- Во-во, мы с ребятами это как раз и обсуждали. Не иначе, как дыра чем-то забита была. Заткнули ее и варом замазали, вот никто и не заметил. Уж чем заткнули, не знаю, но затычка при нагреве от жара или сгорела, или расплавилась, тут-то дыра и появилась. Вот мы как решили.
- Ага, вот, значит, тут какая хитрость была! - Киндаити Коскэ с энтузиазмом вернулся к изучению печи.
- Кстати, вы во сколько примерно дыру заметили?
- Здесь, стало быть, так получается… Топливо мы туда загрузили часов в десять, до двенадцати никто не замечал, чтоб вар как-то необычно убавлялся. Потом перерыв был, работать мы с часа начали. Вот тут и смотрим - вроде вара здорово меньше стало. Один из наших - Эндо его зовут - говорит, мол, чудно как-то и снова огонь развел. А вар все убавляется, странно же! Мы внутрь заглянули, а там - вон что! Мы к мусоропроводу, а там… Мы просто остолбенели, Каваками вниз послали взглянуть, а там труп! Вот как все было. Прямо вокруг пальца нас обвели!
- Значит, где-то в половине второго это обнаружилось, так?
- Ага…
- Саяма-сан! - Тодороку повернулся к начальнику объекта. - А никто из строителей не остается здесь на ночь?
- Есть такие. Разве вы не обратили внимания, там у входа стоит рабочая времянка, в ней некоторые ночуют. Послушайте, господин старший инспектор, неужели это кто-то из наших?
- Трудно сказать… Чтобы сделать такое отверстие в этой печи, нужны определенные профессиональные навыки, поэтому сотрудников вашей фирмы расследование тоже, вероятно, коснется. Мы очень рассчитываем на ваше содействие.
- Разумеется! Тут репутация фирмы под угрозой, так что, пожалуйста, выясняйте все, что потребуется.
Киндаити Коскэ отделился от группы мужчин и медленно двинулся по крыше вдоль парапета.
Новый жилой квартал сверху смотрелся великолепно. С восточной стороны разворачивались абсолютно одинаковые парные секции жилых домов, вместе с достраивающимся корпусом их было десять; эти стройные ряды словно двигались на смотрящего.
На западе под прямым углом к зданиям ровной линией тянулась крыша длинной двухэтажной постройки. В сравнении с внушительным видом жилого комплекса она выглядела скромно, - видимо, это и были местные торговые ряды.
Внизу сейчас лежит труп, - предположительно, это хозяйка ателье "Одуванчик". Жила она, видимо, там же, и у одной из дверей этого длинного здания сейчас толпятся любопытствующие.
За торговыми рядами расстилались поля и смешанный лес, но и в тех краях уже виднелись вкрапления начавшегося строительства: появление жилого комплекса дало толчок стремительному освоению здешних мест.
Перед кварталом - шоссе, по которому ходят автобусы, за ним видны здания киностудии Тэйто. Еще чуть дальше - невысокий холм, который торчит горбом, будто перевернутая рюмка для саке. Именно по этому пустырю четыре часа назад гулял со своей любимой собакой Капи поэт S.Y.
Киндаити Коскэ переместился по крыше дальше на южную сторону.
Плато, на котором размещался квартал Хинодэ, с южной стороны заканчивалось высоким крутым обрывом, ниже находилось озеро, окруженное лесом - тем самым, который ведет свою историю от древних лесов равнины Мусасино. Лес был смешанный, а на берегу озера широко раскинул ветви огромный развесистый дуб.
На поверхности пруда затейливым узором отражалось затянутое тучами небо, а в одном месте как будто что-то плавало…
- Киндаити-сэнсэй! На что это вы загляделись?
Рядом незаметно возник старший инспектор Тодороку.
- Да так, ничего особенного… А вот посмотрите-ка, там в пруду вроде что-то плавает - что бы это могло быть?
- Ну-ка, где?
- Да вон, прямо под ветвями деревьев. Тина, что ли?
- Так это желуди! Они с веток в воду падают.
- Ах желуди! Ха-ха-ха!..
