- При обыске вашей квартиры были найдены сушеные грибы. Мухоморы. Вы их, видимо, добавляли в еду вашему мужу. Травили его. Медленно, но точно убивали. Медицинский осмотр показал, что в организме вашего мужа найден яд этих грибов. А когда он находился в тюрьме, боли в желудке у него прекратились. Странно, почему вы не учли того, что в тюрьме его никто не будет кормить сушеными мухоморами? Зачем было давать показания против своего мужа? Но когда его выпустили, боли возобновились, и он оказался в больнице. Что вы можете сказать по этому поводу?
Соболева ошарашенно перевела взгляд с Бирюковой на Гордеева:
- Что я могу сказать?! Бред какой-то! Никого я не травила никакими мухоморами. Где бы я их нашла?!
- Ну, не так уж это, оказывается, и сложно.
- Но зачем?
- Это мы хотели бы ох вас узнать.
- Это бред! Я люблю своего мужа! Я ни за что не стала бы его травить мухоморами! Боже мой! Мухоморами? Как до такого додуматься-то можно! Вы, может быть, разберетесь с моим похищением и с похищением моего мужа? С этим домом? С его владельцем! Прежде чем предъявлять мне какие-то абсурдные обвинения…
- Значит, вы не признаете свою вину?
- Какая еще вина? Мне нечего признавать! Это абсурд!
- Ну, хорошо. Но, к сожалению, мы не можем вас сразу отпустить, до выяснения всех обстоятельств, - сказала Лена. - Вам придется проехать со мной в прокуратуру.
Лена с Гордеевым вышли на воздух. Уже практически совсем рассвело.
- Ты ей веришь? - поинтересовался Гордеев.
- Скорее да, чем нет, - ответила Лена. - Уж слишком много несовпадений в ее действиях получается. А вообще-то темная история. Надо во всем тщательно разбираться.
- Да. Это точно. Ладно, поеду я к Соболеву в больницу. Может, он сможет как-нибудь прояснить сложившуюся ситуацию.
- Давай, езжай. А мы с ней в прокуратуру.
- Ладно, - Гордеев хотел было уже сесть в машину, но Лена его окрикнула:
- Юр, я хотела тебе спасибо сказать.
- За что? - не понял Гордеев.
- Ты меня прикрыл собой, когда выстрел раздался. Для меня еще никто такого не делал.
- А… Перестань. Это рефлекторно как-то вышло, загородить более слабого, дорогого тебе человека.
Он подошел и нежно поцеловал Лену.
- Спасибо тебе, - сказала она. - Ты не представляешь, как мне не хватало в последнее время верного друга.
- Ничего, - он легонько приподнял ей подбородок. - Увидимся!
Врачи в больнице сказали Гордееву, что состояние Соболева крайне тяжелое.
- Без медикаментов, без какой бы то ни было медицинской помощи! Я, честно говоря, даже не знаю… - сокрушенно говорил врач.
- То есть вы не знаете, выкарабкается ли он? Он что, может умереть?
- Может. Мы приложим все усилия, чтобы его спасти. Но, понимаете, отравление очень тяжелое, а режим лечения был нарушен…
- Скажите, а мне можно его повидать? - спросил Гордеев.
- В другой раз я бы вам не разрешил, но пациент сам вас требует.
Гордеев прошел в палату, где находился Соболев. Тот был в сознании, Но, видно, ему было очень худо. Лицо его посерело и словно состарилось лет на двадцать, глаза провалились, он что-то еле слышно шептал запекшимися губами.
- Говорить-то он может? - спросил Гордеев.
- Да. Постарайтесь, пожалуйста, очень сильно его не волновать, - ответил врач и удалился.
Гордеев осторожно подошел к кровати. Глаза Соболева были слегка приоткрыты, и он увидел Юрия.
- Юрий Петрович, - произнес он тихо.
Гордеев отметил, что голос его намного тверже, чем в доме Буздыгана, когда его только нашли. Хотя внешний вид, как показалось Гордееву, наоборот, стал намного хуже.
- Юрий Петрович, - повторил Соболев.
- Да, да, я здесь. Я вас слушаю.
