"Значит, с экскурсии люди уже вернулись", – подумала я, раскланиваясь с Николаем Павловичем Коровиным. Мужчина торопливо шел мне на встречу, спеша в ресторан на ужин. Он кивнул мне и … не более того.
"Хотя бы для приличия улыбнулся", – отметила я.
С момента последней нашей встречи, в холле гостиницы, Коровин практически не изменился. Все тот же льняной костюм, та же белая рубашка и тот же отвратительный запах зубного эликсира. Только вместо туфель – вьетнамки, которые никак не подходили к выбранному стилю одежды. У меня даже сложилось впечатление, что Коровин случайно их одел, не задумываясь над своим внешним видом – сунул ноги и пошел. Шагал он с отрешенным видом, словно в уме что-то для себя решал. Мне даже подумалось, что он меня даже не узнал, а кивнул в ответ чисто машинально.
"Наверное, на яхте укачало, когда к острову плыли", – к такому выводу пришла я.
Побросав пакеты с сувенирами в прихожей домика, я побежала обратно. Алина тоже не задержалась.
– Ищем и пасем, – напутствовала она меня перед входом в ресторан.
Ресторан был на половину заполнен людьми. Кудрявцевых еще не было. Я и Алина выбрали столик в углу, откуда открывался полный обзор зала. Аня, заметив меня, помахала рукой. Дети не особенно расстроились тому, что их мамочки сели отдельно от них. По-моему, Аня даже обрадовалась – я не буду заставлять ее есть овощи вместо пирожных.
Еще раз пробежав взглядом по лицам сидящих в зале, я увидела Коровина, он сидел в одиночестве. Ужинали Хрящев, Коломиец и Ярцев – и все по отдельности.
"Зачем было приезжать, чтобы скучать поодиночке?" – в который раз удивилась я.
В ресторан вошли Алена и Поль. Заметив нас, они направились прямиком к нашему столику. Тень недовольства пробежала по Алининому лицу.
– Надо как-то от них поскорее отделаться. Вот-вот должны появиться Кудрявцевы, – процедила она сквозь зубы.
– Привет, вы уже вернулись с экскурсии? – спросила я, когда Поль и наша секретарша нависли над нашим столом. Оба смотрели на меня и Алину и почему-то молчали.
Алина скривила лицо.
– Как я устала. Солнце здесь просто дикое! Оно так изматывает. Голова раскалывается, а тут так шумно. – Алина надеялась, что Алена и Поль поймут, к чему она клонит, и найдут себе другой столик. Благо свободных мест хватало.
– А у нас еще одна неприятность, – вздохнула Алена.
– У кого "у нас"? – равнодушно спросила Алина, усиленно растирая виски. – Как же голова болит!
– Кудрявцев на экскурсии умер.
– Как умер?! – воскликнули я и Алина в один голос.
Алина бросила растирать виски.
– Почему умер? Зачем умер? Тоже со скалы упал?
– Нет, скорей всего сердечный приступ. Жена Кудрявцева сказала, что у ее мужа было больное сердце. Хорошо, что мы догнали группу на пристани, Поль как чувствовал, что нужно быть на катере.
– Он знал, что Кудрявцев умрет? – насторожилась я.
– Нет, конечно. Как он мог об этом знать? Он просто не был уверен в Кристиане. А тот и впрямь, хотел уехать без Кудрявцевых, мол, на другом катере доберутся. А Поль напомнил о вчерашнем случае и пошел искать Кудрявцевых – и нашел. Иван Петрович уже мертвый лежал, а Раиса Антоновна над ним рыдала. Все в шоке. Вторая смерть за два дня. Вот не повезло людям.
– Не повезло, – повторила я за Аленой.
Алена с Полем сели за отдельный столик. Есть расхотелось. Отодвинув от себя тарелку, я спросила у Алины:
– И что ты по этому поводу думаешь?
– Что? Я думаю, что там, в морском заповеднике, рядом с Бабенко был Кудрявцев. Кто знает, чем закончился их разговор на повышенных тонах? Возможно, именно Кудрявцев столкнул Бабенко с камней. Необязательно намеренно. Впрочем, Бабенко мог пятиться и оступиться. Но факт, что Кудрявцев переживал, и очень сильно. Сердце не выдержало. В результате – сердечный приступ, который привел к смерти.