Киндаити беззаботно рассмеялся. Но как покажут последующие события, здесь вовсе не было повода для смеха. Потому что озеро и желуди сыграют в недавно случившемся убийстве совершенно необычную роль.
Угрюмый комендант
Последнее время по всей Японии один за другим начали строиться жилые кварталы, получившие название "новых городков", а вслед за тем возникла и проблема социальной психологии их жителей.
Несомненно, изучение влияния на социальную психологию японцев новой для них среды обитания - отдельный квартал из многоквартирных домов, - а также образа жизни, складывающегося в этой среде, становится в нашем обществе все более актуальным.
Есть разные типы людей. Одни коммуникабельны, легко приспосабливаются к специфической атмосфере "новых городков", другие же, напротив, стараются не подпускать к себе посторонних и изо всех сил держатся за свою обособленность.
Исходя из того, что в "новых городках" люди живут общим коллективом, сразу приходит на ум, что индивидуалисты, принадлежащие ко второму типу, должны испытывать страдания уже от самого пребывания в тесном сообществе, но в действительности это отнюдь не обязательно. Дело в том, что, хотя такой квартал и представляет собой единое место обитания многих семей, при этом каждую из них надежно охраняет железная дверь, запирающаяся на ключ. Согласитесь, подобного жилья в Японии прежде не существовало.
Впрочем, даже при том, что здесь идет коллективная жизнь, люди зарабатывают на эту жизнь в других местах. Образно выражаясь, такой квартал для них - не более чем насест. Проснувшись поутру, большинство мужчин и какой-то процент женщин покидают его и отправляются на работу. Вернувшись же вечером домой, они имеют возможность укрыться за толстыми бетонными стенами с железными дверьми и погрузиться в собственную жизнь, изолированную от внешнего мира.
Более того, поскольку в Хинодэ строительство еще продолжалось, помещения для общих собраний здесь пока не было и вопрос о коллективных мероприятиях жильцов находился в стадии обсуждения, поэтому любители одиночества могли прятаться в свою скорлупу, сколько заблагорассудится.
"И все-таки… - зябко поеживаясь, пробормотала про себя Дзюнко, нервно запахивая на груди жакет, - редко встречаются столь угнетающе замкнутые люди, как этот Нэдзу Гоити, этот странный комендант, держащий у себя ворону…"
- Давно ли вы завели в доме птицу?
Дзюнко не испытывала особого интереса по этому поводу. Она задала вопрос только для того, чтобы как-то избавиться от чувства неловкости, а потому отсутствие ответа не могло ее огорчить.
Комендант Нэдзу был поглощен делом: он изо всех сил старался угомонить ворону. Птица, только что пережившая столкновение с собакой, все еще была страшно возбуждена и с криком металась по своему ящику.
Дзюнко рассеянным взглядом обвела комнату. Обстоятельства впервые заставили ее сегодня прийти сюда.
В отличие от ее собственного жилья обстановка здесь была полностью европейская. Пол застелен потертым ковром, у южной стены с верандой скромный рабочий стол, около него крутящийся стул.
У перегородки фусума, отделяющей эту комнату от соседней, размером четыре с половиной дзё, раскладной диван. Такой, который превращается в кровать. Кроме него - маленький круглый стол и пара стульев. На стене большой календарь киностудии Тэйто: с цветной фотографии улыбается популярная актриса.
Склевав с ладони хозяина несколько мелких сушеных рыбешек, ворона наконец-то утихомирилась. Господин Нэдзу открыл кран и вымыл руки.
- Вы о чем-то меня спросили?
Пройдя из кухни в комнату, он задвинул за собой перегородку. Оставшаяся по ту сторону ворона пару раз подала голос, но Нэдзу, уже не обращая на нее внимания, смотрел на улицу. Левую ногу он слегка приволакивал.
- Я? - переспросила Дзюнко, поскольку вопрос застал ее врасплох. Нэдзу между тем подошел к рабочему столу и принялся наводить на нем порядок. На столе стоял мимеограф и были разбросаны принадлежности для копирования: когда Дзюнко пришла, Нэдзу был занят работой.
