- Ты сам это подбирал? - удивился Мишка. По всему выходило, что машина у Варьки, и правда, отличная. Я‑то в железе дуб–дубом.
- Люди добрые подсказали. О! А вон и Жорка идет. Кому чего взять?
Себе скромно выбрал "единичку". В смысле, первую "Балтику".
- А что, джентльмены, - издалека начал я, допивая бутылку. - Можно программными средствами в Виндовозовскую панель управления влезть.
В терминологии я тоже не силен.
- Ты что имеешь в виду? - озадаченно поинтересовался Михаил.
- Ну, допустим, чтобы программа у меня работала и сама без моего ведома меняла, ну… Например, обои.
- Это ты у Генки спроси из "Городища", - хохотнул Степка. - У них там недавно такая хреновина с этими обоями произошла. Его козел этот, Карасев, чуть не уволил.
- Да все можно, - рассудительно сказал Жорка. Он как и я пил "единичку". - Умеючи можно.
Конфиденциальность, черт возьми! Господи, ну я, с моим–то опытом, как мог поверить в то, что событие произошедшее в какой–нибудь городской газете можно сохранить в тайне.
- Давайте еще по одной, - с горя предложил я.
- Мужики, а давайте лучше по водке, - не согласился Степка. - Ко мне на работу зайдем. По стопарику выпьем. Согреемся.
Но остальные проголосовали за пиво и Степану пришлось подчиниться.
- Слушай, а где твоя собака? - поинтересовался Жора, когда мы с Михаилом сдав опустевшую тару принесли еще по бутылке пива.
- Дома сидит, - снова пришлось соврать мне. - Я же не надолго выскочил, только вас проведать.
Зубы мои клацнули. Кажется, и правда начинаю замерзать. Знала бы Варька, какую ангину я рискую подхватить во имя общего дела, выписала бы мне премию.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Расставшись с джентльменами, я сразу же устремился к районке. Во–первых, выпитое пиво уже давало о себе знать, во–вторых - хотелось навести кое–какие справки.
- Привет!
- Привет, - особа с которой я столкнулся оказалась Милкой Шевцовой. Вместе мы когда–то начинали делать "желтушку" и, не будь ее хозяин беспросветным жлобом, я бы работал в той газете до сих пор. Я и сегодня считаю, что Милка - женщина бальзаковского возраста с мальчишеской челкой - лучший городской журналист по части криминальной хроники. Или, по–крайней мере, могла бы быть таковым, если бы ей как следует платили.
- В поисках жареных фактов? - понимающе подмигнул я Милке.
- Из ОВД возвращаюсь. Полчаса у Дрожко просидела. Коньячком угостил.
- Что новенького–то?
- Знаешь, такая барышня передо мной из кабинета вышла. Словами не передать. Фигурка, прическа. Костюмчик тысяч, наверное, за двадцать. Косметика - мама моя дорогая! А туфли… - Милка мечтательно закатила глаза. - Я захожу, подкалываю: "Ну, - говорю, - товарищ полковник, вы себе и кралю отхватили. При вашей зарплате ее не одеть". А он рукой машет, на дверь косится. "Племянница нашего генерала," - говорит.
- Какого еще генерала? - ошалело спросил я, сразу сообразив, кем была незнакомая Милке посетительница начальника ОВД.
- Ну, Витя, как это какого! Областного, которого год назад назначили. Тогда еще все менты в панике были - его к нам из отдела по борьбе с коррупцией перевели.
Все–таки, сходить пивца на бульваре хлебнуть - дело полезное: такие вещи иногда узнаешь о своих знакомых.
- А ты о призраке Матвеевой, слышал? - зловеще понизив голос спросила Милка на прощание.
- О ком? - сознаюсь, что в этот момент мне стало не по себе.
- На компьютерах в "Городище" призрак Матвеевой постоянно появляется. Мне Светка рассказала, - объяснила Милка. - Только ты никому, а то этот козел Карасев ее уволит.
- Могила! - клятвенно пообещал я. В свое время я растерзал бы Милку на месте за то, что получив в руки столь жареную информацию она не собирается опубликовать ее на первой странице ближайшего номера "желтушки", но сегодня оставалось только попрощаться.
