Затем в течение четырех времен года он наблюдал, как в здание вдыхали новую жизнь. Прошлой зимой оно оделось в леса и полотнища, которые шелестели и хлопали при порывах дующего с фьорда ветра. Весной здание сократилось до фасада без внутренностей и стало похоже на голливудскую декорацию. Перед наступлением лета пустое трехэтажное пространство снова стало домом с солидными лестницами и полами из красного дерева, красивыми дверями и тщательно отреставрированными витражными окнами на первом этаже. Осенью с лесов и из незастекленных окон круглые сутки слышались польские и датские ругательства. Газеты писали о дырах в бюджете, задержках в реставрации и нескрываемых ссорах из-за использования денег.
Перед Рождеством новый штаб партии наконец-то распаковали. Как раз по графику, с первой постановкой нового рождественского представления для детей в роскошном актовом зале.
Мужчина пробежал глазами по фасаду.
Ему доставляло необъяснимую радость проходить мимо этого дома. Краски были точной копией выбранных в конце девятнадцатого века, когда здание было построено как дом и офис самого богатого предпринимателя в городе. Когда его внук умер старым и бездетным в 1998 году, партия получила здание в подарок. У них не было средств на оплату муниципальных налогов, поэтому здание не использовалось до тех пор, пока один новый либерал в благодарность за политику партии в отношении налогов не пожертвовал им головокружительную сумму, которая и сделала возможным превратить здание в самый роскошный партийный штаб в Скандинавии.
Аплодисменты не прекращались.
Мужчина не мог не улыбнуться. Он поплотнее закутался в пальто и побежал к остановке.
Если бы вместо этого он поднялся по каменным ступеням к тяжелой дубовой двери, он нашел бы ее открытой. Если бы он зашел в холл, он, конечно, восхитился бы полом. Ручная работа, выстлан деревянными панелями, которые расходятся от витрины в середине холла, где под стеклом был выгравирован золотом партийный девиз:
Человек - рынок - мораль.
Так как мужчина, заходящий в автобус тремя кварталами западнее, был убежденным социал-демократом, у него наверняка вызвало бы раздражение это банальное заявление. И все-таки красота помещения, декорированный вручную купол и люстры из серебра и хрусталя заставили бы его медленно пройтись по лестнице. Толстые ковры расстилались бы как летняя трава под его подошвами. Может быть, он дал бы продолжающимся аплодисментам заманить себя в актовый зал. За двойными дверями в конце широкого коридора, в противоположном конце помещения, он увидел бы Рудольфа Фьорда, вцепившегося уверенными в победе руками в трибуну.
Мужчина, который сидел в автобусе и с ужасом думал о том, как скажет своей жене, что он забыл купить вина, был бы удивлен тем буйным ликованием, которое выражал этот внеочередной съезд через такое короткое время после убийства их молодого лидера.
Новый лидер как раз только что был избран.
Если бы случайный прохожий, который теперь прижимался лбом к автобусному окну и размышлял, у кого из друзей можно одолжить три бутылки красного вина, вместо этого прошел мимо рядов сидений в актовом зале, он увидел бы что-то, что заметил пока только Рудольф Фьорд.
Среди всех галдящих, хлопающих и свистящих делегатов была одна женщина, которая не улыбалась и не приветствовала. Ее руки медленно двигались, скрещиваясь в демонстративном бесшумном протесте.
Этой женщиной была Кари Мундаль. Мужчина в автобусе увидел бы, что она спокойно повернулась спиной к трибуне и вышла из зала, прежде чем Рудольф Фьорд успел поблагодарить товарищей по партии за оказанное ему исключительное доверие.
Все это заметил бы внимательный наблюдатель.
Но этот случайный прохожий хотел успеть на автобус в сторону дома. Теперь он дремал, уложив голову на плечо соседу.
Была суббота, час ночи.
Кристиане этим вечером вернулась домой. Она была возбуждена, как обычно с ней бывало, когда она возвращалась к маме после долгого отсутствия. Угомонилась только около полуночи. Ингвар отправился в спальню чуть позже. Он даже не предлагал Ингер Йоханне ложиться спать. Они не смогли поговорить толком в этой суматохе - Исак просидел у них допоздна.
