* * *
А уходила она за выпивкой. Вернее, за текилой. Не знаю, где она её раздобыла, но не скажу, что была огорчена. Скорее наоборот. Итого получилось, что этот спокойный вечер мы решили провести в пьянстве. Но уже как леди, поскольку трейлер был чист, а у нас была закуска. Устроились мы на нейтральной территории, применив гримёрные столики как обеденные, а стульчики, как кресла. Очень удобно, кстати, ведь наши столы стояли практически рядом.
Видимо Гадюка решила совсем уж со мной подружиться, раз притащила бутылку мира. Конечно, потом была ещё одна, но не суть. А вообще, вечер получился весёлым. Я отродясь так (если не считать шабаш мадам Люсиль) не отдыхала. Но тут была такая девчачья посиделка. Мирная, ленивая, приятная. Делать ничего не надо было, а просто болтать. И впервые в жизни это можно делать без оглядки на слова, ведь со мной находилась рядом такая же эрра. Подозреваю, что Сваровски относилась к этому так же. Не скажу, что у неё было много подруг, всё больше подлизы с мягким характером, а тут она могла себе позволить расслабиться.
Преимущественно мы говорили о своём прошлом. Вернее, Гадюка говорила, а я всё больше отмалчивалась, не имея привычки про себя рассказывать. Я так поняла, что девушке нужно было выговориться. И хоть у меня тоже была жизнь не сахар, не скажу, что Сваровски повезло больше. Она, конечно, не скиталась, но у подобных нам всегда будет скелет в шкафу, который существенно портит жизнь.
Из её пьяненькой речи поняла, что самое большое разочарование в жизни ей принесла её же семья, больно ранив в сердце своим отношением. Более того, помимо страха, родные ей завидовали. У неё оказывается ещё была старшая сестра и брат, которым она в своей прошлой жизни всё пыталась доказать свою "нормальность", но ей, само собой, никак это не удавалось. Она всегда была чужой и нелюбимой, изгоем. Печальная история. Кристина даже всплакнула, а я занервничала, не зная, как себя вести. Не люблю слезы и не умею на них правильно реагировать.
– Ладно, проехали, – отмахнулась она, сбросив слезинку. – Расскажи лучше про себя.
Опять двадцать пять.
– Да я вроде бы уже рассказывала, – стушевалась я.
– Ну так ты ж в общих чертах…
– А тебе нужна баллада под музыку? – хохотнула я, звякнув кубиками льда в бокале.
– Правильно говорят, колючка ты.
– Рассказать, что про тебя говорят? – не осталась в долгу.
– Про себя я всё знаю, нет необходимости повторять, – гордо проговорила она. – Просто я думаю, что ты такая колючая именно из-за того, что жила на улице. Как ты там жила? Это же… тяжело?
– Ну… не рай на земле, – хохотнула я.
– Я вот даже не представляю, как можно так… это же страшно и… одиноко. Да просто опасно, в конце концов, – принялась размышлять собеседница, пригубив текилы.
– Только вот не надо меня жалеть, хорошо? – укорила я. – В этом я точно не нуждаюсь. Всё не так ужасно, как ты себе это представляешь. На улице нет дикой печали и мировой грусти. Просто… – я задумалась, что же "просто", а потом выпалила то, что первое пришло в голову: – Просто кушать иногда охота.
– Наверное, ты поэтому такая дрищёвая, – глубокомысленно изрекла Гадюка, но потом опять принялась за расспросы: – Вот это, кстати, для меня и есть самое непонятное. Что могло произойти в голове, чтобы в раз лишиться крова над головой и уйти в никуда? Неужели всё было так плохо? Ты же не могла не знать, что бездомных порой судьба так "поласкает", что врагу не пожелаешь. Это же полная неопределённость в будущем и неизвестность.
