Я молчала, напряженно соображая, что же мне ответить Галушко. Олегу я обещала быть сегодня пораньше, пообщаться с Анюткой, чтобы вечером сбегать на переговоры с Алиной, а заодно и доставить к месту прописки Саньку, которого она вчера так и не забрала. Честно говоря, я и не рассчитывала, что она придет за ним. У нее была более чем "уважительная" причина - она ходила договариваться о моей таблице со специалистом "широкого профиля". А более двух важных дел моя подруга в один вечер никогда не делает. Мог бы, конечно, забрать ребенка отец, но таковой тоже очень занятая личность. Папа у Сани профессор, или, как за глаза называет его Алина, "чокнутый профессор", большую часть своей жизни пропадающий в лаборатории. Скорей всего он о Саньке и не вспомнил. Так я и живу: один ребенок свой, родной, и один - да чего уж там говорить - тоже родной.
Но с другой стороны, если я откажусь идти с Галушко сегодня, он может завтра никуда меня не пригласить. Поэтому, руководствуясь принципом "куй железо, пока горячо", я, слегка смущаясь, произнесла:
- Я не против.
- Тогда в шесть я за вами зайду.
- Куда? - испугалась я, представив, как Галушко звонит в дверь моей квартиры.
- Как куда? Сюда. Вы ведь работаете до шести?
- Ах, да. Разумеется, до шести, - обрадовалась я, что мне не надо бежать домой и думать, что бы такое напялить к "парадному" выходу.
Глава 17
Взглядами нас провожали все, кто остался в "Гаранте" до конца рабочего дня. По-моему, они специально заранее вышли на крыльцо, чтобы посмотреть на меня, судорожно вцепившуюся в рукав пиджака своего кавалера. Спускаясь по лестнице, Альберт Иванович галантно предложил мне опереться на руку, а я, страшно нервничая и боясь показаться смешной (смотрелась я с Галушко, как блоха на бегемоте), вместо того, чтобы положить ладонь на его согнутую руку, ухватилась за рукав.
- Куда пойдем? Вы говорили, что знаете одно милое местечко, - прервала я затянувшуюся паузу.
- Да, поблизости есть чудесная пиццерия. Вы любите пиццу?
- Да, - скромно ответила я. Выбора у меня все равно не было: Галушко не предложил мне ничего другого. - Пицца - это очень вкусно и сытно.
- "Сан-сити" очень уютное местечко, - уговаривал меня Альберт Иванович. - Вы там когда-нибудь бывали?
- Что вы? Откуда?
К сожалению, я не могла сказать вслух, что знаю это кафе как облупленное. Пиццу там действительно готовят хорошо и быстро. Моя семья часто пользуется услугами этого заведения. Цены там не запредельные. Наверное, поэтому здесь всегда много народа, особенно молодежи.
Альберт Иванович, пока я парилась до шести на своем рабочем месте, успел заказать столик. Девушка в униформе проводила нас к заказанным местам и протянула нам с Галушко меню. Я открыла красную папку, взглядом пробежала по строчкам и задумалась: "Что бы на моем месте заказала приличная женщина, которая не имеет лишней копейки для хождения по ресторанам? Станет ли она раскручивать предполагаемого жениха на дорогие блюда?" Ответа на свой вопрос я так и не успела дать. Галушко, выждав для приличия минуту, поторопился предложить закуску на свой вкус.
- Позвольте, я выберу?
- Да, буду только рада, - с готовностью ответила я, уступив право выбора блюд кавалеру.
- Раз мы пришли в пиццерию, думаю, нам стоит заказать пиццу, - изрек Галушко. - Девушка, - сказал он официантке, - запишите одну пиццу с ветчиной.
"Самая дешевая", - про себя отметила я.
- И одну с грибами.
"Тоже не самая дорогая. Мог бы для первого выхода в ресторан заказать более изысканные блюда, чем пицца", - продолжила я свои размышления о галушкинской скупости.
- А чем запивать будете? - спросила официантка, записывая заказ в блокнотик.
- Вероника, вы что предпочитаете: вино или пиво?
Я открыла рот, что не прочь бы выпить холодного сухого вина, но Галушко уже диктовал:
- Пиво: один большой бокал и один маленький.
