Поэтому скоропостижная смерть Тосиюки стала для нее таким страшным ударом. Ей казалось, что вместе с мужем что-то умерло в ней - оборвалась кровная связь.
Отец говорил:
- Тосиюки умер раньше, чем ты успела в него влюбиться.
До апреля нынешнего года Ёсио работал шофером в крупной столичной газете. Когда случалось какое-либо происшествие, в его задачу входило как можно быстрее доставить корреспондента на место события. Разумеется, работа была не сахар, с ненормированным рабочим днем, поэтому Эцуко с трудом могла вспомнить, чтобы в детстве отец водил ее куда-нибудь. Хоть и дразнили ее папиной дочкой, но в памяти остались лишь редкие часы, проведенные вместе, и то, что даже во время каникул она сидела дома с матерью.
Решающее влияние на Эцуко оказало то, что ее мать, Ориэ, беззаветно любила ее отца и не стыдилась в этом признаваться.
Она постоянно повторяла:
- Доченька, твой отец замечательный человек. Ты даже не представляешь, как я счастлива, что вышла за него замуж!
Нынешней зимой мать умерла от рака матки. Это произошло через несколько месяцев после смерти Тосиюки. Поздно обнаружили, операция была уже бесполезна, но, к счастью, матери не пришлось сильно страдать. Она отошла тихо, точно уснула.
Во время болезни матери Эцуко в своем горе дошла до того, что начала помышлять о самоубийстве. Еще не зажила рана от смерти мужа, а тут эта беда с мамой. Откуда у Бога такая жестокость! - возмущалась она.
Именно это более всего мучило мать.
Она была женщиной разумной и догадывалась о своей скорой смерти. Как-то раз, взяв Эцуко за руку, она сказала:
- Прости меня, доченька. Тебе и без того тяжко, а тут еще я собралась умирать.
Мать упрямо обращалась с ней как с маленькой девочкой, даже когда она выросла, вышла замуж, родила Юкари.
- Мама, зачем ты так говоришь! Ты непременно поправишься.
Мать отрицательно покачала головой.
- Сомневаюсь. Но я тебе обещаю - я разыщу Тосиюки на том свете и скажу ему, чтоб он как можно быстрее вернулся к вам.
- Разве он может вернуться?
- Вернуться, чтобы опять на тебе жениться, вряд ли, но хорошо бы он возродился мальчиком и со временем стал мужем твоей дочери! Я уверена, в новом перерождении он будет таким же видным мужчиной, да и умом не обделенным, разве плохо?
Эцуко невольно рассмеялась.
- Ну ладно, договорились. А что ты, мама, будешь делать на том свете?
- Наберусь терпения и буду дожидаться, когда ко мне придет твой отец.
Ее последние, предсмертные слова, когда она еще сохраняла сознание, были обращены к мужу:
- Позаботься об Эцуко.
Не к Эцуко она обращалась с просьбой позаботиться о своем шестидесятилетнем отце, а к мужу - позаботиться о дочери.
Эцуко так и не смогла поверить, что родителей сосватали чуть ли не по фотографиям. Настолько мать любила своего мужа. Учитывая то, что во времена их молодости супружеские отношения вовсе не предполагали взаимной симпатии, это было похоже на чудо.
Отец заметно облысел, обзавелся профессиональной болезнью - люмбаго, и в последнее время совсем согнулся. Огонек, который постоянно горел в его глазах, пока он работал, после выхода на пенсию угас. Теперь он с внучкой пек оладьи и удил карасей в пруду. Тихая, преждевременная старость человека, оставшегося не у дел.
…Когда Эцуко закончила рассказ про исчезновение Мисао, Ёсио задумался, поглаживая рукой свою плешь.
- Насколько я могу понять, - он почесал щеку, - в сложившихся обстоятельствах ты практически бессильна что-либо сделать.
- Ты правда так считаешь? Я тоже так думаю, но…
Эцуко не договорила, но отец понял, что она хотела сказать.
- Тебя смущает, можешь ли ты, будучи сотрудницей "Неверленда", вмешиваться в это дело?
