– Нет, ты, слышал, как он меня назвал? Любителем!
– Я сказал – заткнись, Тони.
Но тот никак не мог утихомириться:
– Черт возьми, у меня тоже есть чувства, Костолом.
Главарь бросил на него жесткий взгляд:
– Заткнись, или я сломаю тебе левое бедро.
Тони замолчал. Костолом посмотрел на Уиндзора.
– Извини, что перебил.
– Извинение принято. Итак, как я уже говорил, ты начал с того, что наехал на Майрона. Потом ты похитил его и пытался искалечить. Без всякой причины.
– Причина имелась, – возразил Костолом. – Мы хотели выяснить, где Даунинг.
– А почему ты решил, что Майрону это известно?
– Вы оба были в его доме. Вскоре Болитар вдруг попал в команду Даунинга. Можно сказать, занял его место.
– И что?
– То, что я не дурак. Вы оба что-то знаете.
– Ну а если знаем? – усмехнулся Уиндзор, разведя руками. – Почему просто не спросить? Или тебе не приходило это в голову? Ты ни разу не подумал, что самый лучший способ – прийти и спросить?
– Я спрашивал! – вмешался Камуфляж. – Тогда, на улице! Я спросил его, где Грег. А он начал хамить.
Уиндзор покосился на Тони:
– Ты служил в армии?
Бандит смутился:
– Нет.
– Жалкое отребье, – произнес Уиндзор тем же тоном, каким обычно обсуждал ситуацию на бирже, – ничтожество, грязный сгусток эктоплазмы. До тебя даже не доходит, что, надев армейскую форму, ты оскорбляешь и позоришь любого человека, хоть мало-мальски нюхавшего пороху. Если я еще раз увижу тебя в такой одежде, то всыплю тебе по полной. Ты понял?
– Эй…
– Ты не знаешь этого парня, Тони! – перебил Костолом. – Просто кивни и заткнись.
Камуфляж проворчал что-то, но повиновался. Уиндзор вновь переключил внимание на главаря.
– В такой ситуации, – закончил он, – мы вполне можем помочь друг другу.
– Как?
– Дело в том, что, по странному совпадению, мы тоже ищем сбежавшего мистера Даунинга. Вот почему я намерен сделать тебе одно предложение.
– Я слушаю.
– Для начала убери пистолет.
Костолом бросил на него косой взгляд.
– Откуда я знаю, что тебе можно доверять?
– Если бы я хотел тебя убить, ты был бы мертв еще прошлым вечером.
Костолом задумался и опустил оружие. Он махнул Камуфляжу, и тот сделал то же самое.
– А почему не убил? – спросил он. – На твоем месте я бы тебя прикончил.
– Я уже говорил о грубой силе, – объяснил Уиндзор, – и о зря потраченных усилиях. Мы нужны друг другу. Если бы я тебя вчера убил, сегодня мы бы не смогли договориться.
– Что ж, разумно. Продолжай.
– Полагаю, мистер Даунинг должен вам крупную сумму денег.
– Это еще слабо сказано.
– Отлично. Ты расскажешь нам то, что тебе известно. Мы найдем Уиндзора, не взяв с тебя ни цента. Когда это произойдет, ты не тронешь Грега, если он тебе заплатит.
– А если не заплатит?
Уиндзор улыбнулся и развел руками:
– Кто мы такие, чтобы вмешиваться в твой бизнес?
– Ладно, меня это устраивает, – произнес Костолом. – Но я не хочу говорить в присутствии подручных. – Он повернулся к Камуфляжу. – Посиди в другой комнате.
– Почему?
– Потому что, когда кто-нибудь начнет тебя пытать, ты ничего не будешь знать.
Тони это убедило. Он молча направился в кабинет Майрона.
– Может, присядем? – предложил Уиндзор.
