Скорей всего поэтому необходимость откровенной беседы с вдовой обрадовала меня. Ибо эта необходимость - чисто деловая, не замешана на сексе и прочих нежностях. Значит, мне не в чем себя упрекнуть.
Со дня гибели Крымова минуло две недели. Срок вполне достаточный, чтобы Крымова смирилась с потерей мужа. Тем более, что особого горя в поведении вдовы я и раньше не замечал. Ни в санатории, ни тогда - в Майском. Ленка даже пооткровенничала, сознавшись в отсутствии любви к мужу.
Не взирая на игривые мысли, я чист и по отношению к памяти друга и - к самому себе.
Навещать Ленку в её комнате не было желания. Не потому, что боюсь не справиться с мужскими "эмоциями" - возненавидел её соседку. Впрочем, ненависти, как таковой не испытывал - появилось чувство брезгливости.
Вообще-то, какое мне дело до того, с кем простушка испытывает прочность санаторных кроватей или под кем подминает траву в нашем парке. И все же при виде ярко намалеванного рта и излишне подвижных бедер Людмилы к горлу подкатывала тошнота.
Поэтому пришлось подстеречь Крымову в лечебном корпусе.
Я решился на полную откровенность. Нередко она значительно выгодней самого искусного маневрирования. Тем более, что после получения телефонограммы из Козырьково подозрение в причастности женщины к убийству Веньки резко пошло на убыль.
Устроился я на диванчике напротив строя ванных кабин. Сидел и размышлял.
Конечно, разработку проводницы прекращать нельзя. Инфаркт - не доказательство отсутствия вины. Беда, никто не спорит, можно посочувствовать, при необходимости помочь, но не оправдать.
Ларин - подозрителен по всем статьям. Слишком много разночтений в поведении и высказываниях. Неизвестно о чем он разговаривал с Надеждой Семеновной, после чего она попала в больницу. Откуда блондин знает Крымову, где они познакомились до встречи в поезде?
И почему, наконец, меня не оставаляет ощущение, что я когда-то раньше тоже видел блондина. Встречаться вплотную, так, чтобы запомнить характерные жесты, абрис фигуры, я мог только с подследственными и свидетелями. Среди знакомых человека, похожего на Ларина, по моему, не было.
Вторая версия - наиболее убедительная.
Крымова… Леночка… Болевая точка, которую безуспешно пытаюсь подавить… терапевтическим лечением. О необходимости применения хирургии страшно подумать.
Версия шаткая, держится на чисто психологических опорах. Ни одного весомого факта. Что имеется? Опрокинула бутылку с холодным чаем, предположительно отравленным? А вдруг действительно - случайность? Равнодушно восприняла смерть мужа? Но равнодушие может быть и показным, исходящим от нежелания выслушивать соболезнования.
Короче, мелочь, ни о чем не говорящая и ничего не подтверждающая.
Кстати, не помешает озадачить Витюню проверить по своим каналам наличие на бутылке из-под нарзана "пальчиков". Я "записал" в памяти очередное задание.
Во время. На дальнейшее раздумье времени не осталось.
Из ближайшей кабинки вышла Ленка. Распаренная, взлохмаченная, на ходу вытирая мокрые волосы. Натолкнувшись жадным взглядом на полуоткрытую грудь я невольно потупился.
- Славик? Сто лет тебя не видела, - я почувствовал, как глупейшая улыбка расползлась по лицу. - Как тебе не стыдно - не навестишь, не узнаешь, чем занимаюсь, как себя чувствую.
- По моему, тебе с Людмилой не скучно, - пробормотал я, ощутив в этом своем бормотании нотки ревности. - Мерзкая дамочка…
- Почему? - удивилась женщина. - Обычная бабенка, которая один раз в году отрывается от детей, кухни, постирушек - раскрепощается… Наверно, ты имеешь в виду её отношения с мужиками, да? - я промолчал, пусть думает, что хочет. - Так это понятное стремление расслабиться, полечить нервную систему. А чем ещё прикажешь заниматься во время отдыха? Читать газеты, смотреть по телеку кровавые ужасы?… Ты, к примеру, занялся розыском убийцы Крымова. Тоже - своеобразная разминка…
Лена сама приблизила желаемые откровения.