Ингер Йоханне понимала, что бессмысленно злиться на Исака, но ничего не могла с собой поделать. Ее раздражала его беззаботность, беспечная уверенность в том, что он ведет себя правильно, что он желанный гость и у них нет других дел, кроме как кормить его и разговаривать с ним каждый раз, как он привозит Кристиане. Так и сегодня он, громко топая, бегал по дому и играл с Кристиане в супермена, не задумываясь над тем, что мешает спать Рагнхилль, которой едва исполнился месяц.
- Ты должна радоваться, - сказал Ингвар со смирением в голосе, прежде чем лечь спать. - У Кристиане хороший отец. Он... многое себе позволяет, но он любит ребенка. Будь великодушной.
Возможно, Ингвар сам был виноват в том, что она не могла снисходительно относиться к Исаку. Это Ингвар, ее нынешний муж, должен был установить границы дозволенного поведения для Исака. А то бывший муж каждый раз радостно хлопал по спине своего преемника, который был вдвое больше и сильнее, и угощал его теплым пивом - Исак завел привычку приносить с собой, когда он возвращал Кристиане, упаковку баночного пива вместе с пакетом одежды Кристиане. Одежда всегда была нестираная, а косметичку с ее туалетными принадлежностями он обычно забывал.
- У меня же есть холодное пиво, - каждый раз улыбался Ингвар и каждый раз пил предложенное теплое.
Ингер Йоханне не считала Ингвара слабым человеком, однако в этой ситуации он был слишком уступчив.
Она резко встала с дивана.
- Что случилось? - обеспокоенно спросил Ингвар.
Она остановилась и пожала плечами:
- Ничего. Ложись.
Муж был одет в растянутый свитер и серые спортивные штаны, которые ее давно раздражали. На Рождество она подарила ему темно-синий домашний костюм "Найк" - он так и лежал в шкафу.
- Ложись спать, - резко сказала она и пошла на кухню.
- Мы должны положить этому конец, - заявил он. - Не можешь же ты злиться на меня каждую вторую пятницу. Мне это не нравится.
- Я не злюсь, - отозвалась Ингер Йоханне, включая воду. - Если я и обижена немного, то на Исака. И давай не будем об этом!
И они не стали. Ингвар вышел в коридор, услышал, как она наливает воду в стакан, пьет большими глотками, ставит стакан в посудомоечную машину - громче, чем обычно. Потом наступила тишина. И тут раздался голос Ингер Йоханне:
- Может, поработаем немного?
Он кротко улыбнулся и схватил ее за руку, когда она проходила мимо, направляясь ко второму дивану. Она позволила ему задержать ее на несколько секунд, а потом освободилась.
- Ручка в глазу, - медленно проговорила Ингер Йоханне, зарываясь в подушки. Она так устала, что ей нужно было сделать усилие, чтобы проявить хоть какой-то интерес. - Символично.
- Даже слишком, - кивнул Ингвар, всматриваясь в лицо жены: ему казалось, что сейчас она заснет на полуслове. - И впервые мы можем говорить о том, что у жертвы есть враги. У Вибекке Хайнербак были недруги и один-два политических противника. Фионе Хелле завидовали и немного злословили у нее за спиной, Вегард Крог ссорился со всеми и всегда. Его не любили. И из-за того, как он себя вел, и из-за того, что он писал. Наверное, особенно из-за последнего.
- Знаю я таких людей! - вспылила Ингер Йоханне. - Они крутые, пока сидят дома за компьютером, и тут же превращаются в робких и трусливых, когда оказываются лицом к лицу с теми, кого оклеветали. Если только предварительно не напились до полусмерти.
- Как бы там ни было, с ним обошлись до крайности жестоко, - пробормотал Ингвар. - У нас осталось вино? - Она кивнула и плотнее закуталась в плед. - Мне тоже такой человеческий тип хорошо известен. - Он поставил на журнальный столик полный бокал. - Ты хочешь чего-нибудь?