Они сели. Костолом положил ногу на ногу и сразу перешел к делу:
– Даунинг помешан на азартных играх. Долгое время ему везло. Для человека с его манией нет ничего хуже. Когда удача ему изменила – а рано или поздно это происходит, – он решил, что сможет отыграться. Все так считают. Если у парня есть большие деньги, как у Грега, я ему не мешаю. Пусть сам роет себе могилу. Для бизнеса это полезно. Только надо за ним присматривать. Стараться не переборщить. Иначе он прокопает яму до самого Китая. – Главарь обернулся и взглянул на Майрона: – Понимаешь, о чем я говорю?
– О Китае.
– Короче, Даунинг начал проигрывать по-крупному. Всерьез. Не могу сказать, что он всегда платил исправно, но у него имелся большой потенциал. Иногда ставки доходили до двух с половиной, даже трех сотен.
– Сотен тысяч? – уточнил Майрон.
– Ага. – Костолом улыбнулся. – Вы никогда не встречались с игроками, верно?
Майрон промолчал. Он не собирался рассказывать свою биографию каким-то мафиози.
– Это то же самое, что алкоголь и героин. Только еще хуже. Они не могут остановиться. Обычно люди пьют или принимают наркотики, чтобы заглушить отчаяние. Что-то похожее есть в азартных играх, но здесь вам протягивает руку сама надежда. Играя, вы всегда надеетесь. Кажется, что еще одна ставка – и жизнь изменится к лучшему. В общем, порочный круг. Пока вы надеетесь, вы играете. Но пока вы играете, вы надеетесь.
– Глубокомысленно, – заметил Уиндзор. – Но давай вернемся к Грегу Даунингу.
– Короче говоря, он перестал платить. Долги выросли до полумиллиона. Я стал давить на него. Он объяснил, что сидит на мели, но я могу не беспокоиться, поскольку он заключил рекламный контракт, который принесет ему кучу денег.
Сделка с "Форте", подумал Майрон. Теперь понятно, почему Грег изменил свое мнение насчет рекламы.
– Я спросил, когда поступят деньги. Он ответил – через шесть месяцев. Шесть месяцев? Когда на нем полмиллиона долларов и долг все растет? Я заявил, что так не годится. Он должен заплатить немедленно. Грег сказал, что у него нет денег. Тогда я попросил его о маленькой услуге.
Майрон уже понял, к чему он клонит.
– Грег срезал очки?
– Нет. Он должен был срезать очки. "Драконам" давали преимущество над "Шарлотт" в восемь очков. Даунинг мог сделать так, чтобы они выиграли с меньшим счетом.
– Он согласился?
– Разумеется. Матч был назначен на субботу. Я поставил на "Шарлотт" сто штук. Сто штук!
– А Грег не вышел на площадку, – закончил Майрон.
– Вот именно. "Драконы" выиграли с преимуществом в двенадцать очков. Я знаю, Даунинг повредил ногу. Об этом писали в газетах. Конечно, он не виноват, ему не повезло. Но поймите меня правильно. Грег обязан ответить за мой ущерб. Почему я должен платить за его травму? – Он замолчал, ожидая возражений. Все молчали. – В общем, я ждал, что Грег мне позвонит, но этого не произошло. Теперь он должен мне почти два миллиона. Думаю, ты понимаешь, Уиндзор, что в подобной ситуации я просто должен что-нибудь предпринять.
– Когда Грег платил в последний раз? – спросил Майрон.
– Давно. Точно не помню. Месяцев пять или шесть назад.
– А потом ничего?
– Да.
Беседа длилась еще несколько минут. Эсперанса, Верзила Синди, Камуфляж и Кирпичная Степа вышли из соседней комнаты. Уиндзор и Костолом вспомнили общих знакомых по боевым искусствам. Вскоре бандит и его свита удалились. Когда лифт закрылся, Синди взглянула на Эсперансу и расплылась в широкой улыбке. Затем она изобразила что-то вроде джиги. Пол в комнате затрясся.
Майрон вопросительно взглянул на Эсперансу.
– Тот большой парень, – объяснила она, – который сидел с нами в комнате.
– И что с ним?
– Он попросил у Синди телефон.
Верзила продолжала энергично отплясывать в приемной. Обитатели нижних этажей, очевидно, прятались в поисках укрытия, как в последний день Помпеи. Майрон повернулся к Уиндзору:
– Ты обратил внимание, что Грег не платил уже несколько месяцев?