Мимо нас промаршировала полная дама в спортивном костюме. Вызывающе топорщится высокая грудь, в такт движениям играют округлые бедра. Окинула нас с Ленкой понимающим взглядом, завистливо усмехнулась.
- Ничего себе - разминка! - притворно ужаснулся я. - Последние силы выкачивает.
- Вот-вот… Неужели тебе не надоело заниматься расследованиями в Козырьково? Отдохнул бы, пофлиртовал с дамами… Видел, какая прошла мимо нас курочка?
- Не видел - ослеп от ужаса!
- От ужаса?
- Именно. Представил себе "курочку" одежды… в натуральном виде. Без одежды.
Ленка понимающе повела плечиками. От этого движения декольте ещё больше увеличилась. Мне стало жарко, в горле появилась странная сушь.
- Санаторий окончательно тебя испортил. Хамишь, не отдавая себе отчета в том, что разговариваешь не с пропойцами в кабаке, а с приличной женщиной.
Выговор - по полной форме: с гневным румянцем на щеках, опущенными смущенными глазками. Можно подумать, что эта недотрога не лежала обнаженной со мной в постели, не осыпала меня ласками и не принимала таких же сверхгорячих ласк.
- Кстати, откуда ты взяла, что я занимаюсь поисками убийцы Веньки? Разве больше нечего делать несчастному больному человеку?
Ленка вызывающе усмехнулась… У тебя, сыщик, на лице написано, чем ты интересуешься… В данный момент - моей грудью и коленками… Можешь кому угодно вешать лапшу на уши, только не мне, ибо по возрасту я вдвое старше тебя и как женщина, и как человек, познавший оборотную сторону жизни.
Я отлично понял скрытый смысл ленкиной улыбочки. Особенно, в части её умопомрачительных грудей и коленок
По коридору продефилировал спортивного вида мужик. Одарил нас таким же, как грудастая дама, сожалеющим взглядом… Вот, дескать, идиоты нашлись. Вместо того, чтобы заниматься любовью в комнате со всеми удобствами, облизываются на людях, травмируя нервную систему окружающих…
- Здесь нам не дадут поговорить спокойно, - вызывающе бросила Ленка в лицо "спортсмену". - Почему-то все принимают нас за влюбленных. Вроде мужчина должен смотреть на подругу только с точки зрения секса…
- А ты против такого варианта?
- Прекрати! Не заставляй меня краснеть на виду у всех!
Мимо снова прошлась "курочка", вызывающе потрясла передо мной своими сомнительного качества прелестями.
- Нет, это становится просто возмуительным!… Знаещь что, Славмк, пошли ко мне, разопьем бутылку сухонького, поговорим.
- А твоя соседка?
- Отправилась с хахалем на экскурсию по Большому Кавказу. Возвратится к ужину.
У меня перехватило дыхание. Отлично понимал, что беседа в теремке неизбежно приведет нас с Ленкой в постель. Ведь мы - живые люди, а не тряпичные куклы.
Возвращение к старым отношениям страшило меня не меньше, чем отказ от них. Потому-что Крымова все ещё была под подозрением, близость с ней казалась мне преступной. Но отказаться не было сил…
Мы медленно пошли по тенистой аллее по направлению к своему корпусу.
Жара постепенно набирала градусы, легкий ветерок обжигал мое и без того разгоряченное лицо. В этот час парк пустовал. Отдыхающие либо принимали процедуры, либо прятались в своих комнатах.
- Скажи, Лена, ты уже свыклась со смертью Веньки?
Вопрос безжалостный, до предела болезненный, но он - своеобразная ступенька, ведущая к другим, заранее продуманным вопросам.
Женщина испытующе посмотрела мне в глаза. Так пристально, что у меня сердце забило тревогу.
- Почему ты спрашиваешь?
- Потому что я вынужден затронуть незаживающую рану… Если она ещё не зажила. А мне не хочется лишний раз причинять тебе боль.
- Давай, Славка, без хитрых маневров. Переходи сразу к главному… Я тебе уже как-то говорила, что брак с Крымовым - самая серьезная ошибка в трудной моей жизни… Этим сказано все.
