- Работник комбината, - ответил Аркадий уныло. - Он назвался Иваном Ивановичем Аржанухиным. Пришел в редакцию очень взволнованный и сказал, что у него на руках есть документы, которые при их публикации могли бы сравниться с небольшой бомбочкой, способной произвести скромный взрыв не только на местной почве, но и в масштабе государственном. Я выразил желание познакомиться с документами, но Иван Иванович дал понять, что они находятся в надежном месте, а носить их собой рискованно. Если бы я согласился их опубликовать, мы могли бы поехать вместе к тому "надежному месту" и взять их. Договорились встретиться на следующий день, раньше я никак не мог - готовил срочный материал. Но вечером на меня напали, а потом арестовали… Сразу после выхода из кутузки я позвонил на комбинат, в отдел кадров, чтобы связаться с Аржанухиным, но мне сообщили, что такой человек у них никогда не числился.
- Может быть, он вам солгал, что работает на комбинате, - предположила Саша.
- Видите ли, Александра, - проговорил Брыкин. - У меня довольно много недостатков, которые значительно перевешивают мои достоинства. Но на свою зрительную память я никогда не жаловался. Этот человек действительно работал на комбинате еще в доперестроечное время. Начиная внештатным корреспондентом газеты, я делал там несколько репортажей и видел его однажды… на трибуне. А это означает, что он был там не последней фигурой. Кто обычно тогда стоял на трибунах? Директор, начальники цехов, председатель профсоюза, парторг, передовики. В адресном бюро я отыскал Ивана Ивановича Аржанухина. Но дома у него никого не было, а соседи ничего вразумительного сообщить не могли.
- Вы сказали, Аркадий, что… - Саша замялась. - Что-то о глобальной катастрофе… Эти документы указывали на что-то действительно масштабное?
- Мне трудно говорить о документах, которых я никогда не видел, - сдержанно проговорил Брыкин. - Но из беседы с Аржанухиным я понял, что в них содержится в самом деле что-то серьезное, связанное с какими-то нарушениями, допущенными на комбинате. Я поверил ему хотя бы потому, что есть факты, подтверждающие, что не все ладно в датском королевстве.
- Какие? - поинтересовалась девушка.
- Например, странная эпидемия в городе, - быстро ответил Брыкин. - О которой власти тоже предпочитают не распространяться.
- Вы про трупные пятна? - спросила Саша.
При этих словах Тамара Сергеевна схватилась за сердце.
- Про что? - испуганно вскинулся Брыкин. - Про какие пятна?
- На лицах, на руках… - пробормотала Саша.
- Да… да… Действительно, это похоже на трупные пятна, - Брыкин опустил голову. - Простите, ради Бога, но… нельзя ли попросить у вас чего-нибудь покрепче? Дело в том, что очень трудно… на трезвую голову об этом говорить.
Николай Трофимович оживился.
- Действительно, Тамара! Почему мы не предложили гостю выпить? И хозяину тоже не предложили. Непорядочек… Я ведь привез.
Тамара Сергеевна покраснела. Очень она не любила, когда ее упрекали в недостатке гостеприимства. А спиртное она на стол не поставила в надежде, что при малознакомом госте супруг постесняется его потребовать. И лишний раз не выпьет.
- Извини, Коля, - с каменным лицом проговорила она. - Но я полагала, что в такую жару пить - преступление. И предлагать алкоголь - тоже преступление.
- Нет такой статьи в кодексе, Томочка, - засмеялся полковник. - А у нас кондиционер работает. Принеси-ка, милая, нам коньячку!
Тамара Сергеевна не привыкла перечить супругу на людях. Она поднялась и пошла за коньяком.
- Аркадий, - произнесла Саша задумчиво. - Пока вы с папой не выпили… Может быть, расскажете, в чем дело? Понимаете, - она улыбнулась, - я весьма критически отношусь к информации, высказанной после нескольких рюмок.
- Саша! - кашлянул Николай Трофимович.
- Папа… - поморщилась она.
