Некоторое время в кабинете начальника милиции стояла тишина. Кто-то закурил, стоя у окна, кто-то продолжал сидеть у стола, а начальник розыска ходил туда и обратно по просторному кабинету. Наконец он остановился и сказал:
- А ведь прокурор-то прав! В известной мере прав. - И, сев в самый угол кабинета, сказал: - Вот смотрите: кто-то действительно убил человека на рыбалке или охоте. Ну и что? Все просто отопрутся - я не я и хата не моя! - и у нас нет никаких доказательств чьей-либо вины. А оружие давно покоится в недоступном для нас месте, или скорее всего оно навсегда уничтожено. То есть огнестрел есть, но обвиняемого-то нет.
- Огнестрел есть, а обвиняемого нет? - как бы пробуя на вкус эти слова, переспросил начальник милиции. - А тогда для чего убили - если убили, конечно?
Капустин встал:
- Это может быть случайностью. Пили, баловались, попали в голову, скинули в воду.
- Так-так, а еще варианты?
- А еще, - подумав, ответил майор, - есть нечто нам не известное. Что и легло во главу убийства.
- Вот! - поднял палец начальник милиции. - В этом-то и дело! - Затем, сев на свое место, пощелкал клавиатурой компьютера и сказал: - Николай Фоминых работал много лет у Кайнера О.А. Исполнял роль, которую можно обозвать как "финансовый директор". Потихоньку приворовывал, тем более что имел право подписи финансовых документов. Впрочем, воровал немного, видимо, из чувства любви к самому процессу, а работал по пятнадцать часов в сутки, и хозяин смотрел на это сквозь пальцы. Кайнер еще с весны вел тайные переговоры с "корешком" - известным авторитетом Колей Якутом. И они вроде договорились толкнуть довольно крупную партию алмазов. По сведениям из Якутского МВД, сделка состоялась, и Фоминых уехал. И, как его ни пасли, алмазов он не вез, но… алмазы исчезли.
- Теперь спрашивается: зачем убили Фому?
- Как зачем? Алмазы взять-то взял, но хозяину не отдал. Вот у него нежно выспросили, куда он - негодник! - подевал эти безделушки стоимостью в пару миллионов долларов, а когда он раскололся - шлепнули.
- Ладно, хватит мудрить на ровном месте, - сказал начальник милиции. - Я предлагаю следующий план. Мы аккуратно сообщаем депутату Кайнеру через его ближайшее окружение, что решение об эксгумации практически принято и дня через три менты - то есть мы! - Фому выкопают…
- А зачем, товарищ полковник, ведь нам не разрешили?
- А мы и не будем копать. Если им Фома нужен - а он зачем-то им нужен, - они сами его выкопают… Под покровом ночи. Чтоб нам не достался! А мы понаблюдаем и в решающий момент поможем крышку с гроба снять и поглядим, что там имеется.
- А если не будут копать? Если информашку проигнорируют?
- Значит, мы ошиблись. Но на всякий случай сегодня к вечеру отделение ОМОНа должно быть у нас.
* * *
Депутат Кайнер стоял на застекленной веранде недавно построенной дачи и смотрел вдаль. Впрочем, просто дачей коттедж депутата на берегу озера, в сосновом бору, назвать было трудно - трехэтажный особняк так и тянуло назвать дворцом, но никак не дачей. Депутат смотрел на гладь озера, покрытого тонким и блестящим льдом. И хотя на веранде было не просто тепло, а жарко, депутат передернулся, как от холода. Подойдя к столику, налил в высокий и узкий стакан из первой попавшейся бутылки и выпил. Сев в кресло, он задумался. Как-то все в последние месяцы шло наперекосяк. Что бы он ни делал, за что бы ни брался, все получалось не так. Чуть, да не так. Теперь вот еще и Фома… А как здорово все начиналось с этим лесом и озером. Как легко удалось выселить маленьких туберкулезных засранцев в другое место - правда, это влетело в копеечку, но того стоило. Депутат окинул взглядом целую вереницу строящихся на берегу озера домов. Эх, одни эти домики принесли бы ему чистую прибыль в пару лимонов долларов. Уже и желающие были их купить. Да что там желающие! Некоторые буквально передрались из-за них. Место-то идеальное для отдыха и вообще проживания. А еще алмазы! Напрасно он взялся за дело, в котором ничего не понимает, напрасно. А пути назад уже не было. Разве что выплатить стоимость этих алмазов Коле Якуту. Можно, конечно, но так он навсегда потеряет уважение в глазах деловых партнеров: взялся и не сделал. А убытки? У-у-у - лучше и не думать. Сзади чуть слышно щелкнула дверь, но Кайнер головы не повернул, потому что знал, что это мог быть только его начальник охраны Антон.
