Запах лекарств и чужой боли ударил мне в нос, как только я вошла. Я никогда не любила больницы, но, думаю, в этом я не оригинальна. В окошечке регистратуры сидела седенькая старушка, которая с увлечением читала книжку, аккуратно завернутую в газету. Мне не надо было видеть обложку, чтобы догадаться, что это дамский роман Надо же, и в таком возрасте можно мечтать о счастье. Я глубоко уверена, что женщины, которые увлекаются подобным чтением, втайне мечтают, чтобы с ними произошла подобная история. В противном случае читать любовные романы не имеет смысла.
Вежливо поздоровавшись, я, затаив дыхание, задала вопрос, который твердила всю дорогу до самой Москвы. От того, что я услышу в ответ, зависело многое:
– Скажите, пожалуйста, в какой палате лежит Ксения Алямова? – Выдохнула я и почти перестала дышать от волнения. Сейчас я уже даже не знала, какой ответ хочу услышать. Старушка посмотрела на меня поверх очков, отложила книгу в сторону, придвинула засаленную большую тетрадь, и принялась листать разлинованные шариковой ручкой страницы.
– Такой пациентки нет. – Ответила она немного погодя.
– Вы внимательно смотрели? – Спросила я, испытывая облегчение. Я ошиблась, он тут совершенно ни при чем. Это кто-то другой. Конечно, другой!
Старушка недовольно поджала губы и сказала укоризненно:
– Я работаю в этой больнице сорок лет, и всегда смотрю внимательно.
Алямова к нам не поступала.
– Извините, я не хотела вас обидеть. Просто я долго разыскиваю эту девушку, она пропала из дома больше месяца назад.
– А кто она вам? – Смягчилась старушка.
– Подруга.
– Что же так поздно искать начали, если говоришь, что больше месяца прошло?
– Она прислала открытку, что уехала в Сочи, вот мы и не беспокоились, а когда хватились, выяснилось, что ее там давно нет. Искали в моргах, в милицию заявляли, остались только больницы.
– А безымянных искать пробовали?
– Как это?
– Иногда скорая привозит больных без документов, которые сами рассказать о себе ничего не могут. Так и лежат безымянные, пока родственники не найдут или сами не очухаются. Ну, а иногда так и помирают неопознанными.
Я почувствовала, как у меня внутри все похолодело.
– Сейчас есть такие? – Спросила онемевшими губами.
– Есть, как же. Два мужика и девушка. Молоденькая, не старше тебя.
– Может быть, это Ксюша?
– А ты сходи да посмотри. – Предложила регистраторша.
– А разве можно?
– Почему же нельзя? Сейчас я Зиночку кликну, она тебя проводит.
Нам ведь неопознанные тоже не нужны.
Зиночка, невысокая женщина в белом халате, долго вела меня по запутанным коридорам, заполненным больными, которые с любопытством провожали нас взглядами, скучая в замкнутом пространстве больницы. Здесь пахло еще хуже, чем в вестибюле, но я почти не замечала запаха, волнуясь от предстоящей встречи и теребя пальцами наброшенный на плечи белый больничный халат. Я не сомневалась, что узнаю Ксению, ее смеющееся личико с фотографии стояло у меня перед глазами.
Медсестра остановилась перед высокими дверьми с матовым стеклом и открыла одну створку, пропуская меня в палату. В большой комнате лежал всего один пациент. К кровати были подсоединены разные трубки и провода, я с трудом различила маленькое бледное лицо на подушке. Светлые вьющиеся волосы были собраны в хвостик, но я все равно узнала ее. Передо мной лежала Ксения Алямова, частный детектив и пропавший секретарь писателя Кибиткина.
– Что с ней? – Спросила я медсестру.
– Кома. – Пожала она плечами. – На первый взгляд она здорова, никаких болезней, но лежит в отключке уже несколько недель. Это ваша подруга?
– Да. Это Ксюша. Можно я побуду с ней немного?
– Пожалуйста. Я пока пойду, оформлю бумаги. – Кивнула женщина и вышла, прикрыв за собой дверь.
