* * *
Мы вышли из дома. День выдался упоительный, и, если бы мою душу не терзало опасение за ближайшее будущее, я бы ему порадовалась.
- Чудная погода, - сказал Слава.
- Да, - согласилась я.
- Мне здесь очень нравится, - поделился со мной спаситель. - Я имею в виду Немчиновку.
- Что здесь может нравиться? - удивилась я и окинула коротким взглядом полуразвалившиеся деревянные домики.
- А здесь тихо!
- Ну, разве что тихо…
- Нет, ты не понимаешь, - начал горячиться собеседник. - Понимаешь, раньше мы с приятелем снимали квартиру на проспекте Мира. В двух шагах от кольцевой станции.
- И что?
- Да ничего! Занавески приходилось стирать каждые пять дней!
- Почему?
- Да они черные были! От копоти. И потом вечный шум под окнами и днем и ночью: машины, троллейбусы, трамваи… Ужас!
- Сочувствую.
- Спасибо. А здесь - благодать. Как будто домой приехал.
- Ты не москвич?
- Ты льстишь моему произношению. Я украинец. Хохол, по-вашему.
- Не лезь в бутылку! Я не националистка.
- Это приятно. А ты заметила, что мы перешли на "ты"?
- Нет. Ты против?
- Наоборот.
Вот так, незатейливо переговариваясь, мы добрались до моего дома.
- Близко от меня, - заметил спаситель.
Я открыла подъезд и попросила:
- Иди вперед.
- Зачем? А! Боишься!
- Тебя он в лицо не видел, а меня видел, - огрызнулась я.
Спаситель вошел в полутемную пасть подъезда, казавшуюся мне мышеловкой, и позвал:
- Ира! Чисто!
- Тоже мне, разведчик, - пробормотала я.
Мы вызвали лифт, вошли в тесную кабинку. Пока мы поднимались, я лихорадочно прикидывала, что мне делать дальше. То, что теперь этот мужик меня не оставит в покое, - понятно. Я, ведь, не успела ему ответить, что "её" у меня нет. Значит, нам еще предстоит теплая дружественная встреча. Интересно, он хотя бы квартиру Казицкого запер? Или дверь так и осталась распахнутой настежь?
Но идти и проверять это было выше моих сил.
- Ира!
Спаситель пощелкал пальцами у меня перед глазами. Я отпрянула назад и стукнулась головой о стенку кабины.
- Извини. Мы приехали.
Действительно. Двери лифта были раскрыты настежь.
Я вышла на площадку и подошла к двери квартиры.
- Вот здесь я живу.
- Очень приятно.
- Приятного мало. Девятый этаж со всеми вытекающими последствиями, - пожаловалась я.
- То есть?
- Протечки!
- А-а-а…
Я открыла дверь и вошла в коридор. Мне навстречу тут же вышел папочка в домашнем халате.
- Доброе утро! - поздоровался он.
- Привет, папуля! - ответила я, как можно непринужденней. - Ты завтракал?
- Спасибо, да. А ты куда-то уходила?
- Да. За хлебом.
Папочка автоматически перевел взгляд на мои пустые руки.
- Не привезли еще, - быстренько выкрутилась я. Глаза отца уперлись куда-то мне за спину.
- Папочка, это Слава, - представила я гостя, вытаскивая его из-за своей спины.
- Очень приятно, - вежливо ответил отец.
- Мне тоже, - смутился Слава.
- Проходите…
- Спасибо.
- …и будьте как дома, - закончил монолог папочка. Посмотрел на меня с тревогой: все ли правильно сделал?
Я молча кивнула. Папочка успокоился и удалился в гостиную.
- Классный у тебя отец, - нарушил молчание Слава.
- Да, - ответила я коротко.
- Мой бы мне всю задницу исполосовал, если б меня ночью дома… Ой!
Он спохватился и прикрыт рот ладонью.
- Разувайся, - сказала я. - У меня полы чистые.
- Конечно.
Я скинула босоножки и пошла на кухню. Открыла дверцу холодильника и окинула взглядом его содержимое.
- Как ты относишься к омлету с зеленым луком и сыром? - громко спросила я.
- Отлично, - ответил Слава у меня под ухом.
- Господи!
Я схватилась за сердце.
- Как ты бесшумно ходишь!
- Извини.
- Ладно, проехали. Хочешь умыться?
- Еще как!
- Ванная слева по коридору.
- Блеск! - ответил Слава и так же бесшумно удалился.
- Полотенце синего цвета! - крикнула я.
- Спасибо! - так же громко ответил гость, и из ванной донесся шум воды.
Я быстро разбила яйца, нарезала лук и брякнула на огонь старую сковородку с толстым дном. Пускай разогревается.
Кстати, не мешало бы мне тоже умыться.
Я взбила яйца, натерла сыр, высыпала в горячее масло мелко нарезанный лук. Немного помешала и вылила на него яйца, взбитые с молоком и мукой. Интересно, а хлеб в доме есть?
Проверим. Да, хлеб несвежий. Ничего, его можно поджарить и сделать гренки.
Я поставила на огонь вторую сковородку, нарезала несвежий батон. Аккуратно обмакнула хлеб в подсолнечное масло и положила на сковородку. После этого высыпала на почти готовый омлет натертый сыр и удовлетворенно вздохнула.
Господи, как же есть хочется!
- Я уже отвык от цивилизации, - поделился Слава, выйдя из ванной.
- Можешь приходить купаться.
- Правда?
- Конечно!
- Два раза в неделю не очень часто? Дома приходится мыться в тазике…
- Приходи, - ответила я коротко.
- Нет, правда не обременю?
Я повернулась лицом к гостю и тихо отчеканила:
- Ты мне жизнь спас. Забыл?
- Забыл, - ответил он чистосердечно.
И мы рассмеялись.
Я быстренько сбегала в ванную, вымылась под душем на скорую руку и, замотав мокрые волосы в полотенце, вернулась на кухню. Меня ждал накрытый стол.
- Извини, я тут похозяйничал, - покаялся Слава. - Посуда на виду стояла.
- Молодец. Садись скорее.
И мы набросились на еду с такой жадностью, словно голодали целую неделю.
Наконец я тяжело вздохнула и отодвинулась от стола.
- Больше не могу.
Слава медленно дожевывал гренок. Дожевал, взял бумажную салфетку и промокнул губы.
- Я тоже.
- Чай? Кофе?
- Все равно, - вяло ответил гость.
- Тогда будем пить кофе.
- Отлично!
- Кофе растворимый, можешь не радоваться, - предупредила я.
- Я это и имел в виду, - удивился Слава.
"А он тактичный мальчик," - подумала я одобрительно.
Пока я доставала чашки и банку "Нескафе", Слава быстренько убрал со стола грязную посуду. И не просто поставил ее в раковину, а еще и перемыл. Очень добросовестно и ловко. Просто не мужчина, а свадебный подарок.
- Расскажи о себе, - попросила я и поставила перед ним чашку с дымящимся кофе.
- Что тебя интересует?
- Все. Ты давно в Москве?
Он посчитал.
- С восемьдесят восьмого года.
- Ничего себе!
- Я тут учился, - охотно поделился Слава. - В Политехническом. Я программист. Потом удачно устроился на работу. В девяносто третьем.
- Куда?
- В "Кредобанк".
- Так он же…
- Ну, да! Лопнул! Просто свинство с его стороны. Такая зарплата хорошая была… А уж премии!
И он присвистнул. Из ванной запищал брелок, забытый в кармане моих черных джинсов.
- Что это? - испугался Слава.
- Так, фигня, - ответила я мрачно и невольно дотронулась до рукава халата. Здесь, на правой руке, чуть повыше локтя, у меня красовались три ярких отчетливых синяка. Следы чужих пальцев.
- Может, пейджер?
- Брелок для ключей.
- Удобная штука.
- Как сказать, - тихо ответила я. И тут же спросила в полный голос:
- А потом? Когда банк развалился?
- Потом началась свистопляска, - признался мой спаситель. - Черте-те что и сбоку бантик. Никакой определенности, все рушится, непонятно, куда деваться… В общем, ужас.
Он отпил глоток горячего кофе, сморщился и поискал глазами сахарницу. Я молча подвинула ее к нему.
- Спасибо.
Он бухнул в чашку три полные ложки. Ясно, сладкоежка.
- Но я не растерялся, - похвастал он. - Попросил российского гражданства еще до того, как оно стало дефицитом.
- А прописка? - спросила я нерешительно.
- Меня прописал у себя один мой хороший московский приятель, - ответил Слава.
Я ничего не ответила, но сильно удивилась. Неужели бывают такие люди? Это в наше-то время, испорченное квартирным вопросом!
- Так и живу. Снимаю квартиру, пока не выгонят. Потом снимаю другую.
Он попробовал кофе. На этот раз с удовольствием.
- В последний раз мы жили с одним парнем… В смысле, квартиру вместе снимали, - испуганно поправился он и быстро посмотрел на меня. Мне стало смешно.
- Я поняла.
- Понимаешь, на двоих гораздо дешевле выходит. Цены-то ломовые!
- Еще бы!
- И работы постоянной нет… Так, крутимся, перебиваемся случайными заработками.
- А что случилось с приятелем? - поинтересовалась я.
- Женился, - коротко ответил Слава. - И все. Переехал к жене, а я четыреста баксов один не потяну… Вот и пришлось соглашаться на Немчиновку.
- Ясно.
Некоторое время мы молча пили кофе. Я производила в уме некоторые вычисления. И вдруг чуть не выронила чашку.
- Сколько же тебе лет?!
- Тридцать пять, - ответил гость, немного удивленный таким напором.
- Ничего себе!
Я остолбенела. Дело в том, что выглядел мой спаситель так неприлично молодо, что я в простоте душевной посчитала его своим ровесником.
- Я думала, тебе лет двадцать. Ну, может, с небольшим хвостиком…
Слава пожал плечами.
- Для тебя это принципиально?
- Да нет, - ответила я, покривив душой.
Конечно, принципиально! Для меня все люди, старше двадцати восьми, автоматически переходят в разряд "старших". И общаться с ними я стараюсь почтительно. Во всяком случае, обращаюсь на "вы".
Перейти что ли со спасителем на "вы"?
Я в сомнении посмотрела на него. Пожалуй, уже не стоит. Поздно.
- Теперь твоя очередь, - сказал Слава.
- В смысле? - не поняла я.
- Расскажи о себе!
- А-а-а, - протянула я, невольно копируя папочкину интонацию. - Да нечего рассказывать.
- Ты учишься?
Мне стало стыдно.
- Нет, - ответила я сухо. - У меня только школа.
Похоже, спасителя эта подробность ничуть не смутила.
- Работаешь? - продолжал он расспрашивать. Но расспрашивал так доброжелательно, что мне ничего не оставалось, как покорно отвечать.
- Работаю.
И, не дожидаясь нового вопроса, уточнила:
- На барахолке в Коньково. Продаю турецкую кожу.
- Понятно.
Слава тяжело вздохнул.
- Жизнь такая, - сказал он, словно объясняя свой вздох.
- Какая?
- Трудная.
- И не говори.
Мы оба помолчали. Гость нехотя встал с места.
- Спасибо тебе за завтрак.
- Не стоит.
Я тоже поднялась с места и быстренько уложила в прозрачный пакет остатки колбасы, сыра и несвежего батона.
- Ты не обидишься, если я дам тебе с собой бутерброды?
- Обижусь? - удивился Слава. - Да ты что! Возьму с радостью! Ужасно лень в магазин тащиться.
- Да, тебе лучше как следует выспаться.
- Точно.
Он подхватил пакетик с продуктами, потоптался на месте и медленно двинулся в коридор.
Обулся, выпрямился и спросил:
- Можно я тебе позвоню?
- Звони, - согласилась я. Оторвала край газеты, лежавшей на телефонной тумбе, и написала свой номер.
