Вдруг Рыжик сказала:
- Эти тучи… просто ужас какой-то… - Сказала словно в продолжение беседы.
- Вот как? - отозвалась доктор Шафф. - Тучи? Что за тучи?
На экране монитора пуля медленно проходила свой темный туннель, поднимаясь на поверхность. Кардинал перевел взгляд с экрана на доктора Шафф. Ее перчатки лоснились от крови.
Потом Рыжик сказала уже другим тоном:
- Мухи… - Произнесено это было тихо, с каким-то трепетом. - Мухи… Господи…
Доктор Шафф склонилась к пациентке:
- Вы с нами говорите, Рыжик?
- Ее глаза закрыты, - пояснил кто-то из стоявших рядом. - Она вспоминает. Или видит сон.
Кардинал насторожился, готовясь услышать от девушки еще что-то, но она открыла глаза и тихо и отрешенно уставилась в пространство.
Через секунду доктор Шафф извлекла пулю. Сестра, держа наготове мешочек, приняла пулю и передала ее Кардиналу. Он вышел в предоперационную и снял с себя обмундирование. Потом сунул мешочек в нагрудный карман. И почти сразу ощутил легкое жжение. Его жег крошечный кусочек металла, пуля, еще не остывшая от пребывания в мозгу девушки.
3
Кардинал проспал три часа в накрахмаленных до хруста простынях гостиницы "Западная Люкс". После обжигающе горячего душа, от которого у него чуть не слезла кожа, он спустился в кафетерий, где съел вязкий омлет и прочел "Глоб энд мейл". За окном косые лучи утреннего солнца освещали береговые откосы и здания страховых компаний. Воздух был свеж, с легким морозцем, и Кардинал удовлетворенно отметил про себя отсутствие мошкары. Он прошел пешком до Центра судебно-медицинской экспертизы провинции Онтарио на Гровенор-стрит, где отдал пулю, заполнив несколько бланков. Ему велели прийти через час.
Кардинал вернулся в гостиницу и отдал номер.
Через сорок пять минут он уже опять был в Центре. Эксперта по оружию, которому поручили его дело, звали Корнелиус Венн. Это был молодой человек в белой рубашке с короткими рукавами и в синем галстуке. Чисто выбритый, благообразный и не слишком интеллектуальный на вид, он походил на вожатого скаутского отряда. Кардинал не удивился бы, если б у него на полках была выставлена внушительная коллекция самолетиков.
Венн взял из рук Кардинала протянутые ему полароидные снимки и прикрепил их на планшетку.
- Аккуратная круглая дырка. Ни ожога, ни копоти - лишь легкий след.
- И о чем это вам говорит? - осведомился Кардинал.
- О нет, анализировать подробности я не намерен. Невозможно точно определить расстояние, с которого был проделан выстрел, не имея в руках предполагаемого оружия.
- Дайте мне примерные цифры. Мы же не в суде.
- И примерно сказать не могу, не располагая данным оружием. О чем тут говорить, если не знаешь длины ствола? А если и определить модель, как быть уверенным, что она не подвергалась переделкам, которые могли в корне изменить параметры?
- Иными словами, оценки вы мне дать не можете.
- Как я и сказал. Не могу.
- Попытку самоубийства мы, в общем-то, отвергли. Пострадавшая - левша. А на мой отнюдь не профессиональный взгляд, рана выглядит так, словно выстрел произвели с расстояния от двенадцати до двадцати дюймов.
- Как я уже упоминал, оценок давать не могу. Но при самоубийстве обычно имеется рана от контакта с оружием или четкий след от его прикосновения. Ваша же мисс Имярек не могла пострадать от собственной руки, если только руки ее не в четыре фута длиной.
- Адвокат мог бы заявить, что это случайность.
- Случайность? С расстояния в два фута? Поднести к чьей-то голове заряженный пистолет и нажать курок? Полагаю, многие бы высказали законные сомнения.
Кардинал указал на спектроскоп, загораживавший постер - кадр какого-то фильма: Ван Дамм с диковинным автоматом.
- Ну а экспертиза пороховых следов? Она вам ничего не дала?