- Хорошо, - вздохнул Брыкин. - Хорошо, Александра Николаевна. Это - закрытая информация, но, полагаю, вы не станете распространять ее по свету… О чем бишь я? В нашем городе, как вы знаете, больница одна. Так вот, хотя эпидемия у нас не объявлена и случаев атипичной пневмонии не зарегистрировано, больница переполнена!
Последние слова Брыкин произнес хриплым шепотом.
- С каким диагнозом там лежат больные? - нарочито сухо поинтересовалась Саша.
- С неустановленным, - в той же манере проговорил Брыкин. - Но! Почти все больные - работники химического комбината и члены их семей.
- И какие же симптомы у этой болезни?
- Целый набор, - хмыкнул Брыкин. - Во-первых, как вы образно выразились, трупные пятна. Некоторые больные и вовсе синие. Целиком. Тело напрочь утратило свой естественный цвет. У кого есть растительность на лице - бороды, усы, - все синее. Во-вторых, у пациентов явные признаки астенического синдрома. Люди лежат, ни рукой, ни ногой пошевелить не могут. У многих сильные головные боли, галлюцинации и, извините, диарея. О такой мелочи, как выпадение зубов и волос, я уже не говорю. Лысых в Новоладожске всегда было много. Как ветер из Соснового Бора подует… Даже шутка была такая у нас в газете: цены растут быстро, зато волосы с той же скоростью падают. Местный, знаете ли, юмор…
- Вы видели этих больных? - спросил Барсуков. - Вас пустили в больницу? К ним свободно пропускают?
- Ни Боже мой! - воскликнул Брыкин. - А уж меня-то, журналиста, и на пушечный выстрел бы не пустили. Даже родственники приемный покой осадой берут. Правда, здоровых родственников осталось не так уж и много. В основном, там семьями лежат.
- Откуда же у вас сведения? - удивился полковник и посмотрел на журналиста недоверчиво.
В этот момент Тамара Сергеевна внесла в гостиную бутылку коньяка и бокалы. Брыкин, словно обрадовавшись возникшей паузе, с удовольствием вкусил ароматного напитка, улыбнулся. Глаза полковника тоже заметно повеселели. Женщины смотрели на мужчин без осуждения, однако и одобрения в их глазах также не наблюдалось. Мужчины, стараясь не встречаться с ними взглядами, повторили процедуру, после чего Брыкин проговорил:
- Львиную долю сведений журналист получает во время застолья, подобного нашему. Впрочем, о больных я узнал не за столом, а за… пеньком. Об эпидемии мне рассказал мой близкий друг, приятель, собутыльник, это определение вернее. Впрочем, собутыльник и друг - синонимы в нашей жизни. Мы встретились на нейтральной территории - возле колокольни, которую сейчас взялись реставрировать. Знаете, где это? Места там дивные, я люблю там иногда побродить, мой приятель, как выяснилось, тоже. Так получилось, что мы столкнулись на опушке. Он уже сидел и наслаждался видами природы, а я еще искал место для уединения. В итоге мы объединили наши резервы, а спустя некоторое время он поведал мне эту жуткую историю. Видите ли, он врачует человеческие недуги в одной из больниц.
- Вы что-нибудь предпринимали для того, чтобы эта история попала в средства массовой информации? - полюбопытствовала Саша.
- Я поклялся, - грустно промолвил Брыкин. - Я поклялся про это не писать. Видите ли, они там дали какую-то подписку о неразглашении. Если бы выяснилось, что утечка информации произошла по вине моего товарища, его бы уволили и никуда бы больше не взяли. Несмотря на дефицит врачей в стране. А у него семья, да и жить он привык не отказывая себе в маленьких радостях.
- Значит, мне не померещилось, - сказала вдруг Тамара Сергеевна. - Это болезнь заразна?
- Про это мой приятель ничего не мог сказать толком, - ответил Брыкин. - Никакого страшного вируса они в организме больных не обнаружили. Однако, учитывая то обстоятельство, что болеют целые семьи, нельзя полностью отрицать передающуюся инфекцию. Другой вопрос, как она передается.
- Мы сегодня же уезжаем отсюда, - решительно проговорила Тамара Сергеевна.