- У меня только мобильник, - отчитался гость. И на оставшейся части газетного листа нацарапал семизначный городской номер. Прямой, значит. Насколько я знаю, прямые номера без восьмерки довольно дорогие.
- Вот, - сказал спаситель, и отложил карандаш. - Ты тоже звони. Я рад буду.
- Хорошо.
Он открыл дверь и вышел на площадку. Я обласкала взглядом его худую спину и невольно сказала вслед:
- Спасибо тебе за вчерашнее.
- Ерунда, - ответил Слава и нажал на кнопку вызова лифта.
- Мое предложение насчет ванной остается в силе.
- Вот за это особое тебе спасибо.
- Приходи.
Двери лифта открылись, спаситель шагнул в кабину. И уже оттуда глухо донеслось:
- Приду.
Двери закрылись, лифт загудел и поехал вниз.
Я вернулась на кухню и перемыла чашки.
Странно, но при свете дня все вчерашние страхи казались мне несущественными и преувеличенными. Ну, подумаешь, чуть не убили!
Не убили же!
"Странно устроена человеческая психика," - подумала я философски.
Пошла в гостиную и проверила, чем занят папочка. Папочка сидел на диване и листал книгу, которую все никак не мог дочитать.
- Ты не проголодался? - спросила я.
Папочка оторвался от книги.
- Нет.
- Погулять не хочешь?
- Нет, - поспешно отказался он.
- Ну, как знаешь. Я в магазин иду. Что тебе купить?
Папочка немного замялся.
- Не знаю. Все равно.
- Может, немного ветчины?
- Да, хорошо, - торопливо согласился папа. У него уже давно не было никаких желаний, и он этого стеснялся. Во всяком случае, мне так кажется.
- Я пошла.
- Счастливо, - ответил папочка и снова развернул книгу перед глазами.
Перед тем как выйти из дома, я вытряхнула из кармана вчерашних черных джинсов связку ключей с брелоком-предателем. Хотя, в чем он, собственно, виноват? Просто делал свою работу, и все.
Вместе с ключами на пол выпал обрывок желтого листа с двумя телефонными номерами, записанными друг под другом.
Господи, чуть не забыла! Это же те самые телефонные номера, которые были записаны на стене прихожей Казицкого!
Я отнесла бумажку в свою комнату, немного поозиралась вокруг и сунула ее в роман Моэма, лежавший у кровати.
Потом вернулась в ванную, подобрала с пола связку и отделила два своих ключа. Спрятала ключи от квартиры Казицкого в ящик телефонной тумбы. Нужно отдать их Юле как можно скорей. От греха подальше.
Джинсы и свитер я бросила в стиральную машину и включила нужный режим. Вещи не были грязными. Мне просто хотелось смыть с них все напоминания о вчерашней ночи.
"Вот бы и с душой так же! - подумала я, спускаясь вниз по лестнице. - Вытащила се наружу, сунула в машину, засыпала порошком, залила отбеливателем - и вперед… Никаких пятен, никаких загрязнений. Чистенькая, новенькая, готовенькая к дальнейшему употреблению!"
Я посмеялась абсурдности этой мысли и распахнула подъездную дверь.
На улице пахло летом. Не омерзительным, пышнотелым московским летом, когда воздух на три четверти состоит из расплавленных паров асфальта, а прохожие становятся похожи на выпотрошенных рыб, нет!
Пахло летом нежным, молодым, трепетным. Летом, похожим на акварельную картинку, написанную уличным художником просто так, для души, не для продажи.
Люблю весну гораздо больше всех остальных времен года. Впрочем, это я уже говорила.
Я набила в магазине полную сумку и неторопливо побрела домой. Поразительно, но мне было совсем не страшно расхаживать одной по улице. Даже мысль о том, что за мной, возможно, следят, ничуть меня не напугала.
Подумаешь!
Да. Днем, при свете солнца, все ночные страхи съеживаются и уползают в темные закоулки души. До своего часа.
Не успела я разобрать сумку, как затрезвонил телефон. Я аккуратно выложила на стол картонку с яйцами и побежала в коридор.
- Да!
- Ирка, привет!
- Юлечка!
Я быстро схватила аппарат и унесла в свою комнату. Плотно прикрыла дверь и сказала:
- Как же я рада тебя слышать!
- Ты прости, что я тебе не позвонила сразу…
- Ну что ты!
- Понимаешь, Олег Витальевич просил подождать несколько дней.
- Конспирация, ничего не поделаешь.
- Не говори.
Мы немного помолчали. Я ждала, что Юля спросит меня о ключах, но она не спросила. Пришлось вести беседу самой.
- Расскажи, как ты в тот день перебралась.
- Ой, не спрашивай!
Юля шумно вздохнула.
- Это был не день, а фильм ужасов! Сразу после твоего ухода приехала милиция. Перевернули квартиру еще больше и уехали. Правда, Олег Витальевич сунул им мою сумку с вещами и контейнер с кошками.
- Тоня и Соня не скандалили?
- Конечно, нет! - удивилась Юля. - Они у меня девочки разумные. Все понимают.
- Думаешь, все?
- Все! - решительно сказала Юля. - Мне иногда кажется, что они знают дальше больше, чем мы. Просто говорить не умеют.
Мне снова вспомнилась размытая фигура, отраженная в Сониных глазах. Что ж, в Юлиных словах есть свой резон. Может, и хорошо, что кошки не умеют говорить.
- Ну-ну, - поторопила я подругу. - Что дальше?
- А дальше мы с Олегом Витальевичем сели в его "Жигули" и отбыли в районное отделение милиции.
- На работу к нему что ли?
- Ага.
- А почему не домой?
- Он сказал, что за моей квартирой, возможно, следят, - объяснила Юля.
- И ты с ним целый день на работе сидела?
- Нет. Там есть внутренний двор. Я там в другую машину пересела, и меня отвезли домой…
Она споткнулась и поправилась.
- То есть к Олегу Витальевичу.
- Понятно.
- Он мне ключи дал, - похвастала Юля.
При слове "ключи" у меня свело челюсти.
- Рада за тебя.
Я еще немного подумала и тревожно сказала:
- Слушай, Юль, не хочу тебя расстраивать, но в квартире-то убрать надо! У тебя, имею в виду. Там же черви заведутся!
- Уже убрали, - ответила Юля.
- Кто?
- Соседка Олега Витальевича подрабатывает уборщицей. Они с дочкой поехали ко мне домой на следующий день и все там отмыли.
Юля помолчала, потом неуверенно договорила:
- Неудобно, конечно, что посторонние люди такой бардак вылизывали… Но я им заплатила.
- Много?
- Нет. Пятьдесят долларов.
- Ничего себе!
- Они просили тысячу рублей, - объяснила Юля извиняющимся голосом, - но я настояла на пятидесяти баксах. Ты вспомни, что там делалось!
Я вспомнила и поежилась.
- Да, наверное, ты права.
Мы еще немного помолчали.
- Как себя чувствуют Соня и Тоня?
- Замечательно! - с энтузиазмом сказала Юля. - Ты знаешь, Олег Витальевич действительно кошек любит! Как придет с работы, так сразу на руки или Соньку, или Тоньку хватает. И на диван. А вторая возле него пристраивается.
- Отлично!
- Да. Я боялась, что мое зверье будет ему в тягость.
- А ты с ним как уживаешься?
- Ты знаешь, - медленно ответила Юля, словно ее это удивляло, - хорошо. То есть мы почти не видимся, он целый день на работе… Но вообще он мужик не обременительный. Говорит только по делу, ведет себя просто.
Она немного подумала и решительно закончила:
- Сама не ожидала, что все так хорошо сложится. Без напряга.
- Готовишь, небось, каждый день?
- Да мне это в удовольствие, - просто ответила Юля. - И потом, чем мне сейчас еще заниматься? Я в отпуске.
- Я тоже, - поддакнула я. Но подумала, что даже в отпуске можно найти для себя экстремальные развлечения. У меня, во всяком случае, это выходит виртуозно.
- Вот я и подумала: приведу в порядок квартиру благодетеля, - продолжала Юля, не слушая.