- А мы и не проводили ее. Я посчитал это излишним. Какой в ней смысл, когда стреляли с такого близкого расстояния? Следы пороха на ней, несомненно, будут, стреляй она сама или кто другой.
Эксперт был прав. Кардинала огорчила собственная забывчивость.
Венн прикнопил к пробковой планшетке клочок бумаги с какими-то серыми полосками различной яркости.
- Характеристики такие, - сказал он. - Вы имеете простую безоболочную свинцовую пулю тридцать второго калибра. Это совершенно очевидно. Обычно, когда стреляют в череп, пуля расплющивается, что затрудняет исследование. Но тут стреляли в висок, где кость более тонкая. И пуля почти не видоизменилась. Полагаю, гильзы у вас нет?
- Мы передали вам все, что имели.
- Ну нет так нет. Продолжим. - Говоря, он тыкал пальцем в бумажку с результатами. Ноготь был изгрызен до мяса. - Различимы шесть правосторонних нарезов. Соотношение ширины нареза и ширины поля - примерно один к одному. Нарезы - 0,56, поле нареза - 0,60.
- Пистолет?
Венн кивнул:
- Пистолет. И в одном вам повезло.
- Да?
- Система нарезов в канале ствола - левосторонняя. Что сужает масштаб поиска. Искать надо кольт.
Венн подкатил свой вращающийся табурет к компьютеру и стал заносить цифры в базу данных.
- Судя по тому, что вы сообщили о ране - повреждения в черепе и тканях минимальные, - патроны были либо старые, либо подмокшие. Или же сам пистолет был в неисправности. Если ударник не в порядке, это тоже может спровоцировать такой характер выстрела. Конечно, точно мы это можем утверждать лишь в том случае, если нам будет доставлена гильза. Или, боже упаси, сам пистолет.
- Вот как? Значит, искать надо кольт тридцать второго калибра?
Венн вскинул на него глаза:
- Вы так нетерпеливы, детектив, что даже не даете мне закончить.
Кардинал вгляделся в лицо Венна - не шутит ли он. Нет, не шутил.
- Левосторонняя система нарезов плюс соотношение нарезов с полем сужает наш поиск, ограничивая его двумя возможностями. Искать надо либо "Дж. С. Хиггинс. Модель 80", либо "кольт, полицейский образцовый".
- И надо думать, их не так уж мало?
- В Онтарио? Исчисляются сотнями.
Через десять минут Кардинал опять окунулся в пропитанную запахом хлорки и бинтов атмосферу Общедоступной больницы Торонто. Мисс Имярек перевели в бокс на двоих на третьем этаже. На дежурившем возле двери полицейском было навешено столько оружия, что бока его пузырились, делая его похожим на толстую кеглю. Кардинал показал ему свой полицейский знак, и тот махнул рукой - проходите! Рыжеволосая лежала высоко на подушках. Она была в больничном халате и читала "Шатлен". Когда он вошел, она заулыбалась, висок ее прикрывал пластырь.
- Вы мой доктор?
- Нет. Я детектив Джон Кардинал. Вечером мы с вами общались.
- Детектив? Так вы из полиции? Простите - не помню.
- Ничего страшного. Держу пари, что память скоро вернется к вам.
- Надеюсь. А то пока я даже не знаю, кто я такая.
- Доктор Шафф заверила меня, что память восстановится.
- Я даже и не волнуюсь об этом.
Кардинал не сказал ей, что доктор Шафф вовсе не была столь уж уверена в результате.
Девушка повернулась, поправила подушки. Мелькнула белая грудь, и Кардинал отвел глаза.
- Хочу попросить вас, Рыжик, помочь мне кое в чем.
- Конечно, конечно…
- Мне нужно ваше согласие, чтобы осмотреть одежду - не найдется ли там чего-нибудь, удостоверяющего личность.
- Разумеется. Не стесняйтесь.
Вне всякого сомнения, больничный персонал это уже проделал. Но, так или иначе, Кардинал открыл шкафчик. Джинсовая курточка висела на проволочных плечиках рядом с джинсами. На полке лежали футболка, лифчик, трусики. Кардинал записал марки одежды: Гэп, Левайс, Лаки. Потом осмотрел карманы. Ни ключей, ни документов, рецептов, билетных корешков - ничего не было. Лишь несколько монеток и полтюбика леденцов. Ничего, что могло бы пригодиться.