Локвуд кивнул.
– Те пятьдесят тысяч долларов, которые он снял перед исчезновением, не пошли на уплату долга.
– Тогда на что они пошли?
– Видимо, на бегство.
– Значит, он готовился заранее, – заметил Болитар.
– Похоже на то.
– Убийство не случайно произошло именно в тот вечер. Трудно поверить, будто Лиз Горман по чистому совпадению умерла как в раз в тот день, когда Даунинг замыслил свое исчезновение.
– Пожалуй, – согласился Уиндзор.
– Полагаешь, Грег убил ее?
– Все указывает на это. Я уже говорил, что деньги лежали на счете, который открыл Марти Фелдер. Вероятно, мистер Фелдер знает ответ.
Верзила Синди неожиданно перестала плясать. Она обхватила за плечи Эсперансу и принялась что-то мурлыкать. Юная возлюбленная.
– Если Фелдер знал, что Грег собирается сбежать, – протянул Майрон, – почему он оставил сообщения на автоответчике?
– Чтобы сбить нас с толку. Или ему не были известны намерения Грега.
– Я ему позвоню, – пробормотал Болитар. – Попробую встретиться с ним завтра.
– Сегодня вечером у тебя игра?
– Да.
– Во сколько?
– В половине восьмого. – Майрон взглянул на часы. – Но мне надо поторапливаться, чтобы успеть поговорить с Боксом.
– Давай я тебя подкину, – предложил Уиндзор. – Я тоже хочу встретиться с мистером Арнстайном.
После их отъезда Эсперанса прослушала сообщения голосовой почты. Потом она стала убираться на своем столе. После пляски Синди две фотографии – одна с ее овчаркой Хлоей, получившей приз за лучшую породу на дог-шоу в Уэстчестере, и другая с ней самой и с Верзилой Синди, изображавших Маленькую Покахонтас и Атаманшу с победно вскинутыми поясами ЖАР в руках, – едва не попадали на пол.
Пока она разглядывала фотографии, в голове у нее вертелись слова Майрона. Он говорил про время убийства. О том, что оно совпало с бегством Даунинга. А как насчет самой Лиз Горман? Когда она приехала в Нью-Йорк? Банк в Тусоне ограбили два месяца назад, примерно столько же Горман работала в закусочной "У парка". Понятно, что женщина, скрывавшаяся от властей, хотела поскорее сбежать с места преступления, но почему она выбрала такой густонаселенный город, как Нью-Йорк?
Эсперанса долго размышляла и вскоре поняла, что зашла в тупик. Надо было найти какую-то вескую причину, почему Лиз Горман действовала именно так, а не иначе. Эсперанса старалась прикинуть, как все это можно связать с ограблением банка. Она взяла трубку и позвонила одному из близких друзей Майрона и Уиндзора в ФБР.
– Нам нужна полная информация по ограблению банка "Бригадой Ворона", – произнесла она. – Вы можете прислать копию файлов?
– Да, завтра утром.
Глава 24
Уиндзор и Майрон питали необъяснимое пристрастие к бродвейским мюзиклам. Пока они ехали в "ягуаре" Уиндзора, из стереосистемы громко звучал саундтрэк к "1776". Континентальный конгрессмен кричал: "Пусть кто-нибудь распахнет окно!" Затем следовала оживленная дискуссия, нужно открывать это самое окно ("чертовски жарко в Филадельфии") или не нужно ("слишком много мух"). За голосами спорящих кто-то спокойно предлагал Джону Адамсу присесть. История.
– Кто играл Томаса Джефферсона? – спросил Локвуд.
Сам он, конечно, знал ответ. Друзья превращали жизнь Майрона в сплошную викторину.
– В кино или на сцене?
Уиндзор сдвинул брови:
– Я не люблю экранизаций.
– Кен Ховард, – ответил Майрон.
– Верно. Самая известная роль мистера Ховарда?
– Тренер в "Белой тени".
– Опять верно. Кто играл Джона Адамса?
– Уильям Дэниелс.