- Что-нибудь известно об Ирине? - Было видно, что каждое слово давалось Соболеву с трудом.
- Да, - ответил Гордеев, припоминая слова врача о том, что пациента нельзя волновать.
"Ну, вот как тут не волновать? Потом еще придется рассказать насчет мухоморов. Я все-таки адвокат, а он мой клиент. Хоть смогу выдвинуть обвинение его жене, если Соболев не выживет".
- Да, известно, - повторил он. - Ее нашли там же, где и вас, в доме Буздыгана. Она утверждает, что ее тоже похитили.
Соболев крепко сжал челюсти, видно было, он очень зол. Но на кого, на Ирину или на Буздыгана, Гордеев понять не мог.
- Мы нашли причину вашей болезни, - продолжал Гордеев. - Но я просто не успел о ней вам рассказать. У вас на квартире произвели обыск и нашли сушеные грибы. Экспертиза показала, что это мухоморы. В то же время медицинское обследование показало, что в вашем организме найден токсичный яд, который выделяют эти грибы. Вот так.
- Мухоморы?.. Какие еще мухоморы? - слабым голосом спрашивал Соболев. - Я ничего не понимаю…
- Вас травили. Вам в еду подмешивали мелко толченые мухоморы.
- Но…
- Я полагаю, вы понимаете, что все подозрения падают на вашу жену.
- Ирина? - Соболев даже попытался приподняться, но голова его упала на подушку, он только и произнес: - Нет!
- Но, Михаил Васильевич! Кто же еще? - осторожно задал вопрос Гордеев.
- Это не Ирина… Нет… Что вы?..
- Вы просто не можете этому поверить, я вас понимаю.
- Да это чушь… Я верю, что меня хотели отравить. Но не жена.
- Я ничего не понимаю!
- Ирина этого не могла сделать, - повторял Соболев.
- Конечно, упрятать вас за решетку она могла, а отравить - нет?!
- Перестаньте…
- Но кто же тогда, если не она? У вас есть, может быть, какие-нибудь подозрения?
- Юрий Петрович. Я очень слаб. Прошу вас, хватит об этом. Я больше не могу… Я вас вовсе не за этим позвал…
- Да? - Гордеев был. несколько ошарашен.
- Да. Я хочу, чтобы вы пригласили сюда моего нотариуса.
- Но зачем…
- Господи, вы как маленький! Зачем! Я хочу составить завещание…
- Боже мой, Михаил Васильевич! Да что вы?..
- Юрий Петрович. Если бы вы были на моем месте, вы не задавали бы таких вопросов! Я чувствую - могу отдать концы в любую минуту! - Он отвернулся с горьким выражением лица. - Я вас прошу. Пригласите моего нотариуса…
- Да, конечно. Это ваше право. Сейчас я все сделаю.
И Гордеев поспешно вышел из палаты. Ему было не по себе, а кроме того, он мало что понимал.
"Что-то вы знаете, а рассказать не хотите! Что за глупость? Нанять адвоката и унести все тайны с собой в могилу, ничего не рассказав мне! Хотя не он меня нанял. Да и, пожалуй, рано говорить о могиле. Но все равно. Глупо все это. Глупо как-то, бессмысленно!"
Нотариус приехал очень быстро. Это был худой высокий человек, в костюме мышиного цвета, в очках с золоченой оправой. Гордееву его лицо показалось просто омерзительным. Поведение тоже. Он держал себя как царь среди посредственной черни. Гордеев проводил его к Соболеву. Причем на Соболева тот тоже посмотрел как на мелкую сошку, презрительно и свысока. Гордеев еле сдержал себя, чтобы не плюнуть ему в лицо.
Нотариус подозрительно посмотрел на Гордеева и произнес:
- Попрошу оставить нас наедине.
- Это вовсе необязательно, - сказал Соболев.
- Этого требуют все законы, - фанатично заявил нотариус.
- Хорошо, - пожал плечами Соболев. - Но для моего адвоката это не будет секретом.
Гордеев вышел, чтобы не напрягать препирательствами Соболева.