– Складно. Наверное, все так и было. Нужно зайти к Раисе Антоновне, чисто по-человечески выразить ей свои соболезнования. Может, помочь ей надо. Да просто посидеть с ней. Первые дни одиночества наиболее мучительны.
– Пошли, – Алина поднялась из-за стола. – Заодно и спросим, из-за чего так переволновался ее муж.
– Алина, – покачала я головой, – в тебе нет ни грамма сострадания. В такую трагическую минуту допрашивать человека?
– Ничего подобного! Я просто дам ей выговориться! – загадочно улыбнулась Алина, как будто уже знала о том, как пойдет разговор.
Дверь в бунгало была не заперта. Мы свободно прошли через маленькую прихожую в комнату. Раиса Антоновна, как я и предполагала, была одна. Она сидела в полумраке на краешке кровати. Из осветительных приборов горел лишь ночник, освещая заплаканное лицо Кудрявцевой.
– Раиса Антоновна, – позвала я.
Женщина медленно повернула в нашу сторону голову. Ее брови удивленно изогнулись.
– Кто вы?
– Мы летели с вами в самолете, живем в одном отеле. Вот, пришли выразить вам свои соболезнования по поводу безвременной кончины вашего мужа.
Она сидела не шелохнувшись. Смотрела в одну точку, куда-то поверх наших голов. Слышала ли она нас? Я не уверена.
– Как вы себя чувствуете? – спросила я, насторожившись ее реакцией, вернее ее отсутствием.
– Не знаю, – медленно протянула она. – У меня внутри какая-то пустота, и в голове, и в груди. Как будто и вовсе меня нет.
– Ясно, она все еще в шоке, – шепнула мне на ухо Алина. – Она не осознает случившегося. Ее разум заблокирован. Так можно и с ума сойти. Стой здесь, отвлекай разговором, а я сейчас.
Алина бросилась из бунгало на улицу, а я осталась.
– Может вам водички налить? – спросила я, открыв дверцу мини-бара. – Вы ужинали? Давайте я схожу, принесу вам что-нибудь поесть?
– Я не хочу пить, я не хочу есть. Мне холодно.
Я посмотрела на регулятор кондиционера. Кондиционер был выключен. В бунгало было и жарко, и душно. На моей коже выступил липкий пот. А ей холодно?
"Нервы", – догадалась я и укрыла Раису Антоновну покрывалом, которое лежало сложенным на кровати.
Очень скоро прибежала запыхавшаяся Алина. Из бумажного пакета она достала бутылку коньяка. На мой изумленный взгляд, сосредоточенный на бутылке, она ответила:
– Это ей поможет снять стресс и расслабиться. Будет очень хорошо, если она выплачет свое горе. Раиса Антоновна, выпейте глоточек. Это как лекарство.
– Я не пью в принципе.
– А сейчас надо.
Алине удалось уговорить Кудрявцеву выпить пару глотков коньяка. У Раисы Антоновны порозовели щеки, она как будто слегка оттаяла и заговорила:
– Никогда не прощу себе, что Ваня меня уговорил на эту поездку. У нас никогда не было много денег. Эх, зачем мы выиграли эту чертову путевку? Поехали бы как обычно в "Сосновый бор".
– В "Сосновый бор", дом отдыха, когда-то принадлежавший горисполкому? Ваш муж имел отношение к исполкому? – поинтересовалась Алина.
– А разве вы не помните? Когда-то Ваня был мэром города! – с гордостью сказала вдова.
– Наверное, это было давно? – пожала я плечами. Фамилия Кудрявцев мне ни о чем не говорила.
– Пятнадцать лет назад. Правда, мэром он был недолго, около года. Потом по состоянию здоровья ушел. Сердце, уже тогда у него пошаливало. Знаете, он все близко к сердцу принимал, за дело болел, на работе просиживал допоздна.
– Да, господь бог забирает лучших, – вздохнула Алина, подливая в стакан Раисы Антоновны еще коньяка. Чтобы та не думала, что пьет в одиночку, Алина налила себе и меня заставила взять в руку стакан с коньяком. – Помянем Ивана Петровича. Хороший был человек. Тело вы как на родину повезете?
– Самолетом, со всеми.