- Когда началась эпидемия? - не взглянув на мать спросила Саша.
- Месяца полтора назад, - вздохнул Брыкин. - Однако нельзя сказать, что она охватила всех и вся. Иначе бы никакая больница не справилась…
- Интересно, - задумчиво произнесла Александра. - Значит, странная болезнь не связана с какими-то выбросами в атмосферу или воздействием радиации. Очень интересно. Вы как хотите, уважаемые родители, а я остаюсь на уик-энд.
- Я тоже, - кивнул Барсуков. - Сдается мне, что стоит поворошить кое-какие осиные гнезда. Что же это за безобразие - под Питером творится такая чертовщина, и никто об этом не знает!
- Я не спросила вас, Аркадий, об одной важной вещи, - сказала Саша. - Смертельные исходы этой болезни были?
- Пока Бог миловал, - ответил Брыкин и постучал по столу и по лбу. - Но мой друг-собутыльник не очень-то склонен к оптимистическим прогнозам. Состояние некоторых больных весьма тяжелое.
- Вы хотите, чтобы я запустила эту информацию в эфир? - проговорила Александра деловым тоном.
Брыкин немного подумал. Потом помотал головой.
- Нет, пожалуй… То есть, может быть, когда-нибудь после… Я хотел бы, чтобы вы мне помогли в моем журналистском расследовании. Подозреваю, что возможностей у вас, не в пример мне, больше.
- Возможности у нас приблизительно равные, - не согласилась Александра. - Но у меня перед вами большое преимущество. Никто еще не знает, что я собираюсь заняться новоладожскими проблемами.
- Узнают-то об этом, надо думать, очень быстро, - пробормотал Брыкин и перевел дух. Хорошо, что Барсуковы про европейскую комиссию еще ничего не знают, подумалось ему. Ведь это благодаря ему, Аркадию Брыкину, самые серьезные люди на Западе забеспокоились и делегацию выслали.
3. Мы могли бы служить в разведке
- Мне очень интересно, что это за эпидемия, - сказала Саша отцу, когда Брыкин, неловко откланявшись, ушел, а Тамара Сергеевна с собакой Кляксой отправились на кухню - кто посуду мыть, кто остатки трапезы подъедать. - Ты не хочешь сходить в больницу?
Николай Трофимович задумчиво почесал подбородок.
- Можно, пожалуй, - кивнул он через некоторое время. - И, наверное, даже нужно. А что мы скажем, когда придем? Больница - не музей и не кабинет начальника УВД. Нужен серьезный повод.
- А давай кого-нибудь там искать, - предложила Саша. - Например, Брыкина.
- То есть? - удивился Барсуков. - Зачем же нам Брыкина искать? По-моему, мы получили от него полнейшую информацию.
- Но главный врач больницы может и не знать, что мы с ним общались, - резонно возразила Саша. - Допустим, нам кто-то сказал, что Брыкин тяжко заболел и загремел в эту больницу. Вот мы его и разыскиваем.
- Хорошо, - проговорил полковник. - Мы доходим до приемного покоя в лучшем случае, там нам говорят, что никакого Брыкина у них нет.
- Ну, папочка, - усмехнулась Александра. - Мы же с тобой не совсем обыкновенные люди. То есть, я-то обыкновенная, но ты-то все-таки здесь два года проработал не на последнем посту. Да и сейчас - шишка увесистая.
- Сама ты шишка, - обиделся Барсуков.
- Хорошо, ты - не шишка, - смиренно произнесла дочь. - В средствах массовой информации принято говорить - фигура. Ты у нас - фигура. Увесистая. Тебе ничего не стоит вызвать на откровенность главного врача больницы. Опыт-то выведения подследственных на чистую воду не пропьешь, не так ли?
- Язва, - пробурчал Николай Трофимович. - Но что мы, собственно, теряем? Давай. Завтра и отправимся. С утреца.
- Оч-хорошо… - Саша даже подпрыгнула оттого, что отец так быстро согласился. - А у меня, между прочим, и камера для такого случая есть.
