– Точно, – сказал Бекстрём. – Естественно, – сказал он. – А этот тип АФС, кому причитается двадцать всегда, получает, таким образом, в четыре раза больше, чем XT, но только половину того, что ФИ…
– Сорок процентов, за исключением того раза, когда ФИ получил сотню, – поправила его Надя.
– Точно, точно, я как раз собирался сказать это. Ну а "Зпо"? После каждой такой выплаты всегда стоит "Зпо", – пояснил Бекстрём и на всякий случай ткнул в лист, который получил. – Например, "ФИ пятьдесят, Зпо" или "XT пять, Зпо". Как это ты понимаешь?
– По-моему, это от слова "заплатить". Из того, что Даниэльссон часто использует в качестве сокращений. Например, "зпо" означает "заплачено". Или "зап", пожалуй, что ты должен отдать определенную сумму.
– Ага, да. – Бекстрём погладил свой подбородок и постарался выглядеть умнее, чем чувствовал себя. – О каких деньгах мы говорим тогда? О каких суммах мы говорим? – повторил он на всякий случай, при мысли о серьезных математических вычислениях, которые сейчас проводились.
– Далее все будет чисто из области догадок, как ты наверняка понимаешь, – сказала Надя.
– Я слушаю. – Бекстрём отложил на всякий случай свои бумаги и отклонился назад.
"А сейчас берегись, Надя, – подумал он. – Ты говоришь с единственным во всей полиции, кто способен понять твои слова".
– Если мы допустим, что Даниэльссон взял два миллиона крон в тот день, когда его убили, и вспомним, что прошло почти полгода с тех пор, когда он залезал в свою банковскую ячейку предыдущий раз, и предположим, что тогда он взял столь же много, как и сейчас, то, по моему мнению, он каждый месяц выплачивал примерно семнадцать тысяч крон XT, почти семьдесят тысяч АФС и почти сто семьдесят тысяч ФИ. То есть всего примерно двести пятьдесят тысяч каждый месяц, – продолжила она. – За шесть месяцев получается полтора миллиона. Если принять во внимание другие расходы, которые у него наверняка имелись в связи с данной деятельностью, плюс сто семьдесят тысяч, полученные ФИ в тот раз, когда он имел целую сотню "у" и восклицательный знак, то у нас получается приблизительно два миллиона. Округленно то есть, – подвела итог Надя с непринужденностью, характерной для ее речи на новой родине.
– Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Бекстрём, который в любом случае понял самое существенное.
"Будь я таким, как чертовы аналитики из полицейской разведслужбы, наверняка повесился бы в гардеробе после встречи с Надей", – подумал он.
– И что мы будем делать в этом направлении? – спросил Бекстрём. "Все равно ведь я начальник".
– Я собиралась отправить эту информацию на почту нашей разведслужбы, – сказала Надя. – Посмотреть, не помогут ли чем наши разведчики.
– Дерзай. – Бекстрём кивнул одобрительно.
"Как эти придурки смогут посодействовать на таком уровне?" – подумал он.
– В крайнем случае это же не хуже, чем если мы разберемся со всем сами, – добавил он.
* * *
Тридцать минут спустя в кабинет Бекстрёма ворвался комиссар Тойвонен. С бордовым лицом и размахивая отправленным в разведслужбу запросом, который он только что распечатал со своей электронной почты.
– Чем, черт возьми, ты занимаешься, Бекстрём?! – прорычал Тойвонен.
– Замечательно. Спасибо за вопрос. Как ты себя чувствуешь, кстати?
"Чертов лисенок", – подумал он.
– XT, АФС и ФИ, – сказал Тойвонен, размахивая бумагами. – Чем ты, черт возьми, занимаешься, Бекстрём?
– Мне внезапно пришло в голову, что у тебя есть желание поговорить об этом, – сказал Бекстрём и ухмыльнулся добродушно. – Поправь меня, если я не прав.
– XT, похоже, Хассан Талиб, АФС – Афсан Ибрагим, ФИ – Фархад Ибрагим, – сообщил Тойвонен и впился глазами в Бекстрёма.