Эцуко кивнула:
- Ведь не исключено, что и в будущем могут возникнуть схожие ситуации. И я не знаю, как себя вести в таком случае.
- А что говорит твой начальник, Иссики?
- Хочу посоветоваться с ним завтра. Но еще раньше, когда Мисао попросила о встрече, он сказал, что встречаясь с клиентом, я перехожу в область частных отношений.
- Следовательно, - отец положил мозолистые руки на стол, - отныне ты можешь считать Мисао своей личной подругой и поступать соответственно, правильно? В таком случае, я, как отец, буду помогать тебе, насколько это в моих силах. Дело-то не шуточное.
- Спасибо.
Эцуко улыбнулась. Уже от одного того, что она обо всем рассказала отцу, на душе стало легче.
- Папа, тебе не попадалось словосочетание - "седьмой уровень"?
Из-за характера своей прежней работы Ёсио стал кладезем познаний в самых различных областях, и память у него была отменная. С уходом на пенсию он не растерял свой багаж, и о чем бы Эцуко ни спрашивала, всегда имел наготове ответ.
- Это из дневника Мисао? - Он в раздумье склонил голову, потирая пальцами массивный подбородок, как имел привычку делать, когда старался что-то припомнить. - Кажется, мне попадалась в библиотеке книга с похожим названием.
- Ты имеешь в виду "Третий уровень"? - улыбнулась Эцуко. - Я тоже об этом думала. Роман Джека Финни.
- Что-то вроде этого. Не подходит?
Эцуко пояснила, что в дневнике Мисао есть запись: "Третий уровень - на полпути сорвалось - обидно".
- Но насколько я знаю, - добавила она, - Мисао не слишком увлекалась книгами. Трудно представить, что она захотела прочесть переводной роман. Даже если бы ей вдруг приспичило что-нибудь почитать, с какой стати - Джек Финни? Его книг в обычных книжных магазинах не найдешь. Будь это Сидни Шелдон или какой-нибудь "арлекиновский" женский роман, я бы еще поняла…
- Я не слышал ни о том, ни о другом.
- Поэтому я и думаю, что это не название романа. Есть еще одна запись: "Попытаюсь дойти до седьмого уровня". Я подозреваю, не название ли это какого-нибудь кафе или магазина? Тебе не попадалось ничего похожего?
Ёсио покачал головой:
- Сама говоришь - у этих "уровней" разные порядковые номера.
- Да, так.
- Как же это может быть названием магазина?
- Допустим, сеть фирменных магазинов, вроде как: номер один, номер два.
На лице Ёсио появилось сомнение.
- Не представляю магазин с таким нелепым названием. К тому же там, как ты говоришь, написано: "Безвозвратно"… Главная проблема в этом. Где ты видела магазин, войдя в который, невозможно выйти?
- Пожалуй, ты прав.
Эцуко задумалась. С тех пор как мать Мисао показала ей дневник, мысли постоянно утыкались в один и тот же тупик.
Вдруг Юкари, оторвавшись от мороженого, сказала:
- Случаем, не компьютерная игра?
В тот же момент она громко рыгнула и поспешно прикрыла рот рукой.
- Есть игра с таким названием?
- Без понятия. Может и есть, мне не попадалась. Вообще-то чуть ли не во всех компьютерных играх есть "уровни".
- Но существуют ли игры, начав играть в которые, невозможно вернуться?
Юкари засмеялась.
- Ну и жуть! Человек оказывается заперт внутри игры и не может выбраться наружу, так что ли?
- Такого же не бывает?
- В общем-то нет, но есть игры, устроенные так, что не пройдя до конца эпизод с определенным героем, невозможно остановиться и прервать игру. Иначе герой погибнет на полпути…
Эцуко и отец переглянулись.
- Может быть, это?..
- Мисао любила играть в компьютерные игры?
- Ни разу не слышала.