Она покачала головой.
- Такие люди сводят на нет любое обсуждение, общественную дискуссию. В этой стране совершенно невозможно... - Ингер Йоханне испугалась своего голоса - в нем звучали истерические нотки - и уже потише продолжила: - Спорить, доказывать что-то - невозможно. По крайней мере, в газетах. Журналисты заняты поисками красивых формулировок и оскорблением своих противников, а не обсуждением проблемы. Никого не интересует чужая точка зрения и мнение оппонента.
Ингвар откинулся на спинку дивана, поднял бокал и посмотрел на нее изучающе. Волосы в беспорядке, мешки под глазами. Бледная, что, впрочем, неудивительно для этого времени года; но ему показалось, что кожа у нее на лице стала прозрачной. Она выглядела до странности незащищенной и, похоже, пыталась маскировать это напускной злостью, которой он никогда в ней раньше не замечал.
- Иди ко мне, - нежно позвал он. - Нельзя принимать все так близко к сердцу. У людей нельзя отнимать возможность выкричаться. Обычно это не со зла. Острота ситуации, публичная ссора - для многих способ развлечения.
Ингер Йоханне поджала под себя ноги и пригладила волосы. Губы у нее подрагивали.
- Как меня это все раздражает, - тихо сказала она и добавила: - Извини, я хочу побыть одна.
- Хорошо-хорошо. - Ингвар встал с дивана.
- Матс Бохус, - вдруг произнесла она.
- Да, так его зовут. - Он сел обратно.
- Вы его нашли?
- Нет.
- Почему?
Ингвар пригладил рукой светлые, сильно отросшие волосы. Он знал, что это выглядит смешно: залысины, складка на шее и завитки над ушами. Обычно он стригся коротко. Так волосы казались гуще, а он сам - моложе.
- Его официальный адрес - в Осло, на Бислетт, Луизесгате. Но в той квартире его нет. Соседи говорят, что он странный тип. А старушка из квартиры сверху - что он часто куда-то уезжает и подолгу отсутствует. Ни с кем не разговаривает, только здоровается на лестнице. К тому же, насколько мы поняли, он как-то необычно выглядит. Можешь постричь меня завтра?
- Я могу постричь тебя сейчас. Время у нас есть.
Джек завилял хвостом, увидев, как Ингвар выходит из комнаты.
- Нет, мы не идем гулять, - прикрикнул он на собаку. - Кыш!
Джек потащился в угол, покрутился и со стуком шлепнулся на паркет.
- Не совсем коротко, - предупредил Ингвар, протягивая ей машинку и повязывая полотенце вокруг шеи. - Не под ноль то есть. Я хочу, чтобы кое-какие волосы все же остались.
- Договорились. Садись.
Он чувствовал себя овцой, когда машинка начала продираться сквозь волосы на затылке. Вибрация отзывалась в черепе.
- Ушам щекотно, - улыбнулся он, стряхнув волосы с груди.
- Сиди спокойно.
- Убийца просто невероятно удачливый, - задумчиво сказал Ингвар. - Если это один и тот же человек, который выбирает жертвы из списка норвежских знаменитостей, он или очень хорошо все спланировал, или родился в рубашке.
- Необязательно, - сказала Ингер Йоханне, ровняя ему виски.
- Обязательно, - уверенно возразил он. - Он еще раз пришел на место преступления и покинул его незамеченным. Пока кажется, что дело обстоит так, а мы задействовали тридцать человек из Аскера и Бэрума в обширной операции, они обходили каждый дом. Следов на месте преступления много, и они настолько четкие, что дают довольно точную картину нескольких предшествующих убийству минут. Убийца ждал в лесу, дал Вегарду Крогу пойти по тропинке, пошел за ним, заставил его обернуться, чтобы потом ударить. Но... - Машинка задела кожу. - Осторожней! Я же просил не под ноль!
- Все будет хорошо. Что ты говорил?