- Олег Анатольевич, у нас проблема нарисовалась.
- Что опять такое? - недовольно повернулся он к Антону.
- Завтра или послезавтра менты будут выкапывать Фому! Эксгумация!
- Как выкапывать? Какая такая эксгумация? - недоумевающе переспросил депутат. - С какой стати? Всем по рогам! Выкапывальщики нашлись!
- Так это, милиция будет копать. Эксгумация. Заподозрили, что там не все чисто. А им по рогам как-то не с руки давать, - усмехнулся Антон.
- Та-а-а-к! - протянул депутат. - Новости! Если это так, что делать собираешься?
- А что делать? Выкопать самим сегодня же ночью и спрятать нашего гнилого, но такого дорогого Фому в надежное место. Я еще уточню, когда эксгумация будет, и сразу же за дело. Жду, что скажете.
Кайнер опять прошелся по веранде и, подойдя к столику, налил виски себе и Антону. Минут через десять молчания он сказал:
- С кладбищенским начальством все обкашляй. Всех оттуда удали. Затем бери наших ребят, человек пять-шесть, чтоб быстро, за полчасика, выкопать, понял? Потом отвези нашего дорогого Фому в надежное место. Придумал уже куда?
- Придумаю.
- Тогда действуй. Чтоб завтра к утру все было сделано. Но еще один момент - сегодня же напряги всех, кого можешь. Надо точно убедиться, что это не ментовская засада. Напряги своих людей в милиции - точно ли будет эксгумация или нет. И еще! У тебя в охране работает парень, сестра у которого вроде как в прокуратуре работает. Секретарем прокурора, если не ошибаюсь?
- Ну и память у вас, Олег Анатольевич! - улыбаясь, ответил Антон.
- Так вот, организуй встречу брата и сестры - пусть братец разузнает, только осторожно, давал ли прокурор санкцию на проведение эксгумации или нет? Это важно.
- Сделаю! Сегодня же сделаю!
* * *
В салоне "Газели" стояла такая тишина, что казалось, машина пустая, однако в ней расположился десяток омоновцев в полном боевом снаряжении. Они ждали сигнала к броску. Миновала уже полночь. Однако подозрительных шевелений не замечалось. Молчали и замаскированные на кладбище наблюдатели. В общем, тишина и благолепие. Наконец около часу ночи в рации командира раздался едва слышимый сигнал, и он серией условных жестов показал: с северной стороны движется группа из восьми человек с инструментами. Еще через несколько минут последовал второй условный сигнал: начали демонтаж памятника на интересующем их объекте.
А еще через пятнадцать минут к копальщикам подошел пожилой мужчина в простой брезентовой куртке под названием "штормовка".
- Бог в помощь, ребятки! - сказал он с легкой иронией, прикрывая лицо ладонью от неяркого света, льющегося из уже почти полностью выкопанной ямы.
- Эй, эй, ты кто?.. Ты как здесь?.. - растерянно спросил один из "копалей".
- Да вот, шел мимо…
- А ну, вали отсель, пока… - это были последние цензурные слова, потому что началась акция омоновцев - с громкими устрашающими криками они мгновенно уложили всех "незаконных эксгуматоров", приложив как следует парочке наиболее дерганых.
- А-я-я-й, Антон Сергеевич… Разве ж можно тревожить прах? Ведь сам знаешь, что… - начал было полковник, но охранник его перебил:
- Не твое собачье дело, полковник!