- Это какая же? - прищурился Барсуков.
- Да так, - Саша подняла брови домиком. - Маленькая такая, бесшумная.
- Их, что же, вам на студии выдают? - поинтересовался полковник, рассматривая удивительное чудо техники - умещавшуюся на ладони, похожую на игрушечную камеру. - Вместо зарплаты?
- Ну что ты, - невинно улыбнулась девушка. - Это презент. От частного сыщика Игоря Пирогова. А он, в свою очередь, получил ее задарма от одного знакомого подполковника ФСБ. От некоего Константина Ивановича, может быть, ты помнишь его? Ну и потом телефон мобильный у меня рассчитан на мультисъемку. Картинку на стенку не повесишь, а для Интернета сойдет.
- Про мобильный телефон понятно. А камеру ты взяла с собой просто так, случайно? - засмеялся Барсуков. - Значит, еще в городе знала, что предстоит. А я-то думал…
- Ну ладно, ладно… - замахала руками Александра. - Да, я с техникой никогда не расстаюсь. Это специфика моей работы… Иногда хочется запечатлеть факты, которые попадаются у тебя на пути. Сколько раз встречалось интересное, а техники не было. Теперь я умная. Все свое ношу с собой.
- Работа на телевидении накладывает определенный отпечаток на людей, - вздохнул полковник. - Ну-ну. Ладно, съездим завтра в больничку. К слову говоря, главврач Неделин меня от аппендицита избавил. Интересно, это с ним Брыкин на пеньке напивался?
- Он не сказал, что с главным врачом, - с сомнением произнесла Саша.
- Да? - удивился Барсуков. - Ну, значит, мне показалось…
* * *
"С утреца" полковник Барсуков надел мундир. Старый мундир, но со всеми знаками отличия. Начищенный и наглаженный. Не взятый в Питер по причине того, что полковникам форму выдают раз в полгода. А шкаф в квартире на Лесном у Барсуковых не так чтобы уж очень большой. Вот и остается в "загородной резиденции" немало разного хлама. Иногда полезного. Как оказалось в этот раз.
- Грамотно, - похвалила Саша отца, увидев его при всем параде.
- А то я сам не знаю, что грамотно, - обиделся полковник. - А тебе неплохо бы макияж поскромнее сделать.
- Не скажи, - возразила Александра. - Если там не подействуют звезды на твоих погонах, то не исключено, что сработает профессиональный макияж на моей физиономии.
- О Господи! - Николай Трофимович закатил глаза. - Ты что-то меняешься у меня, Сашка. И я не уверен, что в лучшую сторону.
- Судите о человеке по делам, а не по его словам и внешности, - усмехнулась Александра.
Полковник вздохнул и горестно покачал головой.
- Ну, мы пошли, - сообщил он выстроившимся в ряд Тамаре Сергеевне, собаке Кляксе и вернувшемуся к утру коту Кешке, которые глядели на собравшихся в сомнительный поход грустно и сочувственно.
А Саша подумала, что платочков в руках и лапах им явно недоставало. Чтобы махать этими платочками уходящим, а потом слезы скупые утирать. Николай Трофимович оглядел ровный строй домашних и довольно хмыкнул. Не часто перед ним и подчиненные, которым по рангу положено, во фрунт выстраивались. А тут - домочадцы. Будь он сентиментален, прослезился бы.
- К обеду вернетесь? - трагическим тоном произнесла Тамара Сергеевна.
- И даже ко второму завтраку, - уверил ее Николай Трофимович. - Мы быстро - туда и обратно.
- Не прикасайтесь там ни к чему, - жалобно попросила она. - И марлевые повязки попросите.
- Обязательно, - серьезно кивнул полковник. - Как же без них…
План отца с дочерью был прост, без выкрутасов. Они проходят сквозь кордон охраны - кто посмеет не пропустить полковника МВД?! - по возможности заглядывают в палаты, где Саша запечатлевает увиденное с помощью техники последнего поколения, а затем они направляются к главврачу, где настраивают его на признание. Которое, естественно, пишется на Сашин диктофон. В зависимости от результатов вылазки потом они идут либо в администрацию, либо к прокурору области, либо Саша выпускает сюжет в эфир. А может быть, все вместе. Потому что скрывать факт эпидемии от населения - деяние, чреватое ответственностью. Правда, не уголовной, но все равно. Вот такой скромненький план. Да и что другое тут можно было придумать? Заразиться же они не боялись.
