Трудно убедить сегодня местные элиты перестроиться и обратиться к нуждам своего "податного" населения, с одной стороны, а с другой – население попросить помощи у "своих" правительств для защиты от кого-либо, кто их хочет свергнуть. Да, и хотели ли США когда-нибудь появления на юге от своих границ конкурентоспособных элит? Базовое противоречие стратегической коммуникации США налицо, путь к его решению очевиден, полагаю, и для лучших профессионалов Страткома США, но… не для тех, кто задает общие параметры курса Соединенных Штатов. Отсюда алогичность рекомендаций.
Эффективность акций психологических операций на стратегическом уровне при администрации Буша была крайне низкой. Штатный состав посольств и специалистов по информационно-психологической войне, нацеленных на Латинскую Америку, оказался явно не способен к эффективной работе по-новому, в современных политических условиях Латинской Америки как в области общественной дипломатии, так и в сфере информационного противоборства. С одной стороны, спущенная "сверху" стратегия не оставляла для исполнителей достаточной свободы маневра, которая у США, бесспорно, была и остается. С другой стороны, мешало и мешает наличие большого числа служащих высокого ранга в Госдепартаменте, Пентагоне, ЦРУ, которые мыслят реалиями старой "холодной войны", и немало их с таким опытом работы продолжает свою деятельность в Латинской Америке.
Политические, экономические, дипломатические шаги Вашингтона в отношении очередной планируемой жертвы своей прямой агрессии или "оранжевой революции" (чаще того и другого вместе) всегда имеют внутреннюю целевую последовательность, чтобы, с одной стороны, усилить внутреннюю дестабилизацию, а с другой – внешнюю изоляцию неугодного режима. Последовательность должна постепенно сформировать у населения той или иной страны негативное отношение к властям и гневное осуждение международной общественностью их действий.
Поскольку на Земле нет идеальных правительств и существующие социально-политические системы далеко не совершенны со всех точек зрения, сделать это не так и трудно, располагая подавляющей военно-экономической и информационной мощью. Но открытое наступление внутри страны через своих политических союзников США начинают только тогда, когда "плод" уже созрел, когда высока объективная степень разложения режима (коррупция, бюрократизм, высокое имущественное и социальное расслоение и т. д.) и степень недовольства этим режимом значительных слоев населения. Таким образом, "оранжевая революция" – это попытка разнообразными средствами, и не в последнюю очередь посредством управляющих сознанием и действиями целевых групп технологий информационного противоборства, еще больше обострить существующие в обществе противоречия. Цель не допустить возможной социальной революции и отстранить от власти существующий антиамериканский режим, потеснив здесь своих глобальных и региональных конкурентов (против них стратегия "оранжевой революции" также может быть применена, как против СССР, что пока не получается с Россией и Китаем).
Отсюда следует вывод: нельзя остановить "оранжевую революцию" без реальных и радикальных демократических преобразований, постоянного поступательного развития общества. С другой стороны, сделать это в одной отдельно взятой отсталой небольшой стране Латинской Америки (да и большой тоже) невозможно, что ведет к поиску союзников, к участию в глобальном независимом (от США) политическом и экономическом альянсе с соответствующим мощным глобальным коммуникационным сопровождением. Опять-таки, при очевидной исходной технологической отсталости от США такой альянс должен предложить всему миру притягательную социальную модель и реально начать к ней реальное и успешно проецируемое в общественное сознание движение. Заметим, не против США, а в конечном счете чем раньше – тем лучше, вместе с обновившимися США.
* * *
Нужны социально ориентированные программы, лидеры, движения планетарного масштаба, с системным видением для всего мира, они могут дать, хотя и нелегкий, но реальный шанс выхода из глобального кризиса, который одними старыми средствами не решишь. Совершенно неверно и опрометчиво исключать ведущую державу современного мира из числа стран, способных инициировать подобные программы на глобальном и региональном уровнях. Конкретно в Латинской Америке США располагают для осуществления своей стратегической коммуникации целым рядом конкурентных преимуществ, среди них:
• Географическая близость.
• Схожесть исторических судеб (и США и страны Латинской Америки родились в борьбе против колониализма европейских держав, не раз выступали вместе против агрессивной политики европейских держав в Западном полушарии).
• Сохраняющееся экономическое, военное и научное преобладание США в современном мире.
• Преобладание в торгово-экономических, военных, научно-образовательных связях с большинством стран региона над всеми остальными державами.
• Преобладание в сфере массовой культуры, в общественном сознании латиноамериканцев над культурным влиянием других держав.
