Вместе доехали до центра города, распрощались и я отправился в родной санаторий. Дежурные успели приучиться к поздним моим возвращениям с "прогулок", поэтому особых скандалов не предвидится. Тем более, что время - детское.
Первый этаж третьего корпуса отведен под врачебные кабинеты, комнаты медсестер, хозяйственные закутки. На втором этаже в двенадцатой палате - мы с Лариным. На третьем - сорок шестая комната, девичий теремок, в котором щебечут две птахи - Ленка и Людмила.
Разве навестить? Если "пташки" не балдеют в обнимку с телевизором в холле - читают детективы и романы про возвышенную любовь с сексуальным уклоном.
Коридор третьего этажа пуст. Из комнаты отдыха слышна громыхающая музыка - на полную мощность включен телевизор. Мое отношение к нему двоякое. С одной стороны - будто смотришь в бурлящий мир, впитывая в себя все его болячки. С другой - поднадоели заверения политических боссов, в которые не веришь, вызывают омерзение слишком уж откровенные сценки любвишки, претит зарубежная помойка, выливаемая почти круглосуточно на головы российских телезрителей.
Но сейчас я думал не о потоках грязи - совсем о другом.
Прошло чуть болльше недели со дня трагической кончины Крымова. Как бы Ленка не изображала полнейшее равнодушие - чувствовались давящие на неё беспокойство и горечь. Иногда в самый разгар оживленной беседы улыбка сползала с лица, глаза тускнели. Когда я, забывшись, произносил имя Крымова, она вздрагивала и испуганно оглядывалась.
В принципе, иначе и быть не может - ушел из жизни самый близкий человек, с которым прожито больше двух лет.
А я, похоже, собираюсь поухаживать за вдовой, добиться взаимности и овладеть знакомым до мелочей женским телом. Не говоря уже о высокой нравственности, такое поведение омерзительно.
И все же отказаться от встреч с Леной я не мог. Она притягивает меня к себе, как магнит притягивает металлическую стружку.
Всячески ругая себя, проклиная на чем свет стоит грубое мужское желание, я поднялся на третий этаж и в нерешительности остановился на лестничной площадке.
Сначала не мешает заглянуть в комнату отдыха - вдруг Крымова сидит там и незряче смотрит на экран телевизора. Нежничать не стану - посижу рядом, постараюсь ободрить, отвлечь от непростых мыслей.
Войдя в коридор, невольно взглянул налево. Туда, где находится заветный теремок. Дверь напротив приоткрылась, из неё выглянул плешивый мужчина.
Ба, знакомая личность! Тот самый - в шортах, на которого положила глаз ленкина соседка.
Мужик оглядел пустой коридор, меня не заметил. Не оборачиваясь, что то сказал. Из-за его спины выпорхнула… Людмила. Прошлась ладонями по взлохмаченной прическе, одернула помятую юбку. Напевая, запрыгала в сторону сорок шестой комнаты.
Все ясно - ярким пламенем запылала санаторная любовь. Долго ли она продлится и чем закончится - давно известно по опыту многочисленных подобных связей между отдыхающими. Мужчина сердечно распрощается с любовницей и поедет к законной супруге. Женщина - к такому же законному муженьку.
Противно и… естественно.
В комнате отдыха Лены не оказалось - сидели одни пенсионеры, комментируя последние известия. Стучать в двери "теремка" не хотелось. Сейчас там отряхивается, словно утка, вылезшая из воды, простушка. Возможно, взахлеб делится с соседкой впечатлениями о только что состоявшемся "сеансе секса".
Я спустился на свой этаж.
Ларин не спал - лежал поверх одеяла в спортивном костюме и лениво просматривал газеты. На тумбочке рядом с кроватью - бутылка сухого вина и несколько яблок. Типичный санаторный натюрморт.
- Как провели день?
Вопрос задан без ехидной насмешки. Обычное равнодушное любопытство, когда особо интересоваться нет необходимости, а молчать - неудобно.
- Не особенно удачно, - блондин отложил газету и провел ребром ладони от груди в мою сторону. Будто оттолкнулся. - Ездил к проводнице…
- К проводнице? - изобразил я удивление. - Зачем?
