– А ты чего тут? Просто в гости? – спросил между тем Дрюня у меня.
– Нет, в том-то и дело, что я по делу, – невольно скаламбурила я. – Мне билет нужен.
– Билет? А куда?
– В Москву!
– В Москву собралась? Вот это клево! Слушай, а чего тебе Наталья? Поехали со мной?
– А у тебя что, есть лишний билет? – удивилась я.
– Какой билет! – Дрюня скривился. – Мы на машине поедем! На моей!
– На "копейке"? – спросила я.
– На какой копейке! – презрительно скривил губы Дрюня. – "Копейку" я еще когда продал! У меня теперь знаешь что? Ни за что не угадаешь! "Рено"!
– Да ты что? – удивилась я. – Как же ты умудрился купить?
– Ну как, как… – смутился Дрюня. – У нее, правда, тормоза не очень хорошо работают… И двигатель немного барахлит, ну, греми там она немного. Но это ерунда все! Главное, она совсем как новая! Прямо ласточка!
– Дрюня, а какого года твоя "ласточка"? – на всякий случай уточнила я.
– Ну какая разница! – Дрюня даже обиделся. – Да для машины это такой же оскорбительный вопрос, как и для женщины! Ведь я же не спрашиваю тебя, сколько тебе лет!
– Тебе это прекрасно известно, – вздохнула я.
– Ну так чего, едем? Соглашайся быстрее, пока не передумал! Смотри, потом проситься будешь – не возьму!
– Ох, что ты, прямо запросилась! Кстати, а чего тебе в Москву-то?
– Как чего? машину продать – новую купить!
– Добавить и купить новую? – уточнила я.
– Почему добавить? Наоборот! Я свою ласточку хочу так продать, чтобы и новую купить, и еще деньги остались! Ну, отметить там это дело, заправиться… Ну, это мелочи, конечно, а главное, чтоб мне потом еще жить было на что, – Дрюня всегда был оптимистом.
– Да уж, – невольно покачала я головой. – Планы у тебя наполеоновские прямо! Да где же ты такого дурака найдешь? Вернее, двух: одного, который бы у тебя машину задорого купил, а второго, который свою новую задешево продал?
– Ха! – беспечно махнул рукой Дрюня. – Ерунда! Ну что, едем?
– Слушай, а где мы денег возьмем?
– А ты на что ехать собиралась?
– Мне Полина должна была дать, но, боюсь, она не одобрит нашу совместную поездку. Более того, боюсь, что денег не даст.
– Так давай я к ней зайду! – сразу же предложил оптимист-Дрюня.
– Ты знаешь, Дрюнь… – подумав, сказала я. – Боюсь, что если она тебе чего и даст, то явно не денег…
– На что ты намекаешь? – обиделся Дрюня. – Хотя ты, пожалуй, права: я не люблю связываться с Полиной. Она бешеная. Сколько раз меня по носу била и в глаз, а за что? Нет, не пойду я к ней, она меня не любит. Знаешь, мы сейчас где денег возьмем?
– Где? – заинтересовалась я.
– У моей самой любимой женщины!
– У тебя новая любовница? – испугалась я.
– Как ты могла такое подумать! – оскорбился Дрюня и выпрямился. – Я про маму говорю.
– Ах, про маму, – облегченно вздохнула я. – Она тебе еще дает?
– Спрашиваешь, – улыбнулся Дрюня. – Я все-таки любимый ребенок.
– Удивительная женщина! – поразилась я, вспомнив, сколько раз Дрюнина мама, тетя Лариса, давала сыну взаймы денег. Естественно, без отдачи.
– Мы сейчас ее разыграем! – подмигнул мне Дрюня.
– Как? – испугалась я.
– Да очень просто. Ты только молчи и иногда вставляй какие-нибудь реплики, мне подыгрывай.
– Ох, Дрюня, может, я все-таки на улице подожду?
– Да ты что? Ни в коем случае. Ну, пошли!
Мы вышли на улицу, и Дрюня подвел меня к иномарке непонятно-зеленого цвета.
– Ну как? – с гордостью спросил Дрюня.
– Волшебно просто, – нашлась я.
– Садись! – Дрюня распахнул переднюю дверцу, и я села.
– Дрюня, а Елена что скажет, если узнает, что мы поехали вместе? – с опаской спросила я.