Я подошла к кровати и присела на краешек, глядя на неподвижное лицо Ксении. Она не выглядела больной, только была очень бледная. Итак, что мне теперь делать? Я посмотрела на сверток, который держала в руках, осторожно развернула его и достала испачканную в земле тряпичную куклу. Если бы медсестра увидела такое безобразие в стерильной палате, ее бы инфаркт хватил. Ладно, что дальше? Что мне делать с этим уродцем? Сжечь? Разрезать на мелкие кусочки? Но как я могу быть уверена в том, что не причиню этим вреда девушке?
Для начала я очень медленно стала вытягивать длинную иглу из мягкого тельца, не сводя глаз с лица Ксении, справедливо решив, что в этой игле скрывается самое большое зло. И точно, когда я высвободила острие из тряпок, девушка вздохнула, а потом на ее ночной рубашке, прямо возле сердца стало расплываться красное пятно… "Вот черт! Неужели я ее убила?" – Испуганно подумала я, очумело глядя на иглу в своих руках, на которой тоже стала появляться кровь. Увидев это, я отбросила иглу в сторону, как ядовитую гадину. Иголка со звоном упала на пол. Я снова посмотрела на грудь Ксении. Алое пятно больше не увеличивалось.
Я не верила собственным глазам и одновременно понимала, что все детали куклы имеют непосредственное влияние на девушку. У меня не было времени думать о том, бывает такое или нет. Я, кажется, придумала выход В моей сумочке должны были быть маникюрные ножницы, я уже говорила, что таскаю в ней ворох всякого барахла. Ножнички отыскались на самом дне. Нет, я не собиралась резать куклу, я торопливо принялась распарывать нитки, стараясь делать как можно меньше разрезов, вытягивая нитку за кончик и распуская шов. В то же самое время я то и дело смотрела на девушку, проверяя, не стало ли ей хуже от моих действий. Она лежала неподвижно и вроде бы была еще жива. Хотя трудно было судить, хорошо ей или нет. Скорее, плохо. Я ускорила работу и закончила возиться с телом зловещей игрушки. Две половинки туловища распались и мне на колени вывалились клочья грязной ваты вперемешку с каким-то мусором. Я присмотрелась и поняла, что это пучки волос и обрезки ногтей, покрытых розовым перламутровым лаком. Таким образом шаг за шагом я распорола всю куклу и ее одежку. Когда у меня в руках оказалась последняя выдернутая нитка, Ксения в ту же секунду открыла глаза и внимательно посмотрела на меня совершенно ясными, нормальными глазами. Я тихо ахнула, а она села в постели, отчего многочисленные трубочки, прикрепленные к ее телу повылетали из своих гнезд. Она с удивлением посмотрела на свою руку, в которую была воткнута игла капельницы, брезгливо отлепила пластырь, вытащила иглу и бросила ее на тумбочку. Потом она повернулась ко мне и спросила:
– И какого хрена я здесь делаю?
– Мда, – крякнула я, – а мне говорили, что у тебя высшее образование и прекрасные манеры.
– Возможно. – Хмыкнула Ксюша. – А ты кто?
– А ты? – Ответила я вопросом на вопрос.
ГЛАВА 32
– Интересно. – Снова усмехнулась Ксения, глядя на меня с любопытством. Невозможно было поверить, что она только что лежала на кровати бревно бревном, подавая лишь слабые признаки жизни. Я все еще не мгла опомниться и не знала, как с ней разговаривать. На больную она была не похожа, а ко встрече с такой деятельной барышней я была не готова. Хотя у меня накопилось множество вопросов, которые я собиралась ей задать.
– Меня зовут Ксения Алямова. – представилась тем временем девушка, оглядывая свою палату, уставленную приборами. – Может, объяснишь, что я тут делаю и кто ты такая. Только не вздумай врать, что ты моя младшая сестра. Амнезией я не страдаю.
– Мое имя тебе ничего не скажет. Мы не знакомы. Но если хочешь – пожалуйста. Меня зовут Андрэ.
– Кличка что ли?
– Нет, настоящее имя.