Худая рослая женщина - редактор районки по имени Татьяна - продержала меня в своем кабинете около получаса. Было о чем поговорить, что вспомнить. Но и здесь меня ждали сюрпризы.
- У Геры Карасева совсем крыша поехала, - меланхолично перебирая бумажки на редакторском столе пожаловалась Таня. - Позвонил мне с час назад, начал угрожать.
- В каком смысле?
- Если кто–то напишет о том, что происходит в "Городище" - это будет бесчестный и подлый поступок. Нарушение всяческой журналистской этики, выпад против него лично. Он оставит за собой полную свободу действий. Такого наплел. Что там хоть произошло?
- С компьютерами похулиганил кто–то, - в подробности я вдаваться не стал. В конце концом, мы–то с Варькой обещали конфиденциальность.
- Он и в "желтушку" звонил по тому же поводу.
- М-да, - задумчиво хмыкнул я. Осталось только объявления на столбах развесить.
Кроме редактора, мне нужно было встретиться еще с одним человеком и выйдя из просторного Танькиного кабинета я отправился в местную журналистскую.
- Здрассте, Маша Иванна, - в шутливом поклоне просунулся через дверь.
- О-о, Витек! Ну ты как раз к чаю поспел. Заходи, - расплылась в улыбке круглолицая добродушная женщина. - Зоходи–заходи. Хоть раз посиди, а то с тех пор, как уволился - ни слуху, ни духу.
- Работу ищу, Маша. Подвернулась одна и я сейчас вроде как испытательный срок прохожу, - почему–то я всегда чувствовал себя свободно обращаясь к ней по имени. Несмотря на значительную разницу в возрасте, а уж если брать стаж работы в районке… Наверно человек такой - Марь Иванна. Душевный.
- Хоть бы ты у Таньки спросил, когда она нам зарплату думает платить, - наливая мне крепкой заварки посетовала собеседница.
- Сама знаешь, - грустно ответил я. - Опять скажет денег нет.
В отличие от "Городища" пустых бутылок в журналистской здесь не видно. Пьют в районке исключительно по профессиональным праздникам и по дням рождения. И обстановка здесь уютная и благостная. Вот только без нервотрепки, битвы за тиражи, поиска компромата на конкурентов и обличительных статей написанных на грани за которой газета может стать ответчиком по суду, работается, с моей точки зрения, скучновато. Не хватает адреналина. Слишком я испорчен "перестроечной" прессой. Да и денег, публикуя сводки с полей, сегодня не заработаешь.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
- Слушай, Маша, ты ведь Анку Матвееву хорошо знала?
- Я‑то? Вить, да они на моей кровати развлекались с Геркой. Куда им еще пойти было? У него жена дома, у нее ни кола, ни двора. Это ей после комнату удалось снять, когда редактором стала. А так обычно прибегут, дернем по маленькой и я на лавочку к бабам или по магазинам. Ночевала у меня часто. Потом как–то Карасев прибежал, Панфилович, говорит, газету хочет открыть, будешь Анка редактором. Такие златые горы сулил.
- Козел этот Карасев, по–моему.
- Да еще какой козел, - согласилась Маша. - Из–за него она и пить начала. Блудил от нее по всему городу. Заразил однажды какой–то гадостью, она месяц лечилась. Потом решили, что каждый гуляет где хочет. Дескать, мы не муж и жена. Только он все–равно ее изводил.
- Изводил?
- Последние месяцы она несколько раз ко мне приходила. Ревела, жаловалась. Пила, конечно, здорово, но, знаешь, алкашкой я бы ее не назвала. В себе была баба, с катушек не ехала. Мужика какого–то присмотрела. Ну а козел этот, Карасев, совсем двинулся. Чуть ли не следить за ней начал. Ты, говорит, редактор и я всегда должен знать, где ты находишься. Если куда уходишь, записку оставляй, чтобы я найти мог. Нет, Вить, ты представляешь? Сам, курва, по всему городу таскается со всякими… - в выражениях Маша не стеснялась. - Ей же все о нем рассказывали, город у нас маленький. В общем, до того дошло, что в "Городище" Анка почти совсем появляться перестала.