Слева от входа в корпус утоплена в разросшийся кустарник лавочка. Раньше она стояла на аллее, но преприимчивые влюбленные передвинули её подальше от бесстыжих фонарей и таких же бессовестных взглядов. Мы присели.
- Почему ты оставила меня и ушла к Крымову?
Вопрос, конечно, не главный, его вполне можно не задавать, но он вырвался сгустком непроходящей обиды и недоумения.
- Надеюсь, ты не поверил в неожиданно вспыхнувшую страстную любовь к Вене?
- Нет, об этом я даже не думал…
- Правильно… Если говорить абсолютно честно… Но как же трудно быть честной по отношению к самой себе…
- Если трудно - не говори… Я сам скажу… Позарилась на богатство?
Лена опустила голову. Кажется, только сейчас она осознала мерзость своего поступка. Но чем и как оправдаться? И кому нужны малоубедительные оправдания запутавшейся женщины.
И все же она разговорилась.
Нищенское детство, беспроветная юность, первая любовь, протяжением в одну сумасшедшую ночь, ни профессии, ни образования… И вдруг на этом фоне - крымовский особняк, набитый дорогими вещами, два "мерседеса" в гараже, прислуга, телохранители.
У какой женщины не дрогнет сердечко? И цена всему этому смехотворно мала - сделаться супругой некрасивого, потрепанного любовными похождениями бизнесмена. Девушка с радостью "уплатила" эту цену…
- Жалеешь? - тихо спросил я.
- Да, жалею… Ты ещё о чем-то хотел спросить? - заторопилась вдова, будто испугалсь слишком уж быстрого сближения. - Спрашивай…
Ожидаемое любовное признание повисло в воздухе. Будто зеленый лист, опаленный солнечным жаром.
- Скажи, перед празднованием Венькиного юбилея ничего не произошло? - Лена непонимающе наморщила лобик. - Я имею в виду странные телефонные звонки, необычное беспокойство Крымова, непонятные посетители…
Лена задумалась.Тонкие пальчики перебирали ворот блузки.
- Вроде, ничего из ряда вон выходящего. Правда, Веню что-то угнетало, но в таком состоянии он был постоянно. Говорил с кем-то по телефону и вдруг выматерился. Обычно матерщины не призна вал, а тут - открытым текстом, без помарок и исправлений.
Я слушал, затаив дыхание, стараясь не спугнуть неловким словом или жестом ленкины откровения. Ведь она фактически "рисовала" предсмертный портрет бизнесмена, который о многом может поведать нам с Витюней.
- Дверь открывал телохранитель… Потом, перед самым юбилеем появились ещё двое… Перед юбилеем Крымов посадил в прихожую третьего парня… Потом - неожиданное решение поехать в санаторий. Ведь Венька не признавал ни поликлиник, ни больниц… И вдруг… Он в последнее время чего-то боялся…
Подумаешь, новость! В России сейчас все боятся, особенно, те, кто сидит на мешках с деньгами. Их отстреливают, как глупых куропаток.
Невольно вспомнилось в каком порядке шли Крымовы к вагону. Впереди - супруги, по бокам - два настороженных телохранителя, позади - ещё один с чемоданами.
Забавная картинка!
- Припомни, Венька ничего не говорил о том, что его преследуют, что он опасается покушения?
- Ты знаешь не хуже меня, что, несмотря на кажущуюся открытость, Крымов был на редкость замкнут… Но перед самым выездом на вокзал вдруг приоткрылся…
Я так и впился ожидающим взглядом в ленкины губы. То, что она сейчас скажет, может вознести версию о конкурентах над всеми остальными.
- Как приоткрылся?… Ради Бога, постарайся вспомнить - слово в слово.
- А мне и вспоминать нет необходимости - та фраза застряла в сознании больнючей занозой… "Лучше в санаторий, чем на тот свет". Тогда я не придала значение - мало ли что Крымов имел в виду. Возможно, болезнь, от которой решил избавиться в Пятигорске… Только сейчас до меня дошло…
До обеда осталось два с половиной часа. После посещения столовой мы разойдемся по своим комнатам. Я - к Ларину, Лена - ожидать драгоценную простушку. И наверняка перебирать в памяти каждое мое слово. Удастся ли раскрыть ангелолочка ещё раз или она ограничится уже сказанным?