- Храбрый, да? А если мы найдем в гробу или могилке что-нибудь этакое? Алмазы, например?
- Откуда… вы… знаете? - темнея лицом, спросил его Антон, и полковник ответил:
- Откуда? Может, тебе еще доложить по всей форме о ходе всей операции? А вот фиг тебе! Да ты не волнуйся, Антоша! Папа с тебя шкуру за алмазы не спустит - он ее тебе оставит! Только ее одну и оставит! А все остальное скормит рыбам в озере. Поэтому для твоей безопасности на первое время получи наручники! В мою машину его! - скомандовал полковник двум омоновцам, стоящим рядом. - Остальных гробокопателей тоже в автобус! И наручники, наручники не забывайте!
Раскопанная могила, вокруг которой только что кипели страсти, одиноко зияла черным провалом, и только при свете фонарика просматривалось ее дно и слегка присыпанный землей ящик характерной формы.
Глава 4
Судебно-медицинский эксперт Олег Павлович Винтер был колоритнейшей фигурой, широко известной не только в бюро, где работал, но и во всей нашей огромной стране - Расее-матушке! В соответствующих кругах, естественно, - судебно-медицинских и следственно-милицейских. О.П. Винтер, при своем росте всего-то в метра полтора с кепкой, был титаном судебно-медицинской науки. Его полувековой стаж работы в "судебке", уникальное терпение в изучении, к примеру, мельчайших линий переломов костей или следов от прохождения через те же кости огнестрельных снарядов, а если проще - пуль, дроби и прочих смерть несущих предметов, глубочайшие знания судебно-медицинской травматологии, огромный опыт практической работы делали его почти незаменимым при экспертных исследованиях высочайшей сложности. Вот поэтому он удивился довольно позднему звонку начальника бюро Дончакова, а уж когда тот сказал:
- Олег Палыч, сейчас за вами придет машина. Нужно провести эксгумацию в Городке, - у Винтера даже слов в ответ не нашлось! Это все равно как если бы профессору хирургии предложили съездить в тот же Городок ассистировать районному хирургу при удалении аппендикса.
И уже в автомашине командира спецроты ГАИ, что повез его в Городок, а затем должен был и обратно отвезти, он узнал все обстоятельства дела и сам же признал их "заслуживающими всяческого внимания".
Пока "вязали" копателей, Винтер сидел в машине, стоящей довольно далеко от кладбища, и, только получив команду, водитель поехал на кладбище. Под присмотром Винтера гроб извлекли и после наружного осмотра, не вскрывая его, доставили в морг. Вот там, в присутствии прокурора, начальника милиции, еще десятка чинов рангом поменьше, судмедэксперт Винтер с помощью санитара снял крышку и обнаружил труп. А еще - массивный пакет из толстого черного пластика, заполненный, судя по всему, чем-то малофрагментарным. Комиссия с этим мешочком поехала в ОВД, описывать и пересчитывать то, что было в мешочке. А были в нем неограненные алмазы, причем их стоимость, по самым приблизительным оценкам, была умопомрачительной. В это же время судмедэксперт отправился в морг с гробом и там принялся за исследование трупа - уже ранее вскрывавшегося. Здесь было все напрочь знакомо: оценить объем сделанной ранее работы, а именно, что сделано и чего эксперт не сделал во время первичного вскрытия, изъять нужное для лабораторного исследования и… в основном это все. После окончания работы эксперт принял душ и хотел зайти к своему ученику доктору Огурцову, что лежал в хирургии со сломанной ногой, но… Но время и водитель машины не дали этого сделать, и Винтер, написав коллеге записку, уехал в Город.
