- Ой, черт полосатый! - взвизгнул Николай и отскочил. - Ошалел, она же горячая! - Он стоял, зажмурив глаза, и, пытаясь найти таз, беспомощно шарил перед собой руками.
- Открой глаза-то, чуня, - сказал, улыбаясь, Пашка и ткнул пальцем его в бок.
- Боюсь! - взвизгнул Николай и отошел от таза еще дальше. - Щекотки боюсь, и мыла боюсь.
Пашка смотрел на смешную фигуру в белой шапке пены и вытянутыми, как у слепца, руками и не мог понять, почему этот парень ему дорог.
- Где же ты? Слушай, Пашка, - Николай подбоченился и поднял слепую и рогатую голову. - Если ты сейчас же не подведешь меня к тазу и спокойненько не будешь поливать, я тебя отлуплю. Больно отлуплю.
Пашка чуть не выронил кувшин, и от этого ему стало еще смешнее, он несколько раз сдержанно хрюкнул, а потом залился неудержимым раскатистым смехом.
- Пашенька, милый, сейчас Климов придет, - размазывая мыло по лицу, заскулил Николай.
- Кажется, он уже пришел, - раздался веселый голос, и Пашка увидел начальника уголовки, который стоял в дверях и смеялся. - Полей ему, Павел. Значит, тебе на роду написано спасать этого вояку.
- Привет, Василий Васильевич! - крикнул Николай и помахал рукой.
Пашка подвел Николая к тазу, и окончание процедуры прошло благополучно.
- Любимый Мишкин номер, - говорил Николай, вытирая голову. - Он-то отлично знает, что я боюсь мыла и щекотки. Но и на солнце есть пятна, верно, Василий Васильевич?
Климов сидел верхом на стуле и набивал трубку.
- Верно. Даже у Павла есть недостатки, а уж на что золотой парень, - сказал он.
Началось, понял Пашка, хотел вернуться на подоконник, но почему-то взял стул, сел напротив Климова и спросил:
- Зачем звали, гражданин начальник?
Климов ничего не ответил и выпустил большое облако дыма. Николай еще бегал по комнате, убирал таз и кувшин, надел гимнастерку, подпоясался широким ремнем и, картинно отставив ногу и тряхнув мокрыми темно-каштановыми кудрями, спросил:
- Хорош?
- Обыкновенный мент, - сказал сквозь зубы Пашка. Его раздражала показная веселость Николая, который упорно приглашал его, Пашку, принять участие в неизвестной игре. А какая здесь игра, когда завели на свою малину, сам начальник явился, наверняка сейчас допрашивать будет.
- Ну и ладно. Пусть обыкновенный, - Николай взял стул и сел рядом с Пашкой. Получилось, что они Как бы вдвоем плечом к плечу против Климова.
- Во-первых, большое тебе спасибо, Павел Иванович Антонов, - сказал Климов и встал. - Помолчи, Николай. - Пашка почувствовал, как его толкнули в бок, и тоже встал. - Спасибо, значит, за... - Климов махнул рукой, - сам знаешь. Рад, что ты человеком оказался.
Пашка невольно ответил на крепкие рукопожатия, почему-то вспомнил тонкие наманикюренные руки Сержа, засмущался и молча кивнул.
- Во-первых, значит, спасибо, - опять повторил Климов.
- А во-вторых, назвался груздем - полезай в кузов, - быстро сказал Николай и довольно хохотнул.
По лицу Климова пошли желваки, он стиснул кулаки, но сдержался и сунул в рот трубку.
- Согласен нам помочь? - спросил он после долгого молчания. - Дело опасное. Неудобно, конечно, одной рукой гладить, а другой запрягать, но выхода у нас нет. Если не согласен, то мы в обиде не будем.
- Да я же вор, начальник! - сказал Пашка и, словно ища поддержки, посмотрел на притихшего Николая, который зашевелил было губами, но потом зажал рот рукой.
- Ты дурак и мальчишка. Ты что думаешь, всю жизнь добреньким воришкой быть? Не выйдет, Павел! - Климов раскочегарил свою трубку и закашлялся. - С одной стороны - тюрьма и Серый, с другой - мы, а ты, как цветок, мотаешься. Карманка, потом грабежи, разбой и убийство. Ты можешь убить человека, Павел? Не можешь? Научишься! Серый тоже не с мокрых дел начинал. Вспомни его и знай, быть тебе таким через десяток лет.
- Не дадим, не то время, - вмешался Николай. - Павел будет честным человеком. Наверняка будет! Только в честную жизнь можно по-разному войти. Можно на аркане, упираясь. А можно самому шагнуть, смело. Да что мы его агитируем, Василий Васильевич! - Николай вскочил. - Павел лучше нас все знает. Я тебе проще скажу, хотя и говорить-то этого не имею Орава. С Серым мой друг лучший ушел, и что с ним сейчас - неизвестно. Конечно, спасибо тебе за вчерашнее, но если Мишка погибнет, мне твой подарок ни к чему. Понял?
Пашка чувствовал, что по вискам бежит пот, но не мог поднять руку. Он вспомнил злую улыбку Цыгана, склонившегося на ним Сержа и вновь услышал его торжествующий голос: "Как дела, Михаил?" Рассказать или нет? Они увели его, может, сейчас и нет в живых этого отчаянного Михаила? Пашка слизнул соленую капельку и, кашлянув, пробормотал:
- Говорите.
Но Климов и Николай молчали. Пашка поднял голову и нетерпеливо сказал:
- Ну?
- Это опасное дело, Павел, ты должен понять, - сказал Климов.
- Не глупее других.
- Серый ушел, и где он сейчас, нам неизвестно. Телефон молчит, а ночью они пойдут в налет, а завтра уползут из Москвы. Надо узнать, где сейчас Серый.
- Да кто же мне скажет? - Пашка облегченно вздохнул и выпрямился на стуле. - Невозможно, начальник. Если только Варька? - он прикусил губу. "Зачем сам лезу, дурак? Ведь честно сказал, что невозможно. Так нет, нашел, идиот, дырку, через которую в гроб можно залезть".
- Может, передумаешь, Павлик? - спросил Николай, положил ему на плечо руку и заглянул в лицо. - Я по себе знаю, как страшно в первый раз.
"Павлик", искренность и сомнение Николая хлестнули Пашку по самолюбию, И сомневается рыжий черт не в том, захочет ли Пашка Америка помочь ментам, а в его смелости.
Теперь, если бы в комнату вошло десять Серых и все они наставили бы на Пашку наганы, он все равно пошел бы. Он посмотрел на Николая, пытаясь вновь увидеть угодливую улыбочку полового и вызвать в себе чувство ненависти. Но ничего не получилось, Каждая веснушка этого курносого парня источала доброту и заботу.
- Варвара, - повторил Пашка, снимая о плеча руку Николая.
- Тоже вариант, но оставим его про запас, - сказал Климов. - А начнешь ты, Павел, с отца Василия.
- А что этот холуй знает?
- Много знает и обязательно сегодня пошлет к Серому человека. Постарайся быть этим человеке", Павел.
- Точно? Ничего себе работает уголовка, - удивленно протянул Пашка.
- Стараемся. - Климов что-то написал на листке и протянул Пашке. - Телефон. Позвонишь и, не называя себя, скажешь адрес. Все.
- Надо бы взглянуть сначала, что там делается, - сказал Пашка, не замечая, что уже обдумывает, как лучше подкатиться к старику, и с удовольствием посмотрит на физиономии Серого и Сержа, когда они увидят наганы ментов.
- Конечно, лучше взглянуть, - согласился Климов.
- Ладно, пошел, - Пашка поднялся со стула и одернул пиджак. "Лучше взглянуть, - передразнил про себя Пашка, - вот и получишь пулю. Начальники думают: раз Америка известный вор, то, значит, вне подозрений. Пусть начальники так думают, а сам-то Пашка знает, что Серый может шлепнуть и без подозрений Зачем ему лишние свидетели?"
- Подожди, Павел. Так не годится, - Климов нахмурился. - Что значит "ладно"? Расскажи, как ты думаешь действовать.
Пашка вразвалочку подошел к Климову.
