На этот раз Серафима одарила ее таким взглядом, что тетка нехотя взяла сумку и принялась в ней рыться.
– Вы бы документы показали, – заявила она настороженно. – Я вас первый раз вижу. Может, вы никакой и не внук!
– Я документы оставил в гостинице, – расстроился Ник. – Но у меня все равно фамилия другая…
– А зачем вы вообще приехали? – продолжала допрос тетка. – На кладбище-то хоть были?
– Нет еще…
– И какой смысл был приезжать? На дом позарились? Так учтите, у Андрея Борисовича родственник есть, он и наследует все имущество!
Судя по всему, тетка видела в Нике как минимум жулика и афериста. А как максимум – подозревала его во всех смертных грехах, вместе взятых.
– Откуда информация? – поинтересовалась Серафима, которой уже порядком надоела зловредная соседка.
– Как откуда?! От самого Андрея Борисовича! Он сам сказал, что у него есть какой-то двоюродный племянник и он получает все по завещанию.
– Нисколько не сомневаюсь! Только мы-то здесь при чем? Вы, кажется, нас в чем-то подозреваете?
– Серафима! – Ник метнул на нее возмущенный взгляд.
– Я уже двадцать семь лет Серафима, – с достоинством ответила та. – Я, пожалуй, на улице покурю, раз здесь нельзя. И тебя там подожду.
Из дома она вышла злая на саму себя, тетку и весь мир. Тут же сунула в рот сигарету и закурила, пытаясь погасить раздражение. Ну подумаешь, какая-то дурная баба, страшная и вредная, нервы-то дороже!
Успокоив себя таким образом, Серафима прогулялась по пыльной выщербленной дороге. Голова болела уже невыносимо, а организм настойчиво требовал чашку кофе. Лучше, конечно, две чашки. И в кроватку до вечера!
В конце улицы мелькнул знакомый силуэт. Блондинистый Крысеныш в гавайских шортах. Серафима на всякий случай отошла подальше, в тень раскидистого дерева, и присмотрелась. С недавних пор она весьма болезненно относилась ко всем постояльцам, тем более проявляющим интерес к этой улице.
Крысеныш покупал алычу у пожилого мужика в растянутой майке. Этот мужик сидел здесь целыми днями, торгуя ягодами и фруктами из собственного сада. Мысленно Серафима взяла его на заметку – лишний свидетель всегда пригодится, но в этот момент вернулся Ник.
– Что это на тебя нашло? – с ходу напустился он на нее. – Не могла потерпеть со своим приступом плохого настроения?
– Ну извини, – покаянно ответила она. – Эта баба меня правда взбесила.
– На редкость противная, – согласился он, – но что поделать? У нее был телефон этой врачихи со "скорой", а кроме того, она могла знать что-нибудь полезное.
– Ну и что тебе удалось выведать?
– Почти ничего. После твоего ухода она совсем с цепи сорвалась. Принялась упрекать меня в том, что я поддельный внук, втерся в доверие к старику, чтобы его ограбить… Несла какую-то ересь!
– А что с тем родственником? Троюродный племянник, или как там его…
– Ха, это вообще какой-то странный тип, не от мира сего. Мне дед о нем немного рассказывал. Этот мужик бредит какими-то экзотическими африканскими животными или растениями, я уж не знаю. И все свои деньги – а зарабатывает он немало – вкладывает в экспедиции. Так вот, сейчас он как раз находится в очередной экспедиции и вернется только через месяц. Так что время на поиски камня у нас есть.
– Послушай, а что с причиной смерти? Не мог этот чокнутый укокошить деда, чтобы завладеть наследством и спокойно мотаться по Африке?
– Вроде сердечный приступ, – неуверенно ответил Ник.
– Ну точно, привез из Африки какой-нибудь неизвестный науке яд, а симптомы списали на сердечный приступ, – зловеще прокомментировала Серафима.
– Звучит как сюжет плохого детектива. Очень сомнительно.
– А почему плохого? Насколько мне известно, еще старушка Агата активно травила своих героев ядом.
– Потому что неизвестный науке яд – это пошлость, годная лишь для плохого романа. – Ник наставительно поднял палец.