- Нелегко пришлось бабе, - сочувственно кивнул я.
- Только я, Витя, все равно не верю, что она руки на себя наложила. Видела я ее перед той пьянкой. Веселая она была, какая–то другая. Словно придумала для себя что–то. Так на смерть не идут. И потом, - Маша отхлебнула очередной глоток чая и убежденно закончила, - вот чувствую - жива Анка и все тут. Сердце подсказывает. А чего это она тебя заинтересовала?
- Да слухи разные ходят по городу. А у меня привычка, ты же знаешь, услышал - проверь. Я хоть сейчас и не в газетном бизнесе, но мало ли…
- Ты только не вздумай в "Городище" идти, если надумаешь в бизнес–то возвращаться.
- Вот уж куда никогда не пойду. Лучше к вам.
- Это здорово было бы.
В районке я несколько отогрелся, но, вновь оказавшись на улице, попал под холодный моросящий дождь. Как не ускорял шаг, но, покуда добрался до Варькиного особняка продрог насквозь. Да и горло вдруг начало першить - верный признак ангины. Интересно, больничные мне хозяйка платить будет?
- З-задубел, - клацнув зубами пожаловался открывшей бронированную калитку начальнице.
- Бедненький! Пойдем, девочки как раз только что пришли.
Если кто не знает, весь первый этаж особняка забит тренажерами и является чем–то вроде спортзала, в котором Варька часами пропадает по утрам. Смущенные Зоя и Ленка все еще топтались на пороге.
- Сейчас будем Вика лечить. Зонтик на пол поставьте, пусть сохнет, - распорядилась хозяйка. - Пошли.
По широкой и пологой винтовой лестнице расположенной в столь украшающей особняк башенке Варька повела нас не вверх в столовую, а вниз - в подвал.
- Сюрприз! - объявила она, распахивая дверь из–за которой вдруг дохнуло приятным теплом. - Погода сегодня не такая, чтобы на улице купаться. Но у меня здесь еще один бассейн есть. Не такой, конечно, большой…
- Кажется, тебе действительно удастся меня вылечить, - согласился я, увидев на столе рядом с огромной грудой ярко–красных раков литровую бутылку "Абсолюта". - А пиво к ракам будет?
- Обязательно, - с гордостью подтвердила хозяйка. - У меня бочонок "Гиннесса".
Кто бы и ожидал чего–нибудь другого, так только не я.
- Мне подогретое, - пусть это и святотатство, но здоровье дороже.
- Конечно, братик, - согласилась она. - Ты только отвернись не на долго. Девочки, вот простыни. Не стесняйтесь, все свои.
- Переодевайся и к нам иди. Я не слишком высокую температуру поставила, - увлекая обмотавшихся простынями спутниц в сауну беззаботно щебетала хозяйка. - Если понадобится, сделаем жарче.
Быстро сбросив одежду я схватил простыню и поспешил следом. Пора было избавляться от ангины.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
До Варькиного прихода я успел выкурить три сигареты. Если бы она не выбрала момент чтобы сказать украдкой: "Уложим девчонок - встретимся в курительной," - меня бы тут вообще не было. Хозяйка появилась, когда я в задумчивости вертел в руках сигару - подкурить или нет?
- Можно поздравить?
- Представляешь, все это время уговаривала Зою принять сережки, - пожаловалась Варька наполняя бокалы "Баккарди".
Валявшаяся на ковре у самых моих ног Джен приподняла сонную морду и вновь прикрыла глаза.
- И больше ничего?
- Мы два раза поцеловались, - похвасталась Варька усаживаясь за компьютер под который здесь был выделен огромный красного дерева стол. - А у вас как?
- Ленка спит в моей комнате.
- Ой, мамочка! Ты глупостей не наделал, правда? - забеспокоилась она.
- Нет, не переживай, - все–таки я отвел глаза в сторону.
- Но?..
- Варь, перестань.
- Братик, я должна знать все.
Ладно, я рассказал Варьке все.