Я удивленно вскинула брови, ведь до нашего отлета оставалось еще четыре дня.
– Я уже узнавала, самолет из нашего аэропорта курсирует один раз в неделю. Можно, конечно, другой авиакомпанией полететь – и завтра, и послезавтра, но самолет приземлится в чужом городе. Что же я Ваню по всей стране в гробу буду возить? Нет, пусть он лучше четыре дня в морге полежит, а за это время родственники помогут к похоронам подготовиться.
– Раиса Антоновна, а что спровоцировало сердечный приступ, не знаете? – спросила Алина. – Может, он понервничал?
– Сама не понимаю, как все случилось, – задумалась Раиса Антоновна. – Ни вчера, ни сегодня он не жаловался на боли в груди. А вообще-то он мнительный, – добавила она. – Только какой-то дискомфорт почувствует, сразу торопится положить под язык нитроглицерин. Он даже на пляж выходил с нитроглицерином в кармане.
– Может, его расстроила смерть нашего соотечественника, Павла Алексеевича Бабенко? Собственно, и смерть Ивана Петровича всех потрясла. Две смерти, практически в один день. Поговаривают, что ваш муж был знаком с Павлом Алексеевичем.
Раиса Антоновна недовольно сморщила лоб.
– Вы же понимаете, Ваня работал на такой должности. Все норовили с ним за руку поздороваться. Он по службе знал многих, а уж сколько людей его знало, не сосчитать.
С ее слов нельзя было понять, знаком был ли знаком ее муж с Бабенко.
– Странно, – делано протянула я.
– Что странно? – заинтересовалась Кудрявцева.
– Мне показалось, что я видела, как они – ваш муж и Бабенко – разговаривали там, на первом острове заповедника, – соврала я. – Где и погиб Павел Алексеевич.
– Вам, наверное, показалось, – сердито мотнула головой Раиса Антоновна. – На островах Иван Петрович ни на шаг от меня не отходил.
– Я думаю, что Ивана Петровича могла уморить вчерашняя жара и физическая нагрузка, – высказала свое предположение Алина. – Все-таки вчера всем нам пришлось много пройти. А Иван Петрович был в возрасте – надо было сегодня в отеле посидеть, хорошо отдохнуть.
– Теперь-то я понимаю, что надо было. Но Ваня любил ходить и вчерашняя прогулка для него ничто.
– И по скалам лазить любил? – задала я провокационный вопрос.
– По скалам? Ну что вы! У Вани была боязнь высоты. Когда нам выделили квартиру в доме партийных работников, мы даже выбрали второй этаж. Ваня бы и на первом поселился, но жить второму заместителю председателя горисполкома (он тогда этот пост занимал) как-то несолидно. А что касается прогулки по острову… Мы пошли по тропинке, но в гору подниматься не стали, потом спустились к берегу. Вот и все. С кем вы могли моего Ваню видеть?
– Неужели я ошиблась? – сплеснула я руками. – Значит, все время на острове вы были с ним рядом?
– Разумеется!
– И на минуту не разлучались?едседателя горисполкома (он тогда эту должность завместителю ых работников. ость.
– Вопросы вы странные задаете, – Раиса Антоновна сбросила с себя покрывало. Алина так часто подливала в ее стакан коньяк, что ей стало жарко. Она расслабилась и вместе с тем опьянела. Язык ее уже начинал заплетаться, ум не сразу определял, что можно говорить, а о чем можно и умолчать. – Пописать пару раз он сходил. Не буду же я его в этом деле сопровождать? Ваня помимо сердца страдал простатой. И жидкости пил вроде бы не много, а в кустики бегал часто. Отбегался, сердешный. – Раиса Антоновна опять расплакалась. Она без стеснения размазывала слезы по лицу, тихо, словно щенок, поскуливая.
– Вам надо лечь спать, – категорично сказала Алина и стала ее укладывать спать.
Раиса Антоновна не сопротивлялась. Оставив гореть ночник, мы вышли из бунгало Кудрявцевых.