Если бы она увлекалась подобными вещами, то наверняка упомянула бы, хотя бы вскользь, когда звонила в "Неверленд". Она из тех, кто, общаясь по телефону, выбалтывает все подряд - о том, что сделала новую прическу, купила туфли…
- В любом случае, - сказал Ёсио, - дело не продвинется, пока мать Мисао не обратится в полицию и они не проведут хоть какое-то расследование.
Он взял в руки счет:
- Юкари, давай, заканчивай с мороженым. А то испортишь желудок и придется пропустить занятия в бассейне.
- Живот заледенел. - Юкари положила ложечку. - Мама, в кишки уже можно гвозди вбивать.
- Какая ты дуреха! - улыбнулась Эцуко.
Когда отец довез их на своей машине до дома, был уже десятый час.
Эцуко погнала Юкари в ванную.
- Надо было деду предложить у нас помыться.
- Он сказал, что сходит в баню, там ему сделают массаж.
- Задарма?
После смерти жены Ёсио жил один, как и Эцуко, оставшаяся с дочерью одна в опустевшем доме.
Им советовали съехаться, и Эцуко была к этому готова.
Но Ёсио возражал.
- К счастью, от тебя до меня рукой подать, при желании всегда можем встретиться. Ты еще живешь памятью о муже, тебе будет тяжело устраивать все по-новому. Лучше какое-то время пожить раздельно. Мне совсем не одиноко. Твоя мать еще со мной.
Отец всегда отличался отзывчивостью и пониманием. Действительно, если бы Эцуко пригласила отца к себе в дом или же переселилась к нему с дочерью, то в любом случае она бы испытала горечь поражения. Она еще не оправилась после смерти мужа, и переезд был бы равносилен признанию - "жизнь не удалась".
По-быстрому высушив дочери волосы феном и уложив ее в постель, Эцуко прибралась в кухне и, наконец, смогла не торопясь принять ванну. С завтрашнего дня сотрудники "Неверленда" посменно отправлялись в летние отпуска. Строя на этот счет всевозможные планы, мечтая о том, куда отправиться отдыхать с Юкари, она пришла в хорошее расположение духа.
Когда раздался телефонный звонок, она, все еще в банном халате, пила в кухне апельсиновый сок. Дисплей на телефонном аппарате показывал одиннадцать часов пятьдесят пять минут.
Эцуко схватила трубку. Юкари спит не крепко, малейший шум может ее разбудить.
- Алло, алло?
Поскольку в доме не было мужчины, она привыкла, отвечая на звонки, не называть себя по имени. Если это был ночной звонок, она в целях безопасности отвечала слегка изменив голос, пока не понимала, кто с ней говорит.
Слышались отдаленные шумы, точно произошел сбой на линии.
- Алло, алло?
Раздался скребущий ухо треск, как будто горела сухая трава.
И вдруг тихий, точно погребенный под всеми этими шумами голос:
- Госпожа Сингёдзи… вы?
Прижимая трубку к уху, Эцуко едва не поперхнулась.
- Алло? Да, это я…
Голос, еще тише прежнего, произнес:
- Госпожа Сингёдзи…
Это Мисао. Она сразу поняла. Звонила Мисао.
- Мисао? Это ты, Мисао? Это Эцуко. Откуда ты звонишь? Где ты находишься?
Трубку вновь заполнили шумы.
- Я… - послышалось тихо. - Я…
- Мисао, говори громче. Очень плохо слышно.
Может, она пьяна? Голос какой-то расслабленный. Как у засыпающей Юкари.
- Сингёдзи… - повторяя ее имя, как заклинание, Мисао сказала: - Спа…
На этом связь оборвалась.
- Алло, Мисао? Алло!
Эцуко стояла оцепенев, сжимая трубку, глядя прямо перед собой. Когда связь обрывается, телефон сразу же вновь превращается в неодушевленный аппарат. Короткие гудки точно посмеивались над ней.
Положив трубку, опустилась на ближайший стул.
Это Мисао. Это ее голос. Она столько раз слышала его по телефону!
"Сингёдзи…"
Почему у нее такой странный, как будто томный голос? Где она? Что хотела сообщить?
