– Не теряй чувства меры, – прервал я. – Мы находимся в роскошном номере в "Честере". И нам только нужно нажать кнопку, как будут поданы еда и питье и нас по-всякому обслужат. У нас на счету в банке больше денег, чем некоторые семьи зарабатывают за всю жизнь. Не теряй чувства меры.
– Наверное, это и есть храбрость – не терять чувства меры.
– В чем-то ты права.
– Не бросай меня, Сайлас.
– Так вот какого ты обо мне мнения? Мы чуть только оступились, а ты думаешь, что настал конец света. Чего это я брошу тебя? – спросил я. – Ты нужна мне больше, чем я тебе. Кто заменит тебя? Ты мне только скажи, и я, может быть, подумаю о том, чтобы бросить тебя. – Я сжал ее руку и притянул к себе.
– Не надо шутить, – сказала она. – Ты можешь найти себе массу девушек, которые могут делать то, что делаю я. Массу.
– Ну, ну, детка, – успокаивал я.
Я знал, что ее нужно уговорить. Я прижал девушку к себе, и мы долго стояли, не говоря ни слова. С Парк Лейн доносился гул вечернего транспорта. Парк был укутан туманом, но по-настоящему большие деревья могли не беспокоиться: им было видно все сверху. Я нарушил молчание:
– Ты считаешь меня какой-то машиной. Ты думаешь, что я не способен на человеческие чувства: любовь, страх, боль или голод – только потому, что стараюсь не показывать их. Но меня пожирают страх и боль, и я так люблю тебя, что, просыпаясь по утрам, я боюсь открыть глаза и не увидеть тебя. Когда ты идешь за покупками в магазин, я хочу быть рядом, чтобы тебя не сбил автобус. Ты разговариваешь с другим мужчиной, и я уже знаю, что потерял тебя. Когда ты смотришь на меня, мне кажется, будто ты видишь перед собой морщинистого старика, который до смерти боится остаться один.
– Нет, – возразила Лиз. – Нет. – Она поцеловала меня и обняла так крепко, будто хотела остаться возле меня навсегда.
Глава 11
Лиз
Вначале Сайлас очень беспокоился о Бобе. И я тоже. Я и не переставала волноваться, но, в конце концов, Боб пострадал, спасая собственную шкуру, а не совершая подвиг, поэтому я сочла, что могу быть избавлена от бдения возле его постели, когда он распивал кока-колу и оплакивал себя.
Происшествие в посольстве расстроило Сайласа лишь постольку, поскольку все это разволновало меня. Не то чтобы я поощряла его пожалеть себя – наоборот, я делала все, что могла, чтобы помочь ему взять себя в руки. После того как мы убаюкали Боба, Сайлас на цыпочках пошел ко мне.
– Расскажи мне, что случилось, Сайлас, – сказала я.
И он подробно рассказал, как они с Бобом прокладывали себе дорогу из посольства, как у Боба сдали вдруг нервы и на полпути он решил рвануть.
– И так бы все обошлось, – заявил Сайлас.
Я обняла его утешительным жестом.
– Конечно, обошлось бы.
– Я люблю тебя, гусеничка, – сказал Сайлас. – Я без тебя жить не могу.
– Можешь, – возразила я.
Он повис на мне, будто я была обломком в океане, а он потерпевшим крушение. Какое-то время мы стояли молча. Наконец я спросила:
– И сколько у нас осталось денег?
Сайлас ответил:
– Пять тысяч шестьсот шестьдесят четыре фунта восемьдесят шиллингов и четыре пенса.
– А аренда коттеджа, да у нас есть еще две машины и этот металлолом. Ты что, забыл?
– Извини. Об этом я забыл.
– Не бойся, Сайлас, – уговаривала я.
– Всем когда-нибудь становится страшно, – ответил он.
– Постарайся не подавать виду. Нам нужно быть в лучшей форме. В любой момент кто-то может задать вопрос.
– Ну а я могу отказаться отвечать, – со злостью отрезал Сайлас.
– И это будет верный признак, – прокомментировала я.
– Ну их к черту, – отмахнулся он. – Мне нужно немного отдохнуть в гостинице, не бери в голову, у нас достаточно денег, чтобы немного отдохнуть, это точно.