– Ясно. И что тебе от меня надо, Андрэ? Я думаю, ты в курсе того, как я попала в это богоугодное заведение? И что это за мусор у тебя на коленях?
– Думаю, на первый вопрос мог бы ответить твой последний клиент, хотя и не он один виноват в том, что с тобой случилось.
Глаза девушки нехорошо сузились. В голосе зазвучал металл, когда она спросила:
– Какой еще клиент?
– Ксюша, – устало вздохнула я, – Мне пришлось истоптать целую пару обуви, чтобы тебя найти. Зато в процессе я узнала о тебе много интересного. Ты – частный детектив, агент, который внедряется в различные фирмы и добывает секретные сведения. Ты настоящий мастер перевоплощения. Последним твоим заданием был писатель Богдан Кибиткин. Ты работала у него секретарем, пока не попала сюда в полной отключке. Должна сказать, что тебе еще очень повезло, остальные вообще пропали без вести.
Я видела, что она удивлена, но девчонка великолепно владела собой, ее выдавала только голубая жилка, бьющаяся на виске. Она напряженно слушала меня, явно пытаясь определить, кто я такая, откуда знаю о ее работе и чего от меня ждать. Ответа на свои вопросы она не нашла, а потому спросила напрямик:
– Чего ты от меня добиваешься?
– Мне нужно, чтобы ты назвала имя твоего последнего клиента и сказала, какое задание он тебе дал. Еще лучше, если ты расскажешь мне, что узнала в доме Кибиткина, и что с тобой произошло. – Перечислила я.
Она рассмеялась.
– Запросы у тебя не хилые. А с какой стати я буду тебе все это рассказывать? Ты что, из ФСБ?
Я начала терять терпение.
– Слушай, знаешь какое сегодня число?
– И какое же? – Насмешливо спросила она.
– Двадцатое мая.
Лицо Ксении вытянулось.
– Что за ерунда? Ты что, хочешь сказать, что я проспала целый месяц и не заметила? – Нахмурилась она.
– Могла бы проспать и дольше, если бы не я. Видишь эти тряпки?
– Я уже спрашивала, что это за мусор.
– Это вовсе не мусор. С помощью этих тряпочек тебя сначала заставили подчиняться, а потом и вовсе отключили. Вот это, например, твоя кофточка, узнаешь? – Я приподняла двумя пальцами один лоскуток. – А это твои волосы…
– Ах ты, старая ведьма! – Прошипела Ксения, но я не обиделась, понимая, что она имеет в виду Инну Теодоровну.
– Теперь ты будешь со мной разговаривать? – Спросила я, передавая ей кучку тряпья.
– Ладно, спрашивай. Только на многое не надейся. Я и сама не во всем разобралась. Так что не обессудь.
– Во-первых, что ты узнала в доме писателя?
– Ну, это не так уж интересно, хотя скандал мог получиться громкий.
Романы, которыми зачитывается полстраны, писал вовсе не этот старый хрен, а его баба-яга. Точнее, я вообще не поняла, как они это делают. Запираются по ночам в комнате, она начинает что-то бубнить, и так продолжается часами. Мне показалось, что старуха здорово повернута на черной магии, иногда мне удавалось расслышать несколько фраз во время их ночных бдений. Просто жуть! Казалось, что она не придумывает, а описывает то, что происходит на самом деле. Пару раз мне вообще казалось, что они там кино какое-то смотрят, слышны были голоса других людей, всякие звуки. Все это очень тихо, и не каждый раз. Я пыталась идентифицировать звуки, ну, то есть, определить, что это за кино. Переворошила все, что было снято на тему мистики, вплоть до документальных фильмов, но ничего похожего не обнаружила. В комнату, где они заседали, я попала всего один раз. Они следили за мной в четыре глаза. Днем – он, а по ночам, если не были заняты – она. Ты, кстати, знаешь, что она спит днем?
– Спала. – Машинально поправила я. – Инна Теодоровна умерла.
– Туда ей и дорога. Жуткая была старуха. В той комнате, где они "творили", я ничего особенного не обнаружила, это было что-то вроде второго кабинета. Единственная странность – огромный котел. Навроде тех, в которых узбеки плов варят, только старинный. Что уж они там в нем варили – не знаю, не видела. Но что-то наливали – это точно.