- Какое пиво? Импортное или наше?
- Конечно, наше! Надо поддерживать национального производителя! Пиво, голубушка, несите сейчас.
- Как скажете, - официантка развернулась на каблучках и, покачивая бедрами, направилась к стойке бара, за которой бармен шустро разливал в бокалы хмельной ячменный напиток.
Перекидываясь общими фразами, мы дождались пива. Отхлебнув несколько глотков, мой кавалер оживился, разговор пошел легче, напряжение спало. Альберт Иванович оказался интересным собеседником. Он рассказывал разные смешные истории из своей жизни, сыпал анекдотами и комично характеризовал сотрудников "Гаранта". Собственно характеристики, данные Галушко, по сути, мало отличались от характеристик Кати, но мне было полезно еще раз услышать, "кто есть кто".
Обсудив со мной всех сотрудников, Галушко замолчал. Пора было направлять беседу в нужное русло. Я внутренне напряглась и в лоб спросила:
- Альберт Иванович, а вы любите природу?
- Природу? Что вы подразумеваете под природой?
- Ягоды, грибы… лес. Вы любите бывать в лесу?
- Если честно, то нет. - Галушко поморщился и интенсивно завертел головой из стороны в сторону. - Меня любят комары, а я их не люблю. После их укусов у меня все отекает: руки, ноги.
- Как же вы ездили на юбилей "Гаранта"?
- Ой, не вспоминайте. Это была пытка. Едва дождался банкета, а на следующее утро уехал, весь искусанный комарами.
После этих слов я потеряла всякий интерес к Галушко. Альберт Иванович уехал на следующее утро после банкета, то есть в четверг, и значит, в день убийства Насти на месте преступления быть не мог.
Мы доели пиццу. Что-либо еще заказывать Галушко не торопился, и я от нечего делать стала водить глазами по сторонам. Повернув голову вправо, я ужаснулась. Через один столик от нашего сидел Олег с детворой - Аней и Саней. Вот это влипла! Интересно, они меня узнали? Очевидно, в этот момент они как раз выясняли: я это или не я? Я быстро отвела лицо, уткнувшись взглядом в переносицу Галушко, и напрягла слух. Благо, в этот час музыка, как правило, не играет.
- Саня, ты с ума сошел? Папа, ну скажи ему, это не наша мама.
- А я говорю - она! - настаивал на своем Санька.
- Ты вообще? Да? Ты посмотри на нее! Это какая-то мышь тифозная. Уродина!
- Она всегда по утрам такая! А как накрасится - ничего.
- Ничего что? У меня мама самая красивая! Хоть с утра, хоть с вечера. Ее даже на телевидение приглашали, - для красного словца приврала Анюта.
- Дядя Олег, ну хоть вы посмотрите, - взмолился Санька.
Олег сощурился и посмотрел в мою сторону. На мое счастье, у него природная близорукость, но очки он надевает лишь тогда, когда работает или за рулем. Понятное дело, он не смог разобрать, кто сидит за соседним столиком.
- А куда смотреть? Там, где две дамы в сером?
- Какие дамы? - Санька нервничал и злился. Он всегда злится, когда его не понимают. - Там сидят двое: мужчина и женщина.
- Аня, там наша мама?
- Какая мама? Ты б ее видел! - фыркнула Аня и еще раз, более внимательно посмотрела на меня. Тень сомнения пробежала по ее личику.
Я поняла - надо быстро сматываться. Но как пройти мимо моей семейки? Выход из положения я нашла сразу. Альберт Иванович! Его гигантская тень может покрыть пол-Франции. Почему бы этим не воспользоваться?
- Альберт Иванович, у меня разболелась голова. Давайте уйдем из кафе.
Галушко, обрадовавшись, что ничего заказывать не придется, принял мою идею на ура.
- Вы правы, время позднее. - Часы над входом в зал показывали без четверти восемь. - Завтра на работу. Пойдемте, я вас провожу.
Альберт Иванович поднялся, я спряталась за его выпирающий живот и, зашагав с ним нога в ногу, проскочила мимо столика, за которым сидели Олег и дети.
