- Со временем, я уверен, все загадки разрешатся, а пока же не станем заводить телегу впереди лошади. Стоит попытаться отыскать следы обиженных им женщин. Может, это что-то и даст нам.
Они обсудили план ближайших действий.
- Ну, что ж, Алексей Иванович, удачи, - проговорил Карабчевский на прощание. - Сейчас очень многое зависит от вас. У меня большая программа назавтра: в десять у меня Проскурина, в одиннадцать - открытие завещания у нотариуса Сулейко в Литейной части, а во второй половине дня - встреча с Чижевским в тюрьме. Давайте встретимся завтра после… после, скажем, пяти пополудни.
- Предлагаю отужинать у Эзелева. Вам будет очень удобно, как раз на углу Шпалерной и Гагаринской, - подсказал Шумилов.
- Отлично! - согласился Карабчевский. - С пяти до шести встречаемся там. Кто приезжает первым, тот ждёт второго!
И постучав пальцем по графину, добавил:
- Терпеливо ждёт, и не пьёт коньяк в одиночку!
10
Утро следующего дня выдалось необычайно светлым, чистым и свежим. От вчерашней мрачной и ветреной погоды не осталось и следа. Небо дарило петербуржцам свою по-летнему чистую голубизну, а солнце, освобожденное от облачных оков, такое яркое и горячее, впервые за много дней напомнило о том, что календарное лето вовсе не закончилось.
Шумилов имел сверхзадачу, которую намеревался непременно решить четырнадцатого августа. Поскольку коридорный из "Знаменской" рассказывал о том, что Сонька-Гусар имела обыкновение показываться в ресторане Тихонова, то именно оттуда Алексей и намеревался начать свои розыски загадочной рыжеволосой девицы, заманившей Кузнецова на расправу. Прекрасно понимая, что встреча с незнакомкой сулит самые неожиданные открытия, в том числе и опасные, он положил в левый карман своего плаща четырёхфунтовый кастет, купленный по случаю в магазине скобяных товаров. Шумилов вовсе не собирался с кем-то драться, просто опыт научил его незамысловатой истине: в некоторых ситуациях зубодробительный аргумент способствует установлению доверительных отношений куда лучше доброго слова и толстого кошелька.
Ресторан Тихонова располагался прямо напротив Гостиного двора, в здании "Пассажа". Это было достаточно дорогое и известное место, весьма популярное среди девиц, искавших знакомства на центральных улицах столицы. Дамочки такого сорта волею их жребия значительную часть свободного времени посвящали прогулкам по панелям, причём прогулкам вынужденным. С полным основанием можно было сказать, что ноги кормят не только волков, но и "бланковых" проституток тоже. Здесь же, в изысканном интерьере ресторана, можно было выпить шампанского и горячего шоколада, отдохнуть на мягком диванчике и отогреться; а если заказ оплачивал мужчина, то удовольствие от посещения сего уютного местечка становилось больше стократ.
При всём том ресторан Тихонова вовсе не являлся каким-то притоном или клоакой, это было по своей сути заведение, напоминающее знаменитый ресторан Р. Доминика, державший первое место в Петербурге по количеству посетителей. Здесь торговали прекрасной выпечкой и разнообразными десертами, в том числе и на вынос, и придавали первостепенное значение доброкачественности и доступности припасов.
Пройдя по галерее "Пассажа", Шумилов оказался в просторном вестибюле, одновременно являвшимся и магазином. По правую руку от него тянулась длинная буфетная стойка с витринами, в которых предлагались товары на вынос: пирожные, торты, рулеты, разнообразная сдоба, в том числе и самая изысканная. Из десертов внимание Алексея привлекли залитые желе фрукты и ягоды: груши, виноград, черника, клубника. Шумилов сластёной никогда не был и вообще почитался знакомыми домохозяйками человеком за столом весьма скучным, но при одном только взгляде на такое кулинарное изобилие испытал прилив аппетита.
В зале налево от входа располагались места, обслуживаемыми официантами. Круглые столы стояли перед полукруглыми диванами вдоль стен, кроме того, ряд столов протянулся через весь зал. Количество посадочных мест достигало семи десятков, а может, и того больше; в этот час ресторан был пуст более чем наполовину. Шумилов уселся на диван в углу и, дождавшись появления официанта, проговорил:
- Милейший, мне надобно отыскать девицу, которая, как я точно знаю, бывает у вас. Поможешь мне - заработаешь целковый.
Официанта долго уговаривать не пришлось.
- Что за девица?
- Сонька-Гусар. Если сразу назовёшь её адрес и тем сэкономишь моё время, то сразу получишь червончик.
- Э-эх-ма, - вздохнул горестно официант, - адреса-то я не знаю! А то бы всенепременнейше помог. Но Соньку покажу, не сомневайтесь. Она к нам по пяти раз на дню забегает. Сегодня ещё не была. Как появится, вы сразу знать будете.
Шумилов заказал кофе, раскрыл газету, прочитал статью о первых соревнованиях гимнастов, обзор биржевой активности, раздел городских новостей и происшествий. Покончив с газетой, отложил её в сторону, заказал ещё кофе, давая отдых глазам, принялся рассматривать публику. Народ в ресторане сменялся: на смену уходившим являлись новые лица, и это непрерывное движение напоминало роение пчёл в улье. Сравнение показалось Шумилову забавным, и он некоторое время развлекал себя тем, что придумывал рифмы к слову "рой".
За соседним столиком расположились две молодые крупные девицы весьма броской наружности; обилие косметики и яркая одежда, призванные обратить на себя внимание мужчин, не оставляли сомнений в роде их занятий. Одна из девиц, как это часто бывает в подобных парочках, была блондинкой, вторая - жгучей брюнеткой. До ушей Шумилова доносились обрывки их разговора: брюнетка рассказывала своей светловолосой подруге о том, как любовник оплатил её заказ в модном магазине: "У Брюно заказала шляпку с бирюзовой ленточкой и чёрной розой. Роза как живая, не подумаешь, что из ткани, только французы такие фитюльки умеют делать. В общем, раскрутила я гуся, сделала заказ, он с умным видом лопатник раскрыл и два червонца кинул на прилавок, сдачи, мол, не надо. Хо-о-рош гусь!" Блондинка что-то поддакивала брюнетке, не забывая постреливать глазками по сторонам, жеманно поводя плечиком в небрежно накинутой куньей горжетке. Шумилов допил вторую чашку кофе, посидел ещё немного, раздумывая над тем, не стоит ли ему выйти на улицу и купить ещё какую-нибудь газету у разносчика. От размышлений его отвлекло негромкое покашливание официанта:
- Простите, тут дама интересуется одиноким господином, желает знать, не будете ли вы против, если она присядет за ваш столик?
- Дама? - Шумилов покрутил головой, пытаясь понять, какую даму имеет в виду официант. - Что ж, пусть присядет. Всё веселее будет.
Не прошло и минуты, как к столику Алексея Ивановича важно прошествовала сильно раскрашенная и весьма вульгарно одетая женщина возрастом ближе к тридцати, нежели двадцати годам. Назвав её "дамой" официант сделал ей вряд ли заслуженный комплимент; род традиционных для этой женщины занятий запечатлелся в её мимических морщинах и том специфически-оценивающем взгляде, что присущ именно представительницам древнейшей из профессий.
Присев к столу, женщина попросила официанта принести горячий шоколад, затем живо защебетала о погоде, между прочим осведомилась у Шумилова, пробовал ли он здешние штрудели, а потом жеманно и развязно понесла сущую околесицу, рассуждая обо всём, на чём задерживался её взгляд. Она рассказала Алексею о новейших переменах в интерьере ресторана ("в прошлом годе столы стояли иначе"), о старой мебели ("прежние пружинные стулья хужее нынешних диванов"), наконец, о главном поваре ("представляете, у него всего три пальца на левой руке"). Подобная способность некоторых людей говорить ни о чём, создавая видимость горячего общения, всегда удивляла Шумилова: сам он был напрочь лишён подобного дара. Всё же, отчасти, он был даже рад неожиданной собеседнице: она определённо его развлекла и, кроме того, поддерживать беседу с нею оказалось очень легко - для этого достаточно было просто-напросто не перебивать ее.
Примерно через четверть часа оживлённого и малосодержательного монолога дамочка кокетливо заявила, что зовут её Жанна. Она определённо набивалась на знакомство и Шумилов, дабы подыграть ей, назвался Проклом. Конечно, он не был "Проклом", но ведь и соседка его тоже не была "Жанной", так что их обоих в равной степени можно было бы назвать притворщиками.
Краем глаза Шумилов наблюдал за парочкой товарок, занимавшей соседний столик. Молоденькие блондинка и брюнетка, сидевшие там, казались Алексею Ивановичу куда привлекательнее привязавшейся к нему "Жанны". "Уж лучше бы эти девицы ко мне подсели", - не без досады думал он. - "Они гораздо приятнее этой клячи и ведут себя не так вульгарно. Неровён час, кто-то из знакомых в ресторан забредёт, увидит меня в обществе этой калоши и решит, что я с панельной проституткой развлекаюсь. Вот стыдоба-то будет…"
- Прокл, угостите даму шампанским, - попросила между тем Жанна.
Это было что-то новенькое. Впрочем, возможно, имело смысл поиграть и в эту игру. В конце концов, Шумилов заседал в этой кондитерской уже почти два часа, а никакого результата пока не добился.
- Хорошо, Жанночка, я угощу вас шампанским, - согласился Шумилов. - И даже не один раз. Но с условием: вы совершенно честно отвечаете на все мои вопросы. Если вы попытаетесь меня обмануть, вам придётся покинуть мой столик.
- Я… обмануть вас? - Жанна вытаращила глаза, что моментально придало лицу оглуплённо-наивное выражение. - Такого импозантного мужчину… и обмануть? Это не про меня!
- Отлично. Для начала скажи мне… - Шумилов демонстративно перешёл на "ты", давая понять, что угощая женщину шампанским, он сразу же приобретает право командовать, - скажи мне, Жанна, откуда ты? Старая Русса? Дно?
- Тихвинская я, - призналась женщина.
- М-м, похоже, - покивал Шумилов.
- А почему вы так решили? - дамочка явно оказалась заинтригованной.
- Ну, типаж у тебя северо-русский, волосы светлые, прямые, лицо круглое, глаза светло-серые. На уроженку Курляндии не похожа. Чухонцы имеют акцент. У скобарей, псковичей то есть, свой акцент. У тебя такого акцента нет. Ну, стало быть, откуда-то из-под Питера.
- Тихвинская, тихвинская я, - закивала Жанна.
- Что ж, Жанночка, заслужила, стало быть, первый фужер. Шумилов сделал знак официанту, и когда тот подскочил, скомандовал:
- Бутылку "Clos des Goisses" на стол и пару фужеров.
Жанна, видимо, поражённая заказом, вытаращила глаза:
- У них бутылка "Гёсса" стоит девятнадцать рублей! Самое дорогое шампанское!
- Ну, вот его-то я и заказал. Или ты не пьёшь брюты?
- Пью-пью, только наливайте.
Официант открыл бутылку и, оставив её в ведёрке со льдом, удалился. Шумилов разлил по фужерам напиток, пригубил его, продолжая искоса наблюдать за тем, что происходит вокруг. К девицам за соседним столиком присоединился невысокий плотный мужчина лет пятидесяти с округлым животиком, выпиравшим из-под сюртука горного инженера. Явно отец семейства, причём не из Петербурга, поскольку в столичных ведомствах мундиры с лоснившимися локтями и обтёрханными краями обшлагов были бы сочтены дурным тоном. Стало быть, командировочный, решивший гульнуть со столичной "штучкой". Мужчинка масляными, как у кота, глазами оглядывал обеих девиц и обильно потел, видимо, от волнения. Он то и дело вытирал лицо и плешь замусоленным мятым платком и глуповато скалился - шутил, стало быть. Девицы - и блондинка, и брюнетка - смотрели на него вполне благосклонно, кивая в ответ на его бормотание и обмениваясь понимающими взглядами.