Он сидел в рекреации и ожидал нотариуса, вполне справедливо предполагая, что тот может ничего ему не рассказать. Во-первых, закон… Во-вторых, из принципа. И не подумает даже о том, что Соболев совсем не против, чтобы Гордеев узнал, кому он завещает свое имущество, и что это вполне может помочь делу и защите того же самого Соболева.
"Может, ему денег дать?" - подумалось Гордееву. Он знал такой тип людей, которые строят из себя королей и неподкупных праведников, но как только увидят перед глазами крупненькую купюру, теряют свои жизненные и моральные принципы.
Гордееву захотелось позвонить Лене. Он набрал ее номер.
- Алло, - раздалось в трубке.
- Лен, это я…
- Я так и поняла. Что-то случилось?
- Как ты поняла?
- Почувствовала! Юр, у меня на телефоне определитель.
- А, ну да, точно. Почему-то об этом я не подумал. Наверно, и вправду хотелось потешить себя надеждой, что ты просто почувствовала, что это я…
- Юр, что-нибудь случилось? Почему ты такой убитый?
- Я убитый. Это точно. Ничего не понимаю, я запутался.
- Ты не один. Я в таком же положении. Все больше начинаю верить Ирине, Что она не травила мужа.
- Да. Соболев сказал то же самое. Он начисто отрицает даже предположение о том, что она могла это делать. А сейчас он почти при смерти и составляет завещание.
- Если он откинет копыта…
- Лена!
- Прости. Я не знала, что тебя это так заденет. Если он умрет, то все…
- Да, да, все загадки останутся нерешенными…
- Ладно, не расстраивайся. Что-нибудь да прояснится. Раз ты ведешь дело!
- Лен, сейчас не до комплиментов. Я хочу заловить нотариуса. Может быть, все проясниться в связи с завещанием…
- Это хорошая мысль…
- Хорошая-то - хорошая. Да только нотариус этот - сущий педант! К нему не подступиться! Может, ему денег дать?
- Нотариусу Соболева денег? Ты в своем уме! Какие же деньги ты хочешь ему предложить? Разве что из аванса, который тебе Ульяна Старостина дала.
- Кстати, как насчет Старостиной? Ничего не известно?
- Нет. Тишина.
- О, слушай, вот он уже выходит…
- Кто?
- Да нотариус. Побегу к нему. Правда, не знаю еще, как ему лапшу на уши вешать, но что-нибудь придумаю.
Он дал отбой. Нотариус выходил из палаты с видом гладиатора, только что победившего целую свору львов. Гордеев подошел к нему.
- Как Михаил Васильевич? - поинтересовался он.
- Совсем без сил. Врачи просили больше никого к нему не пускать. Да и сам он просил его не беспокоить.
- Понятно. Как прошло составление завещания?
- Как обычно. А что, собственно, вас интерес сует?
Выражение лица нотариуса было, настолько гадким, что Гордеев не удержался и выложил все, что думал:
- А интересует меня, собственно, все. Понимаете ли, я адвокат Михаила Васильевича. И хотел бы разобраться в деле. Думаю, вы прекрасно понимаете, что каждая деталь, а такой документ, как завещание тем более, может помочь делу. А так как Михаил Васильевич сейчас без сознания и меня к нему не пустят, хотелось бы вам задать несколько вопросов. Тем более что сам Соболев не был против, чтобы я присутствовал при составлении завещания. И опять же, когда Михаил Васильевич почти при смерти, мне сейчас особенно важно разобраться во всех нюансах…
- Не понимаю, к чему такой тон? Оставьте его и спрашивайте все, что угодно. Михаил Васильевич действительно сказал, что в этом деле от вас нет никаких тайн. Пожалуйста…
- Да? - Гордеев недоуменно покосился на вдруг ставшего вежливым нотариуса. - Ну, первый вопрос, что и кому завещал Соболев?
- И ответ очень простой: все и своей жене.
- Что?!
- Да, да. Все: дом, банковский счет, все ценные бумаги, акции "Московского холода" и так далее… И все своей жене - Ирине. Честно говоря, это и мне немного странно. Поскольку в предыдущем завещании…
- У него и раньше было завещание?
