- Ларочка, я тоже слышу звонок. Но ты прислушайся - звук словно распределен по широкой дуге, нам придется обыскивать все кусты в том направлении, а их там немало. Поверь, нам вдвоем не обшарить ночной лес, у меня даже фонарика толкового с собой нет. Пойдемте в машину. Сначала я отвезу вас, а затем вернусь с подмогой и обшарю тут все окрестные кусты. Похоже, кто-то все же встретил нашего бедолагу по пути к эстраде.
- Вызывайте подмогу. - твердо сказала я. - Я останусь здесь.
Глава 13
"Мне кажется, я должен что-то вспомнить. Срочно, немедленно! Что-то, что меня спасет." Эти слова все крутились у меня в голове все время, пока мы сидели в машине Панкратова и ждали прибытия дежурной бригады. Бедняга так и не вспомнил что-то важное, сколько не пытался. Может, тут есть и моя вина? Мне надо было как-то растормошить его, заставить напрячь память? Нет, вряд ли это было в моих силах. Если уж страх смерти не смог расшевелить его память, то любые мои слова вряд ли помогли бы. Странно, что при этих словах у меня появилось чувство, что я тоже должна срочно что-то вспомнить. Лицо или голос… Что-то очень важное, от чего могла зависеть моя жизнь. Но что?
Я раза три пересказала следователю наш разговор с Чудиновым. Сначала он уточнял детали, потом глубоко задумался и, мне показалось, забыл о моем присутствии. А у меня в голове, словно заевшая пластинка, так и крутились последние фразы: "Голос или лицо. Я должен вспомнить голос или лицо".
Не выдержав напряжения, я вышла из машины и уставилась на темное, словно опустившееся на ночной лес небо. Россыпь звезд показалась мне совсем близкой, еще чуть-чуть, и сверкающие огоньки алмазным дождем прольются мне навстречу… Полная луна светила неярко, как старый фонарь на лесной парковке. Все казалось совершенно нереальным, словно во сне. "Я трус, и мне не спастись…"
Панкратов тоже вылез с шоферского сидения, подошел ко мне, крепко обнял за плечи и поднял голову к звездам. "Я должен вспомнить что-то, что спасет мне жизнь"… Ну что я за урод! Вместо того, чтобы наслаждаться вниманием симпатичного мне мужчины - а Панкратов мне симпатичен, и плевать на его возраст! - я думаю только о полуседом мужчине с перекошенным от страха лицом, которого, вероятно, уже нет в живых. Как заноза, сидела в мозгу мысль о том, что я тоже должна - срочно - что-то вспомнить!
Не поворачиваясь, я тихо спросила:
- Валерий, что же должен был вспомнить Чудинов? Из-за чего его убили?
Он убрал руку с моих плеч и, как мне показалось, тихонько вздохнул. Впрочем, его голос звучал вполне буднично, без намека на раздражение:
- Ларочка, я сам все время об этом думаю. Судя по всему, речь о чем-то, касающемся давнего похода. Но с тех пор прошло тридцать лет! За что его убивать?
- А может это быть местью?
- Может, - кивнул он. - Гадать мы можем до бесконечности. А как бы хотелось точно узнать…
- Надо объявить Щеглова в розыск!
- Ларочка, мы разберемся. Скорее всего, Чудинов с женой стал свидетелем какого-то совсем недавнего преступления, за это его и убили. - в его тоне все же звучало некоторое раздражение. Мне стало неловко, и я совсем было собралась извиняться, но тут густая тьма была разрезана резким светом фар полицейского бусика. Он подъехал к нам почти вплотную, из распахнувшейся двери выпрыгнули два здоровенных парня в форме, а за ними - немецкая овчарка, при свете фар показавшая мне просто огромной. У одного из прибывших оперов с собой был крупный фонарь на поясе, яркий, словно прожектор.
Панкратов снова набрал номер мобильника Чудинова, по звуку определил направление, и вместе с операми пошел к лесу. За минут пятнадцать тело несчастного было найдено. На мой взгляд, собачке даже и делать ничего не пришлось, фонаря бы вполне хватило.