- А как твоё настоящее имя, Жанночка? - спросил Шумилов свою спутницу. - Поди Фёкла или Парася? Только не ври, я не люблю вранья.
- Не-е-а, Раисой меня звать, - простодушно призналась "Жанна".
- Какая же ты умничка, - похвалил женщину Шумилов. - Давай подолью тебе шампанского.
- Вы такой интересный мужчина… - она завела было традиционную для дам подобного сорта волынку, но Алексей Иванович пресёк всяческие поползновения увести разговор в сторону:
- Это неинтересно, помолчи лучше. Ты вот что скажи, Жанночка, ведь у вас договор с местным буфетчиком: вы уговариваете своих клиентов делать заказы подороже, а вам за это дозволяется целый день здесь обретаться и ловить мужчин. Есть такой уговор, точно? Только не пытайся врать.
- Э-эх, - протяжно вздохнула женщина, - точно есть. Всё-то вы про нас знаете! Только такой договор существует не с буфетчиком, а с управляющим. Он в прибытке, и нам удобно. Ну, конечно, он не со всеми девицами так договаривается.
- Молодец, Жанна, приятно с тобой разговаривать, - Шумилов налил ей ещё шампанского. - А что значит, "договаривается не со всеми девицами"?
- Ну, значит, только со своими. С надёжными, значит, проверенными…
- …прикормленными, - добавил Шумилов.
- Ну да. Кого знает.
Девицы за соседним столиком наконец столковались с горным инженером, поднялись с дивана и двинулись к выходу. Обладатель потрёпанного мундира суетливо бросил на стол десятирублёвый билет, затем, решив, видимо, не баловать официанта чаевыми, забрал его назад и оставил на столе синюю пятирублёвку и три серебряных рублёвых монеты. Довольный таким удачным решением, он поспешил вслед за девицами; от Шумилова не укрылось то, как инженер плотоядно потёр ладони, явно в предвкушении предстоящего удовольствия.
- То есть, Жанночка, вы тут - девицы, я имею ввиду - друг друга неплохо знаете… - Алексей вернулся к прерванной беседе со своей вульгарной соседкой.
- Ага, все мы одними кругами ходим, - неожиданно философски заявила дама; видимо, шампанское уже дало ей в голову, вызвав желание выражаться умно и вычурно, - и лица все одни и те же. Хотя, конечно, и новые появляются.
- То есть ты, наверное, и Соньку-Гусара знаешь.
- Конечно, знаю, - легко согласилась Жанна, - и Сонька, кстати, меня знает!
- Ну, это понятно, - Шумилов налил ей ещё шампанского. - Давай, пей, Жанночка, видишь, ещё полбутылки остаётся. А вот скажи-ка, милая, как бы мне Соньку-Гусара отыскать?
Сидевшая напротив женщина буквально поперхнулась шампанским, закашлялась, изо рта её полетели брызги вина, образовав на скатерти перед нею большущее пятно.
- Простите, господин хороший, - давясь смехом и кашлем, пробормотала Жанна, - шутка удалась! Давно так не смеялась! Повеселили вы меня, однако…
Шумилов моментально насторожился, реакция собеседницы была совершенно неадекватной. Он молча наблюдал за тем, как Жанна, шмыгая носом, вытирала платком слезившиеся глаза. Наконец, дождавшись, когда дама приведёт себя в порядок, спросил:
- Чем же это я так тебя развеселил, Жанна?
- Чем-чем? Сонька перед вами четверть часа сидела, вы на неё всё время таращились, а теперь спрашиваете, как её найти…
- Где это "передо мной"?
- Да вот за этим столиком. С Маняшей-Поленом. "Полено" - это прозвище, ей как-то раз "кот" по голове поленом шваркнул, так она ничего, жива осталась. Он занозы из башки вытащил да на панель погнал. А она и пошла. И ничего! Дура дурой, правда, но таковой по жизни всегда была.
- Подожди, Жанна, - остановил её словоизвержение Шумилов, - там сидели две девицы, тёмненькая и светленькая. Ты хочешь сказать, что…
- … светленькая - это Маняша, а тёмненькая - Сонька.
- А вот тут ты врёшь, - убеждённо сказал Шумилов. - Я знаю, что Сонька-Гусар рыжая.
- Хе, наивный всё же народ мужчины! Сонька правда рыжая, да только парик у неё чёрный. Она космы свои остригла и уже с неделю ходит в парике. Ей, кстати, к лицу, хороша мордашка…
Шумилов не мог поверить, что в течении столького времени наблюдал за объектом своих розысков и не догадался, кто же перед ним. Как утопающий, в последней надежде хватающийся за соломинку, он снова спросил Жанну:
- Ты часом не шутишь со мною? Если шутишь, то это плохая шутка.
- Что вы, Прокл, - мгновенно трезвея, пролепетала Жанна, - клянусь Богом, и в мыслях не было шутить над вами. Это в самом деле была Сонька-Гусар.
Шумилов вскочил из-за стола, и помчался следом за ушедшими девицами, набросив на ходу на плечи плащ. Выбежав на улицу, он внимательно посмотрел в обе стороны Невского проспекта. Никого! Чертовщина какая-то! Неужели они куда-то завернули? Куда? В "Гостиный двор"? Или вообще остались в "Пассаже"?
Алексей усилием воли подавил панику и уже спокойнее принялся рассматривать народ, вышагивавший по Невскому. И, наконец, увидел интересующую его троицу на противоположной стороне проспекта, возле самого угла "Гостиного двора". Шумилов торопливо двинулся в их сторону. Компания, между тем, свернула на Садовую улицу и исчезла из поля зрения. Алексей Иванович чуть было не поддался соблазну припустить за ними бегом, но сдержал себя, поскольку не хотел привлекать к себе ничьего внимания. По Большой Садовой компания шла не торопясь, и Шумилов быстро сократил расстояние. Он почти было нагнал троицу, как та неожиданно повернула в узкий Толмазов переулок, проходивший позади Публичной библиотеки к Александринской площади. Заглянув за угол, Алексей буквально наткнулся на спины важно вышагивавших по переулку девиц и горного инженера: последний, пристроившись между ними, держал девиц за талии и что-то ворковал, склонившись к уху Соньки. Алексей Иванович в три прыжка догнал троицу и тронул чёрненькую за локоть:
- Одну минуту, Софочка!
Та отшатнулась, явно испуганная неожиданным появлением из-за спины незнакомца.
- Что вам угодно? - раздражённо спросила Сонька-Гусар, пытаясь высвободить локоть, но Шумилов держал её крепко, и выдернуть руку не позволил.
- Я имею к вам весьма важный для вас разговор и просил бы вас уделить мне время…
Шумилов ничего не успел толком объяснить, как горный инженер с неожиданным проворством выскочил из-за брюнетки и, толкнув Алексея животом, грозно рыкнул:
- Любезнейший, не задер-рживайте даму!
Прорычал ни дать ни взять, как фельдфебель на плацу.
- Я не с вами разговариваю, папаша! - огрызнулся Шумилов. - Будьте любезны, отойдите в сторону!
- А я говорю, не задерживайте даму! - горный инженер напирал на Шумилова животом, и получалось это у него убедительно, поскольку он был выше ростом и гораздо больше весом. Шумилов отступил на шаг, затем второй, но потянул за собою Соньку, которую продолжал удерживать за локоть. Девица взвизгнула:
- Мне больно!
- Убер-рите р-руки от дамы! - инженер продолжал брать на арапа. Видимо, ему очень жаль было тех восьми рублей, которыми он рассчитался за угощение проституток в кондитерской.
- Шли бы вы домой к жене и детям, папаша, - в свою очередь посоветовал обладателю крепкого живота Шумилов. Упоминание о семье спровоцировало вспышку праведного гнева. Алексей увидел, как перекосилось лицо инженера, и тот с силой, уже всем телом толкнул его. Второй закон Ньютона сработал как всегда безупречно: отброшенный назад большей силой, Шумилов не удержал равновесия, выпустил локоть Соньки и завалился, ударившись сначала поясницей о выступ здания, а через секунду упав на тротуар. Острая боль в копчике пронзила тело так, что аж слёзы на глаза навернулись.