- Вот видишь, я так и думала, что цепочка ей понравится, - удовлетворенно констатировала она. - А ты молодец.
- В следующий раз…
- Тоже потерпишь. Вик, тебе и так повезло, по–моему.
- Варь, а мы расследованием–то займемся?
- Расследованием чего? - она уселась за компьютер, запустила какую–то программу. - О–хо–хо!..
- Чего?
- Все нормально, - кликнула мышью. - Заработала пару штук на иенах.
- Пару штук баксов?
- Вик, пол мира спекулирует валютой через Интернет. Если тебе это не нравится…
- Варька, каждый зарабатывает, как умеет. Я о том, что мы взяли на себя определенные обязательства, когда связались со всем этим дерьмом…
- Пробьемся, братик.
- А я‑то, как дурак, мотался по бульвару…
- Ну, расскажи мне.
- А как здоровье дяди–генерала?
- О! Ватсон, вы явно делаете успехи. Откуда информация?
Я рассказал обо всем, что узнал сегодня.
- Вик, ты и впрямь слишком увлекаешься.
- Слишком?
- Иди сюда.
Глянув на экран монитора я скривился. Вот уж не знаю, где они берут мужиков с такими…
- "Аппарат", - объяснила Варька, - совершенно безвредный вирус. Хулиганский. Записывается и на следующий день меняет рисунок экрана. Потом стирает сам себя, ничего больше не трогая и ни кому не вредя. В нашем случае в "Аппарате" заменили картинку.
- Ты что, знала все это с самого начала?
- Вик, мы ведь еще не подписали договор, - улыбнулась она. - Подпишем, расскажем. Это достаточно известный вирус. Как от него предохраниться тоже известно.
- Ну а Анка, все эти дела?..
- Нам за это не платят, Арчи. Мы должны предотвратить несанкционированный доступ в сеть "Городища". Со мной работает масса толковых ребят в округе, они все сделают. Пусть только учредитель подпишет договор.
- Ты не поняла! А если вторжение, действительно, произошло не снаружи, а изнутри?
- Да кому это нужно? - усмехнулась Варька. - Сейчас я покажу тебе, как поймать "аппарат". Он, стирается не настолько, чтобы не быть восстановленным. Но расскажем обо всем, что нашли лишь после подписания договора.
- Ладно, сестрен, если вирус там был, я завтра его притащу. Но этот Карасев такой козел. Может быть, его подставляет собственная команда?
- И такое может быть. Для очистки совести и отчета о проведенной работе переговори с сотрудниками. Но главное, Вик, ты не зря сегодня мотался по бульвару.
- В каком смысле?
- Нас никто не сможет упрекнуть в несоблюдении конфиденциальности.
- Надеюсь, мы не будем закладывать Светку?
- И лучшего в городе программиста Гену тоже, - ухмыльнулась она. - Зачем? Конфиденциальность нарушил сам Карасев своими идиотскими звонками.
- Варька, я тебя обожаю.
- Тише–тише, братик! - признаюсь я несколько перевозбудился, но этот ее легкий халатик на голое тело…
- Не больно? - Варька помогла мне подняться. - Ты не Калигула, а я не Друзилла. Инцеста не будет.
- Слушай, сестра, ты кидаешь меня, как Брюс Ли. Знаешь кучу языков. Судя по тому, что кроме сауны в подвале находится еще и тир, должна отлично стрелять. Про компьютер я вообще молчу. Что ты заканчивала?
- Ну, во–первых: этого ВУЗа уже не существует, - очевидно Варька меня–таки пожалела. Как иначе объяснить, что целуя в щеку она прижалась ко мне всем телом. - А во–вторых: я давала подписку о неразглашении.
Почему–то я именно так и думал.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Проснулся я рядом с Ленкой. Пошли вы к черту, если подумаете обо мне слишком плохо. И о Ленке не надо, несмотря на то что если и было что–то на ней одето в момент пробуждения, так это выбранная Варькой золотая цепочка.
- Вик! Эй, Вик!
- Ну? - ох уж мне эти детишки, мы–то с Варькой спать отправились часа в четыре утра, а она…
- Мама точно не будет ругаться из–за цепочки?