- Да, но действительно то, которое последнее. Так вот, в предыдущем завещании все его имущество делилось между двумя женщинами: его женой и некоей Ульяной Старостиной.
19
На сотовом Лены определился номер телефона Гордеева. Лена взяла трубку.
- Я слушаю.
- Лен, срочно нужно встретиться.
- Ты что-то выяснил?
- Да. Более чем…
- Неужели нотариус стал с тобой разговаривать?
- Стал, как миленький. И очень вежливо.
- Да ты что? И что же такого интересного ты у него выяснил?
- Надо встретиться.
- Где встретимся?
В трубке на некоторое время повисло молчание.
- Я заеду за тобой…
- Гордеев, ты что-то темнишь…
Лен, ты мне не доверяешь?
- Начинается! Почему ты никогда не можешь по-человечески сказать: куда, когда, зачем? Ладно. Через сколько ты будешь?
- Сейчас я еще разок все выясню у врачей и буду у тебя около семи. Хорошо?
- Хорошо. Жду.
Врачи успокоили Гордеева, что состояние Соболева тяжелое, но достаточно стабильно и ему полезен сон.
- А вы еще не можете дать точного прогноза, будет он жить или?..
- Я думаю, точно этот прогноз мы сможем дать лишь дня через два. Пока что его организм должен привыкнуть к прежнему медицинскому режиму, состояние Стабилизироваться. А как будет проходить стабилизация, мы пока сказать не можем. Слишком частые смены режима очень вредны для подобной болезни, условно говоря… Но вы, я вижу, уже и голову понурили? Надо надеяться… Езжайте домой, отдохните…
- Да, именно это я и собираюсь сделать. Если что, вы мой телефон знаете… Звоните.
- Хорошо. Но, думаю, обойдемся и без звонков. Пока все идет более или менее хорошо. Всего доброго.
- Всего доброго, - попрощался Гордеев.
Через некоторое время они с Леной уже ехали в машине.
- Куда едем-то? - поинтересовалась Лена.
- Ко мне, - скромно ответил Гордеев.
- Юр, ну почему же ты сразу не сказал, что у тебя на уме? Я сегодня очень устала. Не спала всю ночь, моталась туда-сюда, всякие допросы, обыски… Мне бы принять душ и завалиться спать.
- Ты так и сделаешь. Только у меня.
- Да? - недоверчиво спросила Лена.
- Да. Мне нужно было тебя срочно повидать, рассказать о том, что я узнал. Но уже вечер… И так как я сам ужасно устал за сегодняшний день, я подумал, логично, если за тобой заеду, мы приедем домой, поговорим в спокойной обстановке и ляжем спать.
После этих слов Лена смирилась.
Они сидели в комнате у Гордеева.
- Сначала о деле, - начал Гордеев. - Какие у тебя предположения насчет жены Соболева и этих грибов?
- Предположения? Наверно, предположения должны быть у тебя. Ты же сказал по телефону, что узнал что-то новое. Так ты и выкладывай. Я тебя очень внимательно слушаю. А по поводу жены я уже почти уверена, что травила мужа не она.
- Вот, вот. Именно. Не она. А кто?
- Гордеев, ну говори же, что ты знаешь. У меня голова совершенно не соображает.
- Хорошо. Соболев тоже всеми фибрами своей души противился версии о том, что травила его она. Но, понимаешь, Соболев что-то знает. А что, из него и клещами не вытянуть. Почему, как думаешь, вся семейка оказалась заложниками у Буздыгана?
- Буздыган их всех похитил.
- Это понятно. Но зачем? Благородный бандит хотел открыть жене глаза на то, что у мужа есть любовница?
- С завещанием-то что?
- С завещанием? А это самое интересное. Оказывается, у Соболева уже было составлено завещание, где все свое имущество он делил поровну между женой и любовницей, между Ириной и Ульяной.
- Вот замечательно! Представляю себе глаза Ирины, когда она об этом узнала бы, - съязвила Лена.
- А теперь Соболев составил другое завещание. И Ульяну из своих наследниц, так сказать, вычеркнул. Все имущество он завещал только жене.
- Чем же это ему Ульяна не угодила-то?