- Пока что мы все равно ничего о нем не знаем. Никаких органических следов. Нельзя даже определить его вес по размеру ноги, можно только сказать, что убийца не легковес. И везучий.
Она выключила машинку и постояла немного у него за спиной, задумавшись.
- Необязательно везучий. Хватило бы ума и осторожности. Все жертвы известные люди, и удивительно то, что... - Она замолчала.
Оба ее ребенка крепко спали. Соседи снизу затихли. Ни из сада, ни с улицы не раздавалось ни звука. Никаких кошек. Никаких машин или пьяных подростков, бредущих с вечеринки. И в доме было тихо, новая пристройка наконец-то осела, и пол больше не скрипел по ночам. Даже Король Америки спал совершенно бесшумно.
- Я была сегодня у Лине, - сказала она наконец. - У нас Интернет такой медленный, а у Лине выделенная линия. И мне понадобилось всего несколько минут, чтобы понять вот такую нехитрую вещь. - Она отложила машинку и села перед ним на корточки. - Известные люди действительно находятся на виду. - Она поставила локти ему на колени. - В буквальном смысле слова! Сайт Вибекке Хайнербак, как ни странно, не обновлялся после ее смерти...
- Ну, у ее семьи были другие проблемы, - заметил Ингвар.
- Да я понимаю, - быстро сказала она. - Но вот о мальчишнике деверя...
- Будущего деверя.
- Дай мне договорить. Об этом мальчишнике было написано на ее сайте со ссылкой на сайт Тронда. Там читателю предлагали подробную программу! Кто угодно мог узнать, что Вибекке Хайнербак, скорее всего, придет домой одна в тот вечер. То, что она рано ложится, тоже известно, потому что она несколько раз говорила об этом в интервью.
- Я, если честно, не понимаю, к чему ты ведешь. Моя прическа теперь, наверное, выглядит довольно странно.
- Все будет хорошо. - Она снова зашла ему за спину и включила машинку. - Фиона Хелле тоже щедро делилась подробностями своей частной жизни. Она сообщила всем на свете, что остается одна по вторникам. Вегард Крог вел интернет-дневник - он явно считал, что очень интересен миру. Вчера он поведал, что ему придется поужинать у матери, потому что он должен ей денег. Этот воинственный тип был на самом деле редкостный...
- Что ты делаешь! - воскликнул Ингвар и отдернул голову. - Я же просил!
- Ой! - удивилась Ингер Йоханне, рассматривая результаты своей задумчивости. - Да, здесь получилось коротковато. Подожди. - Она несколько раз быстро провела машинкой от шеи ко лбу. - Ну вот, - оценивающе произнесла она. - Теперь, во всяком случае, все ровно. Отличная летняя стрижка!
- В феврале? Дай я посмотрю.
Она нехотя протянула ему зеркало. Выражение его лица переменилось с недоверчивого на отчаянное.
- Моя голова похожа на корку на круглом хлебе! - ужаснулся он. - Я же просил не срезать все!
- Я и не срезала, - твердо сказала она. - Ты выглядишь прекрасно. Ну а теперь нам нужно сосредоточиться.
- Я похож на лейтенанта Тео Коджека из сериала "Детектив"!
- Думаешь, они много врут? - не обращая внимания на его недовольство, спросила она, сметая волосы на совок.
- Кто? - отвлекся он.
- Знаменитости.
- Врут?
- Ну да. Когда у них берут интервью.
- Ну...
- Некоторые это признают. Или хвастаются - это как посмотреть. Если они в данном случае говорят правду, я хорошо их понимаю. Они создают псевдожизнь, за которой все желающие могут следить, и сохраняют настоящую для себя самих.
- Ты только что сказала, что они выкладывают свою жизнь на сайты.
- Фрагменты жизни. Безопасные факты. Надо полагать, это делает ложь более правдоподобной. Я не знаю. Может, я просто говорю какую-то чепуху.