- Да вот только что, пока я с Джо нянчился, вы вроде что-то сказали?
- Ну да… Просто хотела узнать, давно ли вы завели себе эту птицу?
- А, птицу… Ее на киностудии Тэйто держали для реквизита, а потом решили, что не нужна больше, и хотели выпустить. А ей же на свободе деваться некуда. Получалось, своего же брата и выкидывают… Вот я ее и забрал у них.
Наконец-то закончив наводить на столе порядок, Нэдзу направился к дивану в углу комнаты и вытащил из кармана рабочего халата пачку сигарет. И сам халат, и пальцы, достающие сигарету, вымазаны типографской краской для копирования. Право, характерная черта этого человека - полная безразличная отстраненность.
Дзюнко знала его плохо. На что он, в сущности, живет? Она не имела об этом никакого представления и до сих пор никогда не задумывалась. А ведь если поразмыслить, место коменданта, отвечающего за четыре жилых корпуса, не такая уж важная должность. Для общего управления делами квартала есть специальная контора, и там работают постоянные служащие, нанятые Корпорацией.
Так чем же занимаются местные коменданты, каждому из которых вверено четыре корпуса? Самое очевидное, что приходит в голову: это те же общинные старосты, что были когда-то. Раздают то, что подлежит распределению между жильцами, собирают оплату за проживание с того, кто в нужный день не оказался дома… а, есть и еще одна важная обязанность!
У здешних комендантов по четыре комплекта ключей. У Нэдзу Гоити, правда, пока два. Комплекты эти универсальные, с их помощью можно открыть любую дверь корпуса. К примеру, у Нэдзу есть комплект с бирочкой 18 - им можно открыть любую квартиру в восемнадцатом корпусе.
Глава семьи получает свои ключи, но некоторые рассеянные, - а такие встречаются и среди мужчин, и среди женщин - их где-то забывают и, вернувшись, не могут попасть домой. В таком случае они обращаются к коменданту, и тот своим ключом открывает им двери.
Ну это все равно несерьезная работа. Значит, и вознаграждение за нее несерьезное. Правда, кажется, жилье им предоставляют то ли бесплатно, то ли с какими-то скидками. В общем, в большинстве случаев мужчины-коменданты передают свои обязанности женам в качестве подработки, а сами находят себе другое занятие. Но Нэдзу Гоити одинокий.
Следовательно, у этого мужчины должно быть еще что-то… Какая-то работа, которую можно делать дома… До сих пор Дзюнко и в голову не приходило об этом задуматься.
Теперь же, придя сюда, увидев разбросанные на столе копировальные принадлежности, да еще и узнав, каким образом появилась в доме ворона, она, кажется, поняла, чем именно занимается этот человек.
Когда он провел ее в комнату, здесь еще стоял свежий запах краски, а на столе были разбросаны копии каких-то текстов. Похоже, это киносценарий!
Видно, этот человек имеет отношение к киностудии Тэйто. Зарабатывает на жизнь, делая им копии сценариев.
В тот самый момент, когда Дзюнко это сообразила, прозвучал сухой вопрос:
- У вас ко мне какое-то дело?
- У меня… Ну да…
Дзюнко опять была застигнута врасплох. От смущения у нее перехватило голос:
- Я… Я просто не знаю, как поступить, - быстро добавила она, справившись с растерянностью.
Нэдзу, не произнося ни слова, поглядывал то на Дзюнко, то за окно. Другой бы тут же принялся выяснять, что случилось, а этот не спрашивает. О нем и слава такая - молчун, лишний раз рта не откроет.
Нетерпеливой Дзюнко пришлось продолжить самой:
- Вы, наверное, и сами обратили внимание на вон того мужчину на крыше в японских штанах? Он там вместе с полицейскими.
Вместо ответа Нэдзу утвердительно кивнул.
- Вы знаете, кто это?
Вместо ответа Нэдзу отрицательно качнул головой.
