* * *
На вокзале, когда состав в последний раз вздрогнул и остановился, Климов отошел в сторонку от хлынувшего потока пассажиров и встал, подбоченившись, широко расставив короткие ноги. "Уж что я в прошлом кавалерист, они точно знают", - думал он, вглядываясь в быстро мелькающую вереницу лиц.
- Здравствуйте, Василий Васильевич! - услышал он над самым ухом, повернулся и чуть было не выругался.
Они были совсем пацаны - эти агенты. Ну, если сказать - восемнадцать, значит наверняка прибавить.
- Николай Панин, - сказал один и тряхнул рыжими кудрями.
- Михаил Лавров, - высокий худой юноша смущенно улыбнулся, и Климов почувствовал в своей руке тонкую детскую ладошку.
- Ну и добре, - почему-то на украинский манер сказал Климов. - Поехали, хлопцы.
Ребята подхватили мешки и зашагали рядом. Климов шел молча и только иногда поглядывал на своих спутников. В трамвае Панин и Лавров уселись напротив, и Климов имел возможность разглядеть их как следует.
Они были настолько разные, насколько позволял им одинаковый возраст и полувоенная одежда.
Панин был низкоросл, широкоплеч и рыж. Сквозь веснушки проглядывала нежная розовая кожа, круглые глаза были беспокойны, как ртуть, а нос торчал перпендикулярно вверх. Он безуспешно пытался закрыть рот, который все время расползался в мальчишеской довольной улыбке. Он был прост и улыбался так откровенно и радостно, что невольно появлялась мысль, не прячется ли за этой белозубой улыбкой русский мужичок, готовый по простоте душевной играть в подкидного дурака с чертом и требовать в невесты цареву дочку.
Михаил Лавров был высок, худ и черноволос. В лице его было что-то иноземное. Возможно, кто-нибудь из его предков шагал среди гренадеров Наполеона. А может, еще раньше с гиканьем и свистом, размахивая кривой саблей, катился с лавиной татарской конницы. Или с серьгой в ухе днем шел по деревням в обнимку с медведем, а ночью воровал лошадей и покой русоголовых девчат. Потому и соединились в лице Лаврова серые, загадочные глаза васнецовской Аленушки, нос с горбинкой и широковатые скулы.
Они сошли на Зубовской, свернули в переулок и поднялись на второй этаж маленького кирпичного дома.
- Ваше временное жилье, - сказал Климов, останавливаясь перед дверью с большим висячим замком. - Открывайте. - Он достал из кармана два ключа.
Панин открыл замок, широко распахнул дверь и по-хозяйски оглядел почти пустую комнату.
- Моя, - сказал он и бросил мешок на кровать у окна. Хлопнул себя по бедрам и прошелся чечеткой по щербатому паркету. - Мишка, мы с тобой домовладельцы.
Лавров улыбнулся и, как бы извиняясь за товарища, сказал:
- Спасибо, Василий Васильевич. Мы здесь недолго задержимся, - вошел в комнату и сел к столу.
- Ясное дело, что недолго, - Панин круто повернулся на каблуках и стрельнул в Климова озорным взглядом. - Повяжем ваших бандюгов - и айда домой.
Климов все стоял на пороге, не решался войти и закрыть дверь. Казалось, пока дверь открыта, можно еще отказаться от всей затеи. Не посылать ребят в лапы к Серому, распутывать все одному, не прятаться за чужие спины.
Лавров опять мягко улыбнулся и, как бы отвечая на мысли Климова, сказал:
- Входите же, Василий Васильевич. Все будет в порядке. Да не обращайте внимания на Кольку. Он вообще-то серьезный мужик.
"Серьезный мужик" подлетел к Климову, втолкнул его в комнату и захлопнул дверь.
- Вам вот такой привет от бати, - Панин растопырил руки до отказа. - Он рассказывал, как вы беляков рубали. И-эх! - он сделал круг по комнате, присвистывая и рассекая воздух воображаемой саблей. - Всех перебили и нам с Мишкой не оставили.
Климов рассмеялся и, тяжело ступая по скрипучему паркету, прошел в комнату и уселся верхом на стул.
- Оставили, Николай. К сожалению, оставили.