– В зависимости от того, что называть отдыхом, – возразила я. – Не можем же мы прерваться на три месяца, как ты планировал, когда деньги были уже почти у нас в кармане.
– Не теряй чувства меры, – посоветовал Сайлас. – Я отвечаю за храбрость, а твоя задача – сохранять чувство меры.
– Как скажешь, – согласилась я.
– Может, мне оставить тебя, – рассуждал Сайлас. – Наверное, так будет лучше для нас обоих.
В ожидании ответа он внимательно следит за выражением моего лица.
– И не вздумай, – сказала я совершенно хладнокровно. – Ты нам нужен.
Он со злостью вцепился мне в руку, но я высвободилась.
– Ты мне нужна, – сказал Сайлас. – Ты нужна мне больше, чем я тебе, ну, кто может заменить мне тебя?
– Есть масса девчонок, которые сломя голову бросились бы за тобой, покрасивее и поумнее меня. Ты можешь без труда найти мне замену. И не притворяйся, что ты не знаешь, как на тебя реагируют женщины.
– Ну, ну, детка, – начал он, подошел ко мне и нежно обнял.
В комнату проникал сумеречный свет. Мы долго стояли без движения. С Парк Лейн доносился шум машин. В парке сгущался зимний туман. Он мягко окутывал деревья, оставляя на виду только верхушки самых высоких. Я чмокнула Сайласа. Он уже не такой высокий, как когда-то. А может, это мы с Бобом подросли.
– Не обращайся со мной как с бездушной машиной, – продолжал Сайлас. – Мне не чужды человеческие чувства: любовь и голод, так почему бы мне не показать свой страх?
– Страх здесь не при чем. И ты прекрасно знаешь это. Просто прекрати манипулировать мной.
– Иногда я просыпаюсь утром и боюсь открыть глаза: вдруг я не увижу тебя.
– Брось это, Сайлас, – оборвала я его.
– Когда ты идешь за покупками в магазин, мне кажется, что я должен быть рядом, иначе ты попадешь под автобус. Когда ты разговариваешь с другим мужчиной, я уже уверен, что потерял тебя.
– Нет, Сайлас, нет.
– А когда ты смотришь только на меня, меня одолевает страх, что ты видишь перед собой старого, морщинистого человека, до смерти страшащегося быть брошенным.
– Нет, Сайлас, – сказала я. – Меня больше этим не возьмешь. Ты думаешь, что меня можно обвести вокруг пальца. Ты даже не удосуживаешься разнообразить свои уловки, хотя они уже давно не действуют. – Я всхлипнула и поцеловала его. – Нет, нет.
Мне не хотелось бы, чтобы он видел мои слезы, но не смогла сдержаться.
Вечером Сайлас повел меня в город. Я надела серебряное платье и норковую накидку, на Сайласе был его новый вечерний костюм с высоким вышедшим из моды воротничком и монокль в золотой оправе, который держался у него в глазу, даже когда он смеялся. Мы наняли шофера для черного блестящего "роллса" Сайласа и поехали в ресторан, потом на какой-то прием, затем на дискотеку и, наконец, в игорный клуб под названием "Изабельс". Сайлас выиграл у столов пятьдесят два фунта, купил всем шампанское и не в меру щедро отблагодарил крупье. Став на двенадцать фунтов богаче, он почувствовал себя очень лихо и поставил десятифунтовый жетон на десять и одиннадцать. Он выиграл сто семьдесят фунтов. И затем поставил весь выигрыш на нечетные и тридцать три, и выпало тридцать три, так что он удвоил свой выигрыш. Потом он поставил по двадцать пять фунтов на один, два, четыре, восемь, шестнадцать и тридцать два. Это удваивание чисел было то, что Сайлас называл своей системой. Выпало тридцать два, и он получил почти тысячу. Я с трудом оттащила его от стола, и мы пошли вниз. Мы выпили в баре и решили потанцевать. Сайлас был счастлив.
Это была дискотека для богатых немолодых типов с короткими стрижками и крахмальными воротничками. Музыка была слишком медленная и нудная. Как и сами танцоры. Никто не толкался и не проливал виски на твое платье. И на мгновение я снова увидела Сайласа сквозь тот угар, в котором родилась и моя любовь к нему. Я прижималась к нему, и мы танцевали, воображая, что вернулись на пять лет назад.
Мы уже потягивали последний бокал и собирались уходить, когда к Сайласу обратился толстяк в вечернем костюме с белой гвоздикой.
– Это вы выиграли там наверху такую маленькую кругленькую сумму, сэр? – начал он и провел пальцем по тонким усикам.
– Да, – произнес Сайлас, сделав последний глоток из своего бокала.
К толстяку подошел бармен и принял его заказ: большое бренди и "что мои друзья пьют – повторить".
Сайласу не нравилось, когда с ним в барах заговаривали посторонние. Может, потому что обычно жулики именно таким образом ловят своих жертв. Но, как я поняла, на этот раз он посчитал, что нашему положению уже ничего не повредит.
– Люблю удачливых людей, – сообщил толстяк. – Я всегда надеялся, что, может, и мне перепадет немного их удачи. Извините, что позволил себе угостить вас, но, если вы уже собрались уходить, не смею вас задерживать.
– Мы не так уж спешим, – заверил Сайлас.
– Прекрасно. Хотите сигару? – предложил толстяк.
Сайлас кивнул. Толстяк обратился к бармену у стойки:
– Кении! Принеси, пожалуйста, парочку "Корон".
– Это я должен угощать вас, – кокетничал Сайлас.
– Нет, нет, нет, – запротестовал толстяк. – Выигрыши приносят пользу и самому заведению. По крайней мере, так считается. Я всегда говорю своему партнеру, побольше такой пользы – и мы очутимся на Карли-стрит. – Наш новый знакомый засмеялся своей остроте.
– Вы владелец? – спросил Сайлас.
– Боже, увы, нет, – ответил толстяк. – Но я держу двадцать восемь процентов. Моя сфера – кинопроизводство. Я преуспевающий продюсер.
И он снова рассмеялся своему ироничному замечанию. Рядом проходила разносчица сигарет, и он щелчком пальцев подозвал ее и попросил спичек. На подносе среди сигарет были коробки конфет и несколько мягких игрушек.
– Разве не прелесть? – умилился толстяк. В его произношении слышался сильный трансатлантический акцент. – По-моему, они такие лапочки. Я вожу одну такую в машине. Дети любят с ней играть.
Я попыталась изобразить должную степень восторга и сказала, что такая вещица хорошо смотрелась бы на моем туалетном столике.
– На кровати, – поправил он. – Положите под нее ночную рубашку, пусть будет под рукой на случай пожара.
И он рассмеялся. Затем прошептал что-то девушке с сигаретами.
– Вы занимаетесь развлечениями? – поинтересовался толстяк.
– Нет, горнодобывающая промышленность. Амальгамированные минералы. Это и есть моя сфера деятельности. Я президент британского филиала.
Сайлас часто возвращался к предыдущим успешным операциям. История с оружием для Магазарии ушла в прошлое, практически начисто стерлась из его памяти.
– Потрясающе, – восхитился чему-то наш собеседник. – Мне часто советовали вложить все деньги в рудное дело.
– Ну, я не стану вам этого рекомендовать, – осторожно отреагировал Сайлас. – Конечно же, нет. Состояние так легко потерять, если не иметь хорошего консультанта.
– Как с яшмой, – подтвердил толстяк. – В сентябре прошлого года я купил яшмы на четырнадцать тысяч фунтов. И половина товара оказалась негодной. Говорят, что определить истинную ценность яшмы – это самая сложная вещь в мире.
– Ну, таково уж рудное дело, – философски отметил Сайлас.
На этот раз Сайлас сам заказал напитки. И вдруг появилась разносчица сигарет, раскачиваясь под весом двух совершенно нелепых пушистых игрушек. Одна из них была панда, другая – кролик, каждая по четыре фута ростом и, на мой взгляд, ужасного вида. Но, так как толстяк был хозяином этого заведения, мне ничего другого не оставалось, как сказать, что они великолепны.
– Поставьте их себе на кровать, – посоветовал наш приятель.
– Но я не могу принять такой подарок, – пыталась сопротивляться я.
– Я настаиваю.
– Спасибо, – тихо сдалась я и поставила игрушки на пол, где они стояли, почти касаясь головами стойки бара, как парочка детей, ждущих, когда их наконец заберут домой.