• Превосходство в глобальных СМИ над любой другой страной мира (свое очевидное выражение это преобладание находит в Латинской Америке).
• Превосходство в теоретической и практической разработке стратегической коммуникации, включая и латиноамериканское направление внешней политики Соединенных Штатов.
Однако все эти преимущества нивелировались ошибочной политикой Вашингтона в регионе на протяжении многих лет. Шанс исправить во многом негативный характер стратегической коммуникации США в Латинской Америке до сих пор остается нереализованным, несмотря на отдельные положительные подвижки, связанные с деятельностью администрации Б. Обамы, что, в свою очередь, чревато еще большим негативным влиянием на развитие отношений Соединенных Штатов с латиноамериканскими странами.
Литература
1. Гватемала: глобальный вызов со стороны преступности. // Война и мир. 30.06.2011. URL: www.warandpeace.ru/ru/analysis/view/59466/
2. Най Дж. Гибкая сила. Как добиться успеха в мировой политике. М., 2006.
3. 4 Military Information Support Group. URL: www.soc.mil/Assorted%20pages/4th%20Military%20Information%20Support%20Group.html
4. 8 Military Information Support Group (Airborne) activated at Fort Bragg. // FayObserver.com. 27.08.2011. URL: www.fayobserver.com/articles/2011/08/27/1118417
5. Cable sobre el desplome de la imagen de EE UU en Venezuela // El pais. 30.11.2010. URL: www.elpais.com/articulo/internacional/Cable/desplome/imagen/EE/UU/Venezuela/elpepuint/20101130elpepuint_25/Tes
6. Colucci C. C. Shaping Colombia’s Stability through Strategic Communication: Evaluating U. S. Effectiveness. Fort Leavenworth. Kansas, 2009.
7. Controller General of the United States. Washington, D.C. 20548. B-229069. September 30, 1987.
8. Crandal C. R. The United States and Latin America after the cold war. N.Y., 2008.
9. EL Universal. Lima. 08.09.2011.
10. Hayden C. The Rhetoric of Soft Power: public Diplomacy in Global Contexts (Lexington Studies in political Communication). Lanham, 2011.
11. Friedman H. A. PSYOP in Latin and South America. // Psywarrior. URL: www.psywarrior.com/PsyopSouthAmerica.html
12. Golinger E. Bush vs. Chávez. La de Washington contra Venezuela. Caracas, 2006.
13. Golinger E. Injusticias, contradicciones y ataques perpetuos. Impreso en la República Bolivariana de Venezuela. Caracas, 2011.
14. Maurer K. "psychological Operations" are now "Military Information Support Operations" // Associated press. July 3, 2010.
15. Nakamura K. H. Public Diplomacy: Background and Current Issues. CRS Report for Congress prepared for Members and Committees of Congress. Congressional Research Service, 2009.
16. National Framework for Strategic Communication. White House Strategic Communications report to Congress, dated 16 Mar 2010, released 17 March 2010. Government Information Earl Gregg Swem Library.
17. Peace OPS. Multi-Service Tactics, Techniques, and procedures for Conducting peace Operations. Air Land Sea Application Center. FM 3-07.31 MCWp 3-33.8 AFTTP(I) 3–2.40. October, 2003.
18. President Obama Speaks in Santiago, Chile on Relations with Latin America. The White House. Office of the press Secretary. March 21, 2011 // Embassy of the Unites States. Santiago, 2011. URL: chile. usembassy.gov/2011march-obamavisit.html
19. Public Diplomacy and Social Media in Latin America. Remarks. J. A. McHale, Under Secretary for public Diplomacy and public Affairs. Forum Hosted by NDN and the Latin America Studies program of Johns Hopkins University's School of Advanced International Studies (SAIS).
Washington, DC. March 29, 2011 // U. S. Department of State. URL: www.sta-te.gov/r/remarks/2011/159355.htm
20. Ramsfeld D., Defense Secretary. Ministerial of the Americas // Defense Secretary. 17 November 2004 / U. S. Department of Defense. URL: www. defense.gov/transcripts/transcript.aspx?transcriptid=2175
21. Region primed to use social media for social change. Lugar urges State Dept to help expand social media // Reuter. 04.10.2011. URL: uk.reuters.com/article/2011/10/04/usa-latinamerica-socialmedia-idUK-N1E79312420111004
22. Regional Economic Outlook Western Hemisphere Shifting Winds, New policy Challenges. International Monetary Fund. Oct. 11. Washington, 2011. P. VII.
