– Мне некуда тебя впустить, Том, – сказала она наконец вздохнув. – У меня даже дома своего нет, пускай бы и пустого. Иностранка я без кола, без двора. В Париже квартиру снимаю. Она не моя, чужая. Конечно же мадам Мари постоянно предлагает мне переехать к ней и жить у нее, но я не хочу стеснять их с Джилл. Неловко как-то. Да и привыкла уже жить одна. Так что, Том, женщина я бездомная, – грустно улыбнулась Наталья, – и того уюта, о котором обычно мечтают мужчины, создать тебе не смогу. Мой дом – госпиталь да ряды коек с ранеными. И операции, операции, операции. Резать и зашивать, как говорит мадам Мари… – Неожиданно затрезвонил телефон, и Наталья испуганно повернулась к Тому: – Что, если звонят из твоей дивизии? Вдруг туда уже сообщили об устроенном тобой в баре погроме? Теперь, наверное, весь ущерб вычтут из твоего жалованья…
– Пусть вычитают. – Том снял трубку: – Майор Роджерс. Слушаю. Мисс Голицин? – он удивленно посмотрел на Наталью. – Да, здесь. Это тебя, Нэт.
– Меня?! – она удивилась не меньше Тома. Придерживая плед, подошла, приняла из его рук трубку. Он обнял ее ноги, и ей пришлось упереться свободной рукой ему в плечо, чтобы не упасть. – Я слушаю. Да, сэр, узнала. Это срочно? – Лицо ее помрачнело. – Да, да, я все поняла, сэр. Хорошо. Выезжаю.
– Кто это? – недовольно спросил Том и сдернул с Натальи плед. – Что ему от тебя надо?
– Это полковник Митчелл звонил, мой начальник, – ответила она, вернув трубку на место и снова накинув плед на плечи. – Мне надо срочно ехать в госпиталь. Привезли много раненых с какой-то реки, название я не расслышала. Прости, Том. Я же говорила, что не смогу дать тебе того, что ты хочешь. – Наталья наклонилась за платьем: – Черт, придется ехать в мокром. Ладно, там переоденусь.
– Ты надолго? – Том сел на постели, поймал ее руку, удерживая. – Я подожду.
– Боюсь, что очень надолго, Том. Я даже не уверена, – она вздохнула, – что завтрашняя встреча с мамой теперь состоится. Тебе лучше вернуться в дивизию, чтобы не болтаться тут по барам.
– Нэт, я хочу, чтоб ты знала, – он встал, обнял ее, привлек к себе, – что все эти твои разговоры о бытовой неустроенности меня не волнуют. Повторяю: мой дом теперь там, где ты. В госпитале, так в госпитале. Хоть на служебной койке. – Поцеловал ее волосы. – Когда эта война наконец закончится, мы с тобой уедем в Штаты. И у нас обязательно будет свой дом. В Чикаго или во Флориде. Где пожелаешь. Если захочешь, даже в твоем Париже. Все устроится, вот увидишь. И не переживай. Я тебя никому не отдам. – Снова зазвонил телефон, Наталья резко отстранилась, по щеке ее скатилась слеза. – Неймется твоему полковнику, – нахмурился Том и снял трубку. – Слушаю. Да, это Том. – Его брови удивленно выгнулись. – Натали? Да, она здесь. Да, мэм, сейчас она подойдет. – И шепнул, протянув трубку Наталье: – Это твоя мама звонит.
– Да, мама, слушаю. Что-то случилось? – Наталья старалась говорить спокойно. – Да, Митчелл меня нашел, я уже выезжаю. И тебе звонил? Что?! Но, мама, твои глаза… – произнесла она растерянно. – Зачем? Не нужно. Я сама… Уже сказала? Представляю, как они там все счастливы. Кому-то сильно повезло. Хорошо, я поняла. Спасибо, мама…
– Что она тебе сказала? – нетерпеливо спросил Том, взяв у Натальи трубку и положив ее на рычаг.