Елену угораздило стать женой Дрюня четырнадцать лет назад, когда оба они были еще совсем зелеными, лет по восемнадцать. С тех пор, думаю, она двести раз прокляла себя за это.
Елена была очень хорошей женщиной, и Дрюне просто и мечтать о другой женщине не нужно было. Но подлец-Мурашов часто так играл у жены на нервах, что я иногда жалела, что он женился не на Полине: уж у моей сестры он стал бы шелковым! Хотя зачем желать зла собственной сестре?
Мы подъехали к пятиэтажному дому, где жила Дрюнина мама, и поднялись на пятый этаж.
Дрюня прозвонил в дверь какую-то замысловатую мелодию, после чего раздался голос тети Ларисы:
– Кто там?
– Это я, мамуля, – улыбаясь, произнес Дрюня.
Дверь открылась, и тетя Лариса, сощурившись, посмотрела на нас.
– Андрюш, а это кто с тобой? – спросила она.
– Да это же Лелька Снегирева, мам, ты что, не узнала ее?
– Ах, Оля, здравствуй, – в голосе тети Ларисы сразу же зазвучали нотки подозрения. – А чего это вы? – насторожилась она.
– Мама, дай мы хотя бы пройдем.
Тетя Лариса посторонилась, пропуская нас в комнату. Взгляд ее не предвещал ничего хорошего, и я уже не рада была, что пришла сюда.
– Мама! – беря меня под руку и выводя в центр комнаты, торжественно произнес Дрюня. – Мы пришли тебе сказать, что… Ты же знаешь, что мы с ольгой уже десять лет тайно живем вместе. И очень любим друг друга. Ну и вот… Рано или поздно все это должно было всплыть наружу. Одним словом, мы с Ольгой решили пожениться.
У меня волосы дыбом встали, когда я услышала весь этот бред! Как током шибануло!
– Ты чего задумал, паразит? – зашипела я Мурашову, толкая его в бок.
– Ничего, молчи, – цыкнул он, щипая меня за бедро, и продолжал:
– Так вот, мама… Ты же понимаешь, что мы должны это событие отметить. Но это потом, а сейчас мы уезжаем в свадебное путешествие в Москву, и нам, конечно, нужны деньги. Ну ты же не допустишь, чтобы любимый сын ехал без средств с молодой женой?
Тетя Лариса растерянно молчала. Потом перевела взгляд на меня и упавшим голосом спросила:
– Оля, это правда?
– Я… – я приложила руки к груди, желая высказать, что все это наглая ложь и клевета, что я с Мурашовым не то что десять лет – ни разу не жила и не собираюсь, и вообще мне просто в Москву надо, но Дрюня не дал мне сказать ни слова:
– Конечно, мама! Ты же видишь, что Ольга просто очень смущается. Ну сама пойми ее положение! Через столько лет соединилась с любимым мужчиной. И вот теперь мы с ней едем в Москву, только нам нужно денег. Совсем немного. Разумеется, взаймы!
Тетя Лариса молчала, видимо, выдерживая паузу, чтобы потом сказать очень многое. Потом набрала в легкие побольше воздуха и заговорила басом:
– Я тебе сейчас такую Москву… – тетя Лариса сделала неуловимое движение в сторону. Я знала это место: там хранилась метла. О том, что нас ожидает в ближайшее будущее, можно было догадаться.
– Стоп-стоп-стоп! – хлопая в ладоши и давясь от смеха, закричал Дрюня. – Мамочка, ты разве не видишь, что я шучу? Ну шучу я так, понимаешь? Мама! – Дрюня подошел к матери и обнял ее.
У той аж слезы выступили на глазах.
– Андрюша… – с надеждой спросила она. – Так ты не собираешься жениться на Ольге?
– Ну конечно, нет! – как можно убедительнее ответил Дрюня, гладя мать по плечу. – Ну сама подумай, зачем она мне нужна? С двумя детьми, да еще и пьет… И денег у нее вечно нет…
Услышав это, я просто задохнулась от гнева! Какая неслыханная наглость! Это я-то пью?!? Да пусть Мурашов сначала на себя посмотрит, хам несчастный! И чтобы я поехала с этим мерзавцем в Москву? Да ни за что! Так опозорить меня перед тетей Ларисой!
– Ну что ты, Андрей! – укоризненно сказала тетя Лариса. – Ольга хорошая девушка. Не пьет. И дети у нее замечательные.
