- Фамилию не сказывал, да только… да только я узнала, - самодовольно проговорила Сонька, - я у него визитную карточку заныкала.
- В портмоне, что ли, залезла? - удивился Шумилов. Он прекрасно понимал, что украсть визитную карточку совсем непросто, гораздо труднее, чем часы или булавку для галстука.
- Зачем же так грубо? Я не воровка какая-нибудь. Просто момент подвернулся, а я и воспользовалась. Когда мы сидели у Доминика, Максим увидел в зале артисточку известную, честно скажу, не знаю какого театра, я вообще не театралка. Ну и решил подарок ей организовать: прямо в зале у девушки - цветочницы взял букет, официанту велел бутылку шампанского принести и всё это вместе передать за столик артистке. В букет Максим вложил визитную карточку, для этого он достал портмоне, а когда стал вынимать карточки, то рассыпал их по столу. Там этих карточек целая пачка была, только из типографии. Пока он прилаживал карточку к розе, я одну из выпавших накрыла перчаткой и со стола смахнула себе в сумочку. Правда, надо сказать, что он букет купил не только артистке, но и мне, причём, мне даже лучше!
- Карточка эта у вас?
- Конечно.
- Давайте её сюда! - распорядился Шумилов.
Софья соскочила с кровати, залезла в шкаф и вытащила оттуда сумочку. Покопавшись в ней, вручила Алексею Ивановичу изящную визитную карточку с замысловатыми виньетками по углам и набранным готическим шрифтом текстом: "Терехов Максим Петрович. Председатель Правления Общества "Уральских железоделательных заводов" и дочерних компаний". Солидно и со вкусом. Шумилов покрутил карточку в руках; что-то его настораживало в словах Соньки, только он пока не мог понять, что именно. Какое-то противоречие ощущалось между текстом на визитке и тем, что девица рассказывала о Максиме.
- Покамест продолжайте, - попросил Алексей Иванович. - Что насчёт внешности и примет?
- Максим всегда был в цивильном. Одет не очень дорого, но прилично, со вкусом и во всё новое. Видно, что внимание своей внешности уделял немалое. Светлое пальто, тонкие сорочки, атласный жилет… Лет ему около тридцати, возможно, чуть за тридцать. Сам из себя видный: рост выше среднего, "в мясе", не худой, значит. Кожа чистая, хорошая, весь как молочный поросёнок, аж розовенький. Волосы светлые, русые, на косой пробор расчесаны. Борода и усы.
- Рост "выше среднего" - это как? - спросил Шумилов. - Насколько выше? Встаньте, покажите рукой.
Сонька опять соскочила с кровати, подойдя к стене, приложила пальчик на такой высоте, которая должна была соответствовать макушке Максима. Получалось, что он должен был быть выше самой Соньки-Гусара примерно на пару дюймов.
- Обувь он носил на каблуках?
- М-м… - девица задумалась на миг, - Нет, вроде… Как-то это в глаза не бросалось.
- Приметы какие-то особые имел? Родимые и пигментные пятна, следы ожогов, деформированные пальцы? Может, говорил как-то особенно, акцент имел, дефект речи, слова-паразиты употреблял?
- Как смешно вы сказали: "слова-паразиты"! У него часто в речи проскальзывало "эх-ма". Не то чтобы слух резало, но как-то не по делу… И родинка, кстати, была узнаваемая, хотя и незаметная, за правым ухом, чуть пониже мочки.
Шумилов подумал, что Васька Хлопов ничего не упоминал о родинке, но это и неудивительно, принимая во внимание место её расположения.
- Вот что, Сонечка, собирайтесь-ка, прогуляемся немного по городу, - предложил девице Алексей Иванович.
- Куда это?
- Прокатимся в Правление "Уральских железоделательных заводов".
- Он нас там часом не поубивает? - с опаской в голосе спросила Сонька.
- Ну что вы! Когда в одной руке я держу кастет, а в другой - револьвер, то меня довольно трудно убить. Для господина Терехова я имею одно очень смелое предложение, которое его, полагаю, чрезвычайно заинтересует.
- Это какое же?
- Хм… А вот это уже секреты моего ремесла, - отмахнулся от глупого вопроса Шумилов.
Алексей Иванович верил в чудесные совпадения, но относился к ним с известной толикой опаски: опыт учил его, что слишком часто первоначальное везение вело в сторону, противоположную истине. Поэтому, когда в просторной приёмной акционерного общества секретарь сообщил визитёрам, что им "очень повезло, поскольку именно сейчас проводится полугодовое собрание Правления", Шумилов воспринял услышанное с настороженностью.
Хотя Сонька-Гусар по настоянию Шумилова обрядилась в самое строгое своё платье, вид она всё же имела весьма броский и даже вызывающий. Во всяком случае, её смелое декольте никак не соответствовало официальной и чопорной обстановке солидной компании. Алексей перехватил несколько в высшей степени заинтересованных взглядов, брошенных секретарём в сторону присевшей на диван Соньки.
Они терпеливо дожидались окончания заседания, наблюдая за тем, как сновавшие туда-сюда официанты сервировали длинный стол в большом зале, куда из приёмной были открыты обе створки массивных дверей. Очевидно, после заседания для членов Правления готовился ужин.
Наконец, ровно в половине шестого распахнулись двери кабинета Председателя Правления, и в приёмную повалил народ, что означало окончание заседания. Секретарь поднялся из-за стола и тут же скрылся в кабинете, очевидно, чтобы доложить о визите двух лиц, пожелавших видеть господина Председателя по "частному вопросу". Не прошло и минуты, как он вернулся и приглашающим жестом указал Алексею и Соньке на кабинет: "Максим Петрович примет вас, проходите, пожалуйста, но не задерживайте слишком господина Председателя, поскольку у него сегодня был весьма напряжённый день".
Они дождались, пока все выходящие из кабинета пройдут, и только после этого вошли в двери. Помещение, в котором оказались Шумилов и Карьянова, производило сильное впечатление своими масштабами: высоченный, не менее трёх саженей, потолок украшала роскошная золочёная лепнина, стены забраны резными дубовыми панелями, а за громадным столом без труда могли поместиться не только три десятка человек, а в два раза более. Две роскошные хрустальные люстры заливали кабинет ровным ярким светом, а идеально подогнанный дубовый паркет убегал из-под ног фантастическим лугом. Кабинет был достоин богатейшей уральской компании, здесь было бы не стыдно расположиться и великому князю, и самому Государю.
Шумилову потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться в незнакомом интерьере. Алексей Иванович не сразу заметил мужчину, тихо сидевшего за длинным столом. Когда этот человек поднялся, сразу стало ясно, что он никак не может быть тем самым Максимом, о котором рассказывала Сонька: Терехов оказался немолод, далеко за пятьдесят, сухопар, брил усы и бороду - словом этот человек не обладал даже отдалённым сходством с тем, кого ожидал увидеть Шумилов. Алексей перехватил удивлённый взгляд Соньки - она явно никогда прежде не видела этого человека.
- Господин Терехов? Максим Петрович? - на всякий случай уточнил он.
- Он самый. Господин Шумилов, кажется так? - в свою очередь спросил председатель правления.
- Именно. Позвольте представить вам Софью Аркадьевну Карьянову (в сторону женщины последовал церемонный кивок хозяина кабинета). Сразу хочу поблагодарить за любезное согласие выслушать нас. Чтобы не томить вас, позвольте сразу к делу…
- Присядем, - Терехов жестом указал на стулья вдоль длинного стола.
- Я действую в интересах присяжного поверенного Карабчевского Николая Платоновича, - начал Шумилов. - Обстоятельства весьма драматического свойства заставляют просить вас посмотреть на собственную визитку и припомнить, кому и при каких обстоятельствах вы могли её вручить.
Шумилов извлёк из портмоне визитную карточку, полученную часом ранее от Соньки, и подал её Терехову. Тот лишь только глянул на неё и тут же проговорил:
- Карточка не моя. Вот моя настоящая карточка!
Он достал своё портмоне и выложил на стол визитку такого же размера и весьма похожую оформлением: готический шрифт, замысловатые виньетки в углах. Лишь присмотревшись внимательнее, Шумилов заметил, что если на карточке, полученной от Соньки, украшения представляли собою орнамент с использованием растительных элементов - цветов и дубовых листьев - то украшения на карточке настоящего Терехова комбинировались из геометрических фигур.
- В самом деле, - только и пробормотал Алексей Иванович.
- Я скажу больше: каждый год я меняю внешний вид своих визитных карточек и крайне осмотрительно раздаю их. Это связано с тем, что когда-то, много лет назад, мой отец чуть было не сделался жертвой мошенничества. Я знаю, что разного рода аферисты охотятся за визитками людей именитых и состоятельных. А я, в общем-то, состоятелен. Так вот… - Терехов задумался, - для меня очевидно, что человек, заказавший эту подделку, имел перед глазами оригинал, то есть мою настоящую карточку.
- Мне тоже так кажется, - согласился Шумилов. - Шрифт подобран идеально, да и текст аккредитации совпадает слово в слово.
- Вот посмотрите-ка на мою прошлогоднюю визитную карточку, - Максим Петрович выложил на стол ещё одну визитку, - видите, она совсем другого вида: бумаге придана пергаментная желтизна, текст сдвинут вправо, совсем не тот шрифт.
- В самом деле, - согласился Шумилов, возвращая карточку хозяину.
- Скажите, а в чём подозревается предъявитель сей поддельной визитки?
- Убийство с особой жесткостью и по предварительному сговору…
- Ай-яй-яй, как это неприятно, - Терехов покачал головою. - Вы знаете, я ведь вообще-то не живу в Петербурге, я бываю тут наездами раз в два-три месяца. У меня дом в Екатеринбурге и, кроме того, есть недвижимость в Европе, в Лондоне, на Луаре. То, что вы меня сейчас застали здесь - это чистая случайность. Я приехал буквально вчера и завтра же уезжаю.
- А до этого когда вы были в столице? - полюбопытствовал Шумилов.
- В мае. Я могу доказать своё alibi. Я публичный человек, и мои перемещения по стране затрагивают интересы очень многих людей, поэтому их можно восстановить с точностью до часа. Я не знаю, какой интервал времени вас интересует, но я убеждён, что сумею доказать необоснованность подозрений в свой адрес, буде таковые возникнут.
- Что вы, что вы, Максим Петрович, вопрос так не ставится. Ваша непричастность к упомянутому преступлению для нас очевидна. Скажите, пожалуйста, во время своего последнего приезда в столицу кому вы раздавали визитные карточки?
- М-м… Только в учреждениях. В Министерстве народного просвещения… В Святейшем Синоде… - стал вспоминать Терехов. - Я, знаете ли, приезжал по поводу открытия школ при наших заводах. Требовалось согласовать штаты, пригласить людей на вакансии… Раздал буквально две или три визитки и всякий раз в руки высоких чиновников, от главы департамента и выше. По-моему, эти люди вне подозрений.
- Скажите, пожалуйста, знаком ли вам человек, отвечающий следующим приметам…, - и Шумилов подробно, возможно, даже излишне, описал человека, представлявшегося Соньке "Максимом", не забыл упомянуть и о родинке за ухом, и о привычке повторять "эх-ма". Терехов внимательно выслушал всё сказанное, ничем не выразив нетерпения, и убеждённо ответил:
- Определённо нет.
- А был ли в числе знакомых вам Кузьма Кузнецов, владелец доходных домов в Санкт-Петербурге, в прошлом офицер гвардии?
- Клянусь, я не знаю, о ком вы говорите, - Терехов даже руку приложил к сердцу, стараясь придать словам больше убедительности. - Готов повторить под присягой в суде.
- Ну, что вы, так вопрос не стоит, - Шумилов улыбнулся и поднялся, давая понять, что считает разговор исчерпанным. - Приносим извинения, что невольно отняли ваше время, благодарим за любезную готовность помочь.
- Могу ли я оставить у себя подделку, которую вы принесли? - осведомился Терехов.
- Боюсь, что нет, Максим Петрович. Это важная улика, которая будет передана нами в распоряжение следствия и суда.
Выйдя из здания акционерного общества, Шумилов крепко задумался. Он был абсолютно убеждён в том, что столь солидный человек, каковым оказался Максим Терехов, не был причастен к убийству Кузнецова. Однако, это открытие влекло за собою несколько весьма любопытных выводов. Прежде всего, оно заставляло расценивать все действия неизвестного друга Соньки-Гусара как тщательно обдуманные, подготовленные и исполненные. То, что убийство Кузнецова не явилось спонтанным актом, было ясно и прежде, но теперь способность преступника мыслить перспективно, безошибочно рассчитывая как свои шаги, так и действия окружающих, вызвала даже восхищение Шумилова. Алексей был готов поклясться, что неизвестный умышленно подсунул Соньке заблаговременно подготовленную фальшивку, рассчитывая, что девица либо прочтёт, либо украдёт визитку. Следовало признать, что расчёт преступника полностью оправдался.
Напечатать карточки было вовсе не таким простым делом, как мог подумать несведущий человек. В типографии следовало обязательно предъявить паспорт, либо нотариальную доверенность, если карточки заказывались на чужую фамилию. Такой порядок был заведён в силу очевидных соображений: сословное общество не могло допустить, чтобы разного рода проходимцы раздавали визитные карточки великих князей или университетских профессоров. Репутация честного человека была слишком ценна для того, чтобы допускать бесконтрольную печать визитных карточек. Однако, неизвестный сумел обойти формальные препоны. Каким образом? Вряд ли он предъявлял в типографии свой настоящий паспорт; скорее всего он либо располагал подложным паспортом, либо каким-то образом был связан с типографским производством.
Наконец, напрашивался ещё один вывод: псевдо-Максим знал о том, что настоящий Максим Терехов нечасто бывал в Санкт-Петербурге. Предъявляя карточку иногороднего жителя, преступник мог быть уверен в том, что этого человека нет рядом. Именно поэтому визитная карточка последнего представилась ему предпочтительной для подделки! Что ж логично, удобно и хорошо продумано…
- Кто бы ни был этот человек, он умён и хитёр, - пробормотал Шумилов задумчиво.
- Что? - не расслышала Сонька.
- Давайте вот над чем подумаем, Софья Аркадьевна, - предложил Алексей Иванович, - Что ваш знакомец носил в карманах и портфеле? Ведь он же вынимал что-то из карманов, правда?
Они не спеша двинулись по Малой Садовой улице, обсуждая все те мельчайшие детали, которые в той или иной степени могли раскрыть род занятий или место проживания фальшивого Максима Терехова. Шумилов расспрашивал Соньку о том, какие ключи от входной двери носил с собою её приятель, присутствовала ли монограмма на его запонках или галстучной булавке, что за газеты лежали в его портфеле, и метки какого портного были нашиты на его пальто и пиджаках, - одним словом, разговор вертелся вокруг тех мелочей, на которые люди обычно не обращают внимание, но которые порой могут многое сказать о человеке. Разговор оказался долгим и изнурительным, Сонька искренне старалась быть полезной Шумилову, но её воспоминания по большей части были малосущественны.
Уже в самом конце она вдруг вспомнила:
- Во время нашей первой встречи, когда мы с "Максимом" пришли в гостиницу, он открыл свой портфель, дабы освежиться одеколоном. Так вот, в портфеле у него лежала папка казённая, канцелярская, знаете такая, с надписью "Дело"…
- А что ещё было написано на папке? - тут же ухватился за это воспоминание Шумилов.
- Что-то от руки, довольно много, строки четыре или пять, как бы название этого самого "Дела". Но почерк такой… мелкий, прочесть невозможно. Да я и не пыталась, на что мне? А поверху папки типографским шрифтом было напечатано что-то… что-то такое длинное…
- Прокуратура Санкт-Петербургского судебного округа… - предположил Шумилов.
- Слишком длинно.
- Военное министерство…
- Слишком коротко. Второе слово вроде как "народный"… точно не помню, но вот так мне сейчас кажется, - словно бы извиняясь, пробормотала Сонька.
- Министерство народного просвещения.
- Да, наверное, - задумчиво кивнула девица, - три слова в две строки набранные. Похоже, именно на это.
- Вот что, Сонечка, давайте-ка завтра прогуляемся с вами по Фонтанке вдоль Министерства народного просвещения, эдак, с восьми часов утра до десяти, - предложил Шумилов.
- Да вы шутите, верно! - изумилась Сонька-Гусар. - Я в восемь ещё сплю!
- Я не шучу, голубушка, - строго сказал Алексей Иванович, - так что придётся встать до восьми! В восемь мы уже должны быть перед фасадом министерства. Оденьте самое неприметное платье, самое позорное пальтецо, - одним словом, прикиньтесь жалкой серой мышкой, дабы пресловутый Максим вас часом не опознал.
- Чёрт побери! - Сонька с досады аж сплюнула себе под ноги; выглядело это на редкость вульгарно и отталкивающе. - Вспомнила на свою голову!
- Дура ты, Сонька! - в свою очередь, раздражаясь, тут же парировал Шумилов. - Ты молиться должна на то, чтобы мы завтра отыскали этого субчика! Тебя это от каторги спасёт, а ты, дурища, по глупости своей чёрта всуе вспоминаешь!
12
Утром шестнадцатого августа Алексей Шумилов был вынужден проснуться ранее обыкновенного. Ему требовалось изменить внешность для того, чтобы в случае встречи с псевдо-Максимом тот не смог составить верное представление о настоящем облике своего противника. Позавтракав на скорую руку, Алексей Иванович засел за грим, точно настоящий трагический актёр. Он решил придать себе облик провинциального дворянина; обычно таковые никогда не вызывали в свой адрес особых подозрений, поскольку производили впечатление людей слегка растерянных и бестолковых. Разумеется, это вовсе не означало, что провинциалы были глупы какой-то особой глупостью, просто столичные жители, в силу стереотипа общественного сознания, снисходительно воспринимали их этакими растяпами и безобидными рохлями. А именно таким человеком Шумилов и хотел предстать перед возможным преступником в случае неожиданной встречи.
Он наклеил бородку клинышком, добавил усы и бачки, волосы расчесал на пробор. Чтобы состарить кожу, присыпал лицо серой пудрой с графитом; мимические морщины на лбу и вокруг глаз сразу рельефно выступили, прибавив возрасту Шумилова лет десять, не менее. Обрядился Алексей Иванович в самую старую одежду, какую смог отыскать. Осмотрев себя в зеркало, счёл получившийся облик потасканного жизнью провинциала вполне отвечающим стоявшей перед ним задаче.
Перед выходом из дома Шумилов положил в карман визитные карточки убитого в "Знаменской" Кузнецова. Решение взять их с собою было спонтанным и иррациональным, вне всякой логики, просто Алексей почему-то подумал, что может сложиться ситуация, когда эти карточки лучше будет иметь под рукой. В карман плаща положил кастет, как всегда под левую руку; драться он сегодня вовсе не собирался, но если Бог даст, и ему посчастливится встретить убийцу, лучше быть с кастетом, чем без оного. Во всяком случае, этому учил его опыт.
Взял он в руки и револьвер, но, подумав, отложил его. Никого сегодня задерживать Шумилов не собирался прежде всего потому, что не имел на это права. Необходимо просто отыскать мужчину, предложившего Соньке-Гусару устроить ловушку Кузнецову, только и всего. Если же Алексею придётся стрелять, то сие будет означать лишь то, что поставленную задачу он постыдно провалил. И наличие пистолета всё равно не избавит его от конфуза, а лишь усугубит его.