- Нет, Альберт Иванович, провожать меня не надо, - твердо сказала я на ступеньках кафе.
- Но почему? - скорее удивившись, чем расстроившись, спросил Галушко.
- Я живу совсем близко, вон за тем домом. У меня соседки, знаете, какие сплетницы? Не хочу давать им повод для разговоров. Увидимся завтра на работе. - Я сделала "привет" ручкой и зашагала в сторону дома, радуясь, что ловко улизнула и от Галушко, и от своей семьи.
Дома я прежде всего стащила серый костюм, накинула на себя домашний халатик, нанесла на лицо макияж и побежала на кухню готовить ужин. Поставив в микроволновку рис, я начала жарить купленный по дороге полуфабрикат отбивных котлет. Сейчас придут из пиццерии Олег и дети, им и в голову не придет обвинять меня в том, что я после работы ужинаю с посторонним мужчиной. Более того, я наброшусь на них с претензиями, где это их черти носят в то время, когда стынет ужин.
Только я выключила газ под сковородкой, в прихожей раздались голоса - "Явились, не запылились".
С рассерженным лицом я выплыла в коридор.
- Сколько можно вас ждать? Олег, как это понимать? Уже время спать ложиться, а дети еще не ужинали. Или мне по пятьсот раз еду разогревать?
Далее последовала немая сцена. Первая нарушила молчание Анюта, не словом, а звонким подзатыльником по Санькиной голове.
- Я же говорила, что это не моя мама. - И следом последовал щелчок в курносый Санькин нос.
Санька стоял и безмолвно хлопал ресницами.
- Ты дома? - обмер Олег.
- Что за идиотский вопрос! А кто перед тобой? Тень отца Гамлета?
Санька нервно хихикнул, продолжая вовсю таращиться на меня.
- А мы звонили в "Пилигрим". Никто не снимал трубку, - довел до моего сведения Олег.
- А как вы хотели? Если передо мной толпы клиентов, я что, должна всех бросить и начать рассказывать вам, с какой стороны открыть холодильник?
- Примерно так мы и поняли. Подождали немного и пошли в пиццерию.
- И как долго вы меня ждали? - я сделала обиженное лицо.
- До половины седьмого.
- Долго же вы меня ждали. А я пришла без четверти семь, - натурально оскорбилась я, поверив в свою ложь. - Я мчусь с работы, становлюсь к плите, жарю, шкварю, а они набивают желудки казенными пиццами. Неблагодарные.
Я повернулась к ним спиной, шмыгнула носом, чтобы придать сцене больше чувствительности, и, гордо вскинув голову, пошлепала на кухню. Есть мне хотелось невероятно. В кафе я из скромности съела один-единственный кусочек грибной пиццы, зато Альберт Иванович не отказал себе в удовольствии умять пиццу с ветчиной и добить пиццу с грибами.
- Мы благодарные, благодарные, - поспешили меня заверить Олег и Аня. - Что ты нам приготовила? Сейчас мы все съедим.
- Отбивные и рис. Советую поторопиться. Через двадцать минут все прячу в холодильник.
"И как это в них столько всего помещается? - недоумевала я, наблюдая за тем, как мои близкие с аппетитом уминают отбивные котлеты. - Пицца, мясо… Невероятно".
- Мам, а у Саньки сколиоз, - ехидно улыбаясь, доложила Аня.
- Чему тут удивляться? Зарядку не делаете, за партами не сидите, а лежите, уроки тоже как придется…
- Мам, ты чё?! - Аня широко раскрыла на меня глаза. - При чем здесь зарядка?
- При чем, при чем… А у тебя откуда сколиоз? Забыла, для чего всю зиму в группу исправления осанки ходила?
- Ну и какое отношение имеет искривление моего позвоночника к Санькиной памяти? Он, представляешь, забыл, как ты выглядишь. В кафе сидела одна заморенная мымра, а он нас убеждал, что, дескать, это ты. И после этого ты утверждаешь, что у него нет сколиоза?
- Аня, сколиоз - это искривление позвоночника, - внес ясность Олег. - А возрастная забывчивость называется склерозом.
- Вот оно как, - смутилась Анюта и искоса посмотрела на друга, как он отреагирует.