В кусты к телу вместе с Панкратовым ушел эксперт, а я нервно расхаживала по вытоптанной до основания полянке, косясь на мирно сидящую возле куста красавицу-собаку, и в который раз давала себе слово изменить свою жизнь уже с завтрашнего дня. За почти тридцать лет в ней не происходило ничего интересного, а ведь оборваться она могла в любой момент. Как и Чудинову, мне казалось, что мои дни сочтены, хотя я не понимала, в чем дело, и потому не могла ничего изменить. Но уж то время, которое мне отпущено, надо провести со смыслом.
Устав от бесцельной ходьбы, я забралась в панкратовскую машину, поудобнее расположилась на сидении и… уснула. Проснулась от хлопанья дверцы почти под утро, когда тьма стала отступать, а в побледневшем небе висел почти неразличимый прозрачный лунный круг. Уже видны были кровавые листья кленов, и где-то вдали слышалось пение неведомых лесных птиц. Панкратов сел за руль, завел мотор и молча поехал по бугристой проселочной дороге. Бусик, снявшись с места, последовал за нашей машиной.
- Как его убили? - не до конца еще проснувшись, спросила я.
- Задушили шелковым пояском. - бросил через плечо Панкратов. - Похоже, от женского платья.
Глава 14
Я сидела перед высоким зеркалом модного салона красоты, положив на столик возле зеркала большую цветную фотографию Лили. На фото сестра была с распущенными светлыми волосами, завитыми в крупные локоны, красиво обрамлявшие безупречный овал лица с большими синими глазами, и до боли напоминала большую фарфоровую куклу.
Я не сразу решилась на этот шаг. Наверное, дня три я просидела дома, отпросившись у руководства библиотеки, и пыталась заново определить свое место в жизни. Панкратов сказал, что я похожа на Лилю, и дело только в цвете волос? Я долго смотрела на себя в зеркало, держа в руках фотографию сестры. Нет, у меня другой овал лица, у Лили он более совершенный и правильный, белоснежная кожа и прекрасные белокурые локоны… Но… поправить овал можно удачной прической, а волосы осветлить и завить… надо решаться. Мне надо измениться, я не могу снова вернуться в свое полусонное существование, напоминающее затяжной дурной сон. Бедная Лиля, она так и не смогла прожить свою жизнь. Она умерла в 18 лет, для нее все закончилось, не успев начаться. Но я - я должна была прожить эти годы и за себя, и за нее, а что я сделала? Спустила свою молодость в унитаз?
Мое затворничество изредка прерывалось приглашениями на очередной допрос. Я рисовала схему пробежки Чудинова от кафе к кустам, под диктофонную запись пересказывала наш с ним разговор, вспоминала все свои мысли, промелькнувшие во время беседы… Смысла в этих описаниях я не видела ни малейшего, но надо так надо. Панкратов не пытался больше заигрывать, держался вежливо, но довольно сухо, Ларочкой больше не называл. И это послужило еще одним толчком, возможно, решающим. Взяв лучшую фотографию Лили, и большую часть своих скудных сбережений, я отправилась в самый модный и дорогой салон красоты в нашем городе.
Салон я нашла по Интернету, записалась на полдень, и приехала на час раньше, чтобы погулять вокруг и внимательно его рассмотреть. Меня сразу очаровала красочно оформленная витрина: прямо со стекла на меня смотрели сказочно красивые девушки, обещавшие, что после посещения салона я стану ничем не хуже их. Не слишком в это верила, но пришла пора хотя бы попытаться.
Внутри салон выглядел не менее круто, чем снаружи. Стеклянные журнальные столики, вокруг которых полукругами располагались красные кожаные кресла самых невероятных форм, наводили на мысль о современности заведения. Кофейный аппарат на барной стойке напоминал космическую ракету, готовую к взлету, а девушка на рецепшен могла, на мой взгляд, немедленно ехать на конкурс Мисс мира. Вместо этого она ласково улыбнулась мне, совсем не удивилась предъявленной фотографии Лили и пообещала, что через пару часов я буду выглядеть так же. Хотя нет - куда эффектнее!
