, и к моему непрезентабельному кавалеру, и, наверное, к нашей беседе на повышенных тонах. Мы ей явно надоели. И бесполезный разговор пора было заканчивать.
- Как хотите, Юрий Алексеевич. - пожала я плечами, положив на столик деньги и вставая. - Можете и дальше все отрицать. Но я завтра с утра пойду к следователю и расскажу про ту встречу. Думаю, тогда и пропажей вашей жены он займется намного серьезнее. Она ведь тоже могла увидеть что-то… не для ее глаз?
Он лишь махнул на меня рукой, вставая. Его кофе с пирожным так и остались нетронутыми, расплатиться по счету он тоже не предложил. Даже не взглянув на меня, он пошел по направлению к своей машине. Отойдя на пару шагов от столика, я тоскливо глядела ему вслед. Ну вот и все. Мне ничего не угрожает. Адреналиновый заряд скоро закончится, и я снова впаду в депрессию. Нет! Надо что-то сделать, надо вернуть драйв, я хочу получать от жизни удовольствие! Но придумать ничего не удавалось.
Чудинов уже почти дошел до машины, как вдруг остановился, схватился за телефон, быстро поднес его к уху, затем вдруг развернулся и побежал обратно, ко мне. Вид у него был откровенно безумный, очки чудом держались на кончике носа, волосы буквально встали дыбом:
- Лариса, он снова звонил! Щеглов! Он тут, недалеко, сказал, скоро подъедет! Я должен подойти к выходу из лесопарка, там эстрада, вы знаете, где это?
- Да, - растерянно покивала я, - идите снова к машине, только поверните не направо, а налево. Увидите старую площадку на возвышении, она давно не используется, сгнила уже, наверное. Правда, вы туда не проедете, надо идти пешком, вон туда, там небольшая тропинка проходит через кустарник. Видите заросли черемухи? Да что я вам объясняю, я с вами пойду!
- Нет, он сказал, что ждет только меня. - выкрикнул Чудинов. - Иначе он сразу уйдет, не скажет мне ничего. Сидите здесь, я скоро вернусь! Не уходите, я вас прошу!
Он развернулся на каблуках и снова пошел, а затем побежал к кустарнику, через который шла узкая, невидимая от причала тропинка. Я рванулась было за ним, остановилась, оглянулась на кафе… Официантка уже убрала посуду и деньги, и теперь деловито уносила в бревенчатый домик подушечки с плетеных кресел. На меня она вообще не смотрела, видимо, теперь, встав из-за столика, я из надоевшей посетительницы превратилась для нее в пустое место.
Я вновь посмотрела вслед Чудинову. Он уже добежал до кустов, ветки черемухи с небольшими гроздьями ягод слегка покачнулись, пропуская его, и все тут же стихло. Я выбежала с причала на берег, едва не сбив официантку, несущую кресла, потопталась на месте, потом добежала почти до кустов, затем, опомнившись, схватилась за телефон, чтобы позвонить Панкратову. Но, не успела я набрать его номер, как он позвонил сам. Голос звучал не то чтобы очень взволнованно, но несколько нервно:
- Лариса, что происходит?
Я как можно короче объяснила, куда побежал Чудинов, и добавила, что думаю потихоньку последовать за ним.
- Ни в коем случае! - теперь волнение в голосе слышалось сильнее. - Это может быть ловушкой!
- Как это? - я все еще беспомощно топталась возле кустов.
- Мы же предполагали, что он вас убьет? - торопливо говорил следователь. - Вот и заманивает в лес. Не может же он вас задушить на глазах у официантки!
- Но тогда тем более я должна идти!
- Разумеется, только я должен вас прикрывать! Отойдите от кустов обратно к кафе, я подойду так, чтобы издалека было незаметно. Тогда и пойдем, только другой дорогой.
Опустив голову, я медленно вернулась к кафе. Конечно, Панкратов прав, бежать за Чудиновым мне одной не стоило. Мне с ним не справиться в случае чего. Но… если ему на самом деле назначил встречу Щеглов? И мы пропустим эту встречу? Официантка уже зашла в бревенчатый домик и, вероятно, заперлась изнутри. Я одиноко стояла на причале, мне показалось, четверть часа, хотя реально прошло пару минут. Затем сзади раздался тихий кашель, и из-за домика показался следователь. Он тяжело дышал, видимо, расстояние от машины до кафе преодолел бегом.
- Теперь идите, только вон туда. - он махнул рукой в сторону небольшой березовой рощи. - Я пойду за вами, из тех кустов, куда пошел Чудинов, нас не видать. А потом вместе аккуратно подойдем к эстраде. Если маньяк вас там ждет, никуда он не денется. Главное, чтобы он увидел вас одну, а уж откуда вы пришли, не так важно.