История с алмазами, найденными в трупе, и ночной "штурм" могилы наделали много шума. Особенно старалась желтая пресса, отличившаяся лозунгами типа: "Трупы - переносчики… алмазов", "Спецназ почти не виден! Он - в могиле", "ОМОН - победа над трупами", "Моя милиция трупы бережет", "Милиция в кладбищенском подполье" и еще много чего в том же духе и ключе. И даже главная областная газета "Краснореченский рабочий" вопрошала: "Доколе же представители криминальных структур будут себя чувствовать вольготно и безнаказанно так, что даже их наворованные в 90-е годы сокровища уже и в могилах не помещаются? Где же наши правоохранительные органы и чем они заняты?" В этой же статье содержался намек и на некоторых депутатов областной Думы, занимающихся предпринимательством - торговлей алмазами, что запрещено законом. А в областной молодежной газете впервые прямо прозвучало: Кайнер! Депутат законодательного собрания области Олег Анатольевич Кайнер. Это он подпольный торговец алмазами Якутии! Это он виновник смерти Фоминых, это он незаконно приватизировал реликтовое озеро и детский санаторий.
Шумиха вокруг этих событий держалась дней десять, затем пошла на убыль. Итогом сего газетно-информационного всплеска стало начало депутатского расследования по изложенным в газетах фактам.
* * *
А в это время доктор Огурцов маялся в хирургическом отделении на больничной койке - благо без операции обошлось. И хоть лежал он в одноместной палате со всеми возможными удобствами, хоть ежедневно наведывался и новоявленный папа Перцев, и другие коллеги, лежать Огурцу надоело так, что ни словом сказать, ни пером описать, а посему и писать об этом автор не будет. Скажем только, что рождение перцового наследника они отметили коньяком - лечебным, конечно же! Правда, доза… доза!.. Зато боль в ноге почти полностью исчезла. А уж то, что вместо ноги заболела голова, - ну так что ж! У каждого лекарства есть побочное действие! Разве не так?
А в то же время судмедэксперт Винтер заканчивал свое экспертное исследование. И пришел к кое-каким бесспорным выводам и о причине смерти, и еще кое о чем. В положенный законом срок результат экспертизы был сдан следователю, и тогда же впервые прозвучала фамилия эксперта Пуркаева и его заведомо ложное заключение.
Наконец - почти через месяц - с ноги доктора Огурцова было снято скелетное вытяжение, перелом был сопоставлен, хирурги наложили на область перелома гипс и выписали из стационара домой. Его сопровождали верные друзья - майор Капустин и терапевт Перцев.
- Ну вот, - сказал Огурцов, непривычно и смешно шагая на костылях, - вот и снова весь салат в сборе!
- Ага, - добавил Капустин, - и еще маленький перчик добавился.
- А салат сегодняшний замесила Нина Алексеевна, - со смешком сказал Огурцов, окидывая довольно голодным взглядом праздничный стол.
Дома же у Огурцова, в ходе торжественного обеда, состоявшегося по поводу освобождения… то есть выписки хозяина дома из больницы, Капустин кое-что рассказал о последствиях тех событий, что имели место за прошедший месяц.
- Тех, кто сломал ему ногу, - и он показал на окостыленного Огурцова, - нашли и уже предъявили обвинение. Сядут! - добавил Капустин. - Непременно сядут на пятерик! Судьи очень злы на них - ведь они вывели из строя эксперта и пришлось экспертизы назначать… далеко, а дожидаться - еще дольше, это затягивало сроки судебных разбирательств. И пару выговоров судьям уже прилетело. Вот и, пользуясь своими внутренними убеждениями и Уголовным кодексом… - Наливай! - оборвав свою речь на полуслове, потребовал Капустин. Выпив и закусив, он продолжил: - Кайнер тоже оказался в убытке - сделку по приватизации озера и прилегающих территорий признали незаконной, и эти объекты вернули государству. На этом он потерял б-а-а-а-а-льшие деньги! А вот начальник его охраны, Антон Сергеев, потерял гораздо больше - жизнь! Умер в камере… От чего - пока никто не знает.
- А депутата неприкосновенности не лишили? - спросила следователь Неделина, убаюкивающая маленького Перчика.
- Нет вроде. Но Кайнер чего-то сильно боится - и носа не высовывает из дома-крепости или сутками торчит в Заксобрании.
Некоторое время в комнате царила тишина, которую разбавляли только стук вилок и ложек, перемежаемые лепетанием малыша.
- Послушайте, - сказала хозяйка дома, в сердцах бросив ложку на стол. - Почему-то вы все рассказали с середины. А где начало-то?