– Приятно было с вами познакомиться, – заключил толстяк. – Вы придете еще на этой неделе?
– Может, заскочу завтра, – неопределенно сказал Сайлас.
– Меня зовут Эрик Добрый. Добрый по имени и по характеру. Иногда меня зовут Счастливчик Эрик.
– Вы счастливчик? – спросила я его. В конце концов, он же купил мне этих чудовищ.
– Друзья думают, что да, – ответил он, затягивая узел галстука с такой силой, будто хотел задушить себя. Затем отпустив галстук, он улыбнулся с облегчением. – Мои друзья считают, что такому простаку, как мне, должно невероятно везти, чтобы оставаться платежеспособным. – Он опять рассмеялся и радостно шлепнул Сайласа по руке. – Спросите меня в баре. Я всегда здесь. Если я буду наверху в своем кабинете, я спущусь к вам.
– Хоккей, – ответил Сайлас.
– Спасибо, что зашли, – поблагодарил толстяк. – Не забудьте игрушки.
– Не забуду, – пообещала я.
Я взяла их и вручила Сайласу. Сайлас кисло улыбнулся и пошел к выходу из бара, сопровождаемый всеобщим вниманием окружающих.
Получив пальто в гардеробе, Сайлас обратился к швейцару:
– Этот парень в баре, Берт, он что, новый член?
– Да, полковник, он здесь месяца два. А ведет себя, как хозяин, сэр.
– А что ты о нем знаешь?
– Видите ли, сэр, – сказал швейцар. – Мы с вами старые знакомые, простите, что напоминаю вам. – И он немного помолчал в нерешительности. – Он не тот парень, с которым такой джентльмен, как вы, может играть в карты. Вы понимаете, что я имею в виду, полковник Лоутер.
Сайлас сунул ему в руку скомканную фунтовую бумажку со словами:
– Конечно, понимаю, Берт. Конечно.
Швейцар Берт отнес игрушки в машину, поставил их рядом с водителем и отдал нам честь. Сайлас обратился ко мне:
– Счастливчик Эрик, да? Мелкий воришка.
– Откуда такая уверенность?
– Я их нюхом чувствую, – пояснил Сайлас. – И знаешь, есть такие с острым нюхом, которые и меня могут вычислить. Но ради приличия…
– О нет, милый, – возразила я.
Сайлас повел плечами, и какое-то мгновение мы оба молчали.
– В Честер, – приказал шоферу Сайлас, и его черный гладенький "роллс" мягко скользнул в ночь.
Я тронула Сайласа за руку, он наклонился и поцеловал меня.
– Ты счастлива? – спросил он.
– Прекрасно, – сказала я.
Мы миновали дворец Сент-Джеймс и повернули на Пиккадили. Стражи не было, но несколько маленьких окошек светились. Я пыталась представить себе, как там, внутри дворцовых апартаментов. Улицы блестели от мороси. У входа в Ритц стояли два полицейских, спокойно наблюдая, как хорошо одетый и изрядно пьяный человек пытался завладеть масляной лампой, освещающей дорожно-ремонтные работы. Он осторожно поднял ее, стараясь, чтобы пламя не задуло ветром, и держал ее высоко над головой, освещая себе путь. Полицейские не шелохнулись. Да и не стоило. Еще несколько шагов, и он попадет прямо к ним в руки. Светофор переключился, и наш "роллс" плавно двинулся вперед. Я пыталась разглядеть все происходящее через темное синее стекло, но так и не успела. Так много эпизодов оставалось без финала.
Я выпила слишком много виски. Я откинулась на сиденье и сквозь туман видела Сайласа во всем его великолепии. Его волосы слегка растрепались. На подбородке была та же ямочка, которая так соблазняла меня, когда я впервые встретила его почти ребенком.
– Мне так не хочется быть… тем, что мы есть сейчас, Сайлас.
Сайлас засмеялся:
– Все так.
– Я хотела сказать, что очень сожалею, что мы обманывали людей.
– Сегодня, может быть, и да, – возражал он. – Но что будет завтра, когда ты протрезвеешь и окажешься в холоде и без денег, чтобы оплатить гостиницу?
– И все равно я бы сожалела, – сказала я.