- Ты хотела побаловать меня сухим вином? - напомнил я, думая вовсе не о вине. - Раздумала?
Лена наклонила голову, исподлобья бросила на меня лукавый взгляд.
- Нет, не раздумала… Пошли?
Все получилось так, как я предвидел. Не успели мы зайти в "девичий терем" и повернуть ключ в звмке - Ленка прильнула ко мне всем телом. Откинула голову и шептала: Славик, Славочка, люблю… люблю…
Я, конечно, не устоял…
30
Необходимость посещать квартиру Ваютиных отпала. Вместе с возможностью пользоваться гостеприимством Марийки, которая буквально закармливающей меня вкуснейшими блюдами. Витюня придумал более удобный способ общения. Исключающий поездки в переполненном трамвае и зряшные потери дорогого времени.
В квартале от санатория находится небольшой частный домик, в котором проживает пожилая пенсионерка, тетя Паша. Тихая, спокойная женщина, без мужа и детей. Не знаю, чем она обязана Витюне, какая связь существует между ними, но пенсионерка охотно предоставила в наше распоряжение одну из свободных комнат. Мало того, обеспечивала ароматным чаем и разнообразными фруктами.
Наличие подобной конспиративки удобно для нас обоих. Для меня - отпала необходимость мотаться на другой конец города, для Ваютина - раньше времени сбегать с работы. Обычно появляется дома поздно ночью. А тут - забежать на пару минут к тете Паше.
Ведь помощь, которую сыщик мне оказывает - чисто дружесго плана. Никаких благодарностей - ни в виде об"ятий, ни бутылками спиртного. Хорошо еще, что начальство пошло навстречу, разрешило помогать коллеге. Естественно, без ущерба для службы.
Посыльные, письма, телефонные звонки - под строгим запретом. Встречи - через день в девятнадцать тридцать, после санаторного ужина.
В последнее время новости, ранее стекающие редкими каплями, превратились в проливной дождь. Такой, что успевай поворачиваться, впитывая и анализируя накопленную информацию.
Вот и сегодня Витюня приволок целый "узел".
- Получил данные обследования чертовой бутылки из-под нарзана. Засеяна "пальчиками", будто пашня семенами… Только "всходов" маловато…
- Но все же имеются?
- А как же! Жалко, что в милицейской картотеке нет "пальчиков" проводницы и твоей подружки… Да и Ларин там, похоже, не отметился…
- Значит, потянули пустышку?
- И да, и нет… Оказывается, за бутылку хватался находящийся в розыске преступник… Кто именно мне не сообщили - разбираются.
Я перечислил всех, кто на моих глазах прикасался к бутылке. Ленка, я, Ларин, проводница, Крымов… кто еще? Ах, да, чернявый кавказец… Но он сошел за полчаса до Майского.
Витюня насторожился. Здорово это у него получается! Пригнется, словно изготовился к прыжку с трамплина, глаза - щелки, подбородок прижат к груди, зубы оскалены… Волк, настоящий волк!
- Приметы можешь выдать?
- Бог с тобой, о каких приметах ты спрашиваешь? Я ведь видел его пару минут, не больше…
- Славка, ты ведь сыщик…
Больше можно ничего не говорить, сам знаю - оплошал. Подумал и принялся выкладывать такие общие данные, что можно повязать минимум треть населения страны. Чернявый… плотный…среднего роста…кажется, прихрамывает… нет, не уверен…
Вот и все "приметы".
- Слабо, сшито гнилыми нитками, - разочарованно пробурчал Витюня, возвратив голову в исходное положение. - А говоришь сыщик… Пора посылать тебе на переподготовку к малолетку-стажеру.
Сам знаю - поступил далеко не профессионально. Может быть потому, что слишком много внимания уделил Ларину. Пытался вспомнить, где и при каких обстоятельствах встречал блондина.
Довспоминался!