- Начало? - задумался Капустин - Начало… - повторил он. - А все началось с приватизации озера. Ну, когда подростка застрелили. Вот тогда Кайнер встретился со своим старым знакомым Колей Якутом. Тогда у них возникла идея наладить тропу для алмазов в Европу с помощью Кайнера. Вот тот и предложил переправлять их с трупами. Фома заворовался. Заворовался прилично. И его решили убрать - банально утопить, потом вот он, - и Капустин кивнул на Огурцова, - на законных основаниях установил бы причину смерти от утопления, а уже в резиденции Кайнера в трупе спрятали бы алмазы. Но вышла накладка. Когда они приехали на другой конец озера и стали пытать Фому, тот внезапно убежал и в итоге получил пулю. Вот и все начало, приведшее к такому концу.
- Да, интересный момент. У прокурора секретарем работала девочка, а ее родной брат охранял дом Кайнера на озере. И вот, когда он пришел и спросил у сестры насчет эксгумации, она и сказала, что прокурор не разрешил. И паренек пошел об этом докладывать. Но, выходя из прокуратуры, он увидел начальника розыска и услышал его фразу: "Мало ли что, прокурор не разрешил, мы и сами с усами и сделаем так…" - и, увидев парня, замолчал. Эта фраза стала ключевой. Криминал пошел копать, сработала засада - ну а дальше вы уже все знаете.
- Вот, собственно, и вся история, - сказал Капустин.
- Постойте, как вся? А как же тот продажный эксперт? - воскликнула хозяйка дома.
- А вот об этом могу рассказать я, - сказал Огурцов. И, прожевав кусочек колбаски, сказал: - Мне буквально вчера звонил мой учитель Винтер и вот что рассказал. Привлечь Пуркаева за заведомо ложное заключение не получилось. Вскрытие трупа он проводил вне рамок уголовного дела, но потом прокуратура, ставшая вдруг очень злой, решила наказать его по-другому - впаять злоупотребление служебным положением! А там санкции приличные. А все дело кончилось тем, что руководство нашего бюро каким-то образом договорилось с прокуратурой, и дело возбуждать не стали. Его просто уволили.
- Еще легко отделался, - сказала Неделина. - Мог бы и загреметь под "панфары".
- А ты знаешь, что у Пуркаева есть младшая сестра, больная лейкозом - раком крови? - спросил Огурцов.
- Н-е-ет, - ответила Наталья. - Но это же не повод…
- Да, не повод. Скорее всего он с Кайнера и иже с ним что-то поимел, потому что буквально на днях Иван Пуркаев отправляет сестру в Германию, в платную и довольно дорогую клинику. Там делают пересадку костного мозга и обещают, что все будет хорошо! Вот так!
И за столом наступила тишина.
Любовь и смерть Геннадия Шилова
Плоть не вечна в этом мире,
Наша жизнь - роса.
Фуси (Япония)
На третий этаж районной больницы, где было хирургическое отделение, доктор Огурцов поднимался с тяжелым сердцем. И хотя по служебным делам он там бывал сотни, а то и тысячи раз, но сейчас… Сейчас он впервые понял и, самое главное, прочувствовал, что значит выражение "ноги не идут"! Или "один шаг вперед, два назад". Он шел и не хотел идти. Он не хотел идти, потому что не знал, что и, самое главное, как врать другу, если тот спросит… Доктор Огурцов останавливался на каждом этаже, да что там этаже - ступеньке, и, оттягивая время, разговаривал с каждым встречным мало-мальски знакомым человеком. Но вот наконец и белая дверь, над которой горели буквы: "Хирургическое отделение". Он постоял в нерешительности, затем повернулся и, навалившись горячим лицом на оконное стекло лестничной площадки, замер…
Постояв несколько минут, он резко повернулся, нажал на дверную ручку и вошел в отделение. И вот уже по коридору идет врач - все знающий, все умеющий. Он идет решительно, слегка улыбаясь и несколько свысока, но дружелюбно здороваясь с персоналом. Перед палатой он на мгновение остановился и вошел.