Тетя Лариса, обрадовавшись, что я не собираюсь замуж за Дрюню, готова была расхваливать меня на разные лады.
– Да разве я о ней плохо говорю, мамочка? Пойдем в кухню, мне нужно тебе кое-что сказать…
И Дрюня, нашептывая маме на ушко какую-то чепуху, повел ее в кухню.
Я осталась в комнате одна, как дурочка. Слава богу, отсутствовал Дрюня недолго. Вскоре он вернулся довольный, а глаза его просто сияли.
– Пошли, – он подтолкнул меня в бок.
Мы вышли в коридор.
– Андрюша, смотри, глупостей не наделай! – предупредила его мать. – Счастливо, Оленька.
– До свидания, – пробормотала я, краснея, как вареный рак, и выскочила на лестничную клетку.
Едва дверь за нами захлопнулась, я накинулась на Мурашова, схватила его за грудки и зашипела:
– Ты что делаешь, мерзавец этакий? Ты за кого меня принимаешь? Ты кем меня тут выставляешь? Совсем у тебя мозгов нет?
– Тише, тише, Лелька, – пытался унять меня Дрюня. – Ну чего ты разошлась? Говорю тебе, это же все спектакль для того, чтобы мама денег дала! Сама подумай, как бы я у нее просил, когда я три дня назад только пропил то, что она дала мне на техосмотр! А тут видишь как тонко все просчитано: сначала я ее шокирую заявлением, что бросаю Ленку и женюсь на тебе. И в лоб говорю: дай денег. А потом выясняется, что это все шутка, и вовсе я не женюсь, и денег мне совсем не надо. Просто зашел проведать любимую мамочку, спросить, как ее здоровье… Тут уж она на радостях сама мне денег предложила!
– Дрюня, да неужели ты думаешь, что она не догадается, что ты ей лапши навешал?
– Догадается, конечно, потом… Ну и что? Денег-то уже дала! – Дрюня вытащил из кармана несколько крупных купюр и помахал ими перед моим носом. – Так что живем! Я тебе всегда говорил – держись за меня, тогда не пропадешь! Ну, пошли!
Дрюня похлопал меня по плечу и потащил вниз.
Мы вышли на улицу и пошли к Дрюниной машине.
– Ты только это… Того… – забормотал Дрюня.
– Чего еще? – насторожилась я.
– Ты сделай вид, что идешь куда-то по своим делам без меня. А сама за углом подожди. Понимаешь, мать наверняка в окошко смотрит, не надо, чтобы она знала, что мы в Москву вместе едем. А то еще потом Елене накапает. Бабы, они же не понимают, какие отношения нас связывают!
– Да уж, высокие отношения, – усмехнулась я, думая, какие унижения приходится терпеть из-за этого Мурашова. – Ладно, я подожду.
Я демонстративно помахала Дрюне рукой и пошла за угол. Мерзла я там минут, наверное, пятнадцать, а Дрюнин драндулет так и не появлялся. Я уже прокляла все на свете и решила уходить. Я еще успею съездить к Наташке и заказать билет, в крайнем случае на завтра, а Полине совру что-нибудь.
Но тут зеленое "Рено" выехало из-за угла. За рулем сидел довольный Мурашов. Он, улыбаясь, открыл мне дверцу.
Я села, нервно пряча руки в карманы.
– Чего так долго? – набросилась я на Дрюню.
– Так в магазин ездил, во, смотри! – Дрюня достал из-под сиденья бутылку водки "Смирнофф".
– Это ты что… За рулем пить собрался, что ли? – удивилась я.
– Ну да, а что? – теперь удивился Дрюня.
– Я не знаю, как ты, но я тебя предупреждаю, что у меня двое маленьких детей! И мне совсем не хочется прощаться с жизнью!
– Обижаешь, Лелька! Ты же знаешь – мне равных в вождении нет! Да и потом, что тут пить-то?
Дрюня, если честно, был прирожденным водителем, этого у него не отнять. Машину он водил великолепно, буквально с закрытыми глазами. Причем любую. Но когда выпьет, любит полихачить, поэтому я очень сильно боялась за свою жизнь. И наотрез отказалась ехать с ним с пьяным.
Мурашов долго и нудно доказывал мне, что все будет в порядке, но я стояла на своем.
Расстроенный Дрюня махнул рукой и надулся. Видимо, он рассчитывал по дороге все-таки уломать меня, надеясь, что я сама не устою и захочу выпить граммов сто.