- Ладно, переморгаем, - Витюня одарил меня сладенькой улыбочкой, вложив в неё столько ехидства, что меня передернуло. - Похоже, мы с тобой подошли к самому краю. Недолго в пропасть сверзиться. Вот расколем проводницу, проследим за Лариным - прояснится окончательно…
- Прояснится ли? - усомнился я, не видя ни пропасти, ни опасного "края". - Ты, как всегда, преувеличиваешь…
- Ничего не преувеличиваю, - сварливо перебил сыщик. - Скорей - преуменьшаю… Поэтому, без согласования со мной - ни шагу. Разрешаю только - на процедуры, в столовку и в туалет. Ни прогулок по парку и городу, ни поездок на экскурсии… Понял? - и, не дожидаясь согласия. - Чую близится конец бандюгам. Они тоже знают об этом и соответственно звереют… А нос у меня чуткий, ему можно довериться…
- Общаться с женщинами тоже запрещаешь? - кисло улыбнулся я, представив себе ожидающую нас с Ленкой "диету". - Или - по особому разрешению?
Витюня не принял шутку, остался серьезным и даже угрюмым.
- Сам обязан понимать, что в нашем деле женщины таят главную опасность. Если не расправятся сами - подставят хозяевам. Тем более, Крымова, с которой ты, похоже, связался. Она у нас - на подозрении… Оружие имеешь?
- Откуда? Знаешь ведь - отпускники сдают свои пистолеты… Глупее трудно придумать, но факт остается фактом.
- Я тоже этого не одобряю. Сыщики всегда, и на службе, и на отдыхе, находятся под угрозой покушения. Нож, пуля, кирпич на голову, удавка на шею - мало ли способов расплаты. А начальство оставляет их беззащитными… Дал бы я тебе свой "макаров" да права не имею. Одно обещаю - потолкую со своим "командиром", попытаюсь разжалобить. Авось, разрешит.
- Еще новости есть? - невежливо перебил я Витюню. - Хватит причитать.
- Как же жить без новостей? В основном мы занимаемся пережевыванием информации: то по необходимой, то - ерундой. Вместо щей и каши, - с горечью пошутил он, и я понял - с утра ничего не ел.
- Проголодался?
- Зверски. Даже тебя бы сожрал - боюсь отравиться…
- Может быть найдется с"естное у тети Паши?
- Неудобно, - послал в меня извинительную улыбку голодный сыщик. - Мы и без того пользуемся добротой женщины…
- Неудобно штаны надевать через голову, - плоско пошутил я. - Сейчас организую. И - расплачусь.
Тетя Паша охотно взбодрила остывший самовар и принесла собственоручно изжаренные пирожки с капустой. Не прошло и десяти минут, как от них осталось приятное воспоминание.
Насытившись, Витюня подобрел. Удивительный у него организм! Голод вызывает всплеск ехидства, сытость - доброту и понимание… Впрочем, почему удивительный? Голодная собака всегда злая и драчливая, стоит ей погрызть даже изглоданную кость - ласкается и извинительно повизгивает.
- Ожидаю продолжения новостей, - настырно потребовал я. - Хотя бы в уплату за тети-Пашины пирожки.
- Разве - в уплату, - сладко улыбнулся Ваютин. Словно замурлыкал. - Подставляй ладони…
И - разговорился… Правда, ничего существенного выкачать из него в этот вечер мне так и не удалось. Настырное предупреждения о возможном покушении, требования не высовываться, не подставляться. Желательно ограничить маршруты передвижения даже по парку родного санатория, стараться больше быть на людях, избегать укромных уголков и безлюдных аллей.
И так далее, и тому подобное.
- Почему за мной должны охотиться? Кроме Ленки, никто не знает о том, что я - сотрудник уголовного розыска. Если даже узнают - почему я обязательно должен проводить на отдыхе какие - то расследования?
Витюня поморщился, словно в рот ему попало нечто вонючее.
- От подобной наивности меня карежит… Спрашиваешь, почему? Отвечаю. Те, кого мы выслеживаем, давно выросли из детских штанишек, умны не менее нас с тобой. Может быть даже умнее. Ты - свидетель убийства Крымова, человек, который слишком много знает. И продолжает "вгрызаться" глубже… С такими не церемонятся - их убирают…