23. Rozoff R. Pentagon’s 21st Century Counterinsurgency Wars: Latin America and South Asia. // Media Monitor’s Network. 29.07.2009. URL: usa.mediamonitors.net/content/view/full/64951
24. SAIC. URL: www.saic.com/about/locations.html
25. SAIC Corporate Fact Sheet. URL: www.saic.com/news/pdf/corporatefactsheet.pdf
26. Stephens S. Why Latin America is Disappointed with Barack Obama // Huffpost World. January 7, 2010. URL: www.huffingtonpost.com/sarahstephens/why-latin-america-is-disa_b_415341.html
27. Technology and Logistics. Report of the Defense Science Board Task Force on Strategic Communication. Office of the Under Secretary of Defense for Acquisition. September 2004.
28. The Negroponte File. Negroponte’s Chron File from Tenure in Honduras posted // National Security Archive Electronic Briefing Book № 151. Part 1 / ed. by p. Kornbluh. April 12, 2005. URL: www.gwu.edu/~nsarchiv/NSAEBB/NSAEBB151
29. The U. S. Department of State. Benefits of U. S. Free Trade Agreements. URL: //www.state.gov/e/eb/tpp/bta/fta/c26474.htm
30. The U. S. Department of State. Diplomacy in Action. URL: www.state.gov/e/eb/tpp/bta/ft-a/c26474.htm
31. U. S. Department of Defense. Joint Chiefs of Staff. Joint publications 3 – 13, Joint Doctrine for Information Operations. February, 2006.
32. U.S.-Latin America Relations: A New Direction for a New Reality. Council of Foreign Relations, Washington, 2008.
33. U. S. Venezuela Transition Meddling Denied By Government During Chavez Illness. // Huff post World. 27.02.2013. URL: feeddoo.com/ n/2696090-u_s-venezuela-transition-meddling-denied-by-government-during-chavez-illness
Е. Г. Широкова. "Мягкая сила/власть": изменения составляющих
1. Мягкая сила/власть. Различные аспекты
Представление о мягкой силе (власти) продолжает оставаться несколько расплывчатым. Если отвлечься от оценочных аспектов, звучащих в публицистике, но излишних (и даже недопустимых) в научном исследовании, можно свести это понятие к следующему определению: мягкая сила (власть) – это совокупность факторов общественного сознания, определяющих отношение общественной группы (населения страны, элиты, отдельных классов и т. п.) к какому-либо субъекту политики и таким образом усиливающих (или ослабляющих) влияние этого субъекта на данную группу. Под такое определение можно подвести и государство, использующее пропагандистскую машину для ослабления государства-противника за счет разжигания у его населения ненависти к власти. А можно иметь в виду улучшение взаимопонимания между отдельными этническими или социальными группами в пределах одного региона, например, исправление имиджа местного предпринимателя, вызвавшего недовольство жителей поселка размещением бензоколонки на лужайке у речки.
В таком случае инструментарий мягкой власти – это и средства репутационного менеджмента, и имиджмейкинг, и информационные войны и т. п.
Однако не следует забывать, что общественное сознание далеко не полностью управляется извне. Какие-то неоспоримые факты или известные положения, связываемые в сознании населения (а иногда и глубже) с лидером, партией, страной, могут работать – и работают – одновременно с тем информационным контентом, который внедряется в сознание через специальные средства воздействия и может им противостоять. Характерным – хотя и трагичным – примером здесь может быть представление о немцах как о "культурной нации", разделявшееся к началу Великой отечественной войны определенным количеством советских евреев, не поверивших пропаганде и отказавшихся эвакуироваться с территорий, в скорости занятых войсками Вермахта, и истребленных фашистами в соответствии со своей доктриной.
Таким образом, концепция мягкой власти позволяет учитывать как, условно говоря , естественные аспекты влияния: представления о мире, системы ценностей, стереотипы сознания, культурные факторы, национальные традиции, так и искусственные , изменяющие (по возможности) эти аспекты. Тут можно вспомнить весь арсенал влияния на сознание, управления информационными потоками, выработанный в рамках пропагандистской и рекламной практики и теории.
Еще одно противопоставление факторов мягкой власти должно учитывать вектор "притягательной силы", составляющей основное содержание этого понятия. В отношении одного и того же объекта всегда действуют разнонаправленные представления, в которых притягательность противостоит неприятию. Например, если брать такое однозначно положительное понятие, как демократия, составляющее основное содержание мягкой власти многих стран, в первую очередь США, то притягательности противостоит представление о "ненастоящей демократии", "обмане властей" и т. п. (подобные представления изучались нами в ходе психолингвистических опросов в 1996–2014 гг.). Не всегда более слабый вектор трезво принимается во внимание. По крайней мере, усилия средств воздействия часто направлены именно на то, чтобы вывести нежелательные по направленности факторы из сферы сознания сообщества – замолчать, нейтрализовать, "забить информационным шумом" и т. п.