- Пусть рыжий тебе докладывает, им и командуй, начальник, - сказал он и кивнул на Николая. - Зазвали на какую-то блатную малину, запудрили мозги, и побежал Пашка выполнять ментовы указания, подставлять лоб под бандитскую пулю. Так, думаешь? - говорил он, все больше раздражаясь. - Действовать? Пойду и напьюсь у Когана, вот и все действия. - Пашка круто повернулся и направился к двери. - Позвоню, - буркнул он и вышел на лестничную площадку, потом хотел было вернуться, сказать на всякий случай про Аленку, чтобы не дали пропасть девчонке, но подумал, что получится совсем как в кино, махнул рукой и выскочил на улицу.
Отец Василий, увидев Пашку, засуетился, стал трясти ему руку и вытирать сухие глаза.
- Пашенька, сыночек, ты воистину божий человек. Не забыл старика в беде, не бросил, - причитал он и сам накрыл стол. - Садись, сынок, выпей рюмочку.
Пашка отодвинул графин, положил в рот маслину и шумно выплюнул косточку.
- Не тарахти, старик, - сказал он и с минуту молчал. - Можешь меня выручить? Дай десять червонцев, вот так надо, - Пашка провел ладонью по горлу. - За мной не пропадет.
- Знаю, Пашенька, знаю, да нету у меня. Видит бог, нету.
- Он видит, какой ты жмот, - сердито сказал Пашка и с радостью отметил, что старик на него внимательно смотрит и что-то обдумывает.
- Нету денег, сынок. Видит бог, нету, - повторял старик, бормотал что-то еще и моргал голыми, как у птицы, веками. - Но надо же тебя выручить, нельзя человека в беде оставлять. У Серого деньжата, конечно, есть. Я ему сейчас письмецо напишу. Пашка чуть не подавился косточкой от маслин, закашлялся и закрыл лицо ладонями. Отец Василий убежал и минут через двадцать из коридора крикнул:
- Пашенька, иди сюда, сынок! Держи, - он протянул конверт, залепленный воском. - Не читай. Если откроешь, то Серый об этом обязательно узнает и денег не даст.
- Очень нужно, - буркнул Пашка и положил конверт в карман.
- Еще передай мешочек, - старик показал на большой куль из рогожи, - деткам кушать надо, вот я собрал малость.
- Куда нести-то? - спросил Пашка и, увидев, что старик замялся, опустил куль на пол. - А ну их к черту, ваши дела! Серого уголовка ищет, еще влипну в историю, - сказал он нерешительно и достал конверт. - Найду деньжат в другом месте. - Что ты, сынок, - старик оттолкнул его руку. - Иди, родной. Серый денежки даст, а сам из Москвы уедет, - шептал отец Василий и подталкивал Пашку к дверям. - Тебе и отдавать не придется. Мароновский переулок знаешь?
- Ну?
- Там пустырь есть, пройдешь его, увидишь кирпичный дом без крыши, сзаду стенки нет, и ступенечки вниз идут. Спустишься осторожненько И постучи в дверь три раза, подожди и еще два раза стукни. Понял?
- Не дурак! - сказал Пашка и поднял куль. - А даст Серый деньги?
- Даст, Пашенька, обязательно даст. Только ты иди туда осторожненько и не сразу, а домой зайди, отдохни часок.
Домой Пашка не пошел, а уселся на сквере и стал обдумывать положение. Можно позвонить начальнику, встретиться, назвать адрес и отдать конверт. А если из подвалов есть второй выход и налетчики уйдут? Тогда что с Пашкой будет? Конверт, конечно, вскрывать нельзя, хотя там наверняка интересные вещи написаны. Но старик-то хорош, иудушка, бегал, крестился и заправлял всей кухней. Теперь его дело - труба, старика начальник наверняка не упустит. А может, и ментам не звонить и к Серому не лезть?
Пашка поднялся, взял куль и, обзывая себя отборными ругательствами, отправился в Мароновский переулок.
Он без труда нашел лестницу в подвал и, чертыхаясь, спустился и постучал в сырую дверь, как объяснил старик. Долго никто не откликался, и Пашка начал стучать снова, когда за дверью раздался глухой голос:
- Кто?
- Америка, - сказал Пашка, пытаясь по голосу определить, кто стоит за дверью.
- Поднимись на свет, - сказали из-за двери.
Пашка бросил куль и стал карабкаться назад. Он слышал, как заскрипела дверь, но разглядеть в темной дыре подвала ничего не мог.
- Один?
- Нет, с невестой, - сказал Пашка и выругался.
- Иди.
Пашка узнал голос Валета и стал спускаться. Он поднял тяжелый куль и протиснулся в полуоткрытую дверь, которая за спиной сразу захлопнулась.
- Эх, Валет, Валет, никогда ты не будешь королем, - сказал Пашка, двигаясь ощупью вдоль стены.
- Поговори еще, - рявкнул сзади Хват и ткнул его наганом в спину.
Почувствовав между лопаток ствол нагана, Пашка вздрогнул, но, зная трусливую натуру бандита и что тот без разрешения Серого стрелять не будет, взял себя в руки и остановился.
- Убери пушку, Хват. Или я тебе сейчас этим кулем башку проломлю.
- Брось брыкаться, Америка, - сказал миролюбиво Валет и потянул за рукав. - Сам знаешь наше положение. Идем, уже близко.
Пашка сделал несколько шагов, и то ли стало светлее, то ли привыкли глаза, но он стал разбирать, что идет по узкому коридору с кирпичными стенами и низким сводчатым потолком. Они вошли в большую комнату, в центре которой стоял стол с керосиновой лампой. Пашка чуть было не выронил свою тяжелую ношу, когда увидел, что за столом сидят Цыган с Сержем и, о чем-то мирно беседуя, играют в карты.
- Привет честной компании, - сказал Пашка, положил куль на стол и, щуря глаза, огляделся.
Цыган и Серж молча кивнули, а из темноты появился Серый и сказал:
- Здравствуй, здравствуй, Паша. Зачем пожаловал? Как адресочек узнал?
"Наверняка второй выход есть. У него и стоял, осторожный черт. Как же их здесь взять?" - подумал Пашка, протянул Серому конверт и сказал:
- Заявился за деньгами, а адресочек дал мне отец Василий.
Серый взял конверт, поднес к лампе и долго его разглядывал. Потом разорвал и стал читать. Валет с Хватом развязали куль и вытащили из него окорок, буханку хлеба и несколько бутылок водки.
- Водку не пить, - сказал Серый, спрятал письмо в карман и повернулся к Пашке.
- Садись, Павел, гостем будешь. Только вот денег у меня сейчас нет. Я с Валетом и Хватом вечерком отлучусь ненадолго и принесу денежки. Тогда и тебе дам.
- Чего же мне ждать целый день, вечером и зайду снова, - почесав в затылке, сказал Пашка.
- Дурачок, - ласково протянул Серж и бросил карты. - Кто же тебя, дурачок, отсюда отпустит?
Глава одиннадцатая МАТ!
Серый поставил тяжелые чемоданы на асфальт, оттянул пальцем тугой крахмальный воротничок и, отдуваясь, пробормотал:
- Передохнем, теперь здесь недалеко.
Валет и Хват тоже опустили свою ношу и стали махать затекшими руками.
- Вот это куш, Серый. Это я понимаю. - Валет толкнул один из чемоданов ногой.
- Заткнись, - одернул Серый и поправил котелок на его голове. - И морду свою бандитскую не выставляй, нэпман липовый. Рот закрой, железные зубы за версту видно.
Хват довольна хмыкнул и одернул свою извозчичью поддевку.
- И ты заткнись. Извозчику в присутствии господ ржать не полагается. Наградил господь бог помощничками.
Серый зло оглядел подручных. Сейчас бы вместо них Цыгана и Сержа. Ребят во фраки, а самому Серому на козлы. Такой тройке не то что через всю Москву, до Питера можно безбоязненно ехать. Сейчас подойдет поближе самый захудалый мент, и тот разберет, что все эти тряпки - сплошной маскарад. А как задумано было!
Серый тяжело вздохнул и взялся за чемоданы,
- Пошли!
Пролетка стояла на месте. Налетчики разместили чемоданы. Хват сдернул с лошади торбу и влез на козлы.
- Трогай, - облегченно сказал Серый, обмахивая разгоряченное лицо котелком. - Дорогу хоть знаешь?
- Но, милай, - протянул Хват, чмокнул и дернул вожжи.
- Сядь глубже. - Серый грубо толкнул сидевшего рядом Валета. - Надвинь шляпу на лоб. Если остановят, ты пьян в доску и ни гугу. Понял?