– Ну, тогда я на это смотрела немного иначе, – подумав, ответила я, силясь припомнить свои ощущение минувших лет. Странно, но я практически ничего не помнила, только в общих чертах. – Я без страха смотрела в будущее, и вовсе не ожидала того, с чем столкнусь. Поверь в то время я, наверное, сделала самый правильный выбор в жизни. Неизвестно, кем бы я стала (вернее, чем), если осталась там. Не знаю, может мне не повезло просто, но меня окружали озлобленные люди, готовые глумиться, высмеивать и иногда даже издеваться, просто потому, что ты не поступаешь так же как они, не тусуешься с ними и не разделяешь взгляды. Это место всегда было для меня чуждым, а потому, как только у меня в руках оказалась красная книженция с гербом, больше меня ничего не держало. Зато я повидала мир и поняла, что он куда больше того захудалого городка, где мне пришлось расти, и намного разнообразнее в плане людей. Скажем, для меня было откровением, что совершенно незнакомые люди могут отнестись к тебе как к родной. Мир не без добрых людей, и как я для себя отметила, те люди, что потеряли не только семью, а вообще все – именно они понимают, что значит беда. Но как ни странно, они же, как никто другой умеют просто радоваться каждому новому дню. Не все конечно, но многие. Улица ведь не манна небесная и людей ломать умеет. По крайней мере, в интернате мои сверстники считали, что раз они сироты, то весь мир дерьмо, и все и всюду им должны. А это не правильно.
– Да… дела, – задумалась Кристина, – я бы, наверное, так не смогла… скорее всего терпела бы, но не решилась уйти в никуда. А что та женщина, что тебя воспитывала?
– Баб Валя, – улыбнулась я. – Ну а что она могла сделать? Ничего. Она знала, что так произойдёт. Она всё время говорила, что я не создана для того, чтобы жить взаперти.
– А где ты спала? Что ела?
Сваровски буквально засыпала меня вопросами про жизнь на улице, а я против обыкновения охотно на них отвечала. Удивительно, но так уж вышло, что вспоминая встречавшихся у меня на пути людей, я рассказала столько много смешных историй, что мы с Гадюкой местами смеялись в голос.
Когда рассказы стали иссекать, а животы лопались от смеха, я поинтересовалась у Гадюки сменив тему:
– Слушай, а какую максимальную тяжесть ты можешь левитировать? Есть ограничения?
– Ну, смотря что ты подразумеваешь под словом "тяжесть", – хмельно засмеялась Кристина.
– Дом поднять сможешь?
– Дом… скажешь тоже… нет конечно, да я и не пробовала, – ответила Гадюка. – Для того чтобы баловаться такими вещами, нужна практика. А какая у меня может быть практика, если я всю жизнь стараюсь это игнорировать? И знаешь, мне кажется, раньше я была сильней. Сейчас уже не то. Я это чувствую, – печально произнесла девушка, но тут же бросила печаль и задала встречный вопрос: – А ты?
– А я… могу озеро, например, поднять в воздух. Вода повсюду, её не проигнорируешь и не откажешься, – честно призналась я.
– Ого, круто, – уважительно потянула Сваровски. – А замораживать воду можешь?
– Что я тебе – Снежная Королева что ли? – хохотнула я.
– Ну это я так, просто подумала. Лёд просто в термосе заканчивается, – произнесла она, и мы вновь засмеялись. И тут Тайсон, который спал у меня на кровати, взревел как ошпаренный и метнулся ко мне под ноги, так как плакат, что весел на потолке сорвался и плавно спикировал вниз. Бедное животное перепугалось, а мы вновь захохотали. Я выудила страдальца из-под стула и засюсюкала, в то время как Гадюка, неустойчивой походкой подошла к своим полкам, выискивая скотч.
– Если пустишь меня на свою территорию, я так уж и быть помогу тебе приклеить его обратно, – предложила она, размахивая передо мной ножницами.
– Ну, когда у тебя в руке холодное оружие, как-то сразу не хочется отказывать.
В итоге мы долго пытались сосредоточиться и пришпандорить афишу на место. Моя кровать превратилась в месиво, но зато Юстина вновь оказалась на месте и всё так же призывно нам улыбалась.
– Красивая она, да? – задумчиво спросила я, когда мы обе сидели на кровати и уже целую минуту молча смотрели на диву.