Как уже упоминалось, отличительная черта этого человека - безразличная отстраненность. Лицо красивое, словно высеченное, но глубокие морщины на лбу все равно бросаются в глаза. Ведь лет-то ему не так уж и много. Сорок два, ну, может, сорок четыре - сорок пять. Кто-то вроде говорил, что он бывший профессиональный военный.
- Так вот, это - довольно известная личность. Частный сыщик Киндаити Коскэ.
Впервые в лице Нэдзу что-то, пусть даже и самую малость, изменилось. Брови немного приподнялись. Но понять, знакомо ли ему имя Киндаити Коскэ, было невозможно.
- Насколько я понимаю, это ваш знакомый?
- Да. И это я его сюда притащила. А теперь вот раскаиваюсь… - Дзюнко остановилась. Но господин Нэдзу снова погрузился в молчание, и она перешла на свою привычную скороговорку.
- Господин комендант, вы же знаете, здесь в квартале гуляют грязные письма. Ну, те самые - Ladies and Gentlemen… Которые, чтобы почерк скрыть, из слов наклеенных…
- Вы имеете в виду ту историю, когда девушка по имени Киёми чуть не покончила с собой?
Эта медленно произнесенная фраза была первым проявлением хоть какой-то активности со стороны Нэдзу. Дзюнко, словно почерпнув в ней уверенность, прямо подскочила на стуле.
- Ну да, я как раз об этом. Вы ведь тогда как поступили? Сказали, что никому про это рассказывать нельзя, чтобы у Киёми и ее дяди не вышло неприятностей, и велели мне молчать, но…
- При чем тут то письмо?
- Я про него Киндаити-сэнсэю рассказала. Нет-нет, подробно говорить у нас с ним времени не было, я только в двух словах… Ну, в общем, сказала, что мерзкое письмо было и что Киёми из-за него чуть руки на себя не наложила.
Увидев упрек в глазах собеседника, Дзюнко быстро добавила:
- Да нет, я же понимаю - про такие личные тайны нельзя налево-направо языком трепать. Но поймите, у меня просто не было выхода! Мы тоже получили анонимку - совершенно так же сделанную, и муж мой из-за нее с позавчерашнего дня дома не появлялся.
- Вы получили такое же письмо?
Взгляд пристальный, слова чеканит медленно. Голос глухой, словно откуда-то из самого нутра.
- Да. Про содержание позволю себе не говорить, но сделано оно абсолютно так же. Начинается "Ladies and Gentlemen" и вырезанные слова наклеены. Муж прочитал и, похоже, здорово рассердился - ушел утром и не вернулся. Я страшно обозлилась. Конечно, это наши семейные проблемы, но ведь по кварталу могут и другие подобные письма гулять, и, возможно, еще кто-нибудь из-за них страдает! Я со вчерашнего дня принялась искать мужа, сегодня тоже с утра пораньше все, что можно, обошла, а на Сибуя вижу - Киндаити-сэнсэй. Ну я и решила: попрошу его, вдруг он сумеет выяснить, кто эти письма мастерит. Вот и привела сюда.
- В каких вы с ним отношениях? Старые знакомые?
- Вы слышали, что я раньше работала девушкой в баре на Гинзе?
Нэдзу не ответил ни да, ни нет.
- Есть такой господин Тодороку, старший инспектор розыскного отдела полицейского управления, так вот они с Киндаити-сэнсэем одно время частенько к нам в бар заглядывали. Вот и все, больше никаких отношений. Но Киндаити-сэнсэй очень отзывчивый, а у меня ситуация - впору за соломинку хвататься. Я и решилась попросить у господина Киндаити совета. А тут… тут… это убийство…
Глаза Дзюнко превратились в две острые булавки, что, несомненно, свидетельствовало об исключительной степени ее потрясения.
- Вы думаете, между убийством и письмами есть какая-то связь?
- Я… я подумала, что, может, автор этих писем - хозяйка "Одуванчика"?
Нэдзу, казалось, удивился:
- Почему же?
Дзюнко открыла рот, чтобы объяснить, но на кухне заорала ворона, и в тот же момент в прихожей раздались шаги.
- Джо, Джо, это я, можешь не кричать.