И вот теперь сушу волосы после покраски под каким-то странным нагревающим колпаком, и жду визажиста, который должен придать моим глазам круглый кукольный вид. Интересно, сделают ли все косметические ухищрения меня хоть немного похожей на сестру?
Внезапно зазвонил мобильный. Сердце подпрыгнуло куда-то в горлу, и я дрожащими руками начала искать телефончик в сумочке, висящей на ручке кресла. Сумочка полетела на пол, на помощь поспешила сотрудница салона, а я мысленно обругала себя - ну чего я так разволновалась? Даже если это Панкратов… мне надо научиться ценить себя! Скоро я стану красавицей… а если и не стану, мне все равно. Я буду жить за себя и за Лилю!
Телефон, уже переставший звонить, вскоре был найден, и выяснилось, что меня искал вовсе не Панкратов. Пропущенный звонок оказался от Игоря. Во рту появилась буквально горечь - с некоторых пор даже упоминание о бывшем супруге действовало на меня, как хорошее рвотное. Но что поделаешь, мы ведь еще не были разведены, хоть еще раз, но встретиться все равно придется. И с него не были сняты подозрения в зверских убийствах, злорадно подумала я. Впрочем, они не были до конца сняты и с меня. Хотя, если бы следователь меня подозревал, вряд ли он стал бы ко мне клеиться…
Я перезвонила Игорю, и была ошеломлена его слегка заискивающим тоном, которым он предложил нам встретиться. Я сообщила, что нахожусь в салоне, и он с готовностью вызвался заехать за мной, подвезти домой и уже там поговорить.
Я просила заехать через час, но скоро стало ясно, что сильно погорячилась. Через час мне наконец досушили и накрутили волосы, и в самом деле ставшие ослепительно-белыми, цвета свежевыпавшего снега, с таким же слегка голубоватым отливом. Но мастер по макияжу лишь приступила к раскрашиванию моего лица. Игорь снова позвонили начал меня торопить, я начала нервничать и предложила перенести встречу. Он тут же стушевался и сообщил, что готов ждать меня сколько угодно. Угодно ему было ждать еще полтора часа, пока меня гримировали перед высоченным зеркалом, а потом проводили целую лекцию о том, как мне подчеркнуть свою природную белокурую красоту вне салона.
Наконец я вышла на улицу. Голова слегка кружилась, к тому же шел довольно сильный дождь, сильно потемневшее небо выглядело ночным, хотя не было еще и восьми вечера, а все кошки, как и машины, казались серыми. Я не сразу нашла машину Игоря среди припаркованных возле тротуара иномарок. Он не вышел мне навстречу, лишь призывно просигналил, когда я совсем уже собиралась пройти мимо. Я остановилась, эффектно распахнула дверь машины и села на переднее сидение. Чуть поколебавшись, повернулась к Игорю лицом и застыла в ожидании комплиментов. Он тоже повернулся ко мне, но по его лицу я поняла, что, пожалуй, моего изменившегося вида он не оценил. Его красивое лицо как-то потемнело, потускнело, а губы казались совсем тонкими и какими-то искривленными, словно сведенными судорогой. Темные глаза, и без того глубоко посаженные, выглядели провалившимися в глубь черепа, настоящими провалами, куда не доходил дневной свет. И смотрели эти ввалившиеся глаза словно внутрь, в какие-то свои, неведомые посторонним дали. Да что это с ним? - ужаснулась я. - И видит ли он меня вообще?
- Игорь, с тобой все в порядке? - кажется, мой голос тоже звучал не совсем обычно от страха, но он не обратил на это внимания.
- Лорик, все прекрасно. - быстро выпалил он, словно только и ждал этого вопроса. - Я понял, каким был идиотом, когда с тобой расстался. Ты мне разрешишь вернуться?
- Нет! - вырвалось у меня. - Но что с тобой, ты заболел?