– Мне это ничего не говорит. – Бекстрём покачал головой. – Что за клоуны?
– Ты никогда не слышал их имена? – спросил Тойвонен. – Они же, скорее всего, были известны всем и каждому даже в отделе розыска вещей, когда ты работал там в последние годы. Парни из парковочного бюро наверняка знают, кто они такие. А ты нет?
– Зачем мне в противном случае было запрашивать о них в разведслужбе, – сказал Бекстрём. – Пораскинь мозгами.
"Так называемый риторический вопрос, и пускай сейчас чертов финик поломает голову", – подумал он и широко улыбнулся.
– Не нарывайся, Бекстрём, – пригрозил Тойвонен.
А потом он просто ушел.
45
Прежде чем отправиться домой, комиссар Тойвонен встретился с шефом их полицейского округа Анной Хольт. Она сама попросила его о неформальном разговоре с глазу на глаз. Без минеральной воды, протокола и прочей ерунды.
После рандеву с Бекстрёмом он пошел прямо к Наде. Объяснил ей ситуацию и попросил строго контролировать всю информацию, которая может касаться ограбления в Бромме.
– Я сожалею, – вздохнула Надя. – Я и понятия не имела, что возможна какая-то связь между нашим делом и налетом на инкассаторов. В противном случае я бы, естественно, сначала пришла к тебе.
– Хорошо, – произнес Тойвонен более суровым тоном, чем намеревался. – Завтра мы запускаем программу против братьев Ибрагим и их кузена. И я не хочу, чтобы это просочилось в город и оказалось в газетах.
– Не беспокойся за Бекстрёма, – сказала Надя и похлопала его по руке. – Я обещаю удержать его в узде.
– За тебя я никогда в этом плане не волновался, – заверил ее Тойвонен.
Потом он пешком прогулялся по Сольне, чтобы понизить давление перед встречей со своим наиглавнейшим боссом.
* * *
– Садись, – сказала Анна Хольт. – Могу я угостить тебя чем-то?
– Спасибо, и так нормально, – ответил Тойвонен и сел.
– Рассказывай, – распорядилась Хольт.
– Есть связь между ограблением в Бромме и убийством Кари Виртанена. Я думаю даже, что эксперты смогут подтвердить это, как только до конца разберутся с автофургоном, который использовался при налете. Именно Виртанен расстрелял охранников. Зато мы не знаем, кто сидел за рулем. У нас есть несколько имен на выбор, как ты наверняка понимаешь. Мы работаем над этим.
– Почему он начал пальбу?
– Потому что бедняга, который позже умер, активировал лежавшие в мешке ампулы с краской. Тогда Кари просто взбесился, поскольку они вообще не должны там были находиться.
Деньги пришли из Лондона. Шведские, датские и норвежские купюры, обмененные в Англии и Шотландии. Кроме того, английские фунты, заказанные шведскими банками и обменными конторами. Они прилетели из Лондона в Бромму обычным частным рейсом с двумя членами команды и четырьмя английскими бизнесменами в качестве пассажиров. Которые вообще-то и понятия не имели, что в последнюю секунду получили в компанию целых одиннадцать миллионов в маленьком парусиновом мешке.
– Занимающиеся перевозкой ценностей фирмы все чаще поступают таким образом – если сумма не чрезвычайно большая, они импровизируют и отправляют деньги нерегулярными рейсами. По причинам, связанным с правилами безопасности полетов, нельзя иметь никаких ампул с краской в мешках. Они, очевидно, могут взорваться из-за изменения давления или чего-то подобного, а это не слишком хорошо, если сидишь в самолете.
– Могу представить себе, – сказала Хольт.
– Поскольку охранники сами не должны открывать мешки, по прибытии (это правило ввел профсоюз во избежание подозрений в краже со стороны персонала) деньги обычно перекладывают в машину и везут до хранилища без ампул. И зачастую транспортировка осуществляется неприметными автомобилями, а поскольку место, куда их должны доставить, находится в четверти часа езды от аэропорта Бромма, и речь шла о столь малой сумме, как одиннадцать миллионов, все в данном случае так и обстояло.
– Незначительная сумма? Какая же тогда считается большой? – спросила Хольт и улыбнулась.
– Трех– или четырехзначная в миллионах, – ответил Тойвонен и тоже улыбнулся. – Застреленный охранник, к сожалению, оказался слишком амбициозным. Он, не спросив разрешения своего шефа, прихватил с собой дополнительный пустой мешок, содержавший ампулы с краской, и положил в него груз из Лондона. Как только грабители получили свою добычу и пустились в бега, он активировал ампулы при помощи пульта дистанционного управления. У него радиус действия порядка двух с половиной сотен метров, но на этот раз он явно поспешил, поскольку они рванули уже через пятьдесят метров.
– Но этого же достаточно, – перебила комиссара Хольт. – Чтобы перепачкать все купюры в мешке, я имею в виду.
– Нет, – сказал Тойвонен и криво улыбнулся. – Все не так, и деньги, которые мы нашли в брошенном автомобиле налетчиков, особенно не пострадали. Вообще они припарковали его в двадцати метрах от штаб-квартиры Ангелов Ада не более чем в километре от аэропорта. Хотели, наверное, подразнить их, прежде чем смылись оттуда.
– Но, к сожалению, этого не знал Кари Виртанен, – констатировала Хольт. – Не знал, что купюры можно использовать.
– Да, – кивнул Тойвонен. – У него просто крышу сорвало, как часто случалось с Ток-Кари. Водила развернулся на сто восемьдесят градусов, Кари опустил стекло и стал стрелять по охранникам, а те попытались убежать. Тот из них, который спасался бегством со стороны шофера, попал под колеса, а значит, сидевший за рулем тоже был не самым приятным человеком.
– Мы знаем что-нибудь об оружии? – спросила Хольт.
– Пистолет-пулемет УЗИ калибра двадцать два, – сказал Тойвонен. – Эксперты почти на сто процентов уверены в этом. Минимальный магазин вмещает шестьдесят патронов, а на месте нашли по меньшей мере тридцать гильз. Умерший охранник получил пять пуль в спину, застрявших в его бронежилете, и три в голову, и в результате мгновенно скончался. Второй также поймал десяток пуль, но ни одна не убила его. Остальные десять ушли мимо.
– Похоже, произошла утечка информации, – предположила Хольт.
– Определенно, – согласился Тойвонен. – Англичане ищут того, кто ее слил, у себя, а мы пытаемся отследить контакты у нас. Если нам повезет, мы с ними разберемся, а когда есть решение с одной стороны, обычно это происходит и с другой.
– Виртанена застрелили те, кто стоит за ограблением? – спросила Хольт.
– Да, хватает придурков помимо него.
– А что с водителем?
– Он должен всплыть со временем, – заметил Тойвонен с ухмылкой.
– Если я правильно поняла тебя на встрече вчера, то, по вашему мнению, за всем этим стоят братья Ибрагим и их жуткий кузен.
– Разные ходят разговоры, – сказал Тойвонен. – Такая история требует много работы и массы народа. Надо угнать машины, украсть номерные знаки с автомобилей подходящей марки и модели, заказать специальные шипы и спланировать пути отхода. Всегда кто-то не сможет удержать язык за зубами. Братья Ибрагим и Хассан Талиб наши фавориты на этот раз. Всегда надо ставить на фаворита, – добавил он, поскольку сам посещал Солваллу и помимо службы.
– А связь убийства Даниэльссона и разносчика газет?
– Если идти по порядку, то, судя по всему, есть связь между Даниэльссоном и разносчиком газет. Беднягой, которого молодая парочка выудила из залива ночью. Коллега Ниеми даже готов биться об заклад, что это, возможно, тот же преступник или преступники. Один, два или даже несколько, – сказал Тойвонен.
– Но убийство Даниэльссона и Акофели как-то связано с нашим ограблением?
– Если бы ты утром спросила меня об этом, я бы просто покачал головой. Но сейчас, по-моему, я осведомлен лучше, – ответил Тойвонен и передал Хольт пластиковый карманчик с бумагами. – Почитай сама, – продолжил он. – Мой разговор с анонимным осведомителем плюс данные, которые Надя Хегберг нашла в ежедневнике Даниэльссона, дополненные ее собственными выводами.
– Ладно, – сказала Хольт. – Дай мне пять минут.
– Я думаю, как и ты, – сообщила она четыре минуты спустя.
– Ну, так делают, конечно, все, у кого мозги заточены как у нас с тобой, – улыбнулся Тойвонен. – Остается ведь только расставить все по своим местам, но мы можем, конечно, исходить из того, что Карл Даниэльссон был кем-то вроде приватного банкира для братьев Ибрагим и их кузена.
– И им менее чем через два дня после ограбления срочно понадобились деньги в размере порядка двух миллионов шведских крон, – констатировала Хольт.
– Дорого обходится обрубать концы, – сказал Тойвонен.
46
После встречи с Тойвоненом Хольт направилась к себе домой на Юнгфрудансен в Сольне и по пути остановилась, чтобы зайти в магазин. Ее квартира находилась всего в паре километров от здания полиции, и, если удавалось, она предпочитала прогуляться до нее пешком. И в такой день, как этот, с особым удовольствием. Яркое солнце на голубом и безоблачном небе. Двадцать шесть градусов, и шведское лето во всей красе, хотя на календаре еще конец мая.
Став комиссаром Вестерортского полицейского округа, она все чаще думала о своем собственном маленьком королевстве и важности того, чтобы быть добрым и просвещенным монархом, который обеспечивает закон и справедливость и заботится обо всех людях, живущих в нем.
"Графство Хольт", – подумала Анна, поскольку так оно, наверное, называлось бы, по крайней мере в народе, будь она шерифом в штатах Среднего Запада и Юга.
Более трехсот пятидесяти квадратных километров земли и воды между озером Меларен на западе и заливами Эдсвикен и Сальтшен на востоке. Между заставами центра Стокгольма на юге и Якобсбергом и внешними шхерами озера Меларен на севере. Королевство с тремястами тысячами жителей. Полдюжины из них были миллиардерами, несколько сотен – миллионерами, несколько тысяч жили впроголодь. А остальные в плане своего благосостояния занимали промежуточное положение.
Государство с двумястами полицейскими, многие из которых с полным правом относились к лучшим в стране. И потом Эверт Бекстрём, конечно. Плюс все обычные нормальные коллеги в промежутке.
Сейчас огнедышащий дракон впился когтями в то, что было ее вотчиной и ее ответственностью. Четыре убийства за одну неделю. Столько обычно случается в ее регионе за целый год, пусть он все равно считался одним из наиболее криминогенных в стране.
И сейчас ей нужен благородный рыцарь на белом коне, который убьет чудище для нее. Хольт усмехнулась, когда ей пришло в голову, что случилось бы, скажи она это вслух на какой-нибудь встрече организации женщин-полицейских, в правлении которой сама состояла.
"Тот, кто убивает дракона, получает принцессу и половину королевства, – подумала Хольт. – А если им станет кто-то из местных коллег, то на роль принцессы отлично подойдет малышка Магдалена Фернандес. По крайней мере, многие из них проголосуют в ее пользу. Сама я слишком стара, осенью исполнится сорок восемь. – Хольт вздохнула. Вдобавок у нее уже появился мужчина, и их отношения складывались все лучше и лучше. Она даже полюбила его, пусть до сих пор пыталась выбросить эти мысли из головы. – Достаточно, если мой белый рыцарь убьет для меня дракона. Тот, кто убивает дракона, получает принцессу и половину королевства, – решила Хольт и кивнула сама себе, как только пришла к такому решению. – И лучше, если он сделает это немедленно", – пришла к выводу шеф полиции Вестерортского округа.
47
В пятницу инспектор Альм собирался улизнуть с работы немного пораньше. Все равно ведь до выходных оставалось только несколько часов, и требовалось еще кое-что сделать, прежде чем он смог бы наслаждаться ими вместе со своей супругой и двумя хорошими друзьями, которых они пригласили на ужин.
Ничего страшного в этом он не видел. Ведь их дело вроде бы продвигалось вперед в ожидаемом темпе и более или менее без его участия. Внезапная гибель Акофели, конечно, добавила проблем, но он не сомневался в своих способностях решить и эту задачку, стоит ему как следует поднапрячь свои извилины. К сожалению, его надеждам не суждено было оправдаться, и он даже не успел купить спиртное, как обещал. Взамен пришлось звонить жене и ругаться по этому поводу, пока она наконец не сдалась и не взяла на себя его долю подготовительных мероприятий.
Через час после обеда, когда он, по большому счету, уже собрал пожитки и намеревался исчезнуть через самый подходящий в его ситуации запасной выход, на него как снег на голову свалился посетитель, и, когда он пришел домой, гости уже сидели в гостиной и ждали. Его жена – она стояла на кухне и гремела тарелками и стаканами – одарила супруга не самым ласковым взглядом.
– Привет, дорогая, – сказал Альм и наклонился, чтобы поцеловать ее.
– Если инспектор возьмет на себя наших гостей, я организую что-нибудь выпить для них, – сказала, отстраняясь, его вторая половина.
– Конечно, любимая, – сказал Альм.
"Ну и денек выдался", – подумал он.
– Чем я могу помочь тебе, Сеппо? – спросил Альм, кивнул дружелюбно Сеппо Лорену и невольно посмотрел на часы.
"Пожалуй, лучше включить и магнитофон тоже, – подумал он и положил свой маленький диктофон на стол. – Парень ведь явно не дружит с головой, поэтому неизвестно, что от него ждать".
– Чем я могу помочь тебе, Сеппо? – повторил Альм и улыбнулся.
– Квартплата, – сказал Сеппо. – Как мне быть с квартплатой? – спросил он и протянул Альму счет.
– А как ты обычно поступал? – поинтересовался Альм дружелюбно и бросил взгляд на полученную бумагу.
"Целых пять тысяч крон, – подумал он. – А это ведь великовато для двушки в таком доме".
– Мама, – сказал Сеппо. – Но потом она заболела, и я давал его Калле. А сейчас он мертв. И что мне делать теперь?
– Калле Даниэльссон обычно помогал тебе с квартирной платой, после того как мама заболела, – уточнил Альм.
"Надо связать с кем-то из социальной службы", – подумал он и снова скосился на свои наручные часы.
– Да, потом я также обычно получал от него деньги на еду, – подтвердил Сеппо. – От Калле то есть. Когда мама заболела, значит.
– Калле был добрым и помогал тебе? – спросил Альм.
"Должна ведь существовать какая-то пенсия или пособие по болезни", – подумал он.
– Да так себе. – Сеппо пожал плечами. – Он ссорился с мамой.
– Он ссорился с твоей мамой?
– Да, – подтвердил Сеппо. – Сначала он ругался на маму. Потом толкнул ее. Она упала и стукнулась головой. О наш кухонный стол.
– Он толкнул ее? – переспросил Альм. – Дома у вас. Потом она ударилась головой?
– Да, – подтвердил Сеппо.
– Почему он это сделал?
– Потом она заболела и упала в обморок на работе, и ей пришлось ехать в больницу. На "скорой помощи", – сказал Сеппо и кивнул серьезно.
– А что сделал ты? Когда Калле ссорился с твоей мамой?
– Я ударил его, – признался Сеппо. – Карате. Потом еще ногой. Тоже как каратист. И у него из носа пошла кровь. Я рассердился. Я почти никогда не сержусь.
– Что сделал Калле? После того, как ты ударил его?
– Я помог ему сесть в лифт, – сказал Сеппо. – Потом он поехал к себе домой.
– И это случилось за день до того, как твоя мама заболела и попала в больницу?
– Да.
– Что произошло потом? Когда твоя мама попала в больницу?
– Я получил новый компьютер и много игр к нему.
– От Калле?