- Оно и видно, что именно не угодила. Теперь смотри: Буздыган, когда удирал от милиции, прикрылся почему-то именно Ульяной. Почему ею, а не Ириной, или Соболевым? Ну ладно, Соболев в тяжелом состоянии, им не прикроешься.
- Ну, Ульяну он мог взять, потому что она ближе к нему была. Схватил впопыхах того, кто под боком был.
- Да. Именно. Но как ты объяснишь, что жена и муж были распиханы по подвалам, а Ульяна оказалась под боком?
- Подожди, ты хочешь сказать, что эта самая Ульяна была заодно с Буздыганом? То есть… Тогда и травить его могла эта Ульяна!
- Это пока только предположение.
- Но теперь, действительно некоторые вещи делаются более или менее понятными… Но я все равно ничего не понимаю. Зачем она травила Соболева? Что ей от этого? Как она это делала? Почему она заодно с Буздыганом? Кто такой этот Буздыган, кроме того, что он пахан преступной группировки? Какую роль играет он во всей этой истории? Зачем надо было похищать из больницы больного, ничего не соображающего Соболева? И уж, тем более, зачем надо было похищать его жену Ирину?
Гордеев внимательно выслушал все заданные непонятно кому вопросы, потом сказал:
- Отчего ты не спросила меня, почему земля круглая, а трава зеленая? Я сам мало что знаю. Но на эти вопросы нам придется ответить. Раз Ульяна Старостина якобы пропала, похищенная бандитом Буздыганом, не порыскать ли нам у нее в квартирке, пока ее нет?
- Золотые слова! Так и сделаем. Причем как можно быстрее. А я еще за нее переживала! Все думала, что там на уме этого Кабысдоха?
- Кого, кого? - переспросил Гордеев.
- Ну, это я так Буздыгана обозвала. Ладно, Юр, пойду-ка я приму ванну, если ты не против.
- Я, конечно, не против, только долго не задерживайся. У меня для тебя сюрприз.
- Какой еще сюрприз?
- Я же сказал, что сначала о деле поговорим. Вот, о деле поговорили, теперь иди принимай ванну, а потом сюрприз.
- Ну, Гордеев! Всегда ты так! Сначала заинтригуешь… Давай рассказывай, а то не пойду ни в какую ванну.
- Иди, иди. А то, если ты не пойдешь в ванну, никакого сюрприза не будет. Иди, Лен.
- Ну, хорошо.
Гордеев думал, Лена никогда не выйдет из ванной. А Лену хоть и тяготила мысль о таинственном сюрпризе, она все никак не могла заставить себя вылезти. Так ей было хорошо, по телу разлилась приятная истома, теплая вода с ароматическим маслом и морской солью делала свое дело, успокаивала усталость, убаюкивала тревожные мысли. Лена бы даже, наверно, уснула, если бы в дверь не постучался Гордеев.
- Милая, ты хочешь, чтобы я состарился, ожидая тебя? - спросил он.
- А, да, Юр. Я сейчас.
Через полчаса она вышла. Тело ее словно парило, она чувствовала легкость. Лена вспомнила свои ощущения, когда ей хотелось плыть в легком мареве, лететь неизвестно куда, ничего не спрашивать, ничего не говорить и чтобы в одной руке у нее был бокал с красным вином. Она вошла в комнату. На столе стояли фрукты и - о чудо! - бутылка "Бордо".
- Гордеев, ты душка! - Она поцеловала его в затылок.
- Ну наконец-то вышла. Я уж хотел без тебя начать.
- Ты не посмел бы!
- О да, моя госпожа! - И откупорил бутылку.
В бокалах вино заискрилось и засверкало. Лена была заворожена этим зрелищем. С первым же глотком Лена ощутила тепло и расслабление, такое приятное, какого она давно не ощущала. Ее не оставляло ощущение, что она попала в какую-то сказку. Все проблемы, все страхи забылись.
- Слушай, а как ты там описывала жену Соболева? Мне очень понравилось. Ты никак не могла к делу перейти! А потом, при обыске, помнишь, как ты рыскала по ее шкафам, носилась по квартире с каким-то ожерельем в руках?