Когда он повернулся к ней, Рыжик смотрела в окно - рассеянно, отсутствующим взглядом. В синих ромбах просветов между домами курились белые облачка. За ними высился бетонный шпиль торонтской достопримечательности - Канадской национальной телебашни.
- И еще одно, - сказал Кардинал. - Ничего, если я вас сфотографирую?
- Конечно ничего.
Кардинал задернул шторы, закрывая вид, который можно было бы опознать. Потом он усадил девушку перед окном и повернул ей голову так, чтобы не было видно выбритого участка головы. Снял крупный план своим "полароидом".
Когда он показал ей снимок, она никак не отреагировала.
- Завтра вас отправляют обратно в Алгонкин-Бей, - сказал Кардинал. - Вы готовы?
- Не знаю, в какой это стороне, - сказала она. - И даже не знаю, оттуда ли я.
- Будем считать, что оттуда, пока нет других версий.
Бледная веснушчатая рука рассеянно поднялась, ощупала край пластыря. Кардинал был уверен, что она спросит, где будет жить в Алгонкин-Бей, - вопрос, которого он боялся. Но она не проронила ни слова. Лишь улыбнулась своей спокойной улыбкой. Вот и хорошо - пусть доктор Шафф сообщит ей сама.
- Послушайте, Рыжик… Простите, что мне… хм… приходится так вас называть, пока мы не выясним вашего настоящего имени.
- Ничего. Я не возражаю.
- Скоро мы получим ответ из розыскной службы относительно вас. Такие девушки, как вы, обычно не исчезают никем не замеченные. А до тех пор вас круглые сутки будет охранять полиция.
- Хорошо.
Она не запротестовала, не поинтересовалась причиной, подумал Кардинал. Не забеспокоилась и даже не проявила любопытства. Но он почувствовал потребность ответить на незаданные вопросы.
- Кто-то стрелял в вас, - сказал он. - Характер раны, а также тип использованного оружия убеждают нас в том, что это была сознательная попытка лишить вас жизни. Поэтому и надо постараться вести себя тихо, пока мы не найдем преступника. На случай, если попытка убить вас повторится.
- Хорошо.
- Вы понимаете, о чем я толкую? Вскоре вам надоест сидеть взаперти, но выходить на улицу для вас небезопасно.
- О… - Бледный лоб наморщился не то от беспокойства, не то от смущения. После секундной запинки она сказала: - Кто бы там я ни была, я, наверно, человек очень ленивый, потому что пока единственное мое желание - валяться в постели и ничего не делать.
- Вот и хорошо, - сказал Кардинал. - Не волнуйтесь ни о чем и предоставьте заботу о вас докторам.
- Согласна. - Она улыбнулась, и лицо ее осветилось, словно от внезапно зажженной лампы. - Спасибо вам, доктор.
4
Полицейское управление в Алгонкин-Бей вовсе не похоже на ту помойку, какой на телевидении принято изображать нью-йоркские полицейские участки. С того времени как десять лет назад уголовная полиция Алгонкин-Бей переместилась в новое здание, обстановка здесь так и осталась холодно-стерильной, напоминавшей убранство небольшого морга. Выходившие на восток окна давали хорошее освещение, по крайней мере по утрам, и открывали прекрасный вид на парковочную площадку.
Кардинал, стоя в приемной, складывал папки с бумагами по делу, которым он плотно занимался последние шесть месяцев. Оно касалось третьего поколения семьи, известной преступными наклонностями. Возмутившись соседской жалобой на шум, парни ворвались к соседям на барбекю и учинили драку. Дело кончилось тем, что участвовавший в барбекю почтенный старец был найден лежащим лицом в вустерширском соусе. Он скончался от сердечного приступа. Скрупулезное следствие, в течение нескольких месяцев отнимавшее все силы у Кардинала, привело к заключению лишь о внезапной смерти.
Время от времени размышления Кардинала прерывались постукиванием в женских ручках молотка. Это Френсис, секретарь и подручная главы полицейского управления Кендалла, развешивала по стенам фотографии в новых рамках. В данный момент она вешала фотографию Кендалла, дающего присягу, и еще одну: Йена Маклеода, в полном обмундировании и совершенно мокрого, только что вытащившего из Форельного озера мать троих детей.
- А об этой что скажешь? - вопросила Френсис.
На черно-белом, восемь на одиннадцать снимке был запечатлен Джерри Комманда, когда он работал еще в городской полиции. На нем были солнечные очки и бейсболка и стоял он в каменных воротах, увенчанных чугунным орлом - когти подобраны, черные крылья распростерты - вот-вот взлетит.
- Это что, Игл-Парк? - спросил Кардинал.
- Угу.
- А-а, помню. Это был благотворительный матч с пожарниками.
- Вообразить невозможно, до чего худым был тогда Джерри!
- Он и теперь худой. За что, в частности, его и терпеть не могут.
- Да будет тебе! Джерри все любят!
- Еще одна причина относиться к нему с подозрением.
- Что ты такое говоришь, ей-богу…
Кардинал умолк, погрузившись в уютную тишину приемной. По сравнению с рабочими кабинетами здесь царила роскошь: пол был даже устлан ковром с пышным ворсом, и ковер этот приглушал как стук молотка Френсис, так и шумы канцелярии. Но поглотить шум, производимый Джаспером Колином Краучем, он был не в силах. Крауч, как все знали, был хорошо знаком полиции из-за своей неодолимой склонности бить жену, будучи трезвым, и давать волю рукам в отношении своего многочисленного потомства, будучи пьяным. Несколько дней назад детектив Лиз Делорм задержала его, обвинив в жестоком избиении двенадцатилетнего сына, который угодил в больницу со сломанной рукой. Мальчик и сейчас еще находился в детском отделении "Скорой помощи".
Грозный рев, похожий на громогласный клич лося, заставил Кардинала встрепенуться. Он сразу понял, откуда исходит шум. Сначала рев, а потом не менее громкий грохот.
- Господи! - воскликнула Френсис, хватаясь за сердце.
На полу разливалось настоящее море - Крауч ухитрился опрокинуть бачок с водой. Теперь ему противостояла Делорм, которая, несмотря на свои пять футов четыре дюйма, казалась крошкой по сравнению с горой мяса и жира по имени Джаспер Колин Крауч. Одно колено Делорм было в воде, бровь рассечена.
Боб Коллинвуд обхватил Крауча сзади, но тот ловким движением стряхнул с себя его руки, и Коллинвуд полетел на пол. Прежде чем Кардинал успел вмешаться, Крауч с силой пихнул ногой Делорм и нацелился ударить еще, но она, увернувшись, левой рукой схватила его за ногу и привстала.
- Прекратите немедленно, мистер Крауч, или я уроню вас на пол!
Он дернулся, но Делорм держала его крепко.
- Вот так, - сказала она и, уперев его ногу в свое плечо, встала в полный рост. Крауч треснулся головой о плиточный пол и вырубился, словно кто-то нажал кнопку на пульте. Свидетели зааплодировали.
- Хорошо бы швы наложить, - сказал Кардинал, когда Делорм вернулась после умывания. Левую бровь ее рассекала царапина в четверть дюйма длиной.
- Ничего, переживу, - сказала она, усаживаясь в соседнем отсеке. - Как твоя мисс Имярек поживает?
Получив заключение баллистиков, Кардинал позвонил ей.
- Мисс Имярек все еще Имярек, - посетовал он сейчас. - Нейрохирург считает, что память восстановится, но о сроках речь не идет.
- Пуля в голову… Думаю, не стоит помещать в газетах объявление "Знаете ли вы эту женщину?".
- Конечно. Не стоит даже, чтобы стрелявшему стало известно, что мы нашли ее, а тем более что нашли живой. Насчет оружия ничего не откопала?
- Было ли задействовано в последнее время подобное оружие? - Делорм покачала головой. - Да это и не важно, - небрежно сказала она как о чем-то несущественном и не стоящем упоминания. - А вот наши рапорты об украденном оружии я просмотрела. Как это ни удивительно, три недели назад такой пистолет в рапорте упоминался.