- Нет-нет, что ты! - казалось, его глаза ввалились еще больше, и в них заплескался неприкрытый страх. - Я здоров, я просто по тебе дико соскучился!
Я в недоумении смотрела на него. Уж на кого, но на безумно влюбленного, увидевшего наконец объект своей страсти, он не походил абсолютно. Да что же происходит?
Не дождавшись ответа, Игорь отвернулся, завел мотор, и мы поехали. Я подумала было, что, может, нам не стоит вместе с ним заходить в квартиру, но тут я поглядела в боковое зеркальце и увидела неприметные серые Жигули, которые отъехали сразу же за нами. Да, как за главным подозреваемым, за Игорем наверняка установили слежку, пыталась я успокоить себя, за нами хвост, и я в безопасности. Да, но только на улице, где мне могут помочь, возражал внутренний голос. В квартире мы останемся без присмотра. Если Игорь меня придушит, его, конечно же, арестуют, вот только мне это уже не поможет.
Тем временем мы подъехали к моему дому, Игорь припарковался возле широкой клумбы, и мы вышли из машины. На скамеечке возле подъезда сидели три бабуси, замотанные в свои любимые шерстяные платки, и покачивая головами в такт каким-то своим мыслям, внимательно глядели на нас. Я немного успокоилась. Пусть мой бывший муженек не подозревает о полицейской слежке, бабусь он не заметить не мог, так что вряд ли в его планы входит меня убить. Если б собирался, проделал бы это без свидетелей, в укромном местечке. Таком, например, как чудесное кафе в лесопарке.
Мы зашли в квартиру. Не снимая мокрой обуви, Игорь быстро прошел на кухню и растерянно огляделся. Затем сел на мое любимое кресло с вышитой подушечкой под спину, вытянул ноги и, глядя на носки грязных кроссовок, сказал:
- Лора, я решил сделать в комнате ремонт. Поменяю тебе обои, помнишь, ты так этого хотела?
Я постояла немного на пороге кухни, затем вернулась в коридор, сняла изрядно промокшие ботильоны, непромокаемый плащик, и лишь тогда прошла в кухню. Подошла сзади к креслу, на котором сидел, глядя себе под ноги и странно скособочившись, бывший муженек, и немного подождала. Если он с ума сходит от внезапно вспыхнувшей любви, должно же это хоть как-то проявиться? Он должен вскочить, заключить меня в объятия, попытаться поцеловать… Но он даже не обернулся.
Почему-то я почувствовала жгучее разочарование, от которого защипало глаза. Вот ведь дурра, прекрасно понимала, что если уж страсти не было, она не появится спустя четыре года после знакомства. Его горячим признаниям я не поверила, почему же сейчас так горько? Видимо, мне слишком сильно хотелось, чтобы кто-то оценил меня, чтобы кто-то полюбил… Но увы, беззаветная любовь оставалась лишь мечтой, и даже перекраска пока не помогла. Устав ждать, я подошла к плите, облокотилась на нее и тихо спросила:
- Игорь, признайся, тебе что-то от меня нужно?
- Ну да, нужно. - фразы звучали как-то неестественно, словно отрепетированные. - Любви и ласки. Лора, мы же любили друг друга!
- Разве? - удивилась я. - Ты был слишком напуган, чтобы найти другую девушку, не такую забитую, как я. А я по ошибке приняла тебя за прекрасного принца, расколдовавшего Спящую красавицу. Ошиблась, да. Дура, что тут скажешь. Но любовь тут при чем?
- Я понял, что люблю тебя. - твердо сказал он, глядя при этом не на меня, а на оконные занавески. - И всегда любил. Забудь ты глупости, которые я наговорил в сердцах. Это все неправда. И в доказательство любви я завтра же начну у тебя ремонт. Завари мне чай, я сейчас погляжу, какой предстоит фронт работ.
Он встал и, оставляя на чистом линолеуме грязные мокрые следы, прошел в комнату. Я задумчиво посмотрела ему вслед и нехотя включила электрочайник. Конечно, приятно, что Игорь внезапно воспылал ко мне столь горячей любовью… но почему я в нее не верю? Может, я просто слишком низко ценю себя?