Удивляться нечему. Степан Степанович - умный мужик, он понял - его "засекли" и спешит первым развеять возможные подозрения.
- Утром в поезде перед приездом в Минводы я оставил в туалете не только мыло, зубную пасту. но и бритву… Что касается мыла и пасты - дело легко поправимое, сходили мы с вами в магазин и я купил, а вот бритву, признаться, жаль. Хорошая, безотказная. Привык к ней.
Болтай, болтай, хитрец, изворачивайся, будто дождевой червь на мокром асфальте! Мне понятны все твои ухищрения. Издеваясь про себя над неуклюжими потугами лжеца, вслух - посочувствовал. С тем же оттенком равнодушия.
- … хотел было приобрести новую, но подумал: зачем? Не проще ли обратиться к проводнице? Узнал в резерве проводников адрес и поехал.
Придется подыграть.
- И удачно с"ездили? Проводница возвратила оставленные вещи?
На лице блондина - максимально грустное выражение. Нисколько не удивлюсь узнав, что перед моим приходом он репетировал его перед зеркалом.
- Я ведь уже сказал - неудачно… Как на грех, проводницу прихватил сердечный приступ и её увезли в больницу… Попытался разговорить дочку - ничего не знает… Да и распрашивать неудобно - что перед инфарктом какая-то бритва?… Кстати, кажется, вы тоже ездили по тому же адресу, не исключено - с аналогичным вопросом… Я не ошибаюсь?
Выражаясь военным языком, Ларин, отбив мою атаку, перешел в наступление, из допрашивамого превратился в следователя. Сделано это так умело, с такой легкостью, что я на мгновение замешкался.
Что ему ответить? Согласиться с пропажей каких-то вещей - глупо и неправдоподобно, отрицать - ещё глупей. Говорят, современный компьютер способен просчитывать миллионы вариантов. Так вот моя бедная голова в эти минуты превратилась в некую электронную машину коллосальной мощности.
Найден саыый правдивый вариант.
- Видите ли, моя жена - большая любительница экзотических растений. Вся квартира заставлена фикусами и магнолиями. Разговорился в поезде с проводницей и вдруг оказалось - она тоже любит экзотику. Мало того, вывела интересный экземпляр - не упомню названия, которого нигде не достанешь… Вот я и решил выпросить…
Сейчас дотошливый блондин ехидно ухмыльнется и осведомится о моем спутнике… Нет, не спросил. Наоборот, перевел разговор на другую тему. Переключился на санаторные будни и, конечно, лечение. Будто перебросил стрелку на железнодорожном пути.
- Удивляюсь я вам, - охотно "поехал" я по предлагаемой "ветке". - С процедур - в столовую, оттуда - в корпус. Телевизор не смотрите, дамами не интересуетесь… Небось, скучно до жути?
- Привык. А чем ещё прикажете заниматься? Круглосуточно играть в преферанс? Терпеть не могу карточных игр, начиная с примитивного "дурака"… Глушить мозги алклголем? Избавьте, они и без того забиты… банковскими операциями. Ошупывать перезрелые прелести санаторных красоток? Какая гадость? Предпочитаю спать или читать газеты…
- По утрам в вестибюле столовой продаются экскурсионные путевки… Такой вид отдыха вас не улекает?
Сам не знаю зачем я пытаюсь "раскочегарить" соседа. И напираю при этом на экскурсии. Будто совместная поездка в тот же Кисловодск позволит мне поглубже проникнуть в наглухо закрытые недра души Ларина.
Может быть, действительно поможет?
В ответ - ставший привычным, жест - отталкивающее движение руки.
Дескать, уже говорил вам о нежелании трястись в автобусе, слушая глупые повествования экскурсовода. Отстаньте от меня, все равно ни за что не соглашусь!
- Побаиваетсь бандитов?
Ларин тягуче улыбнулся. Словно процедил эту улыбку через два слоя марли.