- Шутишь! Тридцать второго калибра?
Делорм вытащила листок бумаги, на котором записала фамилию и адрес.
- Разыскивается. Пистолет калибра тридцать два. Марка - кольт. Модель: полицейский образцовый.
Род Мильчер жил в аккуратном разноуровневом домике в Пайндейле - районе, некогда очень престижном, но теперь застроенном бетонными коробками и потому населенном в основном, что называется, молодыми семьями.
В отличие от Джаспера Крауча, Мильчер был полиции плохо знаком. Вернее, совсем не знаком. И дом его с аккуратно подстриженным газоном и красивой живой изгородью из можжевельника не выглядел обиталищем преступника. По виду здесь мог обретаться зубной врач. Единственный необычный, привлекающий внимание предмет стоял на подъездной дорожке: приземистый, густо хромированный мотоцикл.
- Харлей-1400, - заметил, еще не успев вылезти из машины, Кардинал. - Серьезная штука.
- Приплати мне, я и то на них не сяду, - сказала Делорм. - У меня друг разбился на мотоцикле. В двадцать шесть лет. Столкнулся с бетоновозом.
- Мужского пола друг-то?
- Мужского. Считал, что круче его не бывает, а видно, ошибался.
Кардинал осторожно постучал в дверь черного хода. Было шесть часов - они выждали время, когда Мильчер должен был вернуться с работы. Дверь открыла женщина за тридцать, в деловом костюме. Как бы уравновешивая этот деловой облик, в руках у нее была кастрюля.
- Да не интересуюсь я религией! - сказала она через сетчатую дверь. - Сколько раз вам говорить!
Делорм показала ей свой полицейский знак.
- Род Мильчер дома? Нам надо задать ему ряд вопросов.
Женщина не шелохнулась, только чуть склонила голову набок и крикнула:
- Род! Тут полицейские! Зубную щетку тебе положить?
Она приоткрыла сетчатую дверь:
- Входите побыстрее. А не то мошкара влетит.
Дверь вела в прихожую, а оттуда в кухню. Кардинал и Делорм встали возле накрытого на две персоны кухонного стола из жаростойкого пластика, в то время как женщина азартно орудовала картофелечисткой.
- В чем дело, офицеры?
Тщедушный мужчина в клетчатой рубашке и штанах цвета хаки обратился к ним из коридора. В кухню он не вошел.
- Вы являетесь зарегистрированным владельцем пистолета тридцать второго калибра, модели "кольт полицейский образцовый", не так ли, мистер Мильчер?
- Да. Неужели нашли?
- Что вы можете сообщить нам об обстоятельствах кражи?
- Я уже все сообщил. Все записано.
- Нам хотелось бы услышать это снова, - сказала Делорм.
- Мы с женой на неделю уехали в Торонто, а когда вернулись, пистолета не было. Как и некоторых других вещей - стереосистемы и видеокамеры.
- Во-первых, почему вам разрешено иметь пистолет?
- Я работаю у Зеллера. Занимаюсь просроченными платежами. Часто приходится принимать большие суммы поздно вечером, когда бронированного фургона уже нет.
- Вы и сейчас там работаете?
- Да.
- Не покажете ли нам, где стояла стереосистема? - спросил Кардинал.
Мильчер перевел взгляд с него на Делорм и обратно. Потом сказал:
- Она находилась вот здесь.
Они проследовали за ним в гостиную, почти сплошь выдержанную в белых тонах: белый ковер, белые шторы, белый под кожу диван и такое же кресло. Мильчер махнул рукой в сторону стеллажа - там стоял стереомагнитофон "Ямаха" с колонками.
Подойдя, Делорм разглядывала систему:
- Быстро вы восстановили пропажу.
- Это старая. Она у меня в подполе хранилась.
- А выглядит как новенькая.
- И слишком дорогая, чтоб храниться в подполе, - добавил Кардинал.
Мильчер пожал плечами:
- Не вижу связи с моим пистолетом. Так вы нашли его или нет?