- Зараза к заразе не пристает, - выдала азбучную истину дочь, и отец оспаривать ее не осмелился.
Но на первом же этапе осуществления этого плана начались трудности.
Охрана больницы вместо вахтера, бабушки - божьего одуванчика, оказалась более чем серьезной. Скорее даже это была не охрана, а оцепление, состоявшее из нескольких взводов бравых молодцев. Руководил оцеплением человек, равный Барсукову по званию. Но, по всему видно, из другого подчинения. Где ни в грош не ставят ведомство Николая Трофимовича и относятся к нему свысока. Полковник МВД Барсуков не обиделся на надменный взгляд руководителя охраны. Во-первых, потому что привык реагировать на подобные взгляды "соседских" руководителей спокойно. А во-вторых, потому что сам факт предстояния перед ним "соседского" полковника уже был информацией. Весьма занятной информацией. Которая была значимее всяких там корпоративных обид. Он слегка подмигнул Саше, в ответ она едва заметно кивнула. Они прекрасно понимали, что к чему, - старший и младшая Барсуковы.
- Прошу простить, - без намека на почтительность к своему коллеге произнес начальник оцепления. - Но вход в больницу по специальным пропускам.
- В связи с чем? - поинтересовался Барсуков, тоже без особой доброжелательности.
- Распоряжение администрации, - процедил сквозь зубы полковник-охранник.
- Какой администрации? - не отставал Барсуков.
- Администрации города Новоладожска.
- Вот-те на… - протянул Николай Трофимович. - А как же мне Семена Петровича повидать? Главного врача больницы. Господина Неделина… Я, между прочим, специально для встречи с ним из Питера приехал. Дела бросил. Мне что же теперь, к мэру обращаться за разрешением? Что за петрушка? Что случилось-то? Авторитетов, что ли, каких охраняете? Чтоб не сбежали?
Полковник-охранник нахмурился и стал переминаться с ноги на ногу, явно не желая отвечать на прямо поставленный вопрос.
- Вы к главному врачу? - пробормотал он. - С какой целью?
- Да я у него лечился, - широко, по-простецки улыбнулся Барсуков. - Хотелось бы отдать дань его мастерству. Да насчет дочкиных проблем посоветоваться. Он обещал проконсультировать… - Для пущей убедительности Барсуков подмигнул командиру охраны одним глазом. Саша, услышав эти слова и заметив подмигивание, насупилась и слегка дернула отца за рукав мундира. Но, видимо, этот жест и ее искреннее недовольство убедили высокопоставленного стража в невинности визита посетителей больше, чем обаятельная, открытая улыбка Барсукова.
- Ладно… - процедил "соседский полковник". - Щac… - Потом достал мобильный телефон, набрал номер и грубым голосом потребовал от кого-то связать его с главным врачом.
- Тут полковник Барсуков, - сообщил он Неделину, не считая нужным обратиться к тому по имени-отчеству. - Желает встретиться с вами.
В трубке послышалось энергичное шуршание, по-видимому, означавшее полный восторг главного врача по поводу визита бывшего пациента.
- Ладно, - проворчал командир охраны. - Я их пропускаю. Вас проводят, - обратился он к нежеланным визитерам.
- Да я, в общем-то, дорогу помню, - невинно отозвался Барсуков. - Второй этаж, направо по коридору.
- Ладно, - командир охраны окинул полковника подозрительным взглядом. - Идите.
Николай Трофимович и Саша не заставили себя ждать и рванулись к дверям больницы в опасении, что страж передумает и приставит к ним своих головорезов.
Им никто не препятствовал. Даже за стойкой в вестибюле, где, вероятно, должен находиться вахтер, никого не было. И вообще больница казалась вымершей - ни звука, ни шороха.