– Красивая, Гидроперит, красивая, – отчего-то печально произнесла она и встала с кровати, направившись к трюмо, на котором оставила свой бокал, – мне до неё далеко. Вот уж у кого был талант от Бога. Не то, что наши "умения", – она хитро на меня посмотрела. – Особенно твои, я-то в отличие от тебя своими способностями на манеже не пользуюсь, – не удержалась она от шпильки, заставив меня криво усмехнуться. – А это просто человек. Талантливый.
– Можно подумать здесь таких мало, – фыркнула я. – Артисты мирового масштаба тебя не впечатляют?
– Нет, Гидра, было в ней что-то волшебное. Это надо было просто видеть. Какой-то внутренний свет, гибкость, сказочность. Она как куколка была, настоящее настроение для всего Бизарра.
– Может она была эррой? – предположила я.
– Нет, ты что. Не думаю, – потянула она, а потом вопросительно на меня уставилась: – И чего тебе везде эрры мерещатся? Ты хоть одного встречала до меня? То-то же.
– А что там за история с бисером? Помнишь, ты говорила? – припомнила я.
– Ну это только сплетня. Никто ж не знает, куда она на самом деле делась, вот и строят предположения. С бисером просто как-то зловеще и интересней, чем банальная лав стори. Но лично я думаю, что она точно не сбежала с американцем.
– Почему ты так решила?
Сваровски подумала несколько секунд и изрекла:
– Знаешь, есть такой тип женщин, которым просто не суждено связать с кем-то свою жизнь. Одиночки. Вот и Юстина к ним относилась. Ей не нужна была вторая половинка, она изначально была целая. Самодостаточная, гордая, любила себя. И только себя. И знаешь, это правильно. При всём при этом она была очень доброй и отзывчивой, но ей, казалось, мужчины были просто ни к чему, так, только для здоровья. А потому, версия с американцем сразу отпадает. Юстина просто была слеплена не из того теста.
– Так говоришь о ней, как будто её нет в живых, – попеняла я.
– Кто знает, – пожала плечами Кристина, – может и нет. Не зря же после её исчезновения Бизарр словно сглазили.
– А вот тут поподробней можно? – заинтересовалась я, и тоже встала с кровати, перемещаясь обратно на стул.
– Ну, знаешь, у каждого цирка есть страшилка. Вот и у нас есть, – начала Гадюка, подливая текилы. – Суть в том, что как она ушла, то у нас очень много несчастных случаев стало происходить. Три летальных, то есть четыре уже… И это всё всего за четыре года, прикинь?
– Ох, ничего себе, – удивилась я. – А что за случаи?
– Да разные. Ну в основном гимнастам не везёт, они ж самая травм опасная публика – ломаются. Двое инвалидов уже. То реквизит подводит, то срываются. Первый погиб после ухода Юстины – Денис Бойко, эквилибрист. Прикинь, нелепость – убило прожектором. Просто крепление сломалось и насмерть.
– Ого, – представила я эту картину.
– Вот тебе и "ого". Потом спустя примерно год, второй случай – парня тигр задрал. Артур Варнидзе, он жонглёром был от Бога. Один из кошаков Злославского, кстати.
– Да? – очумела я. – Как так?
– Да кто его знает? Запёрся в вольер. С утра обнаружили мёртвым. Что Ар там делал – никто не знает, как попал – тоже. Злославский там рвал и метал, ведь неизвестно какой именно кошак его задрал, мордахи у всех чистые были. Распускать зверей не хотел, там столько бучи было, и защитники животных набежали и репортёры. Ужас просто.
– И так и не выяснилось кто задрал? – выпучила я глаза.
– Неа, – ответила девушка.
– И что же, этот зверь до сих пор служит у Ильи?
– Выходит, что да.
– Нормально это, что ли? – Моему удивлению не было предела.
– Да Злославский за своих кошаков сам кого хочешь задерёт. Там до ультиматума дошло, чуть не потеряли Илюшу вместе со зверинцем. Но обошлось, Ветров сдался, – вещала Сваровски. – Ну а что, представь из-за одной особи в расход всех… так ведь тоже не правильно.
– Ну да… – задумалась я, а для себя уже решила, что к зверям Злославского больше не подойду. А в уме услужливо всплыл Тома'с, облизнувший мне щёку.