– Что поедет в госпиталь вместо меня. – Наталья смахнула слезы, но они упрямо катились вновь и вновь. – Мама хочет, чтобы я осталась с тобой. Считает, это важно для нас обоих. При этом у самой больное сердце и уже не очень хорошее зрение, почему она теперь и оперирует гораздо реже, чем раньше. Накануне мы целый день провели с ней в госпитале, осматривая раненых, но, несмотря на возраст и усталость, она вызвалась поехать сейчас вместо меня и уже объявила о своем решении полковнику Митчеллу. Тот конечно же счастлив. Еще бы! Мадам Мари – светило, авторитет, богиня! Каждое ее слово – закон, каждое действие – легенда. Второго такого доктора на свете просто нет. Ах, да, еще она обещала завезти мне сюда по пути одежду. Вот видишь, Том, у меня самая настоящая мама! И самая лучшая. Никто другой не сделал для меня столько, сколько она.
– Вижу и верю, – он снова обнял ее, поцеловал в висок. – И тоже думаю, что кому-то там, на госпитальной койке, сегодня очень повезло. Хотя как док ты ничуть не хуже своей мамы. Я так считаю. Но я страшно рад, что ты никуда сейчас не поедешь. – Он взял из рук Натальи мокрое платье, бросил его на кресло. – Оно теперь лишнее. – Поднял на руки, бережно опустил на кровать. – Раз даже твоя мама хочет, чтобы мы провели день вместе, то чего мы ждем, Нэт? – спросил он, наклонившись над ней. – Я больше не хочу ждать. И спать тебе не позволю, даже не надейся.
– Если бы я надеялась, то не приехала бы, Том, – Наталья обняла его за плечи, он приник к ее губам страстным поцелуем.
Открылась форточка, подул прохладный ночной ветер. Прожженная сигаретой фотография светловолосой женщины слетела со стола и плавно спикировала на край постели. Том смахнул ее на пол.
30
– Не понимаю, сэр, почему я должна высаживаться с чужой командой в зоне "Рентген", если приписана к боевой группе "Тигриная стая"? – возмущалась Наталья спустя три дня в кабинете полковника Митчелла, ознакомившись с приказом, который он ей вручил.
– Это одноразовая акция, мэм, – объяснял тот, раздраженно постукивая пальцами по столу. – Рассчитана всего на одну операцию по расширению этой самой зоны. В команде Фарриса были выбиты из строя сразу несколько санинструкторов и нет ни одного врача. Мне некого послать, кроме вас. У вас большой боевой опыт. А "Тигры", насколько мне известно, будут отдыхать еще несколько дней, так что вы успеете вернуться к их следующему рейду.
Возразить было нечего, и Наталье пришлось подчиниться. И сразу выехать к месту нового назначения. Даже не увидевшись с Томом. Все, что она успела, это только позвонить ему по телефону.
– Я понимаю, Нэт, плохая работа. – Том старался казаться веселым, но голос выдавал огорчение не меньшее, чем у Натальи. – Что ж, будем ждать. Обещаю: без тебя и с места не сдвинемся. Только в следующий раз, если твой полковник еще что-нибудь придумает, предупреди меня заранее. И тогда он сам вылетит у меня вместо тебя к месту назначения. Без всякого приказа. И даже без вертолета. Причем воздушной кавалерии еще и догонять его придется…
Темп подготовки к операции был лихорадочным. Наталья сбилась с ног, собирая все необходимое для санитарного вертолета и инструктируя помощников. Уже на следующий день было предпринято несколько атак на меньшую по размерам зону рядом с "Рентгеном". Потом настала их очередь: надлежало расширить фронт наступления. Группа представляла собой роту вертолетов, командовал ею капитан Фаррис. Наталью он определил в свой вертолет, занимавший центральное место в первой группе из трех машин. За этой тройкой следовала вся рота. В каждом вертолете – по восемь десантников на борту.
– А почему мы летим не в самом конце? – съязвила Наталья, весьма недовольная и новым окружением, и новым, пусть и временным, командиром.
– Вам этого не понять, док, – снисходительно ответил тот. – Все дело в обзоре. Находясь в середине боевой тройки, командир лучше видит ход боя.
– А я тогда для чего тут? Не лучше ли мне было бы лететь вместе с санинструкторами на санитарном вертолете? Там по крайней мере я чувствовала бы себя на месте.
– Не советую перечить моим приказам, док.
– Слушаюсь, сэр.
Атака сразу показалась Натали необычной. Обычно воздушная кавалерия начинала палить с тысячи футов, иногда с пятисот, а тут дотянули до ста. Оказывается, так был нанесен мощный предварительный удар. Вертолеты шли по прямой к открытому месту, в неподвижном воздухе им навстречу поднимался дым. Внизу не проглядывалось никакого движения – похоже, в зоне высадки все были уже убиты.
– Сэр, ветра нет! Никакого!
– Заходим с востока, – приказал Фаррис, – группами по три. Садимся и выгружаемся.
– Как-то здесь подозрительно тихо, – задумчиво произнесла Наталья.
– Лично я ничего подозрительного не вижу, – поморщился капитан.
"Самонадеянный тупица! – подумала она. – Глупо недооценивать ВК".
На подлете на ста футах к ближнему краю зоны стрелки́ по приказу Фарриса открыли огонь. Они били по деревьям, окаймлявшим открытое место, по кустам, по всем местам, где мог затаиться враг. Но ответного огня не последовало. Тогда два "ганшипа", выплевывая дым, начали палить из пулеметов на подвесках с флангов. Их поддержали остальные вертолеты. Пространство зоны разрывало такое обилие пуль, что, казалось, в ней погибнут даже все насекомые.
Когда к земле приблизились "слики" с десантниками на борту, "ганшипы" прекратили пальбу, чтобы не задеть их рикошетом. Однако в ответ – по-прежнему ни одного выстрела.
– Капитан! – прокричала Наталья Фаррису. – А вы уверены, что здесь есть ВК и вы атакуете нужное место?
– Изволите шутить, док? – он посмотрел на нее вызывающе.
– Отнюдь, – отрицательно мотнула она головой. – И все-таки: вас не смущает отсутствие противника?
Фаррис даже не удостоил ее ответом – просто отвернулся.
Напряжение обстановки меж тем возрастало. Сзади даже сквозь шум винтов и моторов доносились надрывные крики десантников, взбадривающих друг друга перед боем. Первый вертолет пошел на снижение, и его полозья коснулись земли почти одновременно с ботинками десантников. И именно в этот момент ВК, видимо, решили захлопнуть ловушку: открыли по трем вертолетам и выгрузившимся из них десантникам перекрестный огонь сразу с трех направлений. "Чего и следовало ожидать", – грустно подумала Наталья.
– Взлетайте! Немедленно взлетайте! – кричал Фаррис по радио экипажу первого приземлившегося вертолета.
Однако эфир в ответ безмолвствовал, и машина с места не двигалась, хотя винты над ней продолжали вращаться. Все десантники, высадившиеся первыми, были уже убиты или ранены, их тела лежали рядом с вертолетами. Тем, кто высадился позже, повезло чуть больше – они залегли в траве, не добравшись даже до деревьев. Санитарный вертолет курсировал над поляной, не решаясь пойти на посадку. Перед кабиной командирской машины взмывали вверх вихри песка – пули летали совсем близко.
– Огонь! Огонь! – кричал теперь Фаррис стрелка́м, палившим поверх голов залегших десантников по призракам в деревьях.
Пулеметы грохотали, десантники криками сообщали о раненых и убитых, первый вертолет по-прежнему оставался на земле.
– Пошел! – скомандовал сидевшему рядом пилоту Фаррис.
"Хьюи" нервно подскочил, и пилот резко наклонил его нос, чтобы с ходу набрать скорость. Отклонившись чуть вправо, пролетел над застывшим на земле ведущим вертолетом. Стрелки продолжали вести огонь с обоих бортов. Очереди, летящие навстречу, казались огненным ливнем. "Странно, что в нас до сих пор не попали, – подумала вдруг Наталья на удивление спокойно, как бы отстраненно. – А может, Господи, все-таки не в этот раз? Может, попозже? Впрочем, какая уж теперь разница?"
Укрываясь от пуль, командирский вертолет скользнул буквально над верхушками деревьев и развил наконец должную скорость. Пилот мотал машину влево-вправо, стараясь сбить противника с толку. И это ему удалось: вертолет вырвался-таки из зоны обстрела и набрал высоту. Весь только что пережитый ужас показался Наталье закончившимся ночным кошмаром.
– Сэр, Желтый-3 тоже не взлетел! – доложили по рации Фаррису.
– Вызывайте! Продолжайте вызывать их всех! – приказал он. – Белый-1, сворачивайте влево! Пошли на обратный круг!..
Спустя какое-то время всю вертолетную роту отвели от места неудачной высадки на несколько миль. Два передовых вертолета остались стоять на земле, лениво вращая винтами. Видимо, турбины работали на минимальных оборотах. Открытое место чуть ли не сплошняком было покрыто человеческими телами. Вскоре пришло радиосообщение, что порядка десяти десантников живы: укрылись на самом краю площадки. Еще через пару минут в эфир вышел пилот второго невзлетевшего вертолета: доложил, что из всего экипажа в живых остался лишь он один. Все остальные – второй пилот, борттехник и стрелок – погибли. Сама машина получила повреждения, но незначительные.
Это означало, что вертолет мог взлететь.
– Немедленно прикройте его! – быстро скомандовал Фаррис.
И два "ганшипа" стремительно спикировали вниз, сверкая дульными вспышками. Вертолет поднялся. На земле остался только один из "Желтых". С молчащим радио и все еще работающим двигателем.
– Жетлый-2, Желтый-2, говорит Желтый-1! – Один из укрывшихся на краю поляны десантников добрался до рации застывшего на земле вертолета и вышел в эфир. – Все члены экипажа мертвы, – сообщил он. – Мы готовы дать прикрытие для второй волны.
Еще три машины пошли на посадку: Фаррис приказал им сделать сначала пробный круг и лишь потом идти на снижение.
Вторая волна высадилась успешно, поскольку неприятельские пулеметы уже молчали: то ли ВК погибли, то ли временно отступили.
Спрыгнув с вертолета, Наталья первым делом побежала к экипажу Желтого-1. Фаррис последовал за ней. К сожалению, десантник не ошибся: никто из команды не выжил. Теперь тела бывших членов экипажа оставалось только погрузить в мешки и отправить на родину…
Заглушив турбину, Фаррис спрыгнул с вертолета и, избегая взгляда Натальи, сказал ей:
– Думаю, мэм, что вы уже можете вернуться к майору Роджерсу.
– Изволите шутить, кэп? – ответила она ему его же фразой и с его же интонацией. И обвела рукой поляну, усеянную телами десантников: – Не вы ли обеспечили меня столь широким фронтом работы? – Наталья догадалась, что Фаррис чувствует себя сейчас неловко перед ней и хочет поскорее от нее избавиться, но и удержаться от язвительного вопроса тоже не смогла.
– Док, док, скорее сюда! – Призыв одного из сержантов-десантников помог Фаррису оставить вопрос дерзкой докторши без ответа.
Наталья помчалась на зов, крикнув на ходу капитану:
– Сажайте санитарный вертолет! И вызывайте еще один на подмогу!
…Когда над джунглями разлился оранжевый закат, Наталья все еще трудилась в госпитальной палатке. Погибших сносили к одному месту и складывали в кучу. Мешки для мертвых тел закончились, а новую партию еще не привезли. Наталья осматривала всех подряд: и раненых, и мертвых. Всех, кого приносили. Оторванные руки и ноги складывались в отдельную кучу, поскольку разбирать, где чье, попросту не было времени.
В нескольких совершенно безысходных случаях оставалось только облегчить смертельно раненным страдания, и по распоряжению Натальи санинструкторы кололи им морфий. Рыжеволосый юноша-десантник умер прямо на носилках, не достигнув походного операционного стола. Когда Наталья приблизилась к нему и взяла за руку, чтобы измерить пульс, он был уже мертв. Подошедший сзади санитар молча закрыл его испуганно расширенные неподвижные глаза.
Близ палатки постоянно бродил чернокожий паренек. Наталья не прогоняла его: ей сказали, что он ждет брата. В какой-то момент он подбежал к куче трупов и стал искать брата среди них. Санитары с трудом его оттащили, и Наталья вколола ему успокоительное. Брата принесли на носилках, когда паренек уже спал. Вспоротый живот, большая потеря крови.
– Что скажете, мэм? – спросил ее санитар. – Труп?
– Шансов мало, но есть, – ответила она, поглядев на спящего прямо на земле паренька. – Грузите на вертолет и – в госпиталь. Будем бороться за его жизнь. Так брату и скажите, когда проснется.