Естественно, при изучении мягкой власти желательна и количественная оценка факторов влияния в определенной среде. Понятно, что ценность свободы слова в некоторых слоях российского общества оказывается значительной, требующей активного вмешательства, в других же она мала, хотя и не отвергается. (Есть группы, в которых она вообще не принимается во внимание – "нулевая ценность", есть такие, где это отрицательная ценность, но подобные явления подходят под рассмотренный выше случай).
Способами количественной оценки фактора может быть оценка существительного с точки зрения "приятности" (это изучалось в упомянутом ранее эксперименте), другие психосемантические исследования, а также количество людей, вступившихся за какое-либо явление (или выступивших против) в ходе обсуждения в медиа, в Интернете или непосредственно на уличных акциях.
2. Мягкая сила/власть в 2010–2013 гг.
Если мы теперь обратимся к восприятию понятия "мягкая сила (власть)" в течение двадцати лет после ее появления, мы можем заметить, что едва ли не пятнадцать из них это понятие было одним из тех, которые обсуждают специалисты, используя его наряду с другими, родственными. Такую ситуацию можно видеть, если обратиться к терминам "управление информационными потоками", "страны-изгои", "постиндустриальный уклад" и т. п. Однако в середине "нулевых" термин начинает активно использоваться в мире (см. статью П. Б. Паршина в настоящем сборнике), а чуть позже и в России. Уже в 2009 г. Он входит в лексикон тогдашнего Президента Российской Федерации Д. А. Медведева. А в дальнейшем его используют политики разных направлений, исследователи в области политологии, теории коммуникаций.
Понятно, что внимание к термину связано не только с развитием научных представлений, но и с изменениями в реальной жизни. Именно во второй половине 2000-х мы отмечаем значительный и заметный рост влияния таких стран, как Китай, Индия, Бразилия и, после крушения Советского Союза, Россия. В то же время в США после терактов 09.11.2001 происходит консолидация общества, смягчение отношения к ограничениям ряда свобод. В этом смысле понятие soft power, концентрируюшее внимание на естественной притягательности тех или иных ценностей, на роли культурного обмена, неправительственных контактов ("народная дипломатия" и т. п.), помогает представить реальное противостояние сил как нечто приемлемое для всех сторон, близкое к человеку, исключающее столь отвратительные сцены насилия, которые достаточно широко транслировались и из Европы (бывшая Югославия), и из Ирака.
Развитие экономических и пропагандистских возможностей Российской Федерации в 2000-х годах привело к росту влияния российских СМИ в мировом информационном пространстве. Прорывную роль сыграло появление телеканала Russia Today, вещавшего на нескольких языках. Можно отметить активизацию обществ дружбы и связей с соотечественниками за рубежом.
Однако в целом приходится признать, что имидж России за рубежом был не очень благоприятным и неудачно управлялся. В то же время в мире, в том числе и на русскоязычном пространстве продолжали оставаться притягательными образы и ценности, связываемые с Западом: свобода, демократия, независимость, правовое государство, западный способ организации экономики. Несколько пошатнувшиеся в 1999 г. в связи с бомбардировками Югославии, эти взгляды (иногда на уровне коннотаций) сохраняли свои позиции среди российской интеллигенции и в более широких кругах. В начале "нулевых" еще был возможен электоральный лозунг: "Хочешь жить, как в Европе – голосуй за (название партии повторять здесь не будем)".
России, как оказалось, нечего было противопоставить. Успехи СССР в освоении космоса, развитии образования и науки, достижения определенного уровня равенства не только не подвергались "раскручиванию", но и всячески осуждались (в 1990-е годы) или замалчивались. Другой российский ценностный комплекс: сохранение православием христианских ценностей, роль катехона, т. е. удерживающего мир от гибели, был чужд широким кругам населения Запада и Востока. Фактически Россия провозгласила курс на встраивание в западную систему и добровольно заняла место эпигона, неинтересное ни своим, ни чужим.
Тут стоит также добавить, что российские навыки воздействия на общественное сознание очень сильно уступали развитому инструментарию Запада.
В результате единственный выход, видимо, виделся властям в организации спортивных и других зрелищных ("Евровидение") мероприятий. Большие надежды возлагались на проведение олимпийских игр 2014 г. Однако, несмотря на успешное их проведение, действительно увеличившее притягательность России и в стране, и за рубежом, к этому времени в мире произошли значительные изменения, сказавшиеся и на положении России.