Чувствуя, как по спине бегут мурашки, Эцуко обхватила колени.
"Спа…"
Она не договорила, связь оборвалась.
Это ее голос. Ошибки быть не может. И она знала, что собиралась сказать Мисао.
Спа… Спасите!
Именно это.
11
Услышав вопли, он решил, что это продолжение сна.
Но вопли не затихали, повторяясь вновь и вновь, то ближе, то дальше. Еще не вполне проснувшись, он вскочил от грохота - что-то упало на пол.
Поднявшись, он не сразу сообразил, где находится. Вновь послышался вопль со стороны кухни. Даже не вопль, а вой. В комнате было темно, но он сразу понял, что кровать пуста. Одеяло сбито, наполовину лежит на полу. И сама кровать далеко отодвинута от стены.
Дверь комнаты была нараспашку. Ощупью он зажег свет в кухне.
Она сидела на полу, широко раздвинув ноги. Рядом валялся чайник. Дверца под раковиной была приоткрыта - она схватилась правой рукой за ручку.
- Что с тобой?
От неожиданности он совсем растерялся.
Дрожа всем телом, она шарила взглядом по сторонам, точно искала его.
Взгляд, скользнув мимо него, замер около ножки стола.
- Ты где? - спросила она.
До него не сразу дошел смысл ее вопроса.
- Не видишь?
Она медленно повернула голову. Но в этом движении не было цели. Взгляд блуждал, не зная, за что ухватиться.
Он не мог заставить себя приблизиться к ней. Казалось, перед ним околевающая дворняга, сбитая машиной. "Это уже слишком! Прочь отсюда!" - нашептывал ему внутренний голос, безжалостный голос эгоизма.
Он спросил еще раз:
- Ты ничего не видишь?
Она сидела понуро, в полуобморочном состоянии. Подбородок мелко дрожал, она хотела что-то сказать, но язык не слушался.
Сделав над собой усилие, он присел возле нее и положил руку на плечо.
- Совсем-совсем ничего?
Она коснулась его руки, как будто хотела убедиться в его присутствии, ладонью поползла вверх, дойдя до плеча, коснулась его лица. Жест человека, утратившего зрение. Широко раскрытые глаза продолжали смотреть мимо него. Ясные глаза. С виду такие же, как раньше.
- Опять голова раскалывается… - начала она говорить, как вдруг послышался громкий стук.
Вздрогнув, она прижалась к нему.
Кто-то стучался во входную дверь. Послышался голос:
- Эй, кто там есть?
Он посмотрел на нее. Из-за шока, вызванного потерей зрения, с ее лица исчезло какое-либо выражение. Только тонкие руки судорожно цеплялись за рукав его рубашки.
- Это сосед, Саэгуса! - послышался из-за двери голос, и вновь раздался стук. - Что случилось?
- Не открывай, - прошептала она, обнимая его.
- Эй, отзовись! Что-то случилось? Вызвать полицию?
Он колебался, не зная, на что решиться. Вновь раздался стук. С каждым ударом все сильнее, все настойчивее.
И вдруг затих.
- Нет, ничего особенного, - крикнул он, не двигаясь с места. - Простите за беспокойство.
За дверью некоторое время молчали. Он слышал, как бешено колотится его сердце. Ее дрожь передалась ему.
- Это с тобой я говорил днем? - не унимался Саэгуса. В голосе звучали жесткие, недоверчивые нотки. - Как-то все подозрительно… Что ты там делаешь?
Что ответить? Пока он лихорадочно соображал, Саэгуса вновь завел:
- Эй ты там, не молчи! Так это все-таки твоя квартира?
Он и сам хотел бы знать.
- Открой на минутку. Как-то неспокойно.
Она крепко прижалась к нему:
- Что же нам делать?
- Если не откроешь, вызову полицию. Я слышал женский крик. Что ты там натворил?
По голосу было ясно, что он уже не отстанет. А ведь днем казалось, что Саэгуса из тех, кому плевать, что происходит за дверью его квартиры. И тотчас он вспомнил, с каким подозрением тот следил за ним из окна автомобиля.
