- О, - протянул Лука. - Ладно, тогда порядок. - Он явно испытал облегчение.
- О чем это ты? Какой порядок? - воскликнул я. - Он, знаешь ли, и меня тоже мог убить.
- Да, - кивнул Лука. - Но не убил же. - И он улыбнулся. - Мы с Бетси подумали, у тебя неприятности с законом.
- Спасибо! - язвительно заметил я. - Такое доверие к своему работодателю.
Как и следовало ожидать, два первых забега выиграли фавориты.
- Нас это устраивает, - шепнул мне на ухо Лука после второго забега. - Мы выложили, так, ради разнообразия, лучшее соотношение ставок, и фавориты оказали нам услугу.
- Молодец, - сказал ему я. - А теперь время забав и развлечений.
Передо мной быстро выросла очередь желающих отдать свои денежки, так бывало всегда при забегах Золотого Юбилея. Как и предполагал Лука, Пулпит Ридер стал на рынке фаворитом при соотношении четыре к одному, местами даже выше. Скачки в самом разгаре, и рынок это отражал.
- Пятьдесят на Пулпита, - сказал мне какой-то мужчина.
- Пятьдесят на номер пять при четырех к одному, - сказал я Луке, и пальцы его запорхали по клавиатуре. Я взял из принтера билет, протянул мужчине.
- Почем нынче идет номер шестнадцать? - осведомился Эй-Джей, подошла его очередь. Сегодня на нем был довольно строгий серый жилет под дорогим черным пиджаком.
Наше электронное табло было небольшим и не позволяло разом указать всех участников.
- Шестнадцатый номер? - спросил я Луку.
- Тридцать и три, - ответил он.
- По десятке на оба варианта, - сказал Эй-Джей и протянул мне двадцатифунтовую банкноту.
Принтер послушно выплюнул билет.
И так далее в том же духе. Ставки делали в основном небольшие, десять-двадцать фунтов. Как всегда бывает на Золотом Юбилее, на серьезные выигрыши тут никто не рассчитывал.
Забег уже начался, а мы все еще принимали ставки. Последним моим клиентом стала молодая женщина в черно-белом платье и широкополой шляпе в тон. Она сунула мне купюру в десять фунтов, когда лошади проходили столбик с отметкой пять.
- Десять фунтов на лошадь под номером пять, пожалуйста, - прошелестела она из-под полей шляпы. Я было потянулся к деньгам, потом передумал.
- Все, ставки больше не принимаются, - сказал я.
Клиентов тоже больше не было. Все наблюдали за забегом, по большей части - на экране огромного телевизора, установленного против трибун.
Скачки Золотого Юбилея являются британским вариантом "Глобал Спринт", а потому привлекают участников из дальних стран. В этом конкретном случае какая-то американская лошадка сумела оторваться от основной массы на последнем отрезке и пришла первой, опередив преследователей на целый корпус. Толпа так и ахнула. Пулпит Ридер под номером пять финишировал четвертым. Молодая женщина в черно-белом наряде меньше минуты любовалась гонкой, а я подумал: хорошо, что эта десятка так и осталась у нее в кармане.
Люди играют по многим причинам, но наивысший кайф доставляет им победа скакуна, на которого они ставили. Профессиональные игроки, надо сказать, их не так уж и много, живут на выигранные деньги и относятся ко всем этим забавам иначе. Особого кайфа в самих скачках они не видят, хотя и признают, что кровь начинает быстрей бежать по жилам, когда на финальном отрезке скакуны идут плотно и среди них есть их избранник.
Для большинства же ставки - это скорее развлечение, а не расчет. Ну а уж если выиграл - это только добавляет удовольствия, возникает ощущение, что день прожит не напрасно. Многие из моих клиентов считают: им повезло уже потому, что поставили на победителя, пусть даже их ставки на проигравших и потери от них значительно превысили выигрыш. Радость от выигрыша затмевает воспоминание о потерях.
Лично я всегда считал, что букмекеров можно отнести к категории профессиональных игроков. Букмекерство - это бизнес, и целью его является получение приличного стабильного дохода, а вовсе не случайный, пусть и очень крупный выигрыш. Тем не менее я испытывал странное удовольствие при мысли о том, что помог молодой женщине сохранить десятку, тем более что она так стремилась сделать ставку уже после начала забега. "Наверное, - думал я, - настоящим букмекером может стать только тот, в чьей душе живет хотя бы частица Schadenfreude. Ведь в отличие от биржевых маклеров и магнатов от инвестиций с толстыми портфелями обогащает брокера неудача его клиентов".
Следующим должен был состояться забег Уокингем, и он являл собой еще большую лотерею, чем Золотой Юбилей.
Он всегда напоминал мне атаку кавалерии, ведь лошади должны были преодолеть дистанцию в три четверти мили по прямой - от стартовых стойл до финишного столба. Он также был гандикапом, а это означало, что на более рейтинговых лошадей выпадает большая нагрузка. И определяет ее в первую очередь наездник, цель и мечта которого, как мне всегда казалось, сделать так, чтобы все участники финишировали одной плотной и разгоряченной кучей. Фавориты выигрывают тут редко, частенько приз получают никому не известные аутсайдеры.
И снова быстро выстроились очереди из желающих сделать ставки, и деньги довольно равномерно распределились между фаворитами и никому не известными участниками.
Исторически сложилось так, что профессиональным игрокам тут ориентироваться особо не на что. Как часто бывает в спринте, одна сторона дорожки оказывается более везучей, дает больше победителей, чем другая; неплохим индикатором шансов может быть и номер стартового стойла лошади. Однако долгие годы проведения спринтов в Аскоте показали, что фактор этот не определяющий и победителем может оказаться кто угодно.
Почти у каждого профессионального игрока есть какая-то система, порой самая нелепая. К примеру, некоторые берут булавку и с закрытыми глазами втыкают ее в список участников. В кого попал - тот и победит. Другие при любых погодных условиях никогда не ставят на кобыл, старых или молодых, если в забеге участвуют жеребцы, в то время как третьи избегают делать ставки на фаворитов в гандикапе. Кое-кто ставит скорее на жокея или же известного тренера, а не на лошадь. Есть и такие, что доверяют свои наличные лошадям, которые выступали или попадали в списки участников за последние семь дней.
Но если брать в целом, наиболее успешными становятся профессионалы, тщательно изучившие все относящееся к скачкам. Дисциплинированные и аккуратные настолько, что записывают все происходящее, не полагаются на предчувствия, не паникуют, когда выпадает полоса невезения и они начинают проигрывать.
Самыми успешными являются те, кто знает почти все о каждой лошади. Каждый день они читают газеты. Отслеживают, какая из лошадей находится в форме, а какая - нет. Выясняют, какие лошади предпочитают беговые дорожки с правым поворотом, а какие с левым, кто из скакунов любит длинную пробежку перед прыжком, а кто короткую, у кого больше шансов выиграть на финише при подъеме на крутой холм или на более пологий. Они знают, каким лошадям удобней бежать по твердому грунту, а каким по мягкому, какой вес седла и наездника больше подходит той или иной лошадке, где тренировалась каждая лошадь, понимают, что после перевозок на большие расстояния она будет бежать хуже, учитывают даже такие тонкости, как воздействие погоды. К примеру, одни лошадки лучше бегут под дождем, другие выдают хорошие результаты, когда светит солнце.
Слишком уж много информации, скажете вы, но настоящий профессионал очень быстро понимает, какие фрагменты головоломки имеют решающее значение. Нет, конечно, скачки не наука, сюрпризы тут всегда возможны, но время доказало: как и в случае с людьми-спортсменами, хорошие лошади бегут хорошо, а плохие - плохо.
Получить прибыль от игры на скачках может тот игрок, который быстро сообразит, что предлагаемые расценки на ту или другую лошадь лучше, чем расклад, отражающий истинное положение дел. Знающий игрок быстро рассчитает, что шансы лошади выиграть следующий забег равны, к примеру, один к двум, и будет делать ставки у тех букмекеров, которые предлагают более выгодное соотношение.
В 1873 году Джозеф Джаггер сорвал банк в Монте-Карло, обнаружив и рассчитав, что ось рулетки смещена, а потому одни номера выпадают чаще других. Однако в наши дни никто всерьез не рассчитывает увеличить свои шансы на выигрыш при проведении национальной лотереи, никак нельзя надеяться сорвать джекпот, изучая, шарики с какими цифрами и в каком порядке чаще вылетали в прежних случаях из специальной машины. Слишком уж много усилий потрачено на то, чтобы результат был самым непредсказуемым. Но в случае со скачками все обстоит несколько иначе. И если бы предшествующие результаты не служили ориентиром для следующих забегов, тогда бы не было букмекеров. И даже самих скачек, наверное, не было бы. И уж определенно не существовало бы британской традиции, когда ежегодно скачки посещают свыше пяти миллионов человек и принимают в них участие около семнадцати тысяч специально подготовленных лошадей.
- По десятке на каждый вариант на Бёртона Бэнка, - сказал стоящий передо мной мужчина.
- По десять фунтов на номер два, на каждый вариант при соотношении семь к одному! - крикнул я Луке через плечо.
Взял у мужчины двадцатифунтовую купюру, протянул билет. Десять фунтов на каждый вариант означало: десять фунтов на лошадь, если она выиграет, и десять, если в гандикапе из шестнадцати участников финиширует в первой четверке.
Следующей в очереди оказалась молодая женщина в черно-белом платье и широкополой шляпе.
- Десять фунтов на номер одиннадцать, на оба варианта, - сказала она и слегка склонила голову набок. Она была ослепительно хороша собой.
- Десять на оба варианта на номер одиннадцать при соотношении шестнадцать к одному! - крикнул я Луке.
Выполз билет, я протянул его даме.
- Пусть на этот раз вам повезет, - сказал я.
Она слегка смутилась, когда я вдруг заговорил с ней, даже немного покраснела. Розовые щеки на фоне двуцветного наряда.
- Спасибо, - сказала она, взяла билет и торопливо отошла. Я проводил ее взглядом.
- Прогнозы принимаете? - спросил следующий мужчина в очереди, вернув меня к реальности.
- Нет, - ответил я. - Только на выигрыш или два варианта.
Он отвернулся. Прогнозом у нас называют ставку, предсказывающую первых двух лошадей, которые придут к финишу. Прогноз под названием "стрейт" означает первых двух в порядковых номерах, в Соединенных Штатах его еще называют "икзекта". Существует множество ставок на простые двойки или даже тройки тех, кто придет первыми, причем варианты тут возможны самые разные. Есть даже ставки на лошадей с необычными кличками: Трикси, Янки, Канадец, Патент или Лаки 15, и тут можно ставить как на одну лошадь, так и на пару или тройку финишировавших первыми, а также на четыре или пять лошадей, участвующих в разных забегах. Но мы прогнозы не принимали - слишком уж сложно и занимает много времени. Пусть этим занимаются крупные букмекерские конторы и "киты" бизнеса. Лука был не прочь, но я настоял на старом обычном варианте, ведь клиенты не стали бы ждать в очереди, тут же отправились бы к другому букмекеру.
Ставки делались все активнее по мере приближения начала забега. Казалось, что каждый посетитель стремится отдать свои денежки. Более крупные ставки делались на прежних победителей, и пачка банкнот у меня в руке становилась все толще, по мере того как отсчитывались последние секунды перед забегом.
Бёртон Бэнк все еще шел фаворитом при соотношении семь к одному, в то время как у двух других лошадей соотношение упало до пятнадцати к двум.
- Двадцать фунтов на Бёртона Бэнка, - сказал мне следующий клиент, молодой человек в летнем костюме.
- Двадцать на номер два при соотношении семь, - бросил я Луке через плечо.
- Черт! - воскликнул он. - Интернет опять вырубился.
Глава 08
- И телефоны тоже? - спросил я.
Лука жал на кнопки мобильника.
Потом кивнул:
- В точности как прежде.
Эффект был неожиданный. Внезапно повсюду забегали мужчины с рациями и витыми проводками, торчащими из-за воротников. "В ушах у них, наверное, микрофоны", - подумал я. Они сканировали табло букмекеров, высматривая изменения в соотношении ставок.
- Двадцать фунтов на Бёртона Бэнка, - повторил молодой человек, немного раздраженный задержкой.
- Прошу прощения, - сказал я ему. И обернулся к Луке: - Двадцать на номер два при соотношении два к семи.
Тот смотрел на меня, потом пожал плечами, уселся за клавиатуру, и из принтера выполз билет. Я протянул его молодому человеку, тот буквально вырвал его из рук и отошел.
- По десятке на номер четыре в двух вариантах, - сказал следующий клиент, крупный мужчина в рубашке в бело-синюю полоску и красном галстуке.
Я взглянул на табло.
- Десять фунтов на номер четыре в двух вариантах при соотношении пятнадцать к одному, - сказал я Луке, и почти тотчас же появился билет.
"Ставка в десять фунтов не может кардинально изменить соотношение, - подумал я, - даже если этот четвертый номер - аутсайдер".
Дальше все шло своим чередом, с той только разницей, что мужчины в наушниках и с рациями двигались вдоль букмекерских рядов, где принимались ставки, и пристально следили за расценками.
Но у меня никто не пытался изменить соотношение ставок, и показания на нашем табло почти не изменились за пять минут до начала забега. Что, впрочем, не остановило парней в наушниках, они продолжали бегать и переговариваться друг с другом как напрямую, так и по рациям.
- Что это значит - занят? - прокричал один из них в рацию.
Ответа я не слышал, он поступил парню прямо в ухо.
- Вытащите ее оттуда! - крикнул он и обернулся к другим. - В телефонной будке застряла какая-то баба, звонит.
"Просто смешно все это".
Так, видно, считал и Ларри Портер. Он громко хохотал.
- Все, наладилось, - сказал Лука, и в этот же момент дверцы стойл распахнулись, и началась атака кавалерии.
- Вот так сюрприз, - пробормотал я.
Я наблюдал за скачками на одном из больших телевизионных экранов. Как это обычно бывает на Уокингеме, тридцать участников разделились на две группы, шли они близко к ограждениям по обе стороны дорожки - традиционный ночной кошмар комментатора.
Мечта любителей гандикапа не сбылась, к финишу лошади шли если не плотной кучей, но довольно близко друг к другу, причем у тех, кто бежал ближе к ограждению, было небольшое преимущество.
- Первым пришел номер четвертый, - объявил комментатор. - Вторым - одиннадцатый. Третьим - номер двадцать шесть. Четвертой стала лошадь под номером два.
Так, значит, Бёртон Бэнк под номером два финишировал четвертым. А ведь он был явным фаворитом, начальные ставки были пять к одному, так что некоторые из тех букмекеров, которые пользовались наушниками, должны были бы понизить это соотношение. В четверг на скачках на Золотой кубок примерно такая же история произошла с Брентом Крудом, который считался фаворитом, и тогда тоже отключился Интернет. И я подумал, что сегодня главным намерением ребят из крупных компаний было сбить соотношение расценок на фаворита. Но ничем хорошим это для них не кончилось.
Расценки на победителя вернулись к изначальным - пятнадцать к одному. В этом не было ничего подозрительного. Стартовая цена на победителя в забеге Уокингем обычно составляла двадцать к одному, даже выше.
- Ну и что сие означает? - спросил я Луку.
- Не знаю, - буркнул он. - Вроде бы ничего особенного.
- Нет, - кивнул я. - Но смотреть на все это было занятно.
- Откуда понабежали все эти громилы? - спросил он. - Должно быть, прятались где-то на трибунах.
- На мой взгляд, они перестарались, - заметил я.
- Должно быть, прошлый раз потеряли целую кучу денег.
- Да и на этот раз тоже не слишком преуспели, - с усмешкой сказал я. - И им это сильно не понравилось. - И я расхохотался.
- Ну и поделом им, - сказал Лука и, глядя на меня, тоже засмеялся.
"Да уж, действительно, поделом", - подумал я. "Киты" никогда не испытывали сострадания к независимым букмекерам, пытались задушить нас на корню, а потому особого сочувствия с нашей стороны ждать им не следовало. Если уж быть до конца честным, нам страшно все это понравилось.
- Участники забега приглашаются к взвешиванию, - объявил диктор.
Первой в очереди за получением выплат оказалась роскошная молодая женщина в черно-белом наряде.
- Поздравляю, - весело сказал я и протянул ей пятьдесят фунтов - вместо тех десяти, что она поставила на номер одиннадцать.
- Спасибо, - ответила она и снова слегка покраснела. - Мой первый выигрыш за день.
- Может, используете его, чтоб сделать новую ставку? - спросил я.
- О, нет, - она изобразила испуг. - Мой друг говорит, что выигрыш - это святое, его надо хранить.
- Мудрый совет, - пробормотал я сквозь зубы.
"Черт бы побрал этого друга!"
Последние два субботних забега на Королевских скачках в Аскоте уже не отличались таким накалом страстей. Последний забег дня на приз Королевы Александры являлся в Соединенном Королевстве самым длинным, свыше двух с половиной миль, и зачастую в нем участвовали лошади, натренированные на скачки с препятствиями. После возбуждения, царившего во время спринтерских забегов на Золотой Юбилей и Уокингем, более умеренные скорости на длинной дистанции меня почему-то всегда разочаровывали, казались недостойным завершением скачек.
Да и ставки поступали не слишком активно, многие игроки разошлись, одни спешили уехать, чтобы не попасть в пробки, другие отправились пить чай или напоследок глотнуть шампанского в баре. И наше помещение не то чтобы совсем опустело, просто теперь большую часть посетителей составляли все те же парни в наушниках и с рациями. Они бесцельно бродили по залу в ожидании, что что-то снова произойдет.
Но не произошло.
День близился к концу. Королева отправилась домой в Виндзорский замок, следующих скачек в Аскоте предстояло ждать целый год.
Возможно, на следующий год я сюда уже не вернусь. Хотя как знать…
Большую часть воскресенья я провел с Софи.
День выдался чудесный, теплый и солнечный, и мы пошли погулять в сад. За последние пять-шесть недель наступило заметное улучшение, и я надеялся, что скоро она сможет вернуться домой.
- Еще пара недель, - сказал мне сегодня врач.
Они всегда так говорят: "еще пара недель". Словно боятся принять решение отправить ее домой на тот случай, если вдруг наступит ухудшение, и тогда вину за преждевременную выписку свалят на них.
Мы обошли небольшой пруд, над ним нависали ветви раскидистого старого дуба. В больницу для умалишенных переоборудовали красивый частный особняк, конфискованный властями за неуплату налогов по наследству. Здание сильно изменилось, от прежнего величия не осталось и следа, а вот сад сохранил былое великолепие, хотя большие цветочные клумбы уже давно превратились в лужайки, которые было легче приводить в порядок с помощью газонокосилки. Считалось, что величие и спокойствие этого сада идут пациентам только на пользу, а высокой изгороди с проволокой под током почти не было видно, ее заслоняли деревья. К тому же изгородь вселяла в местных обитателей ощущение безопасности, и в то же время пациенты не чувствовали себя заключенными.