- Да с какой радости? Не будет, не переживай.
- Ну, смотри. Если что, скажешь, что я не хотела ее брать.
Боже, мне бы ее проблемы. С ее мамой и с ней я бы с удовольствием общался весь день. Вместо этого придется брести в распроклятое "Городище". Решив что кратчайший путь к сердцу журналиста лежит через бутылку водки Варька повелела мне забрать оставшиеся от питья пива триста пятьдесят рублей на пропой души "Городищенских" коллег. Возьми, говорит, бутылочку. Может, в представлении генеральской племянницы уездные "журналюги" действительно пьют "Абсолют", но я‑то знаю, что придется купить три бутылки "Батьки Махно", чуток колбаски и кетчупа. А за два дня пребывания в этом доме я, кажется, начал отвыкать от дешевого пойла.
- Эй, голубки, - в двери засунулась растрепанная после упражнений в спортзале Варькина голова. - Быстро одеваться и в столовую. Зоя уже поднялась.
Ленку из постели как ветром сдуло.
- А что мне одеть? - оглянувшись по сторонам перепугалась она. - Все вещи в сауне остались!
- Сейчас халат принесу, - Варька вернулась быстро с почти таким же как на ней самой легким халатиком. - Одевайся. Можешь душ принять. Знаешь куда идти?
- Ага, - поспешно натянула халат Ленка. - Варя, ты не думай, у нас не было ничего. Мы просто спали.
- Совсем–совсем ничего? - шутливо поддразнила хозяйка. - Беги в душ, а то мама застукает.
Завтрак был не слишком плотным. Впрочем, проголодаться никто как следует не успел. Ленка удивленно захлопала глазами при виде новых маминых сережек. А я в очередной раз поразился вкусу своего шефа. Зою эти серьги действительно украшали, без них ее теперь и представить было трудно. Утро выдалось солнечное, камушки так и сверкали. Цепочку Ленка поначалу стыдливо прикрыла воротником халата, но при виде бриллиантов быстро осмелела:
- А мне Вик тоже кое–что подарил. Красиво, правда?
Зоя несколько смутилась и кивнула. И еще несколько раз в течении завтрака я ловил на себе ее слегка встревоженный взгляд.
- Сегодня в женской компании останемся, - сообщила Варька, вероятно с целью успокоить Ленкину мать. - У Вика дела в городе. А мы на крышу пойдем, в солярий. Позагораем немного.
Представив, какого зрелища буду лишен, я испытал легкий приступ ненависти ко всем средствам массовой информации вообще и к "Городищу" в частности. Надо же, всего два дня работаю детективом, а уже на какие жертвы приходится идти. Понятно, почему мы - сыщики - так не любим прессу.
На редакционном пороге я появился полностью экипированным, то есть в плаще - в нем много карманов, вот только жарковато, в шляпе и с раздувшимся стареньким портфелем, в котором позвякивали бутылки. Как только ручка не оторвалась.
- А начальства нашего нету. Они приболели, - несколько растягивая слова сообщила поправляя очки Зина Балагурова отперев массивную некрашеную дверь. От вирусов, что ли запираются?
- Ну и Бог с ним, с начальством, - махнул я рукой. - Водку пить будете? А то мне здоровье после вчерашнего поправить надо, а компании никакой.
- Маришка! Геночка! Свершилось чудо - мы спасены! - громогласно возопила шатенка.
- Чего ты орешь, Зинка? - на пороге журналистской возникла Мариша Антонова, помятая физиономия которой неопровержимо свидетельствовала о муках похмельного синдрома.
- Молодой человек водку предлагает.
- Так давайте я сбегаю, - оживилась Антонова. - Я знаю где самогон за шестнадцать взять можно.
- Я уже все принес и водку, и закуску. А Гена где?
- Привет, - самочувствие местного компьютерщика было, видать, не лучше, чем у представительниц творческого коллектива.
- Черт! И пиво взял! - восхитилась жадно распахнувшая мой портфель Мариша. - Зинка, давай стол накрывать.
- А мы пока с Геной машины посмотрим, - предложил я. - Это недолго.