Через несколько минут чай в красивом китайском чайничке был готов. Я пошла было за Игорем, но он уже сам вышел в коридор. Чуть постоял там, прошел на кухню, налил себе немного чаю в одну из моих любимых красных пиал, залпом выпил и, пообещав зайти завтра, пошел к выходу.
А я в полном изумлении села в кресло, пытаясь понять, что это было. Ясно было одно - после визита в гостиную вся страсть ко мне у муженька как-то подозрительно улетучилась.
Наливая пиалу за пиалой, я в задумчивости выпила весь заваренный чай. Ну что я за курица такая пугливая? Захотел блудный муж вернулся - что ж, бывает. Все женские форумы полны таких историй. Даже ремонт решил сделать в качестве извинения. Внезапно ушел - ну мало ли, решил, что уже все сказал, теперь надо делом доказать свою любовь. Чего я, спрашивается, так дергаюсь? Почему мне страшно так, что руки дрожат, и пиала с кипятком вот-вот выскользнет из рук?
Посидев еще немного, я решительно набрала телефон Панкратова. Он ответил любезно, но, как мне показалось, не особо обрадовался моему звонку:
- Валерий, скажите, за Игорем, моим мужем, ведется наружное наблюдение?
- Да. Что-то случилось?
- Нет, ничего. Он сегодня был у меня.
- Он вам угрожал? - теперь в его голосе появилось нечто вроде тревоги.
- Нет-нет. Просто… нет, не угрожал. Но я видела машину, которая поехала за нами. Немного разволновалась.
- Конечно, есть наблюдение. - его голос немного потеплел. - Душителя еще не нашли.
Я закончила разговор, хотя мне очень хотелось немедленно, прямо сейчас увидеть Валерия. Ну вот, он для меня уже не Панкратов… Он наверняка бы оценил мой изменившийся внешний вид! Для кого, спрашивается, я так старалась? Игорь, похоже, даже не заметил, что что-то во мне изменилось. Чтобы отвлечься от грустных мыслей и от непонятного страха, я подошла к платяному шкафу, и грустно осмотрела себя в длинной зеркальной двери. Да, какое-то сходство с сестрой в самом деле появилось… но, на мой взгляд, не такой уж сильное. Фарфоровой красоткой я так и не стала. Может быть, если надеть свое любимое лиловое шелковое платье в пол, и подвязать его пояском, сплетенным из десятка лиловых шелковых шнурочков - я тоже стану похожа на куклу из дорогого магазина?
Я распахнула шкаф, сняла вешалки любимое платье, не торопясь скинула халат на через голову натянула на руки и плечи тонкий нежный шелк. Да, в этом платье мое бледное лицо выглядит аристократически белым. Но где поясок? Он всегда висел на той же вешалке. Но сейчас его там нет. Наверное, упал на дно шкафа.
Полностью распахнув обе дверки, я залезла в шкаф в поисках пояска. Но его там не оказалось. Я искала долго, с фанатичным упорством, расцарапав ногу о слегка отодранную от деревянного дна шкафа дощечку, а в голове мелькали образы - я лежу на грязном полу своей любимой квартиры, а на моей шее затянут роскошный лиловый пояс из десятка шнурков…
Наконец, запыхавшись от бесплотных поисков, я вылезла из шкафа и села прямо на пол, пытаясь собраться с мыслями. Грязные следы недалеко от шкафа притягивали взгляд, мешали сосредоточиться. Кто-то взял поясок от моего платья. Кто-то? Да понятно же, кто! Неужели он приходил именно за этим?
Посидев еще немного, я совсем было решилась еще раз позвонить Панкратову, но что-то мешало. А вдруг я ошибаюсь? Вдруг поясок куда-то провалился, в какую-то незаметную щелку, а в зря выставлю себя истеричкой с манией преследования? Я посмотрела на свою поцарапанную ногу. Ну вот, дно неровное, наверное, рассохлось от старости. Вдруг поясок лежит себе спокойненько под оторвавшейся дощечкой?