Меня аж передёрнуло. И как Илья сам не боится после такого своих животных? А если ещё вспомнить Борзого, свободно шатающегося по Бизарру. Мдя…
– Ну а кто ещё? – очнулась я от неприятных мыслей. – Ты сказала три смерти.
– Ага, три, – кивнула девушка, и нахмурилась: – Как же её звали? – вспоминала она. – То ли Аня, то ли Оля, Камзарова. Она была легкоатлеткой, пудовые гири таскала, зубами людей держала ну и всякое такое.
– И что с ней случилось? – подгоняла я Гадюку.
– Приступ сердечный. Говорят, из-за веса, она ж не маленькая была, тяжести таскала. Хотя здоровая, как бык была. А тут раз – и нету, – Сваровски осушила свой бокал и вновь потянулась за бутылкой. – Вот так вот бывает, Гидра. Это я тебе ещё просто травмы не перечисляла. Их тоже было много. И вроде как всё началось после ухода Юстины. А теперь вот Алексей… и, парень тот… хотя, наверное, он не считается, он же не циркач…
– Жути ты чего-то нагнала, – поморщилась я, наблюдая, как она наполняет и мой бокал.
– Да не переживай ты-то. Чего тебе со своими бульбушками опасаться? – пьяненько хохотнула Сваровски.
– Ну мало ли… хотя бы прожекторов, – ляпнула я и мы засмеялись, но как-то быстро стихли. Не хорошо над таким смеяться.
– Кстати, может ты и права, – вдруг произнесла Гадюка.
– В чём?
– Ну, в том, что Юстину убили. Вдруг теперь её дух мстит артистам за то, что она не может больше выходить на манеж. А она его очень любила. Не могла без цирка, это я тебе точно говорю.
– Чем чёрт не шутит, – пожала я плечами. – А за что её было убивать?
– За красоту, умения, харизму… дальше продолжать? – поинтересовалась она.
– Пожалуй, не стоит. Представь, ведь если её действительно убили, то убийца все ещё работает в Бизарре, – хмыкнула я.
– Не факт. У нас много кто уходил, много, кто пришёл. И совсем не обязательно, что это сделал кто-то из своих. Может это вообще какой-нибудь маньяк?
– Ну это просто рассуждение. Надеюсь, я не права, – проговорила, а сама подумала, что надо бы снять с потолка плакат Юстины от греха подальше.
Мы со Сваровски ещё около получаса обмусоливали эту тему, и заметно приуныли, потом моя пьяная соседка решила сменить тему и спросила:
– Гидра, а что там ты говорила про то, что тебе рассказывала твоя баб Валя? Ну, про эрр? Расскажи об этом. А то та информация, что со всех сторон слышна, противоречива до ужаса и абсурда. Помню, в детстве ещё по телику показывали мужика, он себя потомственным эрром звал, колдовал там через экран, помнишь? Бред такой.
– Ага, – хмыкнула я, потому как именно это воспоминание вгрызлось в тогда ещё детский мозг очень отчётливо – устрашающего вида мужик, закатывающий глаза.
– А потом в интернете кучу чего читала, но там такие истории идиотские, даже растерялась чему верить, то ли тому, что мы исчадья ада, то ли просто пришельцы. Одно время про эрр было модно говорить, но потом как-то экстрасенсы стали моднее, оно и понятно, это народ публичный и корыстный, а мы-то скромные, о себе не кричим и не показываемся. Если уж из этих шарлатанов делают подопытных крыс, то чего уж говорить о наших способностях… это, кстати, закон жизни – те, кто действительно сильней или богаче, никогда не кичатся тем, что имеют, в отличие от всяких там…
– Гадя, ты так много говоришь, – хмыкнула я, – или это алкогольные пары?
– А что? Я же про нашего брата вообще ничего не знаю, мне в отличие от тебя не довелось встретить на жизненном пути человека, который был бы "в теме". И вообще, она чего-нибудь говорила о том, кто мы, и откуда взялись по её версии?
– Да я собственно сама не особо осведомлена, всё ж со слов. А кто знает, где правда, а где вымысел?
– Ну всё равно… что там за очередная шедевральная история?