- Да. И не просто, как вы выразились, побаиваюсь - по настоящему боюсь. Я ведь человек мирной профессии. Глядеть в дуло дурацкой железяки, неизвестно почему именуемой "автоматом"? Ни за что!
Блондин так сощурился и с такой нервозностью повел узкими плечами, что на этот раз я ему поверил - боится. До выступающего на теле пота, до дрожи в коленках, до головокружения. Так притворяться может только талантливый актер, каким я соседа не считал.
- Ладно, оставим неприятную для вас тему. Не хотите полюбоваться развалинами какой-нибудь крепости или красотами Кавказских гор - ваше дело… Вчерашний номер местной газеты просматривали?
- Стараюсь местную прессу не баловать своим вниманием, - вычурно ответил банковский клерк и я понял - не просто просматривал, а внимательно изучил. - А что там? - равнодушно спросил он.
- Опубликован очерк о нападении террористов на больницу в поселке Майском… Тот самый поселок, где умер Крымов.
Я говорил и не сводил испытующего взгляда с собеседника… Побледней, паразит, шевельни растерянно белобрысой бровью… Откинься на спинку стула…Не железобетонный же ты, в конце концов!
Ларин не шевельнул бровями и не побледнел. Все тот же отталкивающий жест, все та же презрительная улыбочка.
- Вот как! Признаться, терпеть не могу детективы. И напечатанных и реально происходящих в жизни. Предпочитаю политические баталии и биржевые новости. А вы, похоже, поклонник разных расследований, таинственных убийств и замаскированных ограблений… Не осуждаю. Каждому - свое.
Вот это подвел мину! Остается нажать на кнопку и сыщик из уголовного розыска Козырьковского района превратится в некую туманность! Я постарался не показать растерянности, повернулся к окну, поправил смятую портьеру.
- Не стану отрицать - люблю детективную литературу. В ней отражается наша гнусная жизнь. Со всеми трудностями и прегрешениями. Что же касается трагедии в Майском, то я знаю о ней не только из газетного очерка.
Пришлось ввести Ларина в пережитое мною и Ленкой. Утаив, конечно, некоторые детали. Говорил так красочно, описывал террористов и особенно их главаря такими сочными тонами, что собеседник просто обязан выразить свое отношение к драматическим событиям.
Ларин ограничился сочувственным покачиванием головы.
- Все сказанное вами ещё больше укрепляют мое отвращение к всевозможным поездкам и прогулкам за территорию санатория. Отныне - лечение и питание, питание и лечение, - жестко очертил он рамки пребывания на Кавказе.
Кажется мои усилия "расколоть" блондина закончились поражением…
28
Звонить в Козырьково мне не пришлось. Видимо, ребята представили, какие непоправимые потери нанесут скудному бюджету отпускника междугородние переговоры. Позвонили сами. Естественно, не в санаторий - в пятигорскую уголовку. Сообщил мне об этом Витюня.
В нарушение всех законов конспирации он нагло заявился в мою палату. В полосатой безрукавке и дурацкой белой кепочке Ваютин ничем не отличался от отдыхающих.
В это время в санатории - мертвый час. Который, кстати говоря, никто не соблюдает.
Полное безветрие. Обожженые листья поникли, занавеска на открытом окне обессиленно опустила крылья, солнце безжалостно прожаривает все живое. Мы с Лариным лежим проверх одеял в одних трусах. Пошевелишься - обливаешься потом, попьешь воды - потеешь ещё больше. Единственное спасение - холодный душ. Но не будешь же весь день стоять под холодными струями. Поэтому мы предпочитали лежать неподвижно, пить поменьше и не разговаривать, не тратить попусту накопленную энергию.
И вдруг - легкое постукивание в дверь. Кого ещё несет в мертвый час? Сестры дремлют на своих рабочих местах, санитарки - где попало. Да и вряд ли они осмелятся нарушить послеобеденный покой. Мелькнула мысль о Ленке, но я отверг её - ангелочек не так воспитана, чтобы без приглашения вторгаться в мужскую обитель
Не дождавшись разрешения, в комнату вошел… Витюня. Свежий, розовый, смеющийся. Будто на него не действует ни жара, ни духота.