Милый девичий голосок. Кто-то прошел в маленькую комнату и сразу же отправился на кухню.
- Папа, я пришла! - послышалось из-за перегородки. Голос почему-то напуганный.
- А, Юкико!
- Папа, это правда, что там кого-то убили?
- Дети не должны интересоваться подобными делами. Лучше сделай нам чаю, я не один. В термосе, наверное, вода горячая.
За перегородкой зазвенела посуда.
- Славная девочка! - невольно произнесла комплимент Дзюнко, но лицо Нэдзу оставалось суровым, и он никак на него не отреагировал.
- Она в каком классе? Средняя ступень, наверное?
- Средняя. В этом году пошла.
Значит, уже послевоенное дитя. Ну хорошо, а где же тогда жена Нэдзу?
По существующему положению, в этот квартал одиноких не селили. Допускались, правда, люди помолвленные, но с предъявлением официального документа, у остальных возникали сложности. У Нэдзу дочь-школьница, первый класс средней ступени, а вот никакой жены Дзюнко видеть не случалось.
- Извините, что заставила ждать!
Перегородка раздвинулась. За ней стояла Юкико с подносом в руках.
- Ах!
Увидев неожиданно для себя в комнате красивую женщину, Юкико на мгновение в замешательстве приостановилась. Лицо ее на глазах залилось краской, будто вся кровь прихлынула к голове. Девочка была в темно-синей юбке и голубом свитере, на плечах две косички - вся такая свеженькая, милая.
Дзюнко поспешила извиниться перед ней за визит.
- Вы! Меня зовут Юкико. Я и не знала… - пробормотала та и по-детски потянулась к гостье, но, заметив недовольство отца, тут же снова засмущалась.
- Папа…
- Ну?
- А что с Джо? Он какой-то взбудораженный.
- На него бродячая собака кидалась.
- Ооой!
Юкико бросила взгляд на веранду, потом с упреком посмотрела на отца, но ничего не сказала и продолжала стоять со смущенным видом.
- Юкико, ворону зовут Джо?
- Да. Старина Черный Джо.
- А сокращенно, значит, просто Джо!
- Юкико! - вмешался в их разговор господин Нэдзу. Ему, похоже, не нравилось, что дочь так непринужденно беседует с посторонним человеком. - Сегодня вторник?
- Да.
- А по вторникам ты ходишь на занятия к учителю Мидзусиме, так?
- Ваша девочка тоже учится рисованию у господина Мидзусимы?
Мидзусима Кодзо жил на одном этаже с Дзюнко. Это и есть тот самый Господин Художник с черненькими усиками.
- Да, но у меня плохо получается.
- Чем ерунду болтать, лучше отправляйся быстро. Вечером еще будешь мне с мимеографом помогать.
- Хорошо, папа. - Юкико печально опустила длинные ресницы. - А вы посидите у нас еще.
- Хорошо, счастливо тебе. Я тут немного с твоим отцом задержусь.
Первый класс средней ступени. Как раз тот возраст, когда появляется интерес к отношениям между мужчиной и женщиной. Пока девочка возилась в соседней комнате, Дзюнко, потягивая чай, на всякий случай молчала.
- Ну так я пошла, папа.
- Да-да.
Отец с дочерью попрощались через перегородку, и Юкико уже выходила из прихожей, как снаружи опять кто-то вошел в дом.
- Эй, Юкико, куда собралась?
Судя по голосу, это молодой здоровенный парень. Явно запыхавшийся.
- Похоже, к вам гость.
Дзюнко в замешательстве опустила чашку с чаем, но Нэдзу отозвался как ни в чем не бывало:
- Да, это Эномото-кун.
- Эномото?
- Парнишка из семнадцатого корпуса. Кстати, живет на том же этаже, что и Киёми, о которой мы с вами беседовали.
- Это у него мать дает уроки икебаны и чайной церемонии?
- Да.
- Он такой высоченный. Еще школьник?
- Да, но в школу почти не ходит.
- Чем же он занимается?
- Ходит в Центр актерского мастерства студии Тэйто.