Честно говоря, мне очень хотелось выпить. Совсем чуть-чуть, просто чтобы согреться. Но я понимала, что делать этого нельзя. Пьяный Мурашов за рулем – это очень опасно. Поэтому я держалась как могла.
Дрюня уверенно вел машину, периодически бросая на меня хмурые взгляды и вожделенные – под сиденье. Я молчала, поджав губы.
– Лелька, а чего тебе-то в Москву? – нарушил молчание Дрюня. – Жениха, что ли, там нашла?
– И что ты думаешь, я поехала бы к нему вот так? – обиделась я. – Уж наверное, он бы сам за мной приехал. Или встречал бы.
– Значит, опять чего-то расследуете, – сделал вывод Дрюня. – Расскажи, а?
– Зачем тебе? – лениво спросила я, глядя в окно.
– Интересно! И потом, я же вам с Полиной помогал неоднократно. Может, и сейчас помогу?
Я очень сомневалась в Дрюниной помощи, во всех остальных случаях он скорее мешал, чем помогал, но решила рассказать, чтобы отвлечься от мыслей о бутылке.
Рассказывала я долго, даже зевать начала.
– И ты думаешь, что этот парень ее и грохнул? – спросил заинтересованный Дрюня.
– Не знаю. Вообще-то это Полинина версия. Вполне может статься, что он тут ни при чем.
– Ну и неважно! – махнул рукой беспечный Дрюня. – Зато в Москве побываешь. Машину мне поможешь продать. И купить.
– Я надеялась, что ты мне поможешь!
– Ну ясное дело, и я тебе помогу. Кстати, ты уже продумала, где мы остановимся?
– Вообще-то Полина предлагала в гостинице. Но дело в том, что именно она должна была дать на нее денег. А теперь я осталась без средств. И единственный вариант – это пойти к отцу.
– К отцу? – заинтересовался Дрюня. – А он нас пустит?
Я несколько ошалела от такой наглости и ответила:
– Не знаю, как насчет тебя, а меня, надеюсь, пустит. Все-таки я его дочь, если он об этом помнит.
– А то можно у моей знакомой остановиться.
– Да ну, неудобно. Как она меня воспримет? Кто я такая? Почему мы приехали вместе? Нет уж, Дрюня, ты давай иди куда хочешь, а я двину к отцу. Адрес его я, слава богу, помню.
– Он один живет?
– Один…
– А что, если ты меня ему представишь как своего жениха? Он же все равно не узнает – не больно-то он вами интересуется.
– Ага, и он, конечно, постелит нам вместе! Вот на это, Мурашов, даже и не рассчитывай!
– А я и не рассчитываю! Ха! Больно мне надо! – хмыкнул Дрюня и положил мне руку на колено.
– Дрюня! – я резко ее сбросила. – Последний раз предупреждаю: не смей ко мне прикасаться!
– Нужна ты мне! – пробурчал Дрюня. – Знал бы, что ты мне всю дорогу выпить не будешь давать – сроду бы тебя с собой не взял. Ты какая-то некомпанейская стала, Лелька!
Я надулась я замолчала. Выслушивать оскорбления от Мурашова мне уже порядком надоело.
Разозленный Дрюня гнал машину чуть ли не на полной скорости, где-то под сто шестьдесят. Я изо всех сил вцепилась в ручку одной рукой и в сиденье другой. И сжала зубы поплотнее, чтобы не закричать. Дрюня видел, как мне страшно, и старался еще сильнее. Наконец, я не выдержала:
– Прек… Пер… П-перестань, пожалуйста! – прокричала я, боясь, что сейчас взлечу. – Сейчас же останови!
– Через семь часов долетим! – закричал в ответ Дрюня. – Не боись, Лелька!
Но я боялась. Я очень боялась, особенно когда увидела впереди три черные "Волги". Я сразу поняла, что Мурашов пытается их обогнать, хотя машины двигались примерно с той же скоростью, что и мы.
– Др-др-дрю-у-уня! – завопила я, закрывая глаза и вцепляясь обеими руками в сиденье, когда Мурашов, стиснув зубы, до предела выжал педаль газа.
– Ничего, ничего, – пробормотал он, – сейчас вы у меня попляшете! "Рено" обогнать захотели.
Дрюня что было сил жал на педаль. "Рено" медленно, но верно стало уходить вперед.
Я решила никогда не открывать глаза.
Из "Волги" высовывались чьи-то головы, нам вслед неслись какие-то угрозы и ругательства. Мне стало так интересно, что я даже приоткрыла глаза. И увидела сразу несколько кулаков. Дрюня показал сидящим в "Волгах" язык, и мы покатили дальше.
Отъехав немного, Дрюня сбавил скорость.
– КП скоро, – объяснил он мне.
– Фу-у-ух ты, Дрюня, как я напугалась! – призналась я. – Разве можно так шутить?
– А чего они? – возмутился Дрюня. – Не видят, что ли, я еду?
– Ну конечно, – усмехнулась я. – Сам Дрюня едет!
Дрюня ничего не ответил. Через пару минут он скосил на меня глаза и подозрительно спросил:
– Ну что?
– Ты о чем? – не поняла я.
– Ну ты же испугалась! Не хочешь стресс снять?
При этом Дрюня бросил выразительный взгляд под сиденье, где томилась несчастная бутылка водки.
– Нет, – решительно сказала я. – Нет, нет и нет! Тем более, сам говорил, что скоро КП ГАИ.
– А после КП? – тут же спросил Дрюня. – От этого до следующего не скоро остановят, сто раз можно будет протрезветь!
– Н-нет, – ответила я, но уже не так уверенно. Честно признаться, Мурашов здорово меня напугал своей ездой. И душа прямо просила расслабления.
Ох, хоть бы глоточек сделать! Но нельзя, сама понимаю: без Мурашова не получится, а с ним выпить – значит уж точно подписать себе смертный приговор!
Приближалось КП ГАИ. Дрюня еще немного сбавил скорость и покосился на бутылку. Я ногой задвинула ее подальше.
И вдруг… Подъезжая к КП, я увидела, что там творится что-то невообразимое. Не успели мы туда приблизиться, как нам навстречу выскочило человек сто автоматчиков.
– Стоять! Из машины быстро! Руки на машину! – послышались одновременно несколько выкриков.
Не понимая, в чем дело, абсолютно ничего не соображая, я перевела растерянный взгляд на Дрюню. Его взгляд был не лучше, однако он быстрее меня сориентировался в ситуации: увидев впереди на дороге расстеленный "еж", запросто протыкающий шины и посему не дающий возможности двигаться дальше, Дрюня резко сбросил газ и выскочил из машины, положив руки на ее крышу. Как послушный мальчик. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.
Мы стояли и дрожали от холода, а я еще и от страха. Хотя подозреваю, что и Дрюня дрожал по тем же двум причинам.
Автоматчики шмонали нас просто конкретно. Прикосновения их были грубыми и бесцеремонными. Я даже решила возмутиться и разлепила губы, хотя от страха их просто свело:
– П-послушайте, – выдавила я. – Нельзя ли повежливее? Все-таки перед вами женщина!
Ответом мне послужил жесткий толчок в спину и грязное ругательство, после чего мне совершенно расхотелось разговаривать.
Обыскивали нас более чем тщательно. Дрюня сразу как-то поник и покорно помалкивал, с него слетела вся спесь. Он даже не пытался узнать в чем дело. Вскоре нам это объяснили.
– Оружие, наркотики в машине есть? – орали автоматчики. – Где, говори быстро!
– Ка-ка-какие наркотики? – залепетал Дрюня. – Вы чо, ребята? Откуда?
Двое автоматчиков шебуршились в машине. Один вытащил из-под сиденья бутылку водки и довольно хмыкнул. Я почувствовала, как у Дрюня екнуло сердце.
Нам поднесли какую-то трубочку и заставили в нее подышать. Подхалим-Дрюня дышал очень старательно и подобострастно улыбался. Я тоже дыхнула от души, демонстрируя, что мы трезвы, как стекло, и вообще, нам скрывать нечего.
Милиционеры убедились, что мы абсолютно трезвые, и в машине у нас нет ни оружия, ни наркотиков. Это их малость поостудило.
– Ты чего же творишь, козел? – зашипел один из них, с удовольствием пиная Дрюню ногой. – Генерал ехал на совещание, торопился, а ты его обгоняешь, падла? Он нам по рации передал, чтоб тебя задержали! Теперь никуда не денешься, пока он не подъедет. Теперь он лично убедится, что у тебя в машине чисто!