– Ладно, это всего лишь версия! Послушай, я умру, если сейчас же не выпью кофе. Пойдем в то кафе, где мы были вчера днем. Там неплохой эспрессо.
В кафе обсуждение продолжилось, но уже вполголоса, чтобы не привлекать внимания посетителей. Серафима медленно пила кофе, чувствуя, как бодрость возвращается в уставшее тело.
– Кстати, тетка дала тебе телефон врача?
– Дала, но со скрипом. Она все пыталась уличить меня во лжи. Вроде как я жулик и аферист, пытаюсь оттяпать жирный кусок наследства у того чокнутого африканца.
– Удивительно, что ты сумел у нее этот телефон выцыганить! – удивилась Серафима.
– Я ей двадцать баксов дал, – признался Ник. – Предложил на починку забора, видела же, какой он там ветхий. После двадцатки дело пошло быстрее. Вот телефончик!
И парень помахал у Серафимы перед носом мятой страницей, вырванной из телефонной книжки.
– Ну что ж, надо срочно ей звонить. Погоди, куда сорвался? Дай кофе допить! Так какие мысли по поводу этого родственника? Может, он и правда… помог твоему дедушке умереть?
– И как бы он это проделал? Родственник в Африке уже с мая. И пробудет там до середины августа. Он что, по-твоему, деда на расстоянии убил? Силой мысли?
– А кто он вообще такой, ты знаешь?
– Какой-то известный журналист. Или обозреватель, не помню точно.
– Журналист? Так, может, я его знаю? Как фамилия?
– Минуточку… Рокоссовский? Россомахин?
– Не Россошанский, случайно? – спросила Серафима, внезапно развеселившись.
– Ага, точно. Ты его знаешь?
– Знаю. Точнее, лично я с ним не знакома, но много о нем наслышана. Парень и правда жизни не мыслит без своих экспедиций. Короче, безобидный чудак! Все, версия снимается. В жизни не поверю, чтобы этот тип смог прикончить пожилого родственника, тем более что у него и алиби имеется!
– Ну так что, ты допила? Пойдем, поищем телефон.
Будка с допотопным телефоном обнаружилась внизу, на выходе из кафе. Ник набрал номер, но трубку никто не взял.
– Наверное, она на дежурстве, – предположила Серафима. – А где она работает, ты знаешь?
– Понятия не имею. Сколько вообще тут больниц и где они?
– Можно поспрашивать местных, но не думаю, что это стоящее занятие. Не будем отвлекать человека, тем более что наверняка записка хранится дома. Вот вечером и позвоним ей домой.
– Интересно, что там в записке?
– Мне тоже интересно. Но гадать можно до бесконечности.
– А еще интересно, куда делся алмаз. – Вспомнив о камне, Ник помрачнел.
– Знаешь, мне тут мысль в голову пришла, – сказала Серафима задумчиво. – А что, если Рощин свистнул камень и именно потому его застрелили?
Ник застыл на пороге телефонной будки и посмотрел на Серафиму с нескрываемым уважением:
– Слушай, а ведь это вполне возможно! И как тебе только в голову пришло?
– Вообще-то у меня не такая уж глупая голова. И потом, я пишу о криминале и, можно сказать, стала уже профессионалом.
– Профессионалом от криминалитета?
– Нет, я по другую сторону баррикад, – улыбнулась она. – Точнее, я нейтральный наблюдатель. Освещаю для народных масс борьбу добра со злом.
Они вышли из приветливой тени кафетерия и остановились посреди небольшой пыльной площадки. Тут шла бойкая торговля: квас, сувениры, фотопленка… Чуть дальше, из чебуречной, доносился упоительный запах жареного теста и зелени. Серафима сглотнула слюну. Здешние чебуреки были самыми вкусными из тех, что она ела в своей жизни. Нежные, с начинкой из домашнего сыра с укропом. Настоящий кулинарный экстаз!
– Ну, что делать будем? – спросил Ник.
– Не знаю. До вечера еще далеко. В гостинице сидеть – неинтересно.
– Ну тогда пошли на пляж. Жарко!