– Послушай, гусеничка, – убеждал меня Сайлас. – Я уже давным-давно живу на этом свете и единственное, что могу сказать тебе наверняка: нет в этом мире мужчины, женщины или ребенка, которые могли бы похвастать тем, что никогда никого не обманули. Младенцы улыбаются, чтобы получить поцелуй, девушки – чтобы получить норковую шубку, мужчины претендуют на империю. Ни одного, даю слово, ни единого, гусеничка.
Он взял меня за руку. Его ладонь была жесткой и холодной.
– У тебя никогда не бывает чувства, Сайлас, – поинтересовалась я, – что неплохо бы иметь свой дом? Кого-то, к кому ты возвращаешься. Что-то, кроме гостиничного номера. Там, где можно оставить ненужные вещи.
Я хотела, чтобы мое предложение прозвучало практично и без заинтересованности.
– База, ты имеешь в виду? – сказал Сайлас.
– Да, база.
– Нет, гусеничка. Никогда. Ни за что. Я странник, всегда был им. И боюсь, что меня уже ничто не исправит. – Он снова поцеловал меня. – А что, ты была бы счастливее, если бы имела такую базу?
– Нет, – согласилась я. – Конечно, нет. Я тоже странница, не забывай. Я никогда не осяду. Мне это претит.
Сайлас нежно погладил меня.
– Счастливчик Эрик, – презрительно сказал Сайлас.
Глава 12
Боб
Спайдер Коэн вернулся в мой номер через полчаса после того, как Сайлас украдкой выскользнул из комнаты.
– Привет, Спайдер, – сказал я.
– Я принес воду со льдом и медицинский спирт. Тебе нужно положить холодный компресс, а то завтра тебя мать родная не узнает.
Я взял у него миску, отжал полотенце и накрыл им лицо.
– Вот так-то, сэр, – удовлетворенно кивнул он.
– Брось этого "сэра", Спайдер. Надеюсь, ты не забыл наш "отдых" в Шрабсе? Мой блок Б и твой красный отсек.
– Прекрасно помню. Тюрягу при всем желании не забудешь. Мне не хотелось смущать тебя, вот и все.
– Ты имеешь в виду Лиз и моего босса, Сайласа Лоутера? Он головастый мужик, бригадир-танкист. Классный парень.
– Ага. Это хорошо, Боб.
– Ради бога, извини, Спайдер. Я бы не поступил так с тобой. Честное слово. Мы с ним очень разные… Ну, знаешь, вместе работаем… Он самый старый в мире малолетний правонарушитель, – засмеялся я.
– Знаю, Боб. Я сразу усек, когда вы только прибыли. Ты стал действительно первоклассным жуликом. Точно, первоклассным.
– Это что, так заметно, да?
– Здесь поработаешь – наловчишься держать нос по ветру.
– Ага, ясное дело.
– Твой шеф… У него что за статья?
– Сайлас? В тюрьме? Да ты что, старина! Он настоящий фраер. Хэрроу, Оксфорд, Королевские вооруженные силы, Аламейн и прочее.
– И как он занялся этим?
– Крутился в армии. Он был в Германии в сорок пятом. Сделал уйму денег. А после дембеля уже не мог обойтись без роскоши.
– Да, он похож на человека, который ни в чем себе не отказывает. И эта его курочка тоже ничего себе.
– Ты прав.
– Да и ты, Боб, не прогорел. Тебе нравится такая жизнь?
– Нравилось, пока не получил по куполу, – ответил я. – По сути дела, это игра. Мне она до сих пор подходила, но я давно знал, что всему приходит конец. Сайласа это устраивает, но мне нужно что-то более надежное, более достойное. Ты понимаешь, о чем я говорю, Спайдер?
– Там хорошо, где нас нет, – усмехнулся Спайдер. – Возьми-ка глотни.
Он вытащил из кармана флягу и, тщательно обтерев горлышко, протянул ее мне. Он еще не совсем избавился от привычек, приобретенных в Шрабсе. Я предложил:
– В соседней комнате есть кое-что.
– Пей мое.
– Ладно, – согласился я и сделал глоток.
– Хорошо, правда? Официант по вину мой приятель. У меня классные друзья, Боб.
Я выпил еще и сказал: