– Да-да, – пробормотала Анника и торопливо пошла к двери.
В комнате стало немного прохладнее. Должно быть, кто-то ее проветрил. Значит, окна каким-то образом можно отпирать. Кто-то поставил на стол кувшин с водой и стакан.
В коридоре стихли шаги Ахмеда. Анника вытащила книгу и положила ее на одеяло. Потом она наклонилась и заглянула под кровать.
Кто-то вылил мочу из горшка и ополоснул его.
Анника села за стол, раскрыла блокнот и взяла ручку.
Она быстро записала рассказ Сюзетты, свое впечатление и выводы.
Фатима тайно вывезла Сюзетту в Марокко. Должно быть, она знала, что что-то готовится, и по какой-то причине хотела увезти Сюзетту с Солнечного Берега так, чтобы никто об этом не знал.
Возможно, она решила позаботиться о девочке – все-таки Сюзетта была лучшей подругой ее дочери. Или у нее на уме было нечто совсем другое? Не была ли Сюзетта заложницей? Не хотела ли Фатима обменять ее на что-то или на кого-то?
Следующая мысль едва не заставила Аннику уронить ручку.
Если Фатима знала, что Сюзетте было чего опасаться, то знала также, что семья Сёдерстрём находится в опасности.
Возможно, Фатима сама замешана в убийстве.
Может быть, она его и организовала?
Анника вдруг осознала, что путей к отступлению становится все меньше и меньше.
Она положила ручку на стол и подбежала к двери. Та, естественно, оказалась запертой.
Значит, ее не собираются отсюда выпускать?
Значит, ее будут держать здесь вечно?
Кто знает о том, что она здесь?
Никто, кроме таксиста Мухаммеда из Танжера.
Анника ощутила приближение панической атаки. Поле зрения сузилось, появилось покалывающее ощущение в пальцах, в душу заполз леденящий страх.
Она добрела до кровати и улеглась на нее лицом вниз.
Это неопасно, принялась она уговаривать себя. Если бы они хотели ее убить, то давно бы это сделали. Они бы вообще ее сюда не впустили. Возможно, Фатима выращивает наркотики, но она не убийца. Поэтому она приютила Сюзетту. Фатима заботится о людях…
Анника лежала неподвижно, сосредоточившись на дыхании.
Надо вырастать из этих панических атак.
Она осторожно встала и подошла к окну. Оно было по-прежнему заперто.
Людей во дворе не было. Небо потемнело от набежавших с Атлантики туч. Собирался дождь.
Анника оглядела фасад.
Верхний этаж, на котором она сейчас находилась, был скромнее, чем остальная часть дома. Вероятно, здесь располагались помещения для прислуги или какие-то дополнительные квартиры.
В среднем этаже были жилые помещения. Нижний этаж, судя по всему, не имел какого-то конкретного назначения. Было темно, когда ее сюда привели, но снаружи нижний этаж выглядел проще второго. По дороге в Асилах Анника видела несколько подобных домов. Возможно, так вообще принято строить в Марокко. Начинают с простого первого этажа, а потом надстраивают дом по мере поступления средств.
Дом был огромным, площадью не меньше тысячи квадратных метров. Обставлен он в некоторых частях просто роскошно. Усадьба отлично охранялась. Фатима была производителем гашиша из высшей касты, в этом не оставалось сомнений.
В комнате начало темнеть.
Анника вернулась к столу, подняла упавшую на пол ручку и начала разбираться с обитателями фермы.
Сколько людей здесь живет?
Сначала Фатима и три ее дочери: Мариам, Сабрина и Амира. Мариам была женой Аббаса и матерью двоих детей. Наверное, именно ее Анника видела во дворе сегодня утром. Сабрина училась в Гарварде и сейчас отсутствовала. Зине и Ахмед – это вооруженная охрана.
Помимо этого здесь есть прислуга и люди, работающие в поле. Видимо, Зине является их начальником и надсмотрщиком.
Анника отложила ручку, села на кровать и взяла в руки книжку, которую дала ей Сюзетта, произведение Сив Хофман "Место под солнцем". Анника вытащила из-под одеяла подушку, подложила ее под спину и оперлась о стену.
Открыв книгу на первой странице, она погрузилась в чтение.
Пока она читала "Принцессу в заоблачном дворце", "Девочку-тролля с серными спичками", "Ангел Гудагордена", "Грехопадение" и "Мертвеца на берегу", за окнами разразился принесенный с Атлантики ливень, хлеставший по стеклам окон и по растительности во дворе.
* * *
Ближе к вечеру началась гроза.
В комнате стало так темно, что Аннике пришлось зажечь лампочку, чтобы дочитать рассказ.
Перевернув последнюю страницу, она закрыла книжку, не зная, чему верить.
Могло ли такое произойти на самом деле, или это был всего лишь украшенный фантазиями литературный вымысел?
Ослепительная молния и раскат грома заставили ее встать и посмотреть в окно. Небо было абсолютно черным. Молнии, одна за другой, сверкали в облаках, по небу перекатывался гром.
Что она будет делать, если молния ударит в дом и он загорится?
Она вспомнила рев пламени в детских спальнях дома в Юрсхольме, вспомнила, как открыла окно и на простынях спустила вниз детей. Здесь же она заперта, как крыса в обувной коробке.
Еще одна вспышка и последовавший исполинский удар грома едва не свалили ее с ног. Анника вскрикнула, дыхание ее стало частым и поверхностным. Она сделала три шага и лихорадочно дернула ручку двери. Она была заперта надежно, как банковский подвал.
Анника снова подбежала к окну и внимательно рассмотрела замки на балконных дверях. Они открывались наружу. Запоры находились там же, где и ручки, на середине высоты дверного полотна, на уровне пояса. Анника с силой нажала на дверь, но она не поддалась.
Анника выглянула во двор. Освещение погасло, видимо, вырубилось электричество.
Анника с трудом сглотнула и постаралась взять себя в руки, она никогда не боялась гроз.
Дом был каменный, крыша – кирпичная. Загореться такой дом не мог.
Проблема не в погоде, проблема в ее глупом поступке.
Кто может знать, где она находится?
Она села на кровать и изо всех сил попыталась сосредоточиться.
Шюман знал, что она находилась на Солнечном Берегу, если он получил ее статьи и фотографии. Но не факт, что они до него дошли.
Если ее начнут искать, то список пассажиров парома и служащие паспортного контроля покажут, что она уехала в Марокко. Полиция по крайней мере будет знать, в какой стране ее искать.
Телефонный оператор подтвердит, что она звонила Рикарду Мармену, а он расскажет о мукаддаме в Асилахе. Мукаддам сможет подтвердить, что она спрашивала о ферме Фатимы.
Она исчезла не бесследно, хотя это было непростительной глупостью – не рассказать никому, куда она направляется.
Анника инстинктивно пригнулась от очередного удара грома.
Сколько времени пройдет, прежде чем ее начнут искать?
Самое раннее – в понедельник, когда ей надо будет забрать детей.
Снова громыхнуло, но теперь это был не гром, а что-то другое. Звук был более коротким и резким, и донесся он откуда-то снизу.
Она подошла к окну, прижалась лицом к стеклу и посмотрела во двор. Единственное, что она увидела, – это отражение горящей лампочки. Анника торопливо ее задула.
Потом подобралась к окну и снова посмотрела во двор.
Ворота были открыты. Металлические створки искорежены, остатки ворот и стена дымились.
Анника сморщила лоб и внимательно пригляделась.
Да, дым шел от створок ворот.
Она услышала грохот взрыва: кто-то взорвал замок ворот.
Анника приникла к окну и заметила во дворе какое-то движение, черные силуэты мелькали под серыми струями дождя. Два, три силуэта. Она видела, как они бегут к дому. Потом Анника увидела яркую вспышку, и снова раздался короткий сильный хлопок.
У Анники перехватило дыхание.
У этих людей было оружие, и они не колеблясь его применяли.
У Анники возникло почти непреодолимое желание заползти под кровать. Она может накинуть темную куртку на светлую одежду, чтобы ее не увидели, заглянув под кровать. Она надела шапочку и, сложив ладони лодочкой, снова посмотрела во двор.
Опять что-то загремело, на этот раз выстрелы. Из дома ответили на огонь. Послышался крик. Один из силуэтов упал. Скорее всего, кто-то из нападавших. Видимо, его убил либо Зине, либо его сын.
Две оставшиеся тени зигзагами бежали к дому, беспрерывно стреляя. Вспышки освещали их лица.
Это были белокожие европейцы.
Потом упал еще один человек, находившийся ближе к дому. Анника видела, как он упал на спину практически под ее окном.
Оставшийся невредимым нападавший остановился, выпрямившись во весь рост, и стал чего-то выжидать.
Потом он, не прячась, направился к дому и пропал из поля зрения Анники. Она не отходила от окна, и через некоторое время тот человек вернулся во двор.
Он вернулся не один, а с каким-то человеком или ребенком, которого тащил за собой за волосы. Вытащив его на середину двора, человек швырнул свою жертву на землю. Второй человек, кажется, был ранен и, извиваясь, корчился на земле.
Анника сумела различить его искаженное болью и криком лицо. Это был Ахмед, сын надсмотрщика Зине. Одетый в черное мужчина наклонился к нему. Приставил к его голове дуло винтовки и спустил курок. Винтовка дернулась от отдачи. Ахмед вытянулся и неподвижно застыл на земле. Анника почувствовала, что ее сейчас вырвет.
Перестрелка закончилась. Наверное, Зине тоже был обезврежен или убит.
Мужчина остался стоять на месте. Он поднял голову и внимательно осмотрел дом. Анника отпрянула, чтобы он не заметил ее в окне.
Прошла целая минута, прежде чем она отважилась снова приникнуть к окну.
Человека во дворе не было.
Потом внизу прогремел выстрел и раздался чей-то крик.
Сюзетта, подумала она, мальчики, Амира. Боже, теперь он пойдет по комнатам и будет всех убивать.
Сердце забилось так сильно, что Аннике показалось, будто она сейчас умрет.
Как только он обойдет первый этаж, поднимется на второй, а потом и на третий.
Она огляделась, стараясь не впадать в панику.
Будет полным идиотизмом кричать и стучать в дверь, хотя это было первое, что она хотела сделать.
Отсюда надо выбраться.
О том, чтобы разбить стекла, не могло быть и речи. В каждой двери было по сорок стеклянных пластин, выдавить их она не сможет чисто физически.
Надо как-то открыть дверь и спуститься с балкона на землю.
Когда-то она использовала простыни и выжила. По крайней мере, этот дом хотя бы не горит.
Анника попробовала выбить оконную раму, но ей не хватило пространства для разбега, и удар получился слабым.
Она посмотрела на массивный письменный стол и сообразила, как ей поступить.
Пододвинула стол к окну, уселась на него так, чтобы выпрямленные ноги упирались в замок, подтянула колени к животу и резко выпрямила ноги. Прогремел гром. Оконная рама дрогнула, стол немного сдвинулся с места. Анника снова уселась в исходной позиции и нанесла еще четыре удара. Потом ей пришлось встать и снова подвинуть стол к окну.
После седьмого удара балконная дверь с грохотом открылась. С неба ответил гром. Дождь ворвался в комнату, и через мгновение Анника промокла до нитки.
Двумя резкими движениями она сорвала шторы. Подбежала к кровати, откинула одеяло и с облегчением обнаружила под ним тонкие льняные простыни. Дрожащими руками она связала шторы и простыню морским узлом, благодаря судьбу за то, что была в свое время скаутом. Один конец получившейся веревки Анника привязала к балконным перилам, а другой сбросила вниз.
Нижний конец почти достал до земли и тяжелыми толчками закачался под буйными струями дождя.
Кончится когда-нибудь этот дождь?
Вероятно, да.
Она поколебалась.
Может быть, лучше остаться в комнате. Может быть, тот человек сюда не дойдет?
В этот момент на первом этаже раздался еще один выстрел.
Анника сделала три глубоких вдоха, вышла на крошечный балкон и перелезла через перила.
До земли было страшно далеко.
Она встала с наружной стороны балконных перил, ухватилась за штору и попробовала импровизированную веревку на прочность. Штора выдержала, но нагрузка на нее будет расти по мере того, как Анника станет спускаться вниз. Струи дождя хлестали в лицо, мешая смотреть.
Собственно, ей не надо было никуда смотреть, во всяком случае вниз, ей надо просто спускаться вдоль стены, пока она не коснется земли. Надо всего лишь подавить страх высоты.
Она отпустила перила и сразу начала падать. Дыхание сделалось таким шумным, что заглушало удары грома. Она ухватилась за гладкую штору и поняла, как будет спускаться. Анника немного ослабила хватку и заскользила вниз. Ткань обожгла ладони. Ногами она упиралась в стену, спускаясь по ней, как по ступенькам. Первый шаг, второй. Он оказался слишком длинным, и руки обожгло, как огнем. Она прошла первый узел, миновала второй этаж. Руки начали сильно болеть. Она прошла второй узел. Наверное, уже преодолела половину пути. Не обращая внимания на жжение в ладонях, прошла третий узел и в этот момент отпустила мокрую ткань. Она упала на землю, подвернув ногу. Гравий в кровь ободрал ей локти. Некоторое время Анника лежала неподвижно и прислушивалась. Дождь продолжал лить как из ведра, она промокла до нитки. Вывернутая ступня сильно болела.
Она услышала голоса.
Они доносились из дома.
Анника села. Здесь, на земле, было светлее, чем ей казалось из окна. Конюшня высилась перед ней, как темный колосс высотой тридцать, а может быть, и сорок метров. На ветру за ее спиной скрипели взорванные ворота. Прямо перед ней был вход в дом с торца.
С вывернутой ногой далеко она не убежит. Можно выйти за ворота и спрятаться в густой растительности, пока это выход. Конюшня, правда, была намного ближе, но для того, чтобы до нее добраться, надо было пересечь открытый двор, и не было никаких гарантий, что она не окажется запертой.
В доме раздался душераздирающий детский крик. Анника посмотрела на открытую дверь.
С верхнего этажа лился слабый свет.
Анника, пошатываясь, встала. В паре метров от нее лежал один из убитых. Он лежал лицом вверх, и дождь заливал его широко раскрытые, уставленные в небо, невидящие глаза.
Она, хромая, отошла от трупа. Мокрый гравий громко хрустел под ногами. Анника узнала эти глаза. Светлые, почти бесцветные. Они, смеясь, смотрели на нее, когда ей в подворотне резали палец.
Рядом с человеком лежало оружие, автоматическая винтовка, такая же, какие Анника видела в американских боевиках. Она подняла винтовку, та оказалась очень тяжелой.
В десяти метрах лежал Ахмед. Половина черепа была снесена выстрелом. Анника отвернулась.
В свете молнии Анника разглядела, что возле ворот что-то шевелится. Анника прищурилась и пригляделась, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть сквозь дождь в проеме ворот.
Она снова уловила движение. Теперь она была вполне уверена – это был человек, пробежавший сквозь взорванные ворота.
У Анники подкосились ноги, и она выронила винтовку. Господи, хоть бы только они ее не застрелили!
На четвереньках она поползла к стене, потом встала и бегом ринулась в дверь дома.
В проеме двери она остановилась, всмотрелась в холл, ничего не увидела и бросилась в темноту дома. Потом снова остановилась и прижалась спиной к стене. Анника опустилась на корточки. Она дышала так громко, что дыхание, казалось, эхом отдается по всему дому. Она закрыла рот руками, чтобы ее не услышали. Гремел гром. Плакал ребенок. Она заглянула в дверь, но ничего не увидела.
Сидеть здесь было нельзя.
Она встала и попыталась опереться на подвернутую ногу. Ступня болела, но такую боль можно было терпеть.
Анника, как могла, тихо прокралась к следующей двери на лестницу. Ухватившись за перила, решила передохнуть и заодно осмотреться.
Голоса доносились сверху, из какой-то комнаты на втором этаже. Были слышны два голоса – мужской и женский.
Различить слова было невозможно, но, судя по интонациям, говорили по-английски.
Анника поднялась на несколько ступенек вверх.
– Вы очистили счета в Гибралтаре. Где деньги? – спрашивал мужчина. Он почти кричал.
– Да, я очистила все счета в Гибралтаре, – ответила ему Фатима севшим от страха голосом. – Я предупреждала о полицейской облаве в Альхесирасе, но Астрид меня не слушала. Я понимала, что должно что-то случиться, и решила спасти то, что можно было спасти.
Анника сделала еще несколько шагов по лестнице.
– Вы продали нас, – сказал мужчина. – Вы хотели принудить нас пользоваться вашей цепочкой по сумасшедшим ценам, а когда Астрид стала возражать, решили нас обезвредить.
Анника узнала голос.
Это был Филипп Андерссон.
Ухватившись за перила, Анника поднялась на последние ступеньки. Каменный холл жилого этажа был погружен в темноту. Голоса доносились из комнаты, примыкавшей к библиотеке, в которой она завтракала. Анника посмотрела на ковер под ногами и пошла через холл.
– Вы находитесь под наблюдением полиции, – сказала Фатима. – Я предупреждала Астрид, но она не желала меня слушать. Она говорила, что у нее нет иного выбора.
Двери комнаты были приоткрыты, и оттуда на пол холла падала узкая полоска света. Анника прокралась вдоль стены и заглянула в щель между дверью и косяком.
Комната оказалась большой гостиной. Филипп Андерссон стоял спиной к двери. Из-под черной штормовки виднелся воротник белой рубашки. С ног на пол натекла порядочная лужа.
– Хорошо, что на нее давили, – сказал Андерссон. – Она же снимала деньги, чтобы финансировать этот чертов теннисный клуб.
Анника немного переместилась, чтобы увидеть другую часть комнаты. Она была скудно освещена стеариновой свечой в подсвечнике и двумя масляными светильниками. Дальше она рассмотрела Фатиму, которая сидела на диване с ребенком на коленях – понятно, что с одним из внуков. На стоявшем еще дальше кресле, взявшись за руки, сидели Сюзетта и молоденькая девушка, наверное, Амира. Они были насмерть перепуганы. Еще в комнате находились две женщины, наверное, служанки. Обе плакали. Рядом с ними стояли мужчина и женщина, которую Анника видела сегодня утром из окна. Женщина держала на руках ребенка. Это были Мариам, Аббас и их маленький сын.
Похоже, Филипп Андерссон загнал в гостиную всех, кого нашел в доме. Никто из тех, кто здесь находился, не был ранен.
– Не стоит брать на себя столь тяжкое бремя, – сказала Фатима. – Позвольте мне об этом позаботиться.
– И ты будешь распоряжаться гибралтарскими счетами? Где деньги?
Фатима не ответила.
– Считаю до десяти, – сказал Филипп Андерссон. – После этого я начну с ребенка на твоих коленях. Один.
Анника отпрянула. У нее зашумело в ушах и затряслись руки. Что она может сделать? Кому-нибудь позвонить? Где здесь телефон? Она не видела здесь ни одного аппарата, не видно было и телефонного кабеля, который бы шел к дому.
Она посмотрела вниз, но не увидела ничего, кроме темноты.
– Два.
Анника прекрасно понимала, что собирается делать Филипп Андерссон. Он убьет всех, независимо от того, получит деньги или нет. Он убьет малышей, Сюзетту, Амиру, плачущих служанок. Он застрелит их так же, как он застрелил Ахмеда.
Что делать?
– Три.
Он стоял в двух – двух с половиной метрах от двери.
Анника окинула взглядом холл.
Было темно, она различала лишь неясные контуры.