– Давно пора, – язвительно заметила Серафима. – Я тут уже сколько? Шесть дней, кажется, а на пляже ни разу не была.
– Вот и откроем купальный сезон. Надо же когда-то начинать!
Глава 11
Но на пляже разговор снова вернулся к расследованию. Кстати, очень удобное место для конфиденциальных разговоров: кругом шум-гам, визжат дети, плещутся волны, воркуют парочки, заунывно кричат торговцы… Хоть государственные тайны обсуждай, никто ничего не услышит.
Нет, для начала Серафима и Ник, конечно, вдоволь наплавались в прохладной водичке. Расследование расследованием, но простые отпускные радости никто не отменял.
Серафима вообще чуть не уронила челюсть на песок, когда увидела Ника в плавках. Близлежащие и близсидящие девицы оживились и как по команде сделали стойку. Что и следовало ожидать. Ник был жутко красив, у Серафимы даже в глазах слегка помутилось. Впрочем, она вовремя вспомнила свое гениальное решение воспринимать его исключительно как компаньона и сообщника, а потому попыталась взять себя в руки и принялась глазеть по сторонам в поисках достойной замены.
Никого подходящего не нашлось: или пузатые отцы семейства с малиновыми от солнышка носами, или худосочные юнцы. Нашлась, правда, парочка пляжных приставал, но их Серафима вообще не воспринимала как класс.
Итак, они долго плавали, потом, усталые, выползли на берег и растянулись на жестких пластмассовых лежаках. Серафима тут же принялась намазываться кремом для загара, втайне ожидая, что Ник предложит свою помощь. Но тот, видно, не смотрел дурацкие сериалы и не читал дурацкие книги: помочь не предлагал, да и сам проигнорировал этот важный процесс. С другой стороны, кожа у него и так смуглая – можно не бояться обгореть на солнце.
– Красота какая, – пробормотала Серафима, устраиваясь поудобнее.
– Угу, кайф.
Мимо промчались какие-то ужасные дети, устроив под носом у Серафимы песчаную мини-бурю. Та выругалась им вслед и принялась отплевываться. Следом прошла чумазая девочка с корзиной.
– Мидии, рапаны, креветка молодая! – пронзительно вопила она.
– Сама она креветка молодая, – плюнула Серафима и перевернулась на спину. – Неудачно место мы выбрали, слышишь, Ник? Проходной двор какой-то.
– Здесь везде так. И свободных мест очень мало. О, малину с сахаром продают. Давай возьмем?
Купив по стаканчику малины, они вернулись к разговору о Рощине.
– Тебе кажется, что он перешел кому-то дорогу? – спросил Ник.
– Очень может быть. Иванцов не зря следил за ним тогда, на набережной. Наверное, чего-то опасался или просто пытался проверить свои подозрения.
– Но если Рощин спер алмаз, какого черта он сидел в гостинице? Я бы улетел первым же самолетом.
– Мы не знаем, как обстояло дело. Может быть, он ждал указаний от начальства. Или курьера, которому должен был передать камень. Понимаешь, глупо строить предположения, не будучи в курсе этой ситуации. Я уверена в одном: и Рощин, и Иванцов связаны с этим алмазом. И они играют в разных командах.
– Все верно, дед говорил о том, что несколько важных шишек посылали своих представителей вести переговоры, другими словами, подкупать или угрожать. Значит, все они конкурировали друг с другом. Черт побери, что же это за камень такой?! У меня уже давно сложилось ощущение, что речь идет как минимум о "Кохиноре"!
– Наверное, не какая-нибудь мура, раз знающие люди с таким рвением за ним охотятся, – меланхолично ответила Серафима, отправляя в рот малину.
– Каждому хочется заполучить камешек, вот они и воюют. А в итоге пострадал мой дед.
– Ты тоже некоторым образом пострадал. Но, кстати говоря, не факт, что камень был у Рощина. Того могли прикончить, просто чтобы избавиться от конкурента.
Они замолчали, поедая ягоды и блаженно жмурясь под солнцем. Серафима мысленно перебирала факты, сопоставляла их и делала выводы, но информации было явно маловато. Ее хватало только на то, чтобы строить предположения.