- Подождите немного. Сейчас открою, - закричал он.
Она вытаращила глаза.
- Не смей!
Он приложил палец к губам:
- Тсс… Выхода нет. Не волнуйся, делай, что я говорю. Можешь встать?
Обхватив рукой, он помог ей подняться с пола и усадил на стул в кухне. Только хотел отнять руки, как она вновь вцепилась в него.
- Все хорошо, сиди здесь.
Смирившись, она отняла руки и опустила на колени. Он подошел к двери, потом, передумав, вернулся в комнату, поднял одеяло, свернул и принес в кухню. Набросил на ее плечи, закутав, и только после этого пошел открывать дверь.
Когда щелкнул замок, он почувствовал, как по спине струится холодный пот.
Медленно открылась дверь и показалось лицо Саэгусы, на которое падал свет из коридора. Несомненно это был тот же самый человек, которого он видел днем на стоянке. Но от прежнего панибратства не осталось и следа. Между сдвинутых бровей пролегла глубокая складка, лицо было искажено, как от зубной боли.
Он отступил на шаг назад, и Саэгуса, вытянув шею, заглянул в квартиру. Он не мог не увидеть девушки, сидящей в кухне.
Саэгуса перевел взгляд на него, вновь посмотрел на девушку.
- Барышня… - сказал он.
Она, вздрогнув, поплотнее закуталась в одеяло.
- У вас все в порядке?
Чтобы ответить, ей нужна была его поддержка. Она подняла голову и, точно моля о помощи, стала неуверенно водить невидящими глазами. От страха вцепилась пальцами в одеяло. Точно похищенный ребенок.
Не сдержавшись, он крикнул:
- Не бойся! Я здесь!
По голосу она определила, где он находится. Остановив взгляд чуть правее него, кивнула.
Саэгуса, опершись рукой о косяк, подался вперед:
- Она слепая?
Он кивнул.
- А почему она кричала?
- Упала.
Саэгуса обежал глазами кухню, задержав взгляд на валяющемся на полу чайнике.
- Вы не ушиблись? - спросил он.
- Ничего страшного не произошло, - ответила она безжизненным голосом и шепотом добавила, точно в надежде завоевать его расположение: - Благодарю вас.
Прислонившись к стене, Саэгуса окинул их взглядом, посмотрел в сторону темной спальни, наконец, усмехнувшись, сказал, обращаясь к нему:
- Ладно, не злись.
- На что? - ответил он сухо.
Их взгляды встретились. Потребовались неимоверные усилия, чтобы не отвести глаз.
- Как тебя зовут?
Застигнутый врасплох, он замялся. Но Саэгуса видимо истолковал его замешательство просто как нежелание назвать свое имя.
- Днем я поговорил с дамой, живущей этажом ниже, - продолжал Саэгуса. - Она как-то раз видела человека, заходившего в эту квартиру. По ее словам, коротышка, постарше меня. Может, он и есть твой пресловутый приятель, тот, с которым ты познакомился в ресторане?
Его не столько задела ирония, с которой это было произнесено, сколько поразил сам факт существования некоего "коротышки", и он не сразу смог сосредоточиться. То, что в эту квартиру кто-то входил, означает…
- Что молчишь?
Придя в себя, он посмотрел на Саэгусу. Складка между его бровями стала еще резче.
- Уж не валяется ли в комнате труп этого господина? Совсем как в кино.
На губах заиграла легкая усмешка, но это была своего рода маскировка. Взгляд Саэгусы был серьезным и выдавал страшное напряжение.
- Что за чушь!
- Но эта, как ты говоришь, чушь случается сплошь и рядом.
Несмотря на шутливый тон, Саэгуса расправил плечи и принял оборонительную позу.
Отступать было некуда.
- Хотите удостовериться? - спросил он.
Саэгуса повел бровями и отделился от стены. Одет он был так же, как днем, в тех же сандалиях. Сбросив их, он вошел в квартиру.
- Только предупреждаю - без глупостей.
- С какой стати?