Серый уперся подбородком в набалдашник трости и задумался под мерный цокот подков и мягкое покачивание пролетки.
Что теперь делать, когда весь так блестяще разработанный план рухнул? В кармане три билета на экспресс, который уйдет без него. Серый хотел прямо с дела проехать на вокзал, оставить в подвалах Цыгана, Сержа и мальчишку-карманника, бросить отца Василия со всем его барахлом, пусть удавится, и укатить с подручными в Харьков. Все сорвалось. В конторе правления акционерного общества, к ограблению которого готовились так давно, наличных денег почти не оказалось. Старик уверял, что должно быть не меньше ста тысяч.
Серый нащупал в кармане тоненькую пачку червонцев, вынул ненужные теперь билеты на поезд и, разорвав, выбросил. Он посмотрел в вороватые глаза Валета, блестевшие из-под обтянутого шелком котелка, и еле сдержался, чтобы не заорать во весь голос.
Кретин безумно рад добыче. Шесть чемоданов кожи, которые случайно оказались в конторе; что они стоят по сравнению с тем, на что шел Серый! Кажется, в двух чемоданах первосортная лайка, но это опять товар, значит, опять зависимость от отца Василия. Куда с ними денешься? Доля, которая сейчас в руках у старика, значительно больше, и бросать ее глупо, надо возвращаться в сырой погреб, ждать старика, а главное, решать с Цыганом и Сержем.
Если бы знать точно, кто из них мент. А может, и оба верные ребята? Но почему они так грызутся?
- Серый, мент! - прошипел на козлах Хват и поднял кнут.
- Шагом, идиот.
Серый сдвинул на затылок котелок и выпятил колесом грудь в крахмальной рубахе. Скосив глаза, он увидел в свете уличного фонаря две высокие перепоясанные ремнями фигуры. Серый встал в полный рост и, размахивая руками, запел:
Ах, на дворе такая стужа,
Больше всего боюсь я мужа.
Он еще раз взмахнул руками и упал на колени вдавившегося в пролетку Валета.
- Ишь, нажрался буржуйчик, - произнес сиплый голос. - Август, а у него на дворе стужа.
- Пронесло, - зашептал Валет.
Хват чмокнул, дернул вожжи, и пролетка покатилась быстрее.
"Так что же делать?" - Вернулся к своим невеселым мыслям Серый. Нутром он верит Цыгану, а головой - Сержу. Если бы можно оставить обоих. Классные ребята. Вчера он проверил Цыгана, оставил его на страже, а за углом спрятался Хват, но Цыган не попытался бежать. А ведь Серж его чуть не удавил, прямо в лицо сказал, что Цыган из уголовки и предупредил рыжего Николая. Так почему он не попытался уйти? И чует Серый, что не уйдет, и спокойно оставил их обоих в подвале. Отобрал у обоих оружие и оставил под обоюдным присмотром, уверен: глаз не спустят, не договорятся и не уйдут. Сидят сейчас, улыбаются, а сами готовы друг другу глотку перегрызть. Еще мальчишка там.
Серый посмотрел на Валета.
- Вот кому лафа. Сидит и, наверное, мечтает скорей забраться в темный сырой подвал и нажраться водки. Рисковать нельзя, придется убирать и Цыгана и Сержа. А Пашка?
Серый повернулся к соседу.
- Америка на мокрое пойдет?
- Не-е.
- А если пригрозить?
- Может, и пойдет, кто его знает.
Пригрозить, заставить парня убрать Цыгана и Сержа, связать ему руки двойным убийством и увезти с собой из Москвы. Но как, получить наличные со старика?
- Подъезжаем. Где выгружаться будем? - спросил Хват.
- На Мытной сверни в большой двор, - сказал Серый.
Когда остановились, он выскочил из пролетки и, пока подручные выгружали чемоданы, ходил, разминая ноги и обдумывая план возвращения под землю. Когда чемоданы были выстроены у сарая, а лошадь аппетитно захрупала кормом, Серый сказал:
- Хват, иди и проверь. Если порядок, возвращайся сюда; если нет, то уходи в другую сторону и обязательно стреляй, чтобы я слышал.
- Почему я? Почему не Валет? - заскулил Хват.