От неожиданности я поперхнулся пойманным наконец глотком более или менее прохладного воздуха.
- Добрый день, санаторники, - бодро провозгласил Ваютин, без приглашения опускаясь на стул. Достал из кармана апельсин и принялся его чистить. Сок стекал по пальцам, капал на пол. - Ну, и забрался же ты, Славка! С трудом отыскал двоюродного братца, - неторопливо подкинул он мне необходимую для дальнейшего общения информацию. - Спрашиваю Вячеслава Ракова - девица хлопает длинющими ресницами и смеется. Дескать, пиво имеется, а раков давно не пробовали.
Острота довольно плоская, но мы дружно посмеялись.
Я представил "двоюродному брату" соседа по комнате. Витюня приветливо протянул ему пухлую ладошку.
- У вас закурить не найдется? - с жадностью спросил Ларин. Видимо, заметив выпирающий нагрудный карманчик рубашки посетителя. - Решил бросить, да вот никак не получается… Мучения - не приведи Господь…
- Конечно, найдется, - с готовностью ответил сыщик. - Только вам придется взять самому. Руки грязные… В кармашке и сигареты и зажигалка.
Витюня склонился к лежащему блондину и тот взял пачку "явы" с кокетливой зажигалкой. Вытряхнул одну сигарету, зажег её и возвратил курительные принадлежности на прежнее место - в кармашек.
Я про себя усмехнулся. Молодец, Витюнчик, талантливый сыскарь! Здорово получил "пальчики" соседа!
Кажется, Ларин ничего не заподозрил - глядя в потолок, жадно глотал табачный дым.
- Я к тебе - по делу, - жизнерадостно об"явил Ваютин. - Забыл, небось о том, что сегодня у Марийки день рождения? А вот она о тебе не забыла - велела немедленно доставить на торжественный обедо-ужин. Разрешено - без смокинга и бабочки…
- В такую жарищу? - ужаснулся я, представив в какую мокрую тряпку превращусь в битком набитом людьми вагоне трамвая. - Извинись за меня перед женой, скажи - обязательно приду, только позже… Сейчас никак не могу - пожалейте немощного старичка.
Ларин прикончил сигарету и теперь внимательно следил за полушутливой беседой "братьев". Будто выискивал в ней опасные для него огрехи.
В конце концов, пришлось согласиться. Постанывая, натянул брюки и рубашку, раздумчиво поскреб небритый подбородок… Сойдет и так. Судя по всему, нет ни дня рождения, ни именин, ни новоселья, а для делового общения с Витюней бриться не обязательно.
- Что случилось? - нетерпеливо спросил я, едва мы выщли за пределы санатория. - Мог бы потерпеть до вечера…
- Дома, - односложно ответил Витюня.потеряв недавнюю жизнерадостность. - Потерпи.
- Скажи только - важное?
- Сказано - потерпи.
Ваютин упрям до дикости, упрется - бульдозером не сдвинешь. А я в такую жару не только не бульдозер - даже не хлипкий мерин. Но соглашаться не хотелось.
- Важное или нет?
Упрямец ограничился пожатием плечами. В переводе: у работников уголовки неважного не бывает - любая мелочь обязана занять предназначенное для неё место и заработать в нужном для сыщика направлении. А ты задаешь пустые вопросы.
Молча доехали до дома, в котором живут Ваютины. Молча вошли в квартиру. Марийка - на работе, никто не мешает, а Витюня все ещё молчит. Я почувствовал - пройдет ещё десяток минут в безмолвии - на всю жизнь онемею.
Наконец, упрямый козел "заблеял". Говорил на удивление немногословно и сухо.
- Первое. Доложил своему начальству и получил "добро" на раскрутку твоего дела…
Я начал было изображать телячий восторг, но Ваютин повелительным жестом остановил его дальнейщее развитие.