– Короче, тогда начну с самого начала. Баба Валя у меня была очень набожная, и потому всё трактовала с этой позиции, как и само существование, таких, как мы с тобой, – решила я пояснить сразу. – Так вот, значит, она объясняла, что когда Бог создавал мир, то и создал первых людей… слышала об этом?
– Адам и Ева, ага, – с готовностью отозвалась Сваровски, буквально впитывая каждое произнесённое мной слово, при этом выглядела так забавно, будто и впрямь долгожданную сказку слушает.
– Да, они самые. Но не много кто знает, что Ева была не первой женой Адама, сначала ей была Лилит. Слышала о ней?
– Ну что-то смутно…
– Ну не суть. Она оказалась слишком умной для Адама и слишком хитрой, тогда её, так сказать, отстранили. И девушка разобиделась. Поговаривают, что это именно она была той змеюкой, которая яблочко предложила и из-за чего человеков и выгнали из рая.
– Ну а мы тут причём? – подталкивала меня она.
– Ну ты ж знаешь, что потом началось, брат брата убивал и всё такое, это якобы она поддевала на подобное. А потом, значится, Боженька разозлился и потопил всех. Ну, тоже, наверное, слышала…
– Да-а-а-а, рассказчик из тебя просто атас, Катька, – хохотнула Кристина. – Никогда не слышала, чтоб библию ТАК пересказывали.
– Ты слушать будешь или нет? – фыркнула я. – Ты спросила, я рассказываю, как умею.
Сваровски заржала, а я продолжила:
– Ну в общем, каждой твари по паре и тому подобное, и люди начали всё сначала. Но Лилит всё не имелось, и дамочка всё думала, какую пакость сделать, но так, чтобы Боженька не узнал. Вот и нашла она выход – вдохнула в одного из потомков силу из преисподних, чтобы остальные его боялись и завидовали, но сам он не был ни в чём виноват. Да так хитро вдохнула, что сила эта могла уже в следующем ребёнке проявиться, а могла через десятки поколений.
– Ага. Мы, выходит, силу в себе таскаем от лукавого? – нахмурилась Гадюка.
– По словам баб Вали, выходит, что да, – пожала я плечами.
– Хорошо, допустим. Хотя я не удивлена, если честно.
– Подожди, слушай дальше. Она ещё говорила, что вроде как Лилит ещё одну шутку придумала: якобы, если одного из эрр убивают родные от зависти, то по этой ветке (может через поколения, я не знаю), родится такое чудо, которое будет обладать просто громадной силой, способной уничтожать целые города. Баб Валя называла их "Бартурами". А может, наоборот, произойти так, что родится такой, который сможет воровать и присваивать силу себе подобных.
– Это значит убивать?
– Ага.
– А зачем? – задала логичный вопрос Гадюка.
– Ну, чтоб сильнее, наверное, стать, – предположила я.
– Ну так если он всех поубивает, то план Лилит провалится? Ведь эрр больше не будет. Логично?
– Логично. Да и думаю, что убить такого, как бартур, едва ли получится. Да и представь, что будет, если всех поубивают и останутся только такие как они?
– Ну, я бы мир захватила, – ответила Кристина, а я прыснула со смеху.
– Далеко мыслишь. Баба Валя выразилась немного, другими словами. Она сказала, что людское бытие перевернётся и, все будут жить в страхе и ужасе. Короче, ужас ужасный будет. Ад на земле. Вот такая вот сказочка на ночь.
– Да, не весело, – задумалась Сваровски и добавила: – Но больше напоминает какой-то бред.
– Ну чем богаты… к сожалению "Википедия" даже об этой версии не осведомлена, а потому пока рабочая версия именно такая.
– Может тебя твоя баб Валя специально этим пугала, потому что знала, что ты рано или поздно свинтить захочешь? Вот и придумала страшилку.
– Кто знает, – пожала я плечами. – Ладно, давай спать, а то мы пьяные, а завтра тренировки и шоу.
Мы разбежались по кроватям, и когда я уже было уснула, Сваровски проговорила в темноту:
– Знаешь, Катя, а ведь Алексей действительно выглядел не как утопленник… ты вот мне рассказала, а я теперь думаю…