Итак, что мы имеем? Иванцов, наблюдающий за особняком ювелира. Красномордый Рощин (пусть земля ему будет пухом), которого убил кто-то из гостиницы. Пропавший невесть куда крупный алмаз. Постояльцы, которые ведут себя очень странно. Одним словом, полнейшая неразбериха. Тут не поймешь, за что хвататься: то ли наблюдать за соседями по отелю, то ли камень разыскивать, то ли пытаться убийцу Рощина вычислять. Вероятно, все сразу, одновременно, да еще и Ника при этом утешать, вон какое у него лицо разнесчастное!
С пляжа они ушли через час – непривычно жаркое солнце вызвало у Серафимы головокружение. По дороге в гостиницу она выпила бутылку воды, но лучше ей не стало.
– Да у тебя солнечный удар! – забеспокоился Ник, глянув на ее красное лицо.
– Иди ты, никакой это не удар, мы всего-то час загорали. Я просто ужасно устала.
– Тогда тебе надо поспать.
– Спасибо, именно это я и собиралась делать утром, когда ты заявился.
В холл они вошли по очереди. Серафима взяла ключ от комнаты и побрела по лестнице, то и дело спотыкаясь. Вскоре ее догнал Ник, и они вместе вошли в номер.
– Кстати, у администраторши есть телефон. Можно от нее позвонить врачу.
– Лучше не стоит, – пробормотала Серафима, плюхаясь на постель. – У этой бабы вечно ушки на макушке, к тому же она тоже вела себя подозрительно.
– Она-то при чем?
– Ты же слышал тогда, в туалете? Она уговаривала мента навесить убийство на какого-нибудь бродягу.
– Так ей просто неохота, чтобы постояльцы разбежались. Репутация, знаешь ли, дорогого стоит. Впрочем, звонить от нее действительно не самая удачная идея. Ну что, ты спать будешь?
– Ага. – Она зевнула и схватилась за голову. – Черт, как болит! Мне действительно надо отдохнуть, я уже нетрудоспособна.
Ник взволнованно посмотрел на нее, велел отдыхать на полную катушку и ушел, неслышно прикрыв за собой дверь. Серафима стащила с себя одежду, не обращая внимания на влажные после купания волосы, и нырнула под одеяло.
Ей показалось – прошло всего несколько минут, но, открыв глаза, Серафима увидела, что на небе уже полыхает закатное зарево, а тени с гор медленно ползут к поселку.
Голова, казалось, сейчас расколется, как переспелый арбуз. На всякий случай придерживая ее рукой (а вдруг и правда отвалится), Серафима с трудом поднялась, отбросила одеяло и с ужасом уставилась на часы в своем мобильнике. Шесть вечера! Она спала пять с половиной часов.
Теперь понятно, почему голова словно чугунная, а веки налиты свинцом. Серафима поползла в ванную, приняла холодный душ, после которого уже не чувствовала себя старой развалиной. Потом долго искала шорты и с легким недоумением нашла их под кроватью.
Физиономия, конечно, была сонной, а на щеке отпечатались следы складок на подушке, но Серафима махнула на это рукой. Она вышла в коридор и бегом спустилась на второй этаж, к номеру Ника.
На требовательный стук в дверь никто не отозвался. Для верности Серафима подождала немного: мало ли, может, человек душ принимает, но из-за двери не доносилось ни звука. Тогда девушка сходила вниз, глянула в холле и на террасе – там Ника тоже не было.
Куда он пропал?
Раздосадованная, Серафима снова вернулась к люксу, побарабанила по двери, но без толку. Зато из номера в конце коридора вышла Алла, покрасневшая, запыхавшаяся, таща за собой пылесос.
– Алла! – окликнула ее журналистка.
– Ой, здравствуйте. Вы что-то хотели? Если убраться в номере, то вам нужно Свету попросить, я уже убегаю.
– Нет-нет, все в порядке. Я просто подумала, может быть, вы видели… молодого человека из этого номера? Он сдавал ключи?
– Простите, не знаю. Я его не видела. Вы лучше спросите у администратора. Она вам точно скажет.