Она собрала волосы в пакет, завязала его узлом и выбросила в мусорное ведро. Ингвар застыл в молчаливой задумчивости с полотенцем вокруг шеи. Зеркало лежало на полу стеклом вниз. Из маленького пореза за ухом выступила кровь. Ингер Йоханне взяла один из грязных слюнявчиков Рагнхилль и прижала его к ранке.
- Извини, - прошептала она. - Я задумалась.
- Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что этот убийца вовсе не обязательно везучий сукин сын? - спросил Ингвар.
- Обычное убийство не требует особого планирования, - сказала она. - Если только, конечно, человек не относится к наиболее очевидным подозреваемым. Если бы я хотела убить кого-то, о ком все знают, что у меня есть причины желать ему зла, я должна была бы готовиться к этому. Например, обеспечить себе алиби. Это главная задача.
- И сложная, - кивнул Ингвар. - Поэтому только немногие с этим справляются.
- Именно. Взять ограбление банка... там можно говорить о планировании! Деньги защищены гораздо лучше людей! Удачное ограбление - это всегда точный расчет, большая предварительная работа; нужно оружие, сложные приборы, инструменты... А люди... - Она положила руки ему на макушку, щетина приятно покалывала ладони. - Люди такие уязвимые. Один удар по голове. Нож в сердце или толчок с лестницы. Странно, что убийства не происходят чаще.
- Для добросердечной женщины, которая только что стала матерью, ты рисуешь невероятно мрачные картины, - сказал он, поднимаясь. - Ты действительно так думаешь?
- Да. Я уже об этом говорила недавно. Когда здесь был Зигмунд. Что самый ужасный сценарий - это появление убийцы, у которого нет мотивов. Если его не поймают на месте преступления или он не окажется чрезвычайно неумелым, его никогда не найдут.
- Я совершенно не согласен, - возмутился Ингвар, выплюнул волос и попытался почесать спину. - Убийство тоже требует планирования. И опыта.
Ингер Йоханне взглянула на бутылку, там оставалось вино. Она налила себе бокал.
- С этим я согласна, - кивнула она. - Человек должен обладать определенными знаниями - но не больше. Например, для этих убийств не нужно было много снаряжения. Ни одну из трех жертв не застрелили: приобретение огнестрельного оружия связано с определенными трудностями, и оно оставляет следы, которые могут привести к убийце. И еще: человек может передумать в самый последний момент. Если что-то пойдет не так, если случится что-то непредвиденное, он может дождаться другого удобного момента - ведь ему не нужно ни с кем договариваться. И это огромное преимущество. Что знает один человек, не знает никто, что знают двое, знают все.
- Ты вещаешь, как твоя мама, - поддразнил Ингвар, тяжело усаживаясь на диван.
- Ну, она не всегда говорит чушь. - Она тоже села, на этот раз рядом с ним. - Меня пугает мысль о возможности того, что наш убийца - человек, который действительно хорошо умеет выполнять свою работу, что он - профессионал.
- А они вообще существуют? - безнадежно спросил Ингвар. - Профессиональные убийцы? Я имею в виду, у нас, в Норвегии, в Европе.
Она покачала головой и посмотрела на него так, как будто он спросил у нее, бывает ли в Норвегии зима.
- Ладно, - смутился он. - Существуют. Но разве у них нет никакого мотива? Дела, за которое они борются? Того или иного извращенного основания, пусть даже это будут деньги или воля Божья?
Их взгляды на мгновение встретились. Она прижалась к нему, он крепко ее обнял.
- Что ты думаешь об этом Матсе Бохусе? - тихо спросила она.
- Что мы должны его найти.
- Но ты думаешь, что он как-то связан с этими убийствами?
Ингвар громко вздохнул. Ингер Йоханне устроилась поудобнее, поджала под себя ноги и сделала глоток. Он легонько поглаживал ее плечо.
- Нетрудно представить, что он может быть связан с убийством Фионы Хелле, - ответил он. - Мотив у него есть. Так что это возможно. Но что, черт побери, он мог иметь против Вибекке Хайнербак и Вегарда Крога?
- "Немо", - раздался голос Кристиане - она стояла в дверях. - Мы с Суламитом хотим смотреть "Немо".