– Может, кровь?
– Ну, это ты хватила. Нет, не кровь. Скорее уж отвар из трав. У старухи в комнате этой отравы под потолком – видимо-невидимо. Я думала, что она просто шизанутая, а оказалось и впрямь ведьма. – Покачала головой Ксюша, рассматривая тряпочки, лежащие перед ней. – Кому рассказать – не поверят. Хотя знаешь, была одна странность. Я все никак не могла сообразить, как это можно объяснить…
– Что?
– Смешно сказать, но по документам выходило, что старуха Руневская была мертва!
– Подожди, как ты сказала, ее фамилия? – Помотав головой, спросила я, не веря собственным ушам.
– Инна Теодоровна Руневская. – Отчетливо выговаривая каждое слово, произнесла Ксюша. – Умерла в 1945 году, в возрасте шестидесяти восьми лет.
– Может, полная тезка?
– Что я, дура, по-твоему. Я проверила. Нет, это именно она, хотя, как такое могло получиться – не знаю. Конечно, ошибка какая-то. Мой клиент, когда обо всем этом услышал, поначалу отмахнулся, а потом вдруг потребовал принести ему копию документов.
– Ты принесла?
– Конечно. У Кибиткина в доме целых три ксерокса. Долго, что ли, копию снять? Я же профессионал.
– А зачем он собирал эти сведения – не знаешь?
– Ясное дело – шантажировать собирался писателя этого. – Усмехнулась Ксюша. – Да не смотри ты так на меня. Мне по большому барабану, что клиент потом с моими сведениями делать станет. За годы работы такого насмотрелась про людские душонки подлые, что мне уже все равно. Никому не верю. Поэтому и с парнями встречаться мне влом.
Она отвернулась в другую сторону, делая вид, что поправляет подушку, потом хмыкнула и плюхнулась спиной на кровать, заложила руки за голову и уставилась на меня с хитрой улыбкой.
– А чего про имя больше не спрашиваешь?
– А ты скажешь?
– Скажу, раз уж ты меня с того света вытащила. Хотя зачем это тебе?
– Не знаю. Похоже, вляпалась я в историю. Надо теперь выбираться.
– Ладно. Клиента звали Федя Смуров.
Я не удивилась. Только спросила:
– Он сам тебе представился?
– Еще чего. Мы у них документы не требуем. Этот назвался Аликом. Но я же детектив, живо его вычислила. Работает он…
– Я знаю, где он работает. – Вздохнула я. И добавила:
– И с кем.
Как только я услышала от Галки, что вторым свидетелем по делу Круглова и несовершеннолетней девочки была Галицкая, мне многое стало понятным. Оказывается, Смуров и Галицкая были знакомы уже много лет. Круглов говорил, что у Марго был любовник-сообщник. Легко было предположить, что Смуров – это тот самый человек. Мне не хотелось в это верить, но я заставила себя вспомнить подробности последних событий и пришла к выводу, что это правда.