– Прославившийся в роли…
– Несносного хирурга в "Сент-Элсвер".
– Актриса, игравшая Абигайл Адамс?
– Бетти Бакли. Лучшая роль – Эбби из "Восьми достаточно".
Уиндзор улыбнулся:
– Молодец.
Майрон смотрел на дома и машины, сливавшиеся в одну пульсирующую массу, и думал о Джессике. Перебраться к ней. Почему бы и нет? Он любит ее. Она любит его. Джессика сама это предложила. Обычно в любовных отношениях один партнер доминирует над другим. Это получается само собой. Равноправия практически не бывает. В их случае главную скрипку играла Джессика. Майрон понимал это. В любом случае постоянные намеки Эсперансы на то, что его "вышвырнули", показали ему истинное положение вещей. Отсюда еще не следовало, что он любил Джессику больше, а она его – меньше. А может, и следовало. Майрон уже ни в чем не был уверен. Одно он знал точно: Джессика очень редко делала первый шаг. Все, что ему оставалось, – это пойти ей навстречу. Он даже не мечтал услышать от нее такие слова. И все-таки что-то удерживало Майрона. Было слишком много факторов, которые тянули его в разных направлениях – так же, как с Терри.
Он долго взвешивал все "за" и "против", но так и не пришел ни к какому заключению. Хотелось побеседовать с кем-нибудь еще. Это его обычный способ – обсуждать проблемы с близкими друзьями. Вот только с кем? Эсперанса, самая надежная советчица, терпеть не могла Джессику. Уиндзор… он мало подходил для сердечных дел. Это все равно что искать воду в выжженной пустыне.
Майрон пробормотал:
– Джессика предложила переехать к ней.
Уиндзор секунду молчал, а потом спросил:
– Ты получишь все деньги за серию плэй-офф?
– Что?
– Тебя очень поздно приняли в команду. Ты уверен, что получишь всю долю от прибыли в плэй-офф?
– Не волнуйся. Я об этом позаботился.
Локвуд кивнул. Он смотрел прямо на дорогу. Стрелка спидометра колебалась на восьмидесяти милях – многовато для Третьего шоссе. Уиндзор постоянно менял полосы, виляя влево или вправо. Майрон привык к его манере водить машину, но все-таки старался отводить глаза от ветрового стекла.
– Ты останешься на игру? – спросил он.
– Не знаю.
– От чего это зависит?
– Оттого, будет ли там Проба, – произнес Уиндзор. – Ты сказал, ей нужна новая работа. Может, заодно мне удастся из нее что-нибудь вытянуть.
– Что ты ей скажешь?
– Это трудная дилемма, которая касается нас обоих. Если ты спросишь ее о звонке Даунинга, то выдашь себя с головой. Если это сделаю я, она удивится, чего ради я этим интересуюсь. В любом случае, при наличии мозгов, Проба что-нибудь заподозрит. Более того, если ей действительно известно нечто важное, она мне попросту наврет.
– Что ты предлагаешь?
Уиндзор склонил голову к плечу, изобразив глубокое раздумье.
– Пожалуй, я с ней пересплю, – усмехнулся он. – Вероятно, она развяжет язык в порыве страсти.
– Она спит только с игроками из "Гигантов" и "Драконов", – напомнил Майрон и, нахмурившись, добавил: – Ты хочешь с ней переспать?
Приятель пожал плечами:
– Альтернатива – высечь ее резиновым шлангом. Если только она не получает удовольствия от подобного обращения.
– Есть еще идеи?
– Я над этим работаю.
Они молча свернули к арене "Мидоуландс". Абигайл Адамс на CD-плеере сообщала Джону Адамсу, что женщинам в Массачусетсе нужны булавки. Уиндзор начал напевать под музыку. Затем он заметил:
– Что касается Джессики… – Он отнял руку от руля и помахал ею в воздухе. – Я не тот человек, с которым обсуждают такие проблемы.
– Знаю.
– Когда она тебя бросила, ты был в жутком состоянии. Не понимаю, зачем тебе рисковать опять.
Майрон посмотрел на него:
– Ты действительно так думаешь? Это очень грустно, Уиндзор.