31
Дождь стучал в стекло. Ветер шевелил круглые листья пальм и раскачивал желтые плоды манго на раскидистом дереве под окном. Наталья села в кресло напротив Маренн.
– Мама, это было что-то невероятное! – эмоционально произнесла она. – Я думала, капитан Фаррис угробит всех, в том числе и меня! Не понимаю, как он планировал операцию, если мы угодили в ловушку, из которой едва выбрались?! По-моему, в голове у него один футбол. Пока летели к зоне высадки, он всю дорогу обсуждал со своим сержантом, кто куда бил и кто кому забил. До ВК ему и дела не было… Том не звонил?
– Нет, – Маренн подошла к окну, опустила прозрачную занавеску. – С какой стати он будет звонить мне? Наверное, ждет, когда ты вернешься.
– Тогда сама сейчас позвоню, – Наталья наклонилась к телефону. – Чтобы не выговоривал мне потом за запоздалый звонок.
Маренн улыбнулась, опустилась в кресло, закурила сигарету.
Наталья набрала знакомый номер.
– Соедините меня с майором Роджерсом, пожалуйста, – попросила она.
– Одну минуту, мэм.
Последовала небольшая пауза, а затем вместо голоса Тома в трубке раздался голос лейтенанта Тобермана.
– Приветствую, мэм! К сожалению, Тома сейчас нет на базе, – сообщил он. – Отправился вчера на секретное задание.
– Один?! – не поверила она своим ушам.
– Никак нет, мэм. С Джонсом и Скрыпником, – ответил Тоберман. – Большего я вам не могу сказать, мэм, поскольку подробностей и сам не знаю.
– Известно, когда они вернутся?
– Согласно приказу ушли на два дня. Значит, завтра должны вернуться. За ними пошлют вертолет.
– Хорошо, я перезвоню. Благодарю, лейтенант.
– Вы приедете, мэм?
– Да, конечно.
– Мы ждем вас, мэм. Уже наслышаны о ваших приключениях с Фаррисом, – засмеялся Тоберман. – Том сказал, что никуда больше вас не отпустит.
– Да я и сама теперь от вас ни ногой, – улыбнулась Наталья и попрощалась: – До встречи, Тоберман.
– До встречи, мэм.
Она повесила трубку.
– Его нет в части? – догадалась Маренн.
– Ушел с двумя солдатами на какое-то секретное задание. – Наталья сосредоточенно уставилась в невидимую точку перед собой. – И наверняка уже знал об этом, когда я улетала в "Рентген" с Фаррисом. Но ничего не сказал мне. Не предупредил, что его не будет, когда я вернусь, – она обиженно вскинула голову, голос ее дрогнул.
– Ты как ребенок, Натали, ей-богу, – Маренн встала, подошла к ней, положила руку на плечо. – Это же секретное задание, ты сама сказала! Следовательно, знать о нем никто ничего не должен. Даже члены собственного отряда.
– А если…
– Даже не думай об этом! – строго произнесла Маренн, догадавшись, что Натали боится возможной гибели Тома. – Наверняка Том не впервые выполняет подобные задания. И до сих пор, как видишь, успешно с ними справлялся. Если не станешь излишне накручивать себя, то и на сей раз все обойдется. Не сто́ит тревожить фортуну. Она любит, чтобы к ней относились холодно. Иначе потеет, – улыбнулась Маренн. – Поверь, Натали, я знаю все приметы на этот счет. Так что иди-ка ты пока к пациентам и займись тем парнем, у которого ранение брюшной полости. Как, напомни, его фамилия?
– Сержант Симпсон, – машинально ответила Наталья, думая о своем.
– Это его брат сидит внизу? – Маренн настойчиво отвлекала ее от грустных мыслей. Наталья молча кивнула. – Отправь его в отель. А еще лучше – обратно в часть. Скажи, что никакой угрозы для жизни брата уже не существует, что все идет по плану.
– Ты действительно считаешь, что угроза миновала? – со скрипом, но Наталья возвращалась-таки в рабочее состояние. – Мне кажется, в полевых условиях я не смогла остановить воспаление, и перитонита теперь не избежать.