Кивнув, я рысью побежала к березовой роще, слыша позади тяжелое дыхание бегущего мужчины. Влетев в рощу, я притормозила, подбежавший Панкратов протянул мне руку, и мы уже вместе побежали дальше. Если честно, так хорошо лесопарк я не знала. Мы бежали кругами по почти невидимым тропинкам, словно заметая следы. Кусты росли все гуще, я продирались сквозь них, едва успевая раздвигать упругие ветки, которые вырывались, словно живые, пытались хлестнуть по глазам, цеплялись за длинные рукава вязаного свитера. Неизвестно откуда взявшиеся корни деревьев заставляли спотыкаться и падать, мои синие джинсы ощутимо намокли от влажной травы. Мне казалось, сам лес протестует против нашего бега, не пускает, ставит подножки…
Я уже задыхалась, когда мы наконец подбежали к редким кустикам вблизи старой эстрады и остановились. Я, напрягая глаза, всматривалась в начинающий сгущаться полумрак. С того места, где мы стояли, заброшенная сцена была прекрасно видна. Ее окружали полукруглые ряды скамеек с почти полностью доломанными спинками. В стремительно темнеющем воздухе я еще различала выпирающие поломанные штакетины, видела дыры в помосте, и первые ряды скамеек вокруг сцены. Окружающие сцену деревца уже сливались с темнотой. Но увы - ни одной человеческой фигуры в поле зрения не было.
Какое-то время я напрягала глаза, заодно пытаясь отдышаться. Потом повернулась к Панкратову, стоящему рядом, и шепотом спросила:
- Куда же он делся?
Тот пожал плечами, затем тоже шепотом нехотя ответил:
- Вероятно, тоже прячется где-то. Ждет, когда вы появитесь возле сцены.
- Так я пойду, появлюсь. А то мы может так до бесконечности прятаться.
Панкратов кивнул и лихим движением достал из кобуры пистолет. Подбросил его в руке, явно красуясь, и прошептал:
- Идите и ничего не бойтесь.
Я и не боялась. Азарт действовал на меня почище неразведенного спирта. Ноги слегка дрожали, но я быстро вышла из кустов и подошла к сцене. Походила взад-вперед, затем села на единственную уцелевшую скамейку спиной к кустам, опустила голову на руки и надолго застыла. Пусть маньяк видит, что я задумалась, и смело подходит!
Но вокруг не раздавалось ни шороха. Я отняла руки от лица и огляделась. Солнце полностью зашло за горизонт, полная луна показалась на потемневшем прозрачном небе, почти не разгоняя мрак, и лишь мелкая россыпь звезд радовала глаз. Слившиеся в одну массу деревья, окружающие меня, выглядели сейчас заколдованным лесом из страшных сказок. Казалось, за их монолитной стеной прячется настоящая избушка Бабы Яги, а в небольшом просвете между забором мигают глаза лешего. Сбоку послышалась тяжелая поступь, почти вплотную материализовался Панкратов.
- Где же Чудинов? - тоскливо спросила я, понимая, что затея провалилась.
- Кто ж его знает? - пожал плечами Панкратов. - Наверное, передумал идти к эстарде и уехал домой. А мы пойдемте к машине.
Уже ни от кого не скрываясь, кратчайшим путем мы вернулись к давно закрытому кафе, и пошли дальше, к спрятанной в кустах машине следователя. Уже почти дойдя до нее, я посмотрела в сторону парковки и ахнула: машина Чудинова стояла на прежнем месте.
- Валерий, он не уехал! Его машина вон там! - воскликнула я.
Он тоже посмотрел на машину и присвистнул:
- Похоже, ждет чего-то. Или кого-то. Ладно, он все равно уже увидел нас вдвоем, больше мы тут ничего не поймаем. Идемте, отвезу вас домой.
Он попытался взять меня за руку, но я отскочила и умоляюще прошептала:
- Пожалуйста, давайте подойдем к нему! Вдруг ему с сердцем плохо стало?
Панкратов вздохнул, но, посмотрев на мое решительное лицо, спорить не стал. Мы вдвоем подошли к серой Хонде, я заглянула внутрь, ничего не увидела сквозь мутные стекла, достала свой мобильный, включила фонарик и посветила внутрь. И совсем не удивилась, обнаружив, что машина пуста.
- Что теперь делаем? - повернулась я к следователю. Он был явно озадачен. Я огляделась. Небольшая лужайка была освещена одним уличным фонарем, светившимся неярким мутно-желтым светом, которого хватало лишь на то, чтобы увидеть силуэт машины или человека. Невдалеке угадывался контур бревенчатого домика-кафе, темного и точно уже безлюдного. Вокруг площадки росли кусты и редкие невысокие березы. Конечно, за ними можно было спрятаться, только зачем?
После некоторого раздумья Панкратов, нахмурившись, достал мобильник и начал набирать чей-то номер. Мне показалось, что из дальних кустов, довольно далеко от нас, раздались трели телефонного звонка, но точно определить, откуда доносится звук, я не могла. В темноте расстояние гасилось, то казалось, что кусты почти рядом с нами, достаточно вытянуть руку, то они словно отплывали на огромное расстояние, а еще дальше они переходили в лес, сливались с редкими вначале деревьями, плавно переходя в густую черноту.
- Валерий, я слышу звонок! - не выдержала я. - Его телефон тут! Давайте обшаривать кусты!
Панкратов сначала кивнул, потом набрал тот же номер еще раз. Он звонил довольно долго, потом ласково приобнял меня за плечи и сказал: