- Ну, ничего себе у Грязнова юмор! - возмутился Гордеев. - Тебе, значит, можно, а мне нет. Тебе, вроде того, дорога открыта. А я? А если бы я без тебя был, каким манером мне надо было бы пробираться к Грязнову? И зачем он, собственно, звонил мне и приглашал на захват!
- Не горячись. Я думаю, он все правильно сделал. Ну, сам посуди, кто ты такой, чтобы присутствовать при операции захвата? Адвокаты, знаешь ли, люди хорошие, но у них с ОМОНом и с захватом мало общего.
- И все равно, - не унимался Гордеев. - Как бы я без тебя проехал?..
- Хватит чушь говорить! Куда ты без меня? - И она улыбнулась одной из своих самых обворожительных улыбок.
По приказу Грязнова дом Буздыгана взяли в кольцо. Омоновцы были готовы к захвату и ждали только приказа. Примешивающийся к дорожным фонарям свет от фар милицейских машин окрашивал ночное небо в желто-фиолетовый цвет. Обстановка стояла напряженная. Сам Грязнов стоял за кольцом милицейских машин, облокотившись на один из автомобилей, в руке у него был громкоговоритель. Он доброжелательно смотрел на вылезающих из машины Гордеева и Елену.
- Быстро вы, - сказал он. - Мы уж хотели за вами съездить, а потом опять сюда вернуться. Буздыган тоже уже за вас волноваться начал, чего это, говорит, их так долго нет?
- Еще не начинали? - спросил Гордеев.
- Как же тут начнешь? Вас ждали.
- А Буздыган что же? - поинтересовалась Лена.
- А что Буздыган? Ты думаешь, он еще ничего не заметил? Да у него, наверно, крыша поехала. Думает, ОМОН приехал и не захватывает! Может, они в гости, только без приглашения стесняются? Ждут, чтобы их позвали?
- Ладно, - потупился Гордеев. - Мы ехали так быстро, как только позволяла моя машина.
- Не очень-то твоя машина хороша, скажу я тебе.
- Да? А кто запретил меня пускать? - вдруг опять завелся Гордеев.
- Я такого не говорил.
- Да, конечно, просто не предупредил, что я приеду.
- Но я же предупредил, что Бирюкова приедет.
- А если бы я приехал без нее?
- Ну, тогда извиняй, - усмехнулся Грязнов.
- В чем дело? - вмешалась в разговор Лена. - Что происходит? Хватит препираться. Почему ничего не начинается? Что-то случилось?
- Я жду, - изрек Грязнов. - Мне должны доложить обстановку, и тогда я приму решение о захвате.
Как раз с этими его словами к Грязнову спешно вторил Грязнов. - Так уж и быть, я забуду про этот твой необдуманный поступок!
Окошко опять открылось и оттуда полилась какая-то трудноразбираемая брань. Грязнов вопросительно посмотрел на Гордеева и на Лену.
- Чего, чего он там мне пожелал? Приятного аппетита? Я что-то не расслышал.
Лена с Гордеевым пожали плечами.
- Я не понял, что вы мне пожелали? - спросил в рупор Грязнов. - Повторите, пожалуйста, еще раз.
- Пошел ты на… - донес до них ветерок.
- В первый раз было длиннее, - отметил Грязнов и, приложив рупор ко рту, продолжил: - Эй, уважаемый! Мне надоело с тобой нянчиться! Повторять двести раз не собираюсь. Повторяю в последний. Не заставляй меня отдавать приказ на захват, сам знаешь, чем это чревато. Так вот, сопротивление, как я уже говорил и как ты сам, я надеюсь, уже убедился, бесполезно. И поэтому выходи с высоко поднятыми руками. И без всяких там фокусов!
Все безмолвствовало. Грязнов грустно посмотрел на Гордеева с Леной, так, как будто глубочайшую боль причиняло ему упрямство безрассудного Буздыгана, и проговорил:
- Замечательно. Это был отказ? Тогда начинаю считать. Считаю до пяти и отдаю приказ на штурм! Итак, раз…
Все молчало. Ветер шуршал в деревьях. Гордеев смотрел на это все, и все это казалось ему чем-то ирреальным, сном. Где-то он это уже все видел. Ах, да, в глупых американских боевиках, где доблестные герои всегда побеждали своих вероломных врагов.
- Два…
Тишина начинала давить на уши. Лена слышала, как бьется ее сердце, и ей казалось, что это слышат все вокруг. У нее было такое впечатление, что сейчас решается ее судьба, а не судьба Буздыгана.
- Три…
Тишина была оглушительной. Даже ветер в страхе притаился в верхушках деревьев… Лена видела, как омоновцы все крепче и крепче вцепляются за свои автоматы. Она поняла, что самое страшное - это ожидание. И хоть что-то и подсказывало ей, что с ними ничего не случится, что если это ожидание кому-то и грозит, то явно не им, но все равно ей было не по себе, потому что она точно знала: после оглушительной тишины непременно наступает буря.
- Четыре…
Все словно оцепенело, и Лена с нетерпением ждала, когда наступит "пять", чтобы все прекратить, потому что после "пяти" ожидания не будет, а будет молниеносный штурм. Грязнов повернулся к Лене и Гордееву и со значительным видом уже открыл было рот, чтобы произнести "пять", как окно опять открылось, и оттуда донесся крик:
- Выхожу, выхожу!
Грязнов быстро поднял руку и кивком головы дал понять, чтобы все приготовились. Четверо омоновцев подбежали к самой двери, чтобы принять в свои "объятия" сдавшегося преступника. Все были наготове.
- Руки высоко над головой! - напомнил в рупор Грязнов.
Все пристально смотрели на дверь, и Лена тихонько шепнула Гордееву:
- Сейчас у меня сдадут нервы.
А Гордеев даже вздрогнул от звука ее голоса.
Дверь медленно открылась, и из-за нее послышался грубый голос, скрывающийся на крик:
- Дорогу! Никому не подходить, или я убью ее!
Все застыли в недоумении. В проеме двери показался Буздыган, высокий, смуглый человек с приплюснутым, видимо, сломанным носом. Большой рукой он зажимал шею какой-то женщины, а в другой руке у него был пистолет, приставленный к виску несчастной.
- Спокойно! Не стрелять! - тут же выкрикнул Грязнов.
Буздыган с заложницей медленно двигались во двор.
- Не стрелять! Все отойдите! Я выбью ей мозги! - то и дело орал Буздыган, бешено вращая глазами.
Когда свет ярко осветил их, Гордеев даже ахнул:
- Это Старостина!
- Кто? - не понял Грязнов.
- Любовница Соболева! Старостина! Как она-то тут оказалась?
- Похитили? - предположила Лена.
- Соболева тоже похитили. Возможно, он тоже здесь находится! - отозвался Гордеев.
- Чего радуешься-то? - раздраженно заметил Грязнов. - Посмотри на нее - ни жива ни мертва! Что делать-то? Этот гад и правда ведь не шутит!
Гордеев вгляделся в лицо Старостиной. Она была вся белая, как мел, и часто открывала рот, как будто ей не хватало воздуха. Глаза ее были расширены и полны страха, но она не плакала. "Шок", - подумал Гордеев. Одной рукой она беспомощно хваталась за руку Буздыгана. И рука ее мелко дрожала. Но шла она, отметил Гордеев, вполне уверенно.
- Пропустите! - выкрикнул Буздыган.
Кольцо омоновцев не расступалось.
- Я сказал - пропустите! От ее головы ничего не останется! - Его рука затряслась.
Но команды пропустить не было, и омоновцы не расступались.
- Пожалуйста! - отчаянно закричала Старостина. - Пожалуйста! Не стреляйте! Не надо! - И тут она заплакала, почти переходя на крик, на истерику, и все кричала, чтобы никто не стрелял.
А Буздыган покрывал ее крик своим хриплым голосом и грозился выбить ей мозги. Грязнов с безысходностью на лице повернулся к Гордееву. Лена зажала уши руками и закрыла глаза.
- Может быть, приказать снайперам! - вырвалось у Гордеева. - Есть снайперы?
- Есть, конечно. Но снайперы тут не помогут, - тихо ответил Грязнов.
- Почему?
- Ты посмотри. Буздыган очень грамотно выбрал позицию. Очень большая вероятность промаха.
- Что же делать? - волновался Гордеев. - Мы ведь их упустим! Может, все-таки попробуем снайперов?
- Все, Юра, хватит! - Грязнов, кажется, уже принял решение. - Я сказал, хватит!
Он поднес рупор ко рту и отдал команду:
- Пропустить! Не стрелять!
Омоновцы расступились. Буздыган с заложницей медленно продвигались к машине. Теперь опять стояла тишина, не слышно было даже Буздыгана. Только тихие всхлипы Старостиной.
Они продвинулись к машине беспрепятственно. Буздыган открыл дверь и, прикрываясь Старостиной, сел в машину, а потом грубо затащил ее вслед за собой. Тут же джип дернулся и с места рванул на полной скорости.
- За ним! - только и скомандовал Грязнов.
А бойцы уже сами распределились на группы, и несколько машин пустилось вслед за Буздыганом.
Грязнов украдкой посмотрел на Гордеева. Тот был чернее тучи. Лена стояла бледная, держась рукой за лоб.
- Ну что, Юра, - горько усмехнулся Грязнов, - ты не волнуйся, их задержат.
Гордеев поморщился.
- Вы же знаете, для меня вы всегда были непререкаемым авторитетом… Надеюсь, что их действительно задержат, - ответил он и подошел к Лене.
- Ты в порядке? - спросил он ее.
Лена только кивнула. Она схватила его за руку и крепко ее сжала. Гордеев подумал, что какой бы сильной ни была женщина, она все равно всегда останется слабым существом. Он пожалел, что Лена сейчас была здесь, пережила все эти напряженные минуты.
Грязнов молча подал знак оставшейся группе захвата, ведь в доме еще оставались люди, а кто именно, было неизвестно, и что они могут предпринять в создавшейся ситуации, тоже оставалось загадкой. По крайней мере, охранники вполне могли оказать сопротивление. Омоновцы начали захват дома. Один за другим они скрылись внутри дома. Грязнов подошел ближе.
- Неудача! - вымолвила Лена.
- Да, неудача, - повторил за ней Гордеев. - Ничего. Буздыгану теперь никак не уйти. Он сам подписал себе смертный приговор.
- Бедная женщина! - сказала Лена.
- Ты о Старостиной? Я не понимаю, как она туда попала!
- Да как угодно! Похитили…
- Да зачем? Зачем Буздыгану нужна Старостина?
- Гордеев, откуда я знаю, зачем она ему нужна! Это второстепенный вопрос. Меня больше волнует, что с ней будет теперь! Заложников просто так не отпускают, ты разве не знаешь?
- Все-таки тут что-то не то, - задумчиво проговорил Гордеев. - Все не так просто.
- Может, она нужна была для того, чтобы шантажировать Соболева? - предположила Лена.
- Но ведь Соболева самого похитили!
- Черт! Я ничего не понимаю! Мне просто, за нее страшно.
- Не волнуйся, ничего он с ней не сделает. Ее освободят. Меня сейчас больше волнует Соболев. Как только омоновцы обследуют дом, мы попытаемся его найти.
Тут к ним подошел Грязнов:
- Ну что? Захват дома произведен. Все охранники лежат физиономией в пол. Вам неинтересно обследовать домик? Я думаю, там найдется много всего занимательного.
- Да, да, конечно. Пойдем, - сказала Лена.
Гордеев поддержал ее за руку. Они устремились к дому, вслед за Грязновым.
Зашли внутрь. Гордеева не удивляло ничего. Он на своем веку перевидал домов очень обеспеченных людей предостаточно. Выглядели они довольно однообразно - везде или ореховое, или красное дерево, помпезная мебель, ковры, тропические растения, всевозможные статуи, оружие, картины, гобелены и прочее, прочее. Почему-то Гордееву сразу хотелось вернуться в свою маленькую холостяцкую квартирку.
В доме Буздыгана все было примерно так же, с незначительными поправками. Здесь присутствовали пафосные крученые колонны, а витая лестница на второй этаж была украшена столбцами с вырезанными на них трогательными ангелочками.
- Буздыган на досуге размышлял о спасении своей грешной души? - спросила Лена, указывая на ангелочков.
- Гляди, он определенно был религиозным человеком, - сказал Гордеев, когда они вошли в просторную гостиную, стены которой были украшены гобеленами с теми же ангелочками и висела огромная картина с изображенным на ней Иисусом Христом.
- Что же он "Явление Христа народу" из Третьяковки не своровал? И в тему, и покруче.
- Знаешь, - ответил ей на это Гордеев, - если бы этот Буздыган хоть раз побывал в Третьяковке, он, наверно, так и поступил бы.
Между тем из дома выводили задержанных охранников Буздыгана. Несколько омоновцев обыскивали дом.
- Может, все-таки поищем Соболева?
- Давай поищем.
Они разделились. Лена пошла на второй этаж, а Гордеев стал обыскивать нижние комнаты. Никого.
Тут Гордеева позвал Грязнов:
- Юра! Скорее, скорее сюда!
Гордеев пошел на голос и, выйдя в коридор, увидел Грязнова, стоящего в проходе к кухне.
- Что случилось? - спросил он.
- Пойдем скорее, - поманил его Грязнов.
Гордеев проследовал за Грязновым. Тот, не доходя нескольких шагов до кухни, открыл дверь, которую Гордеев раньше принял за ведущую в кладовую. Но за этой дверью, в небольшой комнатке, действительно заваленной всякими мешками и предметами домашнего хозяйства, находилась еще одна дверь, а за ней ступеньки вниз. Гордеев с Грязновым спустились по лестнице и очутились в просторной обустроенной комнате. Там на диване лежал полуживой человек с землистым цветом лица. Гордеев сначала подумал, что это труп. Но потом догадался, что трупу не стали бы делать искусственное дыхание и приводить в чувства всевозможными способами, как это делали двое сотрудников ОМОНа. Когда Гордеев подошел ближе, он узнал человека. Это был Соболев. Его положили на носилки и спешным образом вынесли из душного, хоть и уютного, подвальчика. Гордеев пошел с ними. Соболева вынесли на свежий воздух, здесь он пришел в себя. Но все еще громко постанывал.
- Михаил Васильевич, все хорошо. Уже все позади, - успокаивал его Гордеев. - Сейчас приедет "скорая помощь". Вам помогут.
- Кто это? - слабо произнес Соболев.
- Я ваш адвокат. Гордеев Юрий Петрович, помните?
- Да, да, я помню. Юрий…
- Все будет хорошо.
- Я, наверно, умираю… Очень плохо… очень…
- Ну, что вы говорите! Все будет хорошо. Вот и "скорая"…
- Юрий… Вы… со мной… пожалуйста…
- Да, да. Конечно, я поеду с вами.
Соболева на носилках стали вносить в подъехавшую машину "скорой помощи". "Надо предупредить Лену, - подумал Гордеев. - И сказать ей, чтобы она осталась, обследовала здесь все тщательнейшим образом, может, еще что-нибудь найдет".
Но Лена сама вышла из дома.
- Ну, как он? - спросила она про Соболева.
- Да не знаю. Видно, очень плохо.
В это время Соболев опять застонал:
- Где… Где…
- Что "где"? - спросил у него Гордеев.
Ира… Где Ира?
- Ира? Ах, да… Мы ее обязательно найдем. Мы ведь, Михаил Васильевич, нашли причину вашей болезни. Но не успели вам рассказать…
- Нет, нет… Ира. Где Ира? - бредил Соболев.
- Не сейчас, не сейчас. Не беспокойте его, - обратился к Гордееву медицинский работник. - Вы едете?
- Да. Да, Лен. Я хотел сказать, Соболев хочет, чтобы я поехал с ним в больницу… Надо ехать. Ты тогда…
- Нет, нет, Юр. Подожди, не уезжай. Как раз насчет его жены… Она тоже там.
- Ирина там?! - изумился Гордеев.
- Да. Надо быстренько допросить. А потом поедешь.
- Черт. Хорошо. Ладно, езжайте, я приеду где-то через час, - махнул рукой Гордеев, и "скорая" умчалась, навстречу уже наступающему рассвету.
- Правда, она в ужасном состоянии, говорит, что ее тоже похитили.
- И ты ей веришь?
- Ты бы ее видел!
- А где ее нашли?
- В подвале.
- Там же, где и Соболева?
- Нет, ту комнату, где нашли Соболева, можно просто апартаментами назвать. А вот его жену нашли действительно в подвале. Похоже, что этот Буздыган просто маньяк какой-то, под домом целая сеть подвалов.
- Ясно. Ну, а какие-нибудь бумаги или что-нибудь ценное для следствия ты нашла на втором этаже?
- Нет, ничего. Только рисунки. Уж и не знаю чьи. Буздыган это рисовал или кто еще из его знакомых или родственников, но рисунки, честно признаться, классные, красивые.
- Ладно, я на них как-нибудь потом взгляну.
- Да, и еще. Звонили Грязнову. Буздыгану удалось уйти.
- Одна новость лучше другой! А Старостина?
- Пока ничего не сообщали.
Они вошли в комнату. На диване сидела бледная, как бумага, Ирина Соболева. Ее отпаивали водой и чем-то успокаивающим. Она тихо плакала.
- Здравствуйте, Ирина Петровна, - поздоровался Гордеев.
Та только кивнула.
- Ну и что же вы тут делаете, позвольте поинтересоваться?
- Меня похитили.
- Да что вы? И когда же это случилось?
Лена толкнула Гордеева локтем, чтобы тот не задавал вопросы в столь ироническом тоне. Ведь стоило только взглянуть на ее вид, и сразу становилось понятным, что она говорит правду насчет похищения. Но все равно она держалась молодцом и говорила без всхлипов и заламываний рук.
- Наверное, это произошло три или четыре дня назад. Я совсем потеряла счет времени… Ночью. Я уже легла спать… Не знаю, как они пробрались в дом. Двое человек. Лица их я не видела, то есть видела, но не запомнила, потому что они были в черных шапках, таких, знаете, в которых банки грабят, и в солнцезащитных очках. У них, у обоих, усы были. Но не факт, что они не приклеили их себе, правда ведь?
Лена понимающе кивнула.
- И потом я очень испугалась. Сначала все было тихо, я ничего не слышала, они как-то неслышно пробрались в сам дом, а уж ко мне в комнату ворвались, как сумасшедшие. Просто ужас! Я сначала подумала, что это вроде как ограбление. Что они хотят меня ограбить. Я даже стала им рассказывать, где лежат деньги, а где золото и драгоценности. Но они сказали, что им ничего не нужно, и завязали мне рот. Я, конечно, сопротивлялась, но они вкололи мне что-то в руку. И у меня в глазах все помутилось, я потеряла сознание. А очнулась уже здесь. Темно, холодно. Какая-то тусклая лампочка под потолком, ни окон, ни дверей. Я и кричала, и стучала во все стены. Но, кажется, меня было совсем не слышно. Потом пришел какой-то человек, очень крупных размеров, в маске. Он принес мне еды. А я была очень слаба. Даже не помышляла о том, чтобы наброситься на него или как-то убежать. Об этом я начала думать потом, позже. Но помощь пришла сама. А тогда я просто попросила, чтобы мне принесли что-нибудь теплое, если это можно было сделать, потому что я очень замерзла, и у меня даже стало судорогой ноги сводить. У меня так всегда, когда я сильно замерзаю. Старый недуг. И еще я спросила, для чего я нужна, что со мной сделают. Он пожал плечами, сказал, что ничего. Потом принес теплое одеяло. И все. Он так приходил и приносил. еду. А сегодня я собиралась как-нибудь выбраться отсюда. Я оторвала камень от кладки стены. Думала, как он войдет, я его по голове ударю и убегу. Уж не знаю, получилось ли бы это у меня, но Господь Бог меня не оставил. Обошлось без жертв…
- Н-да, - протянул Гордеев.
- Вы знали, что ваш муж тоже здесь находился? - спросила Лена.
- Да откуда? Я не знала, день или ночь на улице! Боже мой!
- Но вам ведь была выгодна смерть вашего мужа?
- Что? Да что же вы такое говорите?! Я думала, меня спасли, а меня, оказывается, еще и обвиняют в чем-то…
- Да, вы правильно думаете. Вам будет предъявлено обвинение в попытке убийства собственного мужа.
- Но как? Что вы говорите? Какая еще попытка?!