- У самой склероз в придачу к сколиозу, - злорадно засмеялся тот и легонько щелкнул Аню по лбу.
- Саня, доедай, и я тебя отведу домой.
- Не надо меня отводить, - ответил Саня, который, и не думая попросить остаться, констатировал как факт: - Я сегодня остаюсь ночевать у вас.
- Почему? - Я не могла скрыть своего удивления. Похоже, моя подруга пустила в моей квартире корни.
- Не хочу ночевать один, да и мама мне разрешила остаться у вас.
- Вот как? А почему ночевать один? - спросил Олег.
- Папа остался на ночь в лаборатории, у него серия опытов с делением клеток в условиях искусственной гравитации и при отсутствии естественных магнитных полей.
- А мама?
- Мама вернется поздно, ее пригласили на презентацию нового ночного клуба "Коридоры времени".
- Какая презентация? - возмутилась я. - Мы ведь с ней договаривались, что я… - Я прикрыла ладонью рот. Мы действительно договаривались с Алиной, что вечером я к ней зайду и расскажу, какую информацию мне удалось добыть, а потом мы обсудим дальнейший план действий. И что же получается? Я по уши в расследовании, возможно, рискую жизнью, встречаясь в офисе "Гаранта" с убийцей, а она на презентации ночного клуба! Хороша подруга!
- А разве вы с Алиной не в одном помещении сидите? - настороженно спросил Олег. - Презентация ночного клуба мероприятие серьезное, подготовку к нему невозможно утаить. По-хорошему, Алина все уши должна была тебе прожужжать: что надеть да какую прическу сделать. Как же так, что ее приготовления к светской вечеринке прошли мимо тебя? И почему тебя не пригласили? У вас ведь один круг знакомых. Ты, в конце концов, владелица "Пилигрима". Как тебя могли обойти? - лил масло в огонь Олег.
Эти же вопросы я задавала и себе. Почему она мне ничего не сказала о вечеринке?
- Забыла. Работы у нас в последние дни много. Я так устаю, что нет никаких сил, чтобы тащиться куда-то, да еще на ночь глядя. И потом, я хотела провести вечер с семьей.
- Похвально. - Олег довольно закивал головой и встал из-за стола.
- Дети, я готовила, вы моете посуду, - я последовала примеру мужа и направилась в ванную принять душ, чтобы затем лечь в кровать, закрыть глаза и думать, думать, анализировать…
Так все и произошло, исключая последние три пункта. Закрыв глаза, я практически сразу же заснула.
Глава 18
Третий день моей работы в "Гаранте" начался со скандала. В девять ноль-ноль меня вызвала "на ковер" Бермудова. Бросив передо мной распечатанную таблицу, она спросила:
- Вы это видели?
- Конечно, я ведь это делала.
- Тем лучше. Тогда объясните мне, что это такое?
- Это? Это… - замялась я. А действительно, что там напортачил Алинин "специалист широкого профиля", от чего Ирина Геннадьевна сама не своя?
- Вы имеете хоть какое-нибудь представление о бухгалтерии? - сверкнув глазами, сурово спросила Бермудова.
- Да, имею… общее, - призналась я.
- Общее - это хорошо, но нам нужны специалисты, а не те, кто умеет правильно, без ошибок писать слова "бухгалтерский отчет". Извините, это какой-то бред сивой кобылы, а не документ. Чушь собачья. Набор не связанных между собой цифр. Филькина грамота. Абсурд! Почему вы устроились в бухгалтерию, не зная основ бухгалтерского учета? Вы же ничего в этом не смыслите. Вы неуч, аферистка.
- Куда взяли, туда и устроилась, - нагло ответила я Бермудовой, злясь на Алину и ее идиотскую идею "внедрения".
- Вы мне в бухгалтерии не нужны. Мне вполне достаточно одной Кати. Если вы попали сюда по блату, это не значит, что вы будете здесь сидеть, а я буду выдавать вам зарплату и делать за вас вашу работу. Вы свободны! Можете обжаловать мое решение у Голубева, но здесь вы работать не будете. Хотите, мойте полы или исполняйте обязанности курьера. Короче, идите к Песковой, она вас куда-нибудь пристроит. В таком возрасте стыдно морочить людям голову.
К Песковой я не пошла. Я схватила пачку сигарет со стола и побежала в курилку. Там никого не было. Я зажгла спичку, хотела прикурить сигарету, но огонь в моих дрожащих руках или гас, или я обжигала пальцы. Я плюнула на эту затею и дала волю слезам. Плакала я недолго. Минутный всплеск эмоций. Не помню, чтобы меня так когда-нибудь унижали. Я понимала, что слова Бермудовой совершенно не относились ко мне, Марине Клюквиной, но до слез было обидно за Веронику Алексеевну. Я так вжилась в образ, что ее поражение воспринимала как свое личное. По большому счету, мне здесь как Веронике Алексеевне делать было нечего. Но как Марина Клюквина я должна была кое-что еще выяснить.
Я вытерла слезы и, не заходя в кабинет за своей сумкой, поехала в "Пилигрим" к Алине. У меня было к ней два существенных вопроса и одно предложение.
Я вихрем ворвалась в свой кабинет. Обида прошла, но ее место заняла злость. Злость на всех: на Алину, так меня подставившую, на Бермудову, унизившую меня, и даже на Степу, которая не давала о себе знать уже пять дней.
Алина лежала на диванчике, поджав под себя ноги. Рядом с диваном, на полу стоял стакан с булькающей в нем таблеткой аспирина "Упса". Сама Алина имела весьма жалкий вид, была бледна и часто вздрагивала от пульсирующей в виске головной боли. Она то и дело подносила руку к голове и жалобно повизгивала, когда боль становилась нестерпимой.
Но сострадать ей я не собиралась. А как она хотела? Всю ночь гулять на презентации, пить шампанское, отплясывать "чучу" и чтобы наутро чувствовать себя "огурцом"? Увы, в нашем возрасте такое чудо невозможно.
"Алина, вспомни, что тебе уже не восемнадцать", - мысленно посоветовала я подруге с определенной долей злорадства.
Она подняла на меня страдающие глаза и хрипло прошептала:
- Тебе чего?
- Напоминаю, это мой кабинет. Твой вопрос неуместен.
- Я хотела сказать, почему ты не в "Гаранте". Тебя куда-то послали по делу?
- О! В точку попала! Меня послали! И не по делу, а за дело!
Алина села на диване, протянула руку к стакану и сделала из него большой глоток.
- Бррр! Какая гадость, - крякнула она и сморщилась в страдальческой гримасе. - Так что там у тебя случилось?
- Меня выгнали с работы.
- За что?
- Хороший вопрос! За твою таблицу, ту, что ты давала рассчитать "специалисту широкого профиля". Как его фамилия - Иванов, Петров, Сидоров?
- Сидоров, - подтвердила Алина. - А что, что-то не так? Я все сделала, как и договаривались. Правда, отдала бумаги не Вове, а его младшему брату, Вите, студенту университета. Деньги вручила… Попросила передать все брату. Утром заехала, Вовка убежал уже на работу, но поручил Вите отдать мне таблицу и документы. Что могло быть не так? - Алина растерянно смотрела на меня и не хотела верить в то, что нас наглым образом надули.
- А то, что твой Витя забрал денежки себе, какие-то цифры нарисовал в таблице и вернул ее нам. И все это, чтобы не делиться с братом деньгами.
- Вот гад! - в сердцах воскликнула Алина. - А ведь я ему пятьдесят долларов дала. Копеечка в копеечку. Центик в центик. Может, он просто в цифрах запутался? Ошибку сделал?
- Я думаю, в этой таблице не было ошибки. Если бы там присутствовала ошибка, Бермудова не обзывала бы меня аферисткой. В этой таблице был бред сивой кобылы, чушь несусветная, - и я перечислила все яркие сравнения, коими наградила мою таблицу Ирина Геннадьевна.
- Гмм, - промычала Алина, потирая больную голову. - И что нам теперь делать?
- Идти ва-банк, - предложила я.
- Это как?
- Идти, представляться работниками правоохранительных органов и с каждым подозреваемым разговаривать отдельно.
- Понятно. Идея хорошая. И главное - нам не в первый раз. Только подожди пять минут: приду в себя немного, и пойдем.