Глава 7
– Ну что? Похоже, все произошло так, как мы и думали, – сказала Алина, выйдя от вдовы. – Нет у Ивана Петровича алиби. От Раисы Антоновны он отлучался и не один раз. Что касается знакомства с Бабенко… Видела, как она занервничала? Не знает никакого Бабенко? Сомневаюсь я что-то. Хотя, – Алина на секунду задумалась, – она могла и не знать обо всех связях мужа. А занервничала потому, что ей вопросы наши были непонятны. Такое бывает: человек подспудно чувствует, что у него что-то хотят выпытать, а что не поймет, и тогда начинает нервничать, замыкается в себе.
– То есть ты думаешь, что это Кудрявцев столкнул со скалы Бабенко?
– Кто же еще? Впрочем, все могло произойти непреднамеренно: Бабенко, увидев неприятного ему человека, попятился назад и упал. А у Кудрявцева на другой день сердце не выдержало. Все просто и логично.
– Алина, а тебе не показалось странным, что человек, который боится высоты, лезет справить нужду на скалу?
– Так ведь это нам Раиса Антоновна сказала! Кудрявцев мог следить за Бабенко, сказал жене, что ему приспичило, а сам пошел выяснять отношения.
– Тем более странно. Неужели, чтобы выяснить отношения жителям одного города надо лететь на Сейшелы? И что особенного между ними произошло, чтобы портить настроение друг другу на отдыхе?
– Так ведь это проще всего узнать! – воскликнула Алина. – Причину конфликта можно узнать у Хрящева или Иванова. Пошли.
– Не поздно ли? – усомнилась я. – Начало одиннадцатого.
– Люди на отдыхе ложатся поздно. Не удивлюсь, если увижу сейчас этих стариканов, отплясывающими на дискотеке. Слышишь, музыка играет? Народ уже развлекается. Всем по фигу, что в отеле два покойника.
Со стороны пляжа действительно доносилась музыка. Каждый вечер после десяти часов на платформе, расположенной в море и соединенной с берегом узким мостиком, устраивались танцы. В дневное время суток здесь, под палящими лучами солнца загорали экстремальные отдыхающие, а вечером… Живая музыка, красивая подсветка, бар на берегу – все создавало настроение для романтических знакомств. Все, кто в это время еще не спал, собирались на берегу и на платформе.
У бара с бокалом вина я увидела Нину Приемыхову. Девушка откровенными взглядами пыталась заинтересовать одинокого немца. Тот почему-то не поддавался ее чарами, а на глубокое декольте вообще старался не смотреть.
"Не везет девушке, – подумала я. – С группой ей явно не повезло, все наши мужчины вроде бы и без жен, а ведут себя так, будто за их спинами многочисленное семейство. Иностранцев тоже настораживает Нинин натиск. И одета она чересчур откровенно. Все кричит на ней: "Возьмите меня! Возьмите!". Так нельзя. Мужчины ее боятся. Им надо чувствовать себя охотниками, а не жертвами. Странно, что Нина этого не понимает".
На танцевальной площадке среди пар я различила Алексеевых. Молодые супруги танцевали – невпопад. Дмитрий пытался растормошить Лену, но та, повиснув на муже, спала на ходу.
Поискав еще глазами, я выделила в толпе Кузьму Хрящева. Он нервно дергался в танце, сотрясая своим животом.
Иванова я не нашла. Зато я заметила наблюдающего за всем со стороны Коровина. Николай Павлович сидел, вытянув ноги, в шезлонге, курил, сбрасывал пепел (что мне очень не понравилось) прямо на песок и время от времени прикладывался к стакану со светло коричневой жидкостью. Скорей всего он пил виски.
– Хрящева вижу, – сообщила мне Алина. – Вот он какой, северный олень! – хихикнула она. – Гарцует!
На оленя он меньше всего был похож. А вот на шамана – да. Разве что бубна в руках не хватало.
– Однако лицо у него весьма сосредоточенное. При всей браваде и дикости, которая присутствует в его танце, он очень напряжен, – отметила Алина.
– Ну, так отплясывать в его возрасте. Боюсь, что завтра у нашего подопечного все будет болеть. Давай выпьем чая или колы? – Мы переместились к стойке бара. За чашкой чая, я попыталась отсоветовать Алине общаться с Хрящевым сегодня. – Давай завтра поговорим? Какой разговор может быть на танцплощадке? Хрящев выпил, он в ударе, а мы его потащим говорить о грустном? Давай подождем до завтра. К тому же я устала, спать хочется. – Для убедительности я несколько раз зевнула. – Пошли по домам, а?
– Пошли, – легко согласилась с моим предложением Алина, но тут же внесла корректировку: – Только пройдем мимо рецепции и узнаем, в каком бунгало живет Иванов. Кто знает, может, он еще не спит? Ведь именно он сказал, что Кудрявцев ненавидит Бабенко. А раз так сказал, значит, знает за что.
Я взглянула на подругу и не заметила в ее глазах ни грамма сонливости. Более того, они блестели тем самым блеском, который всегда настораживает майора Воронкова. Такой блеск он называет сатанинским. Именно по нему он понимает, насколько глубоко мы увязли в очередном расследовании. Но сегодня несколько иной случай. Если раньше мы занимались расследованиями по объективным причинам – много разных случаев было, когда наши друзья или клиенты попадали в беду, – то теперь нас окружали посторонние люди, и никто и ничто, не обязывало нас искать убийцу Бабенко и разбираться в причине смерти Кудрявцева.
"Все ясно, – подумала я, глядя в безумные глаза подруги, – она уже достаточно отдохнула. Ей стало скучно, и она ищет приключений. Отговаривать ее от расследования – пустая трата времени. Ничего, осталось четыре дня. Она побегает за Хрящевым, за Ивановым, может еще за кем-нибудь. Потом мы вернемся домой, и я загружу ее работой, да так, чтобы она и думать забыла о покойниках".
– Надо еще как-то объяснить Иванову, почему мы интересуемся покойниками. Впрочем, я сама бы хотела знать, зачем нам это все надо? – вздохнув, спросила я то ли у себя, то ли у подруги. В данный момент мне хотелось одного – лечь спать.
– Как зачем? Разве неясно?! – искренне возмутилась Алина.
Я молча развернулась и пошла в сторону рецепции. Когда Алина в таком состоянии, лучше ей не перечить. К тому же я слишком устала, чтобы с ней спорить. А это значит, что чем раньше мы поговорим с Ивановым, тем раньше я пойду спать.
– Добрый вечер, – по-английски поздоровался с нами смуглый юноша. Он широко улыбался и ждал, когда мы озвучим нашу просьбу.
– Мы хотели бы узнать, в каком номере проживает господин Иванов. Петр Иванов, – медленно и внятно произнесла Алина.
Администратор метнулся к компьютеру и уже через секунду назвал номер бунгало, в котором следовало искать Иванова.
– Куда нам идти? – спросила Алина.
Юноша подвел нас к плану отеля и ткнул ручкой в квадрат, в котором был указан номер домика.
– Спасибо, – поблагодарила я молодого человека и бросилась догонять Алину, которая уже мчалась в сторону бунгало Иванова.
Оказалось, что Иванов был соседом нашей Алены. Но если ее маленький домик был самым дальним и стоял буквально в десяти метрах от воды, то домик Иванова был большего размера, и находился в глубине территории. Со всех сторон его окружала буйная растительность. Чтобы пройти по дорожке к пляжу, Иванову надо было в нескольких местах пригнуться под ветками. Во всяком случае, я и Алина то и дело подныривали под них.
– Кажется, не спит, – сказала Алина, заметив в окне мерцающий свет. – Телевизор смотрит.
Она попыталась заглянуть в окно, но я ее одернула:
– Алина, некрасиво. Пошли в дверь постучим.
Мы поднялись на крылечко, и я несколько раз постучала в дверь.
– Как ты стучишь, никто не услышит, – упрекнула меня Алина в излишней деликатности и треснула кулаком по двери, да так, что под ударом дверь поддалась вперед.
– Неловко как-то, – отпрянула я назад. – Подумает еще, что мы к нему ломимся, – пробормотала я, хотя на самом деле именно так все и выглядело: две дамочки сносят дверь в бунгало одинокого мужчины. Что им у него надо, остается гадать.
– Петр Васильевич, просим прощения за поздний визит, – крикнула вглубь номера Алина. Постояв секунду и не дождавшись ответа, она шагнула в домик. – Вы еще не спите? У вас свет горит. Вот мы и решили…
Постель была разобрана, телевизор включен, но Иванова в комнате не было. Зато из ванной доносился шум воды.