- Смотри, Мишка, Василий Васильевич сидит на стуле точно как батя.
- Сядь и ты так. Кто тебе мешает? - Лавров сердито посмотрел на товарища.
Климов расстелил на столе карту района. Долго прихлопывал по ней большими ладонями, выравнивая сгибы. Откашлялся и начал говорить. Рассказал о появлении неизвестной банды налетчиков. О том, почему пришли к выводу, что бандитов возглавляет Серый. О его коварстве и жестокости. О жертвах. О точности полученной информации и тем не менее неудачных засадах.
Ребята слушали внимательно и не перебивали. Панин то и дело вскакивал, смотрел карту, переживая неудачи районного уголовного розыска, кряхтел и тряс рыжими вихрами. Лавров сидел неподвижно, с отсутствующим выражением на лице и лишь иногда косился на карту.
- Вот такие дела, - Климов облокотился на стол и поочередно посмотрел на ребят, - следовательно, ваши задачи следующие. Стать своими людьми в "Трех ступеньках". Выяснить, кто стоит за Серым. Предоставить мне возможность взять его с поличным или найти иные доказательства его преступной деятельности. И... - Климов замолчал и перевел дух.
- Обнаружить канал, по которому Серый получает информацию о работе вашего отдела, - тихо сказал Лавров и пнул ногой товарища, который уже было выговорил слово "предатель".
- Да, канал, - пробормотал Климов, отворачиваясь. И он в который уже раз стал вглядываться в лица сотрудников отдела. Память услужливо подсовывала их по одному, давала возможность заглянуть в глаза, но не могла ответить на вопрос. Кто?
Рядом раздался какой-то треск, и Климов вернулся к действительности. Видимо, это был звук затрещины, так как Панин стоял со стулом в руках, его щека и ухо наливались вишневым соком.
Лавров по-девичьи взмахнул длинными ресницами, чуть улыбнулся и сказал:
- Николай интересуется, есть у вас предложения по вводу нас в окружение Серого?
- Есть отличная версия, - но только для одного. - Климов посмотрел на ухо Панина и еле сдержал улыбку. - Для Николая. Ты, Лавров, для моей версии фотокарточкой не вышел. Тебе придется влезть самому, - Климов говорил, а сам думал о другом. Как убедить ребят быть осторожными? Как объяснить, что риск надо свести к минимуму? Что они, ребята, очень нужны живые. Он вынул трубку и стал закуривать.
- Можно посмотреть, Василий Васильевич? - Панин смотрел на трубку, сдвинув белесые ниточки бровей. - Та самая? Да?
- Та самая, - Климов протянул трубку. - Смотри и слушай. - Он встал и, заложив руки за спину, стал расхаживать по комнате. - Сейчас стране трудно. Очень трудно, Николай. Новая экономическая политика помогает встать на ноги. Не умереть от голода. Не хватает денег. Не хватает хлеба. Специалистов. Машин. Всего не хватает, и везде идет бой. - Климов замолчал и посмотрел на притихших и удивленных ребят. - Не хватает людей и знаний. Я плохой начальник уголовного розыска, а оратор - еще хуже. Ты должен понять это сам, - он смешался и пояснил: - Понять не то, что я плохой оратор, а что именно я тебе втолковываю. Самая большая ценность, какая есть сейчас у большевиков, - это люди. Это ты, Николай. Такие, как ты, необходимы большевикам. Абсолютно необходимы. Ты важнее, чем валюта, чем хлеб, чем машины и все прочее. Ты являешься хранителем этой ценности и не имеешь права ею распоряжаться. Она принадлежит партии и народу. Ты выполняешь специальное задание партии, и непременным условием этого задания является сохранение Николая Панина. - Климов тяжело перевел дух и вполголоса добавил:
- Еще существую я. С сегодняшнего дня бывший боевой командир и большевик Василий Климов в твоих руках. Если ты ошибешься, то все, что я в жизни сделал стоящего, будет зачеркнуто. Раз и навсегда. Тебя мне не простят. Никто. И я сам не прощу. - Климов подошел к Лаврову и обнял его за худые плечи. - Вам будет трудно. Чужой мир, чужой язык и обычаи. Много плохих людей.
Лавров прижался к руке Климова и сказал:
- Сделаем, Василий Васильевич. Можете не сомневаться. В наши с Николаем планы входит долгая жизнь. До самого коммунизма, - он встал, вынул из кармана конверт и протянул Климову. - Наши удостоверения и прочие документы. Комсомольские билеты оставили дома. И это еще. - Лавров положил на стол наган. - Нельзя оставлять. Николай, где твоя пушка?
Панин молча положил на стол наган, высыпал горсть патронов и расставил их аккуратным рядком.
Климов вынул из кармана небольшой новенький маузер и протянул его Лаврову:
- Обращаться умеешь?
Ребята как завороженные смотрели на заграничный пистолет.
- Бери, Лавров. Тебе можно иметь. Это не наган, спрячешь - и порядок. А тебе, Николай, никак нельзя. Тебе по моей версии пистолет иметь невозможно. Ты его и видеть-то никогда не видел.
Панин с завистью смотрел на блестящее оружие, потом решительно взял маузер, положил в карман и сделал шаг назад.
- Отдам. Честное комсомольское, отдам. Как будем выходить из дома, так и отдам.
Климов посмотрел на покрасневшего Панина и подумал: "Эх, играть тебе в солдатики и в казаки-разбойники", а вслух сказал:
- Хватит баловаться, ребята. - Климов встал и одернул пиджак. - Сидите здесь. Пока на улицу не вылезайте. Завтра принесу документы, и начнем ввод Панина. А ты, - он повернулся к Лаврову, - думай, как влезать будешь.
- Я уже кое-что придумал, Василий Васильевич.
- Завтра обсудим. - Климов пошел к двери, на пороге остановился и посмотрел на ребят. Рыжая и черная головы склонились над словарем. Он махнул рукой и вышел на лестницу.
С тех пор прошло больше месяца. Панина ввели в воровскую среду по версии Климова. Лавров вошел сам. Сделал он это так быстро и ловко, что Климов только ахнул, когда на очередной встрече Панин, блестя хитрыми глазами, сказал:
- Михаил прийти не может, бражничает с Серым. Лучшие друзья, водой не разольешь.
Потом началось ожидание. Через несколько дней раздался телефонный звонок.
- Сегодня ночью. Ювелирный магазин на Житной, - сказал Панин и повесил трубку.
Климов назначил на вечер совещание и, когда все собрались, объявил:
- Сейчас идем в засаду. Домой прошу никого не заходить и без моего разрешения никуда не отлучаться, в отделе остается один Зайцев.
Серый оказался хитрее. Видимо, его наводчик был у магазина и видел, как подъехали сотрудники уголовного розыска, так как налетчики не явились. На следующий день Панин рассказал, что Серый ходит злой как черт. Избил своего подручного.
* * *
Климов посмотрел на часы и телефон.
Часы тикают. Телефон молчит.
Вчера Серый пришел в засаду. Потерял двух человек и ушел. Дьявольский нюх у этого налетчика. Бандиты появились совсем не с той стороны, откуда их ждали. Завязалась перестрелка. Климов не столько следил за бандитами, сколько разглядывал своих ребят. Все вели себя безукоризненно. Когда стало ясно, что Серый уходит, Володька Сомов по водосточной трубе поднялся на крышу дома, переполз в параллельный переулок и с шестиметровой высоты прыгнул на одного из налетчиков. Свидетеля получить не удалось. Сомов сломал себе ногу, а бандит скончался на месте, не приходя в сознание.
Когда приехали в отдел, Пахомыч, как звали сотрудники богатыря Шленова, погладил гусарские усы и пробасил:
- Не понимаю, чего мы цацкаемся с этими бандюгами, ведь известно, где они засели. Айда с утречка в трактир и повяжем голубчиков, а лучше перестреляем, так сказать, в порядке самозащиты.
- Брось чепуху говорить, Пахомыч, - перебил усача Лапшин, - меня другое интересует: кто получил данные о сегодняшнем налете? Почему мы рванулись без подготовки?
Климов посмотрел в сердитое лицо подчиненного и резко отрубил:
- Пошли без подготовки, так как Серый готовится вместе с нами, товарищ Лапшин.
- Данные о налете были получены из управления, - вмешался молчавший до этого Зайцев. - А насчет подготовки Лапшин прав. На эту банду нельзя идти, словно в кавалерийскую атаку.
- Хватит разговоров, - перебил заместителя Климов, - отправляйтесь спать.
Зайцев задержался в кабинете и, кривя тонкие губы, сказал:
- Плохо работаете, Климов. Надо было дать людям поговорить, а мы бы послушали.
Чувствуя, что заместитель опять прав, Климов промолчал.
Это было вчера. А сегодня Панин не явился в назначенный срок. Климов прождал больше часа, вернулся в кабинет, боится выйти даже в уборную и ждет звонка. Можно, конечно, сходить в трактир, взглянуть, живы ли. Но обстановка там наверняка и без его визита, накаленная. Он посмотрел на часы и телефон.
Часы тикали, телефон молчал.
Глава третья СЕРЖ
Пашка проснулся, вытер о подушку вспотевшее лицо, перевернулся на спину и с хрустом потянулся. Он посмотрел на розовые в цветочках обои и знакомое пятно на потолке. Оно было похоже на одноглазую рыбу с огромным хвостом и хищной пастью.
- С добрым утром, зубастая, - сказал Пашка, сел, по-турецки подогнув ноги, и крикнул: - Нинка!
- Мадмуазель вышла.
Пашка повернулся на голос, недоуменно посмотрел на занавеску, разделявшую комнату на спальню и столовую, и спросил:
- Кто это?
Заскрипел стул, занавеска отдернулась и пропустила высокую прямую фигуру в застегнутом наглухо мундире.
- Серж? - удивленно протянул Пашка. - Какая нелегкая занесла? - он соскочил с кровати и, поглядывая на неожиданного гостя, стал быстро одеваться.
- Тебя нельзя обвинить в любезности. - Серж надменно улыбнулся и согнул в кольцо гибкую трость, которую держал в руках.
- Мы с тобой кореша? Заявился в такую рань. И как ты узнал про эту малину?
Серж пожал плечами.
- Теперешние товарищи говорят: будущее за теми, кто рано встает. Когда человек мне нужен, я его нахожу.
- У меня таких товарищей нет. А Пашка Америка теперь всем нужен. Могу открыть юридическую контору. Червонец за совет. - Пашка взял полотенце и вышел из комнаты.
Он запустил примус, поставил чайник и стал умываться. Что нужно этому барчуку? И кто вообще он такой, этот Серж? После вчерашнего разговора с Серым все посетители "Трех ступенек" стали для Пашки подозрительны. Среди десятка имен, названных Серым, был и этот длинноногий франт.
Пашка задержался на кухне и стал вспоминать, что ему известно о госте.
Он появился месяц или два назад. Его привела одна из Нинкиных подруг. С тех пор он ошивается в трактире каждый вечер. Он слишком выделялся среди постоянных посетителей, и поэтому Пашка сразу обратил на него внимание. А когда увидел узкие руки с длинными пальцами, решил, что новичок - соратник по профессии. Пашка знал одного такого же франта с наманикюренными руками. Так тот в "Балчуге" вынимал бумажник у загулявших купцов и даже не уходил из ресторана.
Пашка завел было с новичком профессиональный разговор, но в ответ получил только насмешливый взгляд. Еще Пашка слышал, что Серж промышляет наркотиками, но не поверил этому, так как Серж сам нюхает кокаин. А точно известно, что торговцы боятся своего зелья, как черт ладана, и никогда его не употребляют. А этот всегда таскает в кармане трубочку, водку не пьет и ест очень мало. Типичный наркоман. Уж чего другого, а таких порядком перевидал Пашка за свою жизнь.
Пашка поправил примус, похлопал по медному боку чайника и пошел в комнату. Вытянув длинные худые ноги в сверкающих новых штиблетах, Серж сидел в кресле и листал журнал с голыми бабами, который всегда лежал у Нинки на столе.
- Интересуешься? - спросил Пашка, бросил полотенце на кровать и задернул занавеску.
- Только живыми.
Серж отложил журнал и стал выстукивать какой-то марш.
Пашка посмотрел на наманикюренные руки, на черный перстень на мизинце и завистливо вздохнул:
- Богатые у тебя руки, Серж. Мягкие, узкие и не дрожат. Как это тебе удается, чтобы не дрожали? Ты же нюхаешь?
- Хочешь? - Серж опустил руку в карман. - Обычно не даю, а тебе пожалуйста.
- Перебьюсь, - Пашка закурил и бросил папиросы на стол. - Серж, ответь мне на один вопрос.
- Ну? - Серж отодвинул папиросы и достал пачку дорогих французских сигарет. - Спрашивай.
- С каких доходов ты живешь? - Пашка придвинулся ближе и почувствовал тонкий аромат духов. - Ты не деловой, это сразу видно.
Серж закурил, откинулся в кресле и пустил тонкое голубоватое кольцо.
- Ты малокультурен, Павел, раз задаешь подобный вопрос.
- Слушай-ка ты, француз из недобитых, - Пашка встал, - не знаю, чем ты купил отца Василия, что он перед тобой на карачках ползает...
- Чайник уже вскипел. - Серж посмотрел Пашке в глаза и улыбнулся. - Не лезь в пузырек, товарищ Америка.
Пашка принес чайник, разлил по чашкам и посмотрел в ленивое лицо гостя. Он решил не отступать.
- А что ты делаешь каждый день в "Трех ступеньках"? Пить ты не пьешь. Девочки, как я видел, тебя не интересуют. Не наш ты, Серж. Ребята нехорошее про тебя думают. Так и неприятность может выйти. Народ у нас горячий, да и каждому своя шкура дорога.
- Пардон, Павел, но я не понимаю, о чем ты говоришь.
Пашка смотрел, как Серж прихлебывает чай, как он косит на него насмешливым глазом, и видел, что тот все понимает и просто забавляется. Да, не силен Пашка в разговоре.
- Шлепнут тебя. Тогда поймешь.
- Тогда ничего не поймешь, - Серж отодвинул чашку, - чему быть, того не миновать. Как это по-французски, Павел? - Он снова закурил. - Из тебя сыщик не получится. Слишком ты поговорить любишь. Да и торопишься изрядно. А сыщик должен уметь слушать, а не говорить. - Он достал из кармана пилку и, шлифуя ногти, продолжал поучать: - Смотри, сколько ты ошибок наделал. Я к тебе пришел, визит, надо сказать, неожиданный, значит говорить должен я. А ты должен слушать. Ты же бросаешься на меня со своими вопросами как бык на тореадора. Голову нагнул и глаза зажмурил. И откуда у тебя вдруг эти вопросы? - Серж лизнул палец и посмотрел на Пашку. - Что молчишь? Почему я тебя заинтересовал?
Пашка был уже не рад, что начал этот разговор. Видно, Серж орешек не по его зубам. А ведь возраста почти одного. Сразу видно, что этот черт из барской семьи и наукам обучался. Ишь, как говорит! Чисто адвокат.
- Интересуешься, потому что Серый попросил.
Серж опять занялся ногтями, потом неожиданно поднял голову, встретился с Пашкой глазами, рассмеялся и сказал:
- Угадал. Плохи дела у Серого, если он к тебе за помощью обратился. Я неделю назад понял, что красные сыщики ему на хвост наступили. Что же ты обязан сделать? Дырку найти? И решил начать с меня? Ну, ну. Пробуй. Только учти мои советы и не горячись. Если я тот самый, так ты можешь отсюда я не выбраться. Милиция напротив, а у меня, наверное, наган в кармане.
Серж был явно доволен разговором. Он бросил пилку и смотрел Пашке в лицо с откровенной издевкой.
Пашка приободрился. Смотри, как много знает барчук! И не скрывает этого. Значит, не так уж плохи у Пашки дела, раз он не один знает секреты Серого. Надо будет ему шепнуть, что Серж в курсе дел. А откуда он знает? Может, он и есть тот мент? Пашка исподтишка посмотрел на Сержа и стал разливать чай.
Серж отвернулся, достал из кармана белую трубочку, глаза у него сузились и смотрели куда-то далеко, будто видели сквозь стену.
Неожиданно мысль, как чертик, заскочила Пашке в голову и заплясала.
- Дай-ка понюхать, - сказал он и взял Сержа за руку. - Никогда не пробовал.
- Пожалуйста.