- Выслушай до конца… Второе. Милиционера-одиночку, проверявшего документы в поезде, вычеркнем. Дали излишне старательному деятелю по мозгам - все дела… Дальше. Твоего соседа по комнате возьмем под контроль. Вязать пока не станем - нет достаточных оснований…
Старательный поездной милиционер-служака приказал "долго жить"? Отлично, одной версией меньше… Кажется, Витюня намертво вцепился ещё в одну, связанную с Лариным… Жай-то Бог, чтобы и она закончила свое сущствование. Что тогда останется? Проводница? В причастность к убийству Крымова этой немолодой женшины я не верил с самого начала.
Кто на очереди?
Версия номер три - Ленка.
Предчувствие страшной развязки сжало сердце, стало трудно дышать… Неужели Ленка - убийца?
- Звонили из Козырьково. Просили передать тебе… вот это.
Мгновенно исчезли недобрые предчувствия. Я набросился на лист бумаги, как голодный на кусок хлеба. Пусть на листе - всего несколько слов, но для меня сейчас любая "крошка" необходима.
Молодцы ребята! За какие-нибудь несчастные несколько суток смогли докопаться до множества интереснейших сведений. И хотя в телефонограмме всего не скажешь, если вписать в переданную ими информацию уже известные нам с Витюней детальки - получится довольно цельная картина.
Оказывается ловкий Венька подставил ножку одному своему конкуренту. "Ножка" весит немного - немало - почти миллион долларов. Соответственно, у Крымова подскочил счет в одном из коммерческих банков. На такую же сумму. Фамилия конкурента не упоминается, но это не имеет особого значения. Главное - он есть, обиженный предательством, озлобленный миллионной потерей.
Одно это подтверждает правоту Ваютина, подсказавшего мне четвертую версию. Многое должен прояснить откровенный разговор с вдовой умершего бизнесмена.
29
Санаторий - странное полумедицинское учреждение. Непонятно, чем занимаются его временные обитатели: отдыхают или лечатся? К примеру, я приехал отдохнуть, забыться. А меня заставляют нырять в ненужную мне ванну с кислородной "начинкой", терять уйму времени для посещения врачей разных специальностей, сдачи дурацких анализов, имеющих значение разве для престарелых пенсионеров.
Так на что же я трачу драгоценный отпуск? Какой черт понес меня в санаторий, когда я мог с большей пользой потратить отпуск в примитивном Доме Отдыха?
Сначала санаторные дни тянулись, будто медлительные волы по украинскому шляху. Знакомство с окрестностями, прогулки по парку и по улицам незнакомого города, встречи с Витюней. Потом - началось непредсказуемое.
Доктор Мария Васильевна по молодости и неопытности почему-то решила, что её пациент смертельно болен. Задача лечащего врача принять все меры для его спасения.
Шесть раз меня заставили лежать рядом с кардиографом. В виде разных анализов "выкачали" минимум поллитра мочи. Восемь посещений лаборатории стоили мне немало отсосанной миловидными девчушками крови. Плюс меня прогнали сквозь строй врачей-специалистов, под дверьми кабинетов которых маялись десятки таких же ни в чем неповинных бедолаг…
Со временем пребывание в Пятигорске перестало радовать новыми открытиями, переросло в повседневность.
Одолела скука.
Заниматься легковесным сексом с дамами, подобными ленкиной простушки, не хотелось. По натуре я - чистоплюй, не выношу ничего грязного, начиная от белья и кончая половыми отношениями.
Глушить скуку водкой - тем более противно.
Короче говоря, не знаю, как я вытерпел бы пребывание в санатории, если бы не затеянное расследование. Оно целиком поглотило меня, заставляла забывать о скуке, переносить всевозможные процедуры и врачебные осмотры.
Вдобавок ко всему меня допекали воспоминания о прежних встречах с ангелочком без крылышек. Когда она ещё не носила новой своей фамилии - Крымова, а была просто Ленкой.
Оказывается, при всем несовершенстве человеческая память сохраняет многие "картинки" прожитого. По ночам я будто просматриваю увлекательные кадры, в которых - жаркие об"ятия, сладкие поцелуи и многое другое, не подлежащее разглашению. Просыпаюсь в поту с больной головой и, чертыхаясь, глотаю снотворное.