– Да, конечно.
Не могла же Серафима ей сказать, что администраторшу, мерзкую и насквозь фальшивую бабу, она на дух не переносит. К тому же та вела себя довольно подозрительно, шушукаясь с ментом.
– Как ваш ребенок? – вежливо спросила она у Аллы. Горничная недоуменно оглянулась, потом расплылась в улыбке:
– А вы запомнили, да? Она в порядке, я приплачиваю хозяйке, чтобы она за ней следила. Дочке летом в городе никак нельзя, врачи велят на море вывозить.
– А вы где-то жилье снимаете? – спросила Серафима, вспоминая о своих дедуктивных умозаключениях по поводу убийства. – И там ночуете?
– Нет, там редко. Обычно здесь остаюсь, потому что поздно заканчиваем работать. В дальнем крыле комнаты для персонала, там мы и ночуем.
– Так у вас такой график неудобный! – возмутилась Серафима. – В восемь начинаете, в одиннадцать заканчиваете? Издевательство какое-то, а не работа!
– Мы знали, на что шли, – ответила Алла, пожимая плечами. Ее миловидное личико слегка покраснело. – Зато тут неплохо платят, ребенок ест фрукты, все лето живет у моря… Еще и остается немножко денег на осень. Ладно, я побегу, сегодня отпросилась уйти пораньше. Дочка неважно себя чувствует, хочу с ней побыть.
– Ну, удачи вам, – вздохнула Серафима и пошлепала по коридору. Так куда, интересно, запропастился Ник?
Серафима решила, что ему удалось найти врача с запиской, а возможно, он выясняет что-то о своем дедушке. В любом случае его нужно ждать в гостинице. Но сидеть в номере не хотелось, и она спустилась в холл. Купила в буфете бутылку минералки и устроилась на своем излюбленном месте, за столиком под матерчатым зонтом.
Крепость на холме была залита закатным солнцем, и Серафима лениво вспомнила, что так и не собралась ее осмотреть. А ведь еще покупая путевку, она твердо решила пойти на экскурсию, потому как была большой любительницей древностей. Но это спонтанное расследование нарушило все ее благоразумные планы.
Она посидела так с полчаса, куря одну сигарету за другой, попивая воду и расслабленно созерцая окрестности. Вскоре должен был начаться ужин, народ уже подтягивался с пляжа, а Ника все не было. Серафима пожалела, что не спросила номер его мобильника, сейчас просто позвонила бы и все разузнала. А бегать по городу и искать глупо!
Можно, конечно, спуститься на набережную и оглядеться вокруг, но это бессмысленно. Под вечер там столько народу, сколько не собирает московский метрополитен в часы пик!
Серафима прикинула, что можно прогуляться до особняка Андрея Борисовича и посмотреть, что там и как. Но, по правде говоря, ей было лень. Куда лучше сидеть и бездумно разглядывать пейзажи.
И в этот момент в воротах появился Ник. Взволнованный, глаза блестят в охотничьем азарте, лицо пылает. Он быстро шел и, завидев Серафиму, прибавил шаг.
– Ну что же ты сидишь?! – воскликнул он с ходу. – Там такие дела творятся!
– Для начала убавь громкость, – порекомендовала Серафима хладнокровно. – Ты хочешь, чтобы каждая собака знала о наших планах?
– Я ждал, что ты появишься, – перешел Ник на шепот. – Ты все это время дрыхла, что ли?
– Ну да, дрыхла. И где же ты меня ждал, позволь спросить? У нас что, назначено место встречи, которое изменить нельзя? А я тебя тут жду, уже все глаза проглядела.
– Я был на нашей улице, – торопливо сказал Ник. – Могла бы сама догадаться, где же мне еще быть?
– Не буду с тобой спорить, хотя ты говоришь глупости, – недовольно ответила она. – Лучше расскажи, с чего это ты так возбудился?
– Я вычислил еще одного соглядатая. Тоже из нашей гостиницы тип. Я за ним уже три часа наблюдаю. Идем покажу.
– Так что ж ты оставил его без присмотра? – укорила Серафима, вскакивая и бегом направляясь к воротам.