– О да, настоящая трагедия.
– Я серьезно.
Локвуд иронически схватился за голову:
– О горе мне, горе, я никогда не испытывал того глубокого страдания, в которые погрузился ты, расставшись с Джессикой. Бедное, бедное дитя.
– Ты понимаешь, что не все так просто.
Уиндзор положил руку на руль и пожал плечами.
– Нет, мой друг, все очень просто. Реальной была лишь твоя боль. Остальное – иллюзия.
– Это твое мнение?
– Да.
– О всех чувствах вообще?
– Я так не говорил.
– Как насчет нашей дружбы? Она тоже всего лишь иллюзия?
– Мы говорим не о нас, – возразил Локвуд.
– Я просто пытаюсь понять…
– Тут нечего понимать! Я уже сказал, что не гожусь для данной темы.
Впереди вырастала огромная арена. Раньше она носила имя Брендана Берна, непопулярного политика, случайно оказавшегося в кресле губернатора в тот год, когда построили весь комплекс. Вскоре спортивные воротилы решили привлечь новые средства и переименовали ее в арену континентальных авиалиний – звучало неказисто, но, во всяком случае, не хуже старого названия. Брендан Берн и его свита подняли вой. Это возмутительно, вопили они. Комплекс по праву был назван в честь губернатора. Как они посмели переименовать арену? Что до Майрона, то он не видел тут проблемы. Что важнее – самолюбие политика или дополнительные двадцать с лишним миллионов долларов? Ответ напрашивался сам собой.
Майрон покосился на Уиндзора. Тот по-прежнему смотрел на дорогу, крепко держась за руль. Болитар вспомнил то давнее утро, когда от него ушла Джессика. Он тоскливо слонялся по дому, когда в дверь постучал Локвуд. Майрон пошел открывать.
Уиндзор с порога объявил:
– Слушай, я тут снял девчонку. Тебе надо с кем-нибудь переспать.
Майрон покачал головой.
– Ты уверен? – воскликнул приятель.
– Да.
– Тогда окажи мне услугу.
– Какую?
– Не напивайся сегодня в баре, – попросил его друг. – Это банально.
– А переспать со шлюхой – нет?
– Да, но это намного интереснее.
Вскоре он развернулся и ушел. На том все и закончилось. Больше они никогда не касались его отношений с Джессикой. И сейчас Майрон тоже зря затронул эту тему. Толку никакого.
Если задуматься, у Уиндзора имелись основания стать таким, какой он есть. Майрон снова посмотрел на друга, на сей раз преисполнившись сочувствия. Сточки зрения Локвуда, его собственная жизнь являлась сплошным уроком выживания. Вероятно, результаты не всегда получались блестящими, но чаще всего его методы срабатывали. Он не был бесчувственным роботом, хотя иногда ему хотелось, чтобы люди считали его именно таким. Но он хорошо усвоил одно – нельзя доверять другим. На свете было не так много людей, о которых Уиндзор заботился, но эти немногие могли похвастаться исключительной опекой и вниманием. Остальной мир его просто не интересовал.
– Я возьму тебе место рядом с Пробой, – мягко произнес Майрон.
Уиндзор кивнул и свернул на автостоянку. Майрон назвал себя секретарю Бокса, и их провели в его офис. Келвин Джонсон уже был здесь – стоял справа от Арнстайна. Бокс сидел за столом. Он выглядел постаревшем. Кожа посерела, под глазами темные круги. Владелец клуба тяжело поднялся с места. Минуту он разглядывал Уиндзора.
– Полагаю, это мистер Локвуд?
Надо же, Бокс уже знал о Уиндзоре – успел подготовиться.
– Верно, – ответил Майрон.
– Он помогает нам решать проблему?
– Да.
Мужчины пожали друг другу руки и сели за стол. В таких случаях Уиндзор всегда хранил молчание. Его взгляд скользил по комнате, схватывая каждую деталь. Прежде чем разговаривать с людьми, он любил изучать их, особенно в домашней обстановке.
– Итак, – начал Бокс с натянутой улыбкой, – какие новости?