Слишком много совпадений. Почему Марго переоделась цыганкой и принялась запугивать меня? Мы никогда прежде не встречались, у нас не было личных счетов. Логично предположить, что она действовала по чьей-то просьбе. Но чьей? Марго промышляла шантажом. Кибиткина тоже шантажировали, но его шантажировал мужчина. В то же самое время кому-то понадобилось держать меня подальше от Кибиткина. Повода для этого не было, если не считать роковой ошибки Галочки, которая неправильно поняла мои слова и решила, что я разузнала о писателе что-то исключительное. Это была чистая "деза", но слух распространился по редакции с завидной скоростью. Никто, кроме сотрудников нашей газеты не знал об этой "утке"! Тот, кто подбросил мне ворону и проделал все остальные гадости, должен был работать у нас. Галицкая, устроившая маскарад, у нас не работала, зато была прекрасно знакома со Смуровым…
Я вспомнила и о том, что у убитой жены Кибиткина, Нели, по словам соседей имелся молодой любовник. Теперь и здесь все встало на свои места. Федя, уверенный, что она может рассказать, или уже рассказала мне о тайне Кибиткина, решил подстраховаться и придумал "несчастный случай" с сердечным приступом. Именно от Нели Федя мог узнать некоторые подробности чудесного превращения Кибиткина из обычного серенького человека в знаменитого писателя. И тогда он нанял Ксению, рассчитывая использовать добытые ей сведения для шантажа. Интересно, что в подслушанном мною разговоре Кибиткина с шантажистом, речь шла не о творчестве писателя, а о чьей-то смерти. Тогда я подумала, что говорят о смерти секретарей или Нели, но теперь мне кажется, что дело было совсем не в них. Уверена, что поначалу Смуров не придал значения путанице с документами Инны Теодоровны и мог сказать об этом Кибиткину просто так, для пущего эффекта. Представляю, каково было его удивление от того, что писатель, услышав об этом, испугался больше, чем узнав о подозрениях в плагиате. Мне и самой не ясно, почему это так испугало Кибиткина, а ведь я сама слышала панические нотки в его голосе, когда он кричал в трубку: "Вы ничего не сможете доказать". Вот наверное Федя повеселился, ведь у него на руках копии свидетельства о смерти, которые ему доставила Ксюша.
Почему же Ксению пытались убить в доме Кибиткина? Самое вероятное – заподозрили в ней частного сыщика. Если старуха увлекалась колдовством, то, естественно, она воспользовалась своими знаниями. Если бы я не видела своими глазами того, что произошло с девушкой, когда я распарывала куклу, я бы никогда не поверила в такую возможность, но собственным глазам я привыкла верить. Значит придется поверить и в колдовство.
– Послушай, Ксения, а как же тебе удалось ускользнуть из дома Кибиткина? – Спросила я девушку.
– Сама не знаю. Я чувствовала себя ужасно, как будто в полусне в последние дни. Но, наверное, сказалась хорошая физическая и психологическая подготовка. У меня отличная школа за плечами. Нас учили противостоять психологическому воздействию, даже гипноз на меня почти не действует. Я и представить не могла, что меня можно отключить вот так вот запросто. У нас была назначена очередная встреча со Смуровым, но в тот день я не смогла подняться с постели, ужасно хотелось спать, я почти теряла сознание. Наверное, он пробрался в мою комнату через окно. Старуха днем не показывалась, собаки были на привязи, а Кибиткин мог отлучиться куда-нибудь по делам, думая, что я все равно не смогу сдвинуться с места. Учти, это только мои предположения. В реальности же я помню только, что Федя вдруг оказался рядом, он тормошил меня, шипел что-то в ухо, мешая заснуть. Потом, когда я снова очнулась, то почувствовала, что меня куда-то несут. Больше ничего не помню.
ГЛАВА 33
Мерседес мчался по шоссе, стремительно удаляясь от Москвы, а я все продолжала думать о Смурове и преступлениях, которые он совершил. Зачем, например, он убил Галицкую? Мне неприятно было сознавать, что я во многом послужила причиной этого убийства. Федя ведь не мог знать, что попала я на съемки совершенно случайно, больше из желания побывать в таком интересном месте. Он решил, что я иду по его следу, вычислив Марго, хотя я в тот момент даже не подозревала о ее существовании. Он занервничал, ему казалось, что я вот-вот докопаюсь до истины, а я, идиотка несчастная, бродила себе в блаженном неведении. Марго тоже оказалась хороша, притащила браслет, который я видела и могла узнать. Возможно, она специально дала его Анжелике, которую невозможно было заподозрить при всем желании: Анжелика была намного ниже Галицкой, даже вспомнив браслет на руке цыганки я решила бы, что это совпадение и скорее всего не стала бы расспрашивать Лику о браслете. Но Лика сторонилась меня и я просто не имела возможности заметить браслет на ее руке. Теперь я догадывалась, что за дверью в подвале мог прятаться не кто иной, как сам Смуров, которому браслет, как возможная улика не давал покоя. И он не зря боялся. Как только я узнала, что